Холодные мечты [СИ]

Глава 3 Последняя воля

Доминика обернулась, разглядывая через заднее стекло, как нерациональные парни преследуют машину. Они достаточно неплохо держались на скорости шестьдесят километров в час, а вот на девяноста все же начали отставать. И что самое тревожное, на их лицах по-прежнему не было никаких эмоций.

– Чудесная погода, не правда ли? – спросил странный субъект тем тоном, которым обычно говорят люди, пытающиеся завязать разговор.

– Да, нормальная, – пробормотала Доминика, разговоры о погоде ее всегда угнетали. К тому же сейчас было много всего более интересного.

– Позвольте выразить свою радость от нашего знакомства, – продолжил он, немало не беспокоясь о преследователях. Удобно расположившись на кожаном сиденье, и вместе с тем, не выглядя расслабленным, словно его сухощавое тело и вовсе не привыкло расслабляться, он смотрел на Доминику. Его суставы разогнулись, конечности выпрямились, но весь облик оставался напряженным.

– Мы не знакомы, – пробормотала Доминика, не отрываясь от созерцания все удалявшихся фигур. Она еще не понимала, с кем же ей пришлось столкнуться, и что сейчас она уезжает прочь от дома с каким-то странным незнакомцем.

– Почему же не знакомы?! Вы Доминика Крысалицкая, родились и всю жизнь проживаете в этом городе, совместно со своей матерью, Крысалицкой Селиной Иннокентьевной, заслуженной работницей овощной базы. В неприятности, за исключением достаточно однообразной жизни, вы не вступаете. С молодыми людьми, практически не встречаетесь...

Эта тема была достаточно неприятной. Все попытки начать личную жизнь можно сравнить с попытками зарабатывать деньги. Парни Зеленозеленска избегали назначать ей свидания, предпочитая более богатых, и более симпатичных девушек. А вот от встреч с Венечкой, заправщиком с автостанции, вытирающим нос кулаком и непрестанно хихикающим, она сама старательно отказывалась. Одним словом, Доминике вовсе не хотелось обсуждать с этим субъектом молодых людей, впрочем, и ему тоже.

Пока в ее голове вспышкой пронеслись неприятные мысли, он преспокойно продолжил монолог.

– Эти джинсы у вас единственные, куплены на так называемом блошином рынке. Кофточка с позапрошлого года. У вас в наличии, если не ошибаюсь, штуки четыре таких же и одна новая майка, купленная весной. Пожалуй, это все, чем вы обладаете.

– У меня еще рубашка в клетку есть и серебрян… – оскорбилась Доминика и тут же умолкла. – Как вы все это узнали!

– У меня свои методы.

Доминика отодвинулась подальше и осторожно подергала дверцу машины. Заблокировано!

– Так вы маньяк? И нарочно заманили меня сюда? Что вам от меня нужно?

– Нет! Я не маньяк, – на лице субъекта проступила обида. – Меня зовут Афанасий Афанасьевич, – он выдержал паузу и добавил таким тоном, будто это должно было все объяснить. – Я адвокат!

Это не объяснило ровным счетом ничего. Адвокатов Доминика видела только по телевизору, и не знала ни малейшей возможности для их появления в своей жизни.

– Ну а теперь, я должен изложить, зачем мне понадобилась встреча с вами. Я исполняю волю, последнюю волю, одного очень уважаемого человека. Видите ли, перед смертью он пожелал, чтобы вы совершили поездку в Северную Столицу. И посему моим долгом было разыскать вас и всеми силами способствовать, чтобы эта поездка состоялась и прошла как можно более в комфортных условиях.

Афанасий Афанасьевич умолк на самом интересном месте. Доминика из вежливости помолчала еще немного, а потом спросила:

– Вы сейчас говорили о моем отце? Это была его последняя воля?

– Ваш отец, Доминика, Эрнест Иванович, в мире и покое проживает в тихой деревушке Расхлябовке, пасет коров, воспитывает своих пятерых детей и новую жену. Весьма маловероятно, что он войдет с вами в визуальный контакт.

– Вот здорово, а мать грозилась, что он вернется, – вздохнула Доминика, смерти она ему, конечно, не желала, но и увидеться не стремилась. Невольно вспомнились счастливые моменты детства. «Не помоешь посуду, вернется отец и накажет тебя». «Не сделаешь уроки, вернется отец и поставит тебя в угол», «Вот вернется отец, живо всю дурь из тебя выбьет». В общем-то, отец, хоть и покинул семью, но все же незримо участвовал в процессе воспитания.

