Холодный зной

Фиона

Фиона работала в кафе, которое находилось в большом городском госпитале.

Она часто любила повторять, что не нужно работать медсестрой, если не чувствуешь призвания помогать людям. Она видела бледные, встревоженные лица людей, ждущих своей очереди, посетителей, пришедших к своим больным родственникам и друзьям, детей, шумящих и плачущих, которым передалась тревога их родителей.

Время от времени случались и хорошие вещи. Например, один мужчина радостно кричал: «У меня нет рака, у меня нет рака». И он расцеловал Фиону, а потом бегал и пожимал всем руки, и люди улыбались, радуясь за него. Хотя у некоторых из них был рак, но он в ту минуту не думал об этом. И людям становилось легче, у них появлялась надежда на собственное выздоровление.

Фиона продавала чай, кофе, печенье, и посетители заговаривали с ней, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Она всегда была веселой, и здесь это было очень нужно. Огромные очки делали ее глаза большими, волосы она туго завязывала в пучок на затылке. В комнате ожидания всегда было тепло, поэтому Фиона носила футболки и короткую черную юбку. Она покупала футболки, на которых были написаны дни недели, и многие люди находили это забавным. «Бывает, я не в курсе, какой сегодня день, а посмотришь на Фиону — и все понятно», — говорили одни. «Жалко, что там не написано январь, февраль, март», — говорили другие. Фиона всегда становилась предметом обсуждения.

Иногда Фиона тайно мечтала, что однажды какой-нибудь красивый доктор остановится, заглянет в ее огромные глаза и скажет, что именно эту девушку он искал всю свою жизнь. Но этого не происходило. У докторов были свои подруги, тоже врачи или дочери врачей, образованные люди. Они не будут смотреть в глаза девушке, носящей футболки и подающей кофе в бумажных кружках. «Хватит мечтать», — говорила она себе.

Фионе было двадцать лет, и с каждым днем ее иллюзии рассеивались. Она просто не создана для любви. Посмотреть только на ее подруг Гранью и Бриджит Дьюн. Им стоит выйти из дома, и они тут же знакомятся с парнями и иногда остаются у них на ночь. Фиона знала об этом, потому что часто прикрывала их.

«Я остаюсь у Фионы», — было самым лучшим объяснением.

Мама Фионы ни о чем не догадывалась. Она была очень строгих правил и считала, что хорошие девушки обязательно дождутся замужества. У самой Фионы были другие взгляды. Если молодые люди влюблены друг в друга, тогда можно вступать в близкие отношения. Но так как с ней такого не случалось, у нее не было возможности применить теорию на практике.

Иногда, смотрясь в зеркало, она понимала, что в ней нет ничего отталкивающего. Возможно, она была слишком маленькой и хрупкой, и очки немного портили ее, но люди говорили, что очки ей идут и она в них очень мила. Но как узнать, что они думали на самом деле?

Гранья Дьюн говорила, что она хорошенькая, но она могла говорить это просто из вежливости. В действительности она только и думала о том мужчине, который годился ей в отцы! Фиона не понимала этого. У Граньи было столько парней, зачем она выбрала этого старика?

А Бриджит считала, что Фиона выглядит потрясающе, потому что у нее нет лишнего веса. Ведь сама она скорее встанет на весы, чем съест сандвич. И у Бриджит было полно поклонников. И это были не только молодые люди, с которыми она знакомилась в туристическом агентстве. Бриджит говорила, что она никогда не смешивает работу и личную жизнь. В общем, обе сестры пользовались популярностью у мужчин, и как у них так получалось, для Фионы было огромной загадкой.

Утро было очень загруженным, и она ни разу не присела. Мусорная корзина без конца наполнялась чайными пакетиками и стаканами, так что нужно было то и дело выносить ее. Сражаясь с большим пластиковым ящиком, она выронила корзину. Молодой человек встал и поднял ее.

— Позвольте, я подержу, — сказал он.

Он был темноволосый и довольно красивый. Под мышкой он держал мотоциклетный шлем, как будто боясь оставить его где-то.