Машина выехала за пределы Зеленозеленска, и плавно скользила между полей активно удобренных навозом. Если бы вместо работающего кондиционера, водитель приоткрыл окна, Доминика сразу бы почувствовала, насколько сильно отдалилась от родного дома. Ибо каждое поле имело свой непередаваемый запах, по которому можно было ориентироваться не хуже чем по GPS.

– Тогда, наверное, это кто-то из дальних родственников упомянул меня в своей последней воле? – спросила Доминика. – Из очень дальних! Из тех, про кого я вообще ничего не знаю.

– О, нет, этот человек не ваш родственник. Смею заверить, что он так же не являлся вашим знакомым.

Доминика несколько раз вдохнула-выдохнула, встряхнула головой и сделала единственный разумный вывод.

– Бред какой-то! Зачем тогда я ему сдалась? Он не родственник и знать меня не знает, но перед смертью назвал мое имя и заставил куда-то там поехать. Вам не кажется, что это не логично?

Адвокату так не казалось.

– Понимаю вашу обеспокоенность, и признаю всю правомочность ваших вопросов. Но, увы, в мою компетенцию не входит отвечать на них. Вам все предстоит узнать в свое время! Могу лишь заверить, что эта поездка окажется весьма значимой для вас. И даже более того, это самая важная поездка в вашей судьбе.

– У меня по планам сегодня разбирать гнилую картошку, – вспомнила Доминика. И в самом деле, поверить в происходящее было еще сложней, чем в то, что некоторые люди могут бегать со скоростью в шестьдесят километров в час, а на пальцах у них растет чешуя, и что синюю от пестицидов картошку переберет кто-то другой.

– Весьма сожалею, что невольно препятствую такому времяпровождению, – на тонких губах адвоката появилось какое-то подобие улыбки. – Но данная поездка должна состояться непременно сегодня. Я все подготовил, взгляните.

Афанасий Афанасьевич достал из портфеля кожаную папку и извлек из нее несколько бумаг с печатями и подписями. Выглядели они невероятно официально, а посему внушали уважение непривычной к подобным вещам Доминике.

– Вот ваше имя, посмотрите и у вас отпадут последние сомнения. Если не ошибаюсь, ваши документы у вас с собой! – это был не вопрос, а утверждение. По интонации становилось ясно, что он знал о наличии документов в кармане Доминики.

– Угу, с собой.

– В таком случае, я попрошу вас проверить ваши данные. Я люблю, знаете ли, когда во всем соблюдена строжайшая точность. В противном случае может последовать полнейшая…

Дальше Доминика уже не слушала. Она пробежалась глазами по строчкам. Действительно, все верно, конечно, насколько она могла судить, потому что кто там поймет эти деловые записи. Тут было указано и имя того, кто настаивал на этой поездке – какой-то неизвестный Фролов Феоктист Федорович. Адвокат почему-то сразу не упомянул это имя, но все же позволил узнать его из документов. Феоктист требовал, чтобы именно она и еще двое Анжела Тенина и Савелий Пепельмух немедленно после его смерти приехали в Северную Столицу. Этих двоих она тоже не знала, их имена ни о чем не говорили.

– Анжела и Савелий уже ждут нас, с их поисками было несколько меньше проблем.

– Э-ээ, – вздохнула Доминика, продолжая разглядывать бумаги. Ее заинтересовало другое – дата смерти Феоктиста, он умер лишь вчера. И его воля исполняется буквально на следующий день, следующее утро! разумеется, он мог изъявить ее довольно давно, и у Афанасия Афанасьевича в таком случае было достаточно времени на поиски информации о ней, и на подготовку. – Когда же он объявил о том, что я должна поехать?

– Феоктист сделал это заявление перед самой смертью. Можно сказать, при последнем вздохе.

Доминика кивнула, хорошо, если Афанасий Афанасьевич хочет набить себе цену и показать какой же он хороший специалист, что буквально меньше чем за сутки сумел разыскать ее и узнать о ней какую-то личную информацию, то она сделает вид, что верит в это.

– Кто такой этот Феоктист Федорович?

– Чего? – Афанасий Афанасьевич внезапно побледнел и схватился за сердце. – Ты шутишь? Имя этого великого человека известно по всему миру. Даже в самых глухих джунглях знают о нем.

– Сравнили. В джунглях-то, может быть, и знают, но здесь у нас в Зеленозеленске о нем слыхом не слыхивали.

– Феоктист великий человек. Основатель и владелец Империи. Корпорации «Империя гламура»!

– Чего? – Доминика побледнела и тоже схватилась за сердце. Связь с реальностью была окончательно разорвана. За последние дни она уже несколько раз сталкивалась с этой компанией, в смысле с упоминаниями о ней. Доминика успела кое-что почитать про огромную, нереально огромную компанию, захватившую все сферы мира моды: одежду, обувь, аксессуары, парфюмерию и прочее. Компания, одевающая звезд кино и политики. В этой компании вращались даже не миллионы, а миллиарды, то есть такие цифры, которые она видела лишь в учебнике по математике. И вот перед смертью владелец и основатель компании зачем-то потребовал, чтобы она совершила эту поездку. – Нет, не может быть!

– Вижу, вы начали понимать, – с довольной улыбкой кивнул Афанасий Афанасьевич. – И это хорошо. Это очень хорошо. Тем проще будет дальше.

Доминика щелкнула по какой-то кнопке на дверце машины, и стекло опустилось. В лицо ударил родной запах навоза и гниющей травы – они сейчас в двадцати километрах от Зеленозеленска. То есть настолько далеко, насколько она не привыкла отдаляться от дома.

– Он умер, и хотел, чтобы я приехала, это была его последняя воля, – принялась вслух рассуждать Доминика, и далее следовал вывод, в который она и сама не верила. – Он упомянул меня в завещании?

– Не хочется вас разочаровывать, но нет, в завещании вы не упомянуты. Феоктист завещал все свое имущество одному человеку, некоему Антофию. И я, как адвокат усопшего, прослежу, чтобы Антофий вступил в права наследования, – сказал Афанасий Афанасьевич. – Смею заверить, вам надлежит прибыть в Северную Столицу несколько по другому поводу, о котором вы узнаете непосредственно по прибытии.

– Хорошо, я поеду! – голос у Доминики дрогнул. В то, что она это сказала, она и сама не верила, а так же она не верила и в то, что родной город остался где-то позади, что какая-то невидимая грань, которую всегда хотелось пересечь, наконец-то была пересечена. – Только надо матери сообщить.

Афанасий Афанасьевич молча протянул свой телефон с золотым корпусом и несколькими мелкими мерцающими камнями, наверняка, бриллиантами. Он сильно отличался от материнского, единственного телефона в их семействе, купленного в уцененных товарах, но все равно своим появлением сильно подорвавшего семейный бюджет. Ненавистный семейный бюджет!

– Алло! Это я! – крикнула в трубку Доминика и выдержала короткую паузу, чтобы мать узнала ее голос, но не успела начать отчитывать. – Тут меня пригласили поехать в Северную Столицу. Дорогу вроде бы оплачивают. – Взгляд в сторону адвоката, его кивок. – Я хочу… решила… должна… я еду.

Тишина длилась недолго.

– Это еще, зачем тебя туда позвали?

– Не знаю, но говорят, что это очень важно. Это была последняя воля…

– Тебя как последнюю дуру используют, – донеслось из трубки. – Кому ты там можешь понадобиться в этой столице!

– Не знаю. Но я проверила все документы настоящие, – пробормотала Доминика.

– Она проверила! Она умеет проверять документы! Какие еще документы, откуда ты их взяла?

– Это… Меня туда пригласил очень важный человек. Адвокат… У него машина и документы… с печатями…

Из трубки послышался недоверчивый смех. Доминика съежилась и бросила быстрый взгляд на папку с бумагами. Теперь, после слов матери, вся эта история казалась совершенно невозможной. Она бы и сама не поверила в происходящее, но тут был Афанасий Афанасьевич, была дорогая машина, молчаливый шофер. Были все атрибуты чужой жизни. И не было ничего, из ее привычных вещей.

– Важный человек! Да, над тобой посмеяться решили, – ответила мать. – Выброси дурь из головы и немедленно иди на базу, я тут обо всем договорилась. Овощи сами не переберу…

– Но я, я не могу, – Доминика внезапно осознала, что если сейчас вернется, то у нее не будет ничего. Чтобы не ожидало ее впереди: удача, обман, ложь, иллюзии – не важно, главное, что позади была лишь овощебаза с гнилой картошкой, семейный бюджет и гудящие ноги. Она готова рискнуть и ехать в Северную Столицу с одним лишь паспортом и половиной от стодолларовой купюры, запиханной глубоко в карман. – Я хочу туда поехать. В самом деле, хочу! Мне очень хочется побывать там. Я же никуда не ездила.