— Было бы здорово, — сказала она, — это очень мило с вашей стороны.

— Я ничего такого не сделал, — ответил молодой человек, — к тому же отвлекся от других вещей.

Она надеялась, что с ним не случилось ничего плохого, он выглядел очень молодым и подтянутым. Но затем Фиона догадалась, что он ожидает новостей.

— Это очень хороший госпиталь, — сказала она. На самом деле она даже не знала, так ли это, но она всегда старалась поддержать людей, дать им надежду.

— Правда? — В его голосе слышалось нетерпение. — Я просто привез ее сюда, потому что эта больница близко.

— О, у госпиталя отличная репутация, — Фионе не хотелось заканчивать разговор.

Он показал на ее майку.

— Giovedi, — произнес он.

— Прошу прощения?

— Это по-итальянски четверг, — объяснил он.

— О, правда, а вы говорите по-итальянски?

— Нет, но я хожу на курсы итальянского два раза в неделю. — Было видно, что он очень гордился этим. Он ей понравился и хотелось продолжить разговор.

— А кого, вы сказали, вы привезли сюда? — спросила она.

Лучше узнать все в самом начале. Если это была жена или подруга, нет смысла интересоваться дальше.

— Мою маму, — сказал он, и его лицо помрачнело. — Она в реанимации, а я жду здесь.

— Она попала в аварию?

— Что-то вроде того. — Ему не хотелось разговаривать об этом.

Фиона снова перевела разговор на курсы итальянского языка.

— Это трудно? А где проходят занятия?

— В Маунтинвью, в местной школе.

Фиона была изумлена.

— Разве это не совпадение! Отец моей лучшей подруги преподает там.

— Да, мир тесен, — согласился парень.

Она почувствовала, что начала докучать ему, к тому же ее ждали посетители.

— Спасибо, что помогли с мусором, это было очень мило с вашей стороны.

— Вы очень приветливы.

— Я уверена, у вашей мамы все будет хорошо, здесь отличные врачи.

— Надеюсь на это, — сказал он.

Фиона принялась разливать чай и кофе, при этом каждому улыбаясь. Может, она была слишком скучным человеком?

— Я скучная? — спросила она у Бриджит в тот же вечер.

— Нет, ты же просто вспышка. Тебе нужно вести свое собственное телевизионное шоу. — Бриджит посмотрела на молнию на своей юбке. — Знаешь, они просто неправильно их вшивают. Не могу же я быть такой толстой, чтобы эта юбка на мне трещала. Это просто невозможно.

— Конечно, невозможно, — солгала Фиона и тут же осознала, что, может быть, Бриджит тоже врет ей. — Я надоедливая и скучная, — сказала бедная Фиона, как-то в один момент все поняв для себя.

— Фиона, ты стройная, не может быть, чтобы никто в этом мире не хотел быть с тобой. И хватит ныть, что ты скучная, ты никогда такой не была. — У Бриджит никогда не хватало терпения выслушивать подобные вещи.

— Я разговаривала с парнем, и он чуть ли не начал зевать уже через две минуты после нашей встречи, — у Фионы был очень расстроенный вид.

Бриджит смягчилась.

— И где ты познакомилась с ним?

— На работе. Его мама лежит в реанимации.

— Ну а что ты хотела? У него такая ситуация, а ты ожидала, что он будет развлекать тебя разговорами?

Фиона лишь наполовину успокоилась.

— Он изучает итальянский язык в той школе, где работает твой отец.

— Хорошо. Слава богу, что хоть кто-то нашелся, а то они боялись, что не смогут собрать нужное количество для класса; все лето папа ходил сам не свой, — сказал она.

— Во всем виноваты мои родители. Дома мы ни о чем не говорим, ничего не обсуждаем. И что я могу интересного рассказать?

— О, ты заткнешься, Фиона, сколько можно? Ни у кого родители не разговаривают с детьми. Вот у меня папа уходит в свою комнату сразу после ужина. Я удивилась, что он не спит, а сидит за своим маленьким столом, листает книги, рассматривает итальянские тарелки и картины на стене. А солнечными днями он сидит на диване и смотрит в окно, как будто видит что-то перед собой. Разве это не глупо?

— Что мне ему сказать, если я снова увижу его? — спросила Фиона.

— Моего отца?

— Нет, того парня.

— Боже, ну спроси, как его мама. Я могу пойти с тобой, сесть рядом и подсказывать тебе.

— Это неплохая идея… У твоего папы есть итальянский словарь?

— Их должна быть у него целая куча, а зачем тебе?

— Я хочу посмотреть дни недели, — объяснила Фиона.

— Завтра вечером я зайду к Дьюнам, — сказала Фиона дома.

— Очень хорошо, — ответила мама.

Лежа в темноте Фиона думала о том красивом парне, который улыбался ей доброй улыбкой. Разве не здорово быть девушкой такого красавца?

Прошло больше недели, прежде чем она встретила его снова.

— Как мама? — спросила Фиона.

— Как ты узнала о ней? — Он выглядел взволнованным и расстроенным.

— Когда ты был здесь прошлый раз, ты помог мне с мусорным баком и сказал, что твоя мама лежит в реанимации.

Выражение его лица изменилось.

— Да, конечно, прости. Но она медленно поправляется.

— О, мне очень, очень жаль. — Ее слова звучали искренне.

— Я знаю.

Наступила тишина, а потом она показала на свою футболку.

— Venerdi, — гордо сказала она. — Так надо произносить это слово?

— Да, так. — Он произнес его на более итальянский манер, и она повторила.

— Ты тоже учишь итальянский? — спросил он с интересом.

Фиона сразу же ответила не думая:

— Нет, я просто выучила дни недели на случай, если снова встречу тебя, — сказав это, она покраснела, и в тот момент ей захотелось умереть прямо на месте.

— Меня зовут Бэрри, — сказал он. — Не хочешь сходить сегодня в кино?

Они встретились вечером и пошли в кинотеатр, где посмотрели фильм, который им обоим не понравился. Что же делать дальше?

— Ты любишь пиццу? — предложил он.

Фиона кивнула.

— А может, ты предпочитаешь сходить в паб?

— Ну, это тоже неплохая идея.

— Все-таки давай пойдем в пиццерию.

Они сели и посмотрели друг на друга. Они так долго выбирали, что в итоге Бэрри заказал две разные.

Он рассказал ей, что однажды Синьора принесла на урок пиццу. Он сказал, что, должно быть, она тратила все заработанные деньги, чтобы делать им подарки. Ему очень нравились эти уроки, он с энтузиазмом о них рассказывал и выглядел при этом совсем как мальчишка.

Конечно же во всем были виноваты ее родители. Они были замечательные, добрые люди, но с ними не о чем было поговорить. Ее отец говорил, что иногда лучше помолчать, чем трепать языком направо и налево. А у мамы было другое правило — просто жить. Она никогда не поддерживала Фиону в том, чтобы поехать на каникулы в Испанию или записаться на танцы. И потому им, естественно, не о чем было поговорить потом.

Она принадлежала к тем людям, которые не могли решить, какой фильм им посмотреть, какую пиццу съесть и о чем потом поговорить. Разве она могла рассказать, что ее мама несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством. Подумав обо всем этом, Фиона тяжело вздохнула.

— Прости, наверное, я надоел тебе со своими курсами итальянского.

— Нет, ради бога, нет, — крикнула она. — Мне, наоборот, очень нравится, когда ты рассказываешь о них. Я даже немного завидую тебе и всем остальным, кто ходит на эти уроки, я чувствую себя такой глупой.

Бэрри расплылся в улыбке и сжал ее руку.

— Нет, ты вовсе не глупая, ты очень хорошая, и ты тоже можешь записаться на эти курсы. Но думаю, сейчас уже слишком поздно записываться в нашу группу, мы уже ушли слишком далеко. И кстати, все учат язык по какой-то причине.

— А ты для чего?

— О, я ездил в Италию на Кубок мира по футболу и познакомился там со многими отличными ребятами, но я не мог с ними общаться.

— Но ведь Кубок мира больше не будет там проходить, правда?

— Да, но я хотел бы вернуться туда и встретиться с ними, поговорить, — сказал он. На его лице появилось отрешенное выражение. — Думаю, нам пора домой, — сказал Бэрри.

— Ах, да, конечно.

Она подумала, что он, наверное, устал от нее.

— Я провожу тебя до автобуса?

— Спасибо.

— А может, лучше я подвезу тебя до дома на мотоцикле?

— О, это тоже было бы здорово.

Она согласна и на тот и на другой вариант. Наверняка он подумает, что она дура. Фиона решила объяснить.

— Я имела в виду, что когда ты предложил проводить меня до остановки, я не знала, что ты потом предложишь подвезти меня на мотоцикле. Но, само собой, я бы предпочла прокатиться на мотоцикле. — Она сама удивилась своей смелости.

Он выглядел довольным.

— Отлично. Тогда держись за меня крепче. Обещаешь?

— Обещаю, — сказала Фиона и улыбнулась. Она попросила высадить ее в конце дороги.

— Я увижу тебя снова? — спросил Бэрри.

— Да, я с удовольствием встречусь с тобой. — Про себя она молилась, чтобы выражение ее лица не выдало, как она этого хочет.

— Ну, ты можешь зайти ко мне в супермаркет, — сказал он.

— Что? Ах да, конечно. Запросто.

— Или лучше мне заехать в госпиталь?

— Заезжай. Если будешь проезжать мимо, — грустно сказала она.

— Я буду проезжать мимо каждый день, — сказал Бэрри. — Моя мама все еще там. Спасибо, что не стала спрашивать о ней… я не хотел говорить об этом. Спокойной ночи, Фиона.

— Спокойной ночи, Бэрри, и спасибо тебе.

Она долго лежала и не могла заснуть. Он нравился ей, а она сделала несколько глупых ошибок, но он все равно сказал, что встретится с ней.

Бриджит позвонила в госпиталь, чтобы договориться о встрече с Фионой.

— Ты придешь к нам сегодня, как договаривались?

— Конечно.

— Послушай, сегодня Гранья собирается все рассказать о своем пенсионере.

— А это нормально, что я приду? — взволнованно спросила Фиона.

— А почему нет? — спросила Бриджит с сомнением. — Что тебя смущает?

— Но он ведь будет там, этот старый мужчина?

— Он будет сидеть в машине около дома, чтобы войти, если понадобится.

— Понадобится?

— Ну, знаешь, его могут пригласить войти в качестве зятя, или ему придется прийти на выручку Гранье, если папа набросится на нее с кулаками.

— Он этого не сделает. — От ужаса Фиона открыла рот.

— Нет, Фиона, не сделает. Ты все воспринимаешь буквально. У тебя совсем нет чувства юмора.

— Нет, думаю, что есть, — грустно ответила Фиона.

Придя на работу, Фиона поинтересовалась здоровьем миссис Хили, мамы Бэрри. Она знала Кити, одну из медсестер, работавших в том отделении, где она лежала. Кити совершенно не испытывала сочувствия к тем, кто пытался покончить жизнь самоубийством. Она попросила Фиону никому ничего не рассказывать, потому что не хотела испортить репутацию отделения. Она давала этой женщине необходимые лекарства и была с ней так же мила и терпелива, как и с остальными пациентами.

— Как ее зовут?

— Нэсса.

— И как она? — спросила Фиона.

— Не знаю. Очень слаба и в сильном шоке. Все время смотрит на часы над дверью и ждет, что войдет ее муж.

— А что он?

— Пока не был, сын заходит, но это не то, она хочет видеть мужа. Из-за него она сделала это.

— Откуда ты знаешь?

— Они все попадают сюда из-за этого, — сказала умудренная опытом Кити.

У Дьюнов дома они сидели на кухне за круглым столом. На ужин приготовили макароны с сыром, но к ним никто не притронулся