– Полететь, мы уже подъезжаем к небольшому аэродрому, – поправил Афанасий Афанасьевич, старательно делавший вид, что не прислушивается к разговору.

– Летать! Ну-ну! Потом вернешься домой ободранная и несчастная, ежли, конечно, вернешься, – раздался визгливый голос из трубки. – Чему я только тебя учила, что ты такой дурехой выросла.

– Я…

– Тебе сказано, возвращайся! Немедленно! – голос матери сорвался на визг.

Доминика сжалась в комок, когда их ссоры достигали такого уровня, она обычно сдавалась. Может так бы произошло и в этот раз, если бы они сидели дома, или находились где-нибудь на овощебазе, если бы присутствовал визуальный контакт, если бы она смотрела в покрасневшие глаза матери и видела опущенные уголки ее губ.

Но тут был салон дорогой машины. Тут был адвокат. Тут был запах роскоши.

– Я решила ехать! Пойми, это важно для меня… – Доминика умолкла, бесполезно говорить, когда собеседник выключил связь.

– Минут через пять попадем на территорию аэродрома, – сказал Афанасий Афанасьевич.

– Угу, – Доминика шумно сглотнула и уставилась прямо перед собой. Только что она совершила самый невероятный поступок в своей жизни – осмелилась возразить матери. Губы задрожали, во рту пересохло. – Прости, мамочка, – тихо прошептала она.

– Да-да, это невероятно маленький аэродром, – сказал Афанасий Афанасьевич, расслышав в ее шепоте что-то свое. – Но, за неимением ничего другого, как говориться, приходится довольствоваться и этим.

– Правда? – сказала Доминика, понимая, что надо что-то сказать, и еще потому, что витиеватые выражения адвоката отвлекали от неприятных мыслей.

– Смею заверить, вы сейчас сами в этом убедитесь.

Аэродром состоял из старого здания, больше похожего на сарай, а так же рядом имелась заросшая сорной травой взлетная полоса. В отдалении стояли два кукурузника и чудесный белоснежный вертолет. Пока шли по газону к вертолету, левый кроссовок Доминики треснул окончательно, пальцы вылезли наружу и цеплялись за мокрую траву. По-хорошему, ее в таком виде не подпустили бы даже счищать грязь с иллюминаторов. Но…

– Счастлив видеть вас, – человек в идеально отглаженном костюме пилота помог влезть в салон.

– Э-ээ, – глупо потянула Доминика.

– Если что-нибудь понадобится, дайте знать, – и он скрылся в кабине управления.

– Э-ээ, – многозначительно протянула в ответ Доминика.

Безумная дороговизна обстановки угнетала, сознание не в силах было воспринять столько атрибутов богатой жизни. Доминика быстро оглядела уютные кожаные кресла и плюхнулась в одно из них. Старательно изображая, что полеты на частных вертолетах для нее вовсе не новость, что она совсем не боится, и что вместо проклятий от матери она получила благословение.

– Все-таки для перелетов я предпочитаю вертолеты, – объявил Афанасий Афанасьевич. – Хоть другие и считаю это чудачеством.

И тут заработал пропеллер. Доминика судорожно вцепилась в подлокотники кресла.

– Доминика, нам предстоит полет в Северную Столицу. В Сердце Империи, там вы познакомитесь с двумя другими молодыми людьми, названными Феоктистом.

– Угу!

Вертолет дернулся. Шум пропеллера оглушал. Доминика сжала зубы.

– Феоктист любил поэтичные названия, и головное здание назвал «Сердцем Империи», хотя многие предпочитают называть его просто резиденцией, – прокричал адвокат.

Доминика, продолжала сжимать подлокотники, чувствуя, как ногти впиваются в дорогую кожаную обивку, но, не имела сил расслабиться. Хотелось позвать пилота, и сказать, что да, ей кое-что понадобилось. Понадобилось выйти отсюда, убежать, спрятаться!

Вертолет оторвался от земли.

«Потом вернешься домой ободранная и несчастная, ежли, конечно, вернешься».

Эти слова с необычайной ясностью всплыли, они пульсировали в сознании, грозя вырваться наружу в виде громкого протяжного вопля. Вопля, заглушающего все прочие звуки.

«Ободранная и несчастная»…

«Ежли, конечно, вернешься»!

Вертолет медленно поднимался в небо! К самым облакам! И к солнечным лучам, проглядывающим между ними!

Внизу остались поля, удобренные навозом и прочими органическими соединениями.

Внизу осталась овощебаза.

Внизу осталось прошлое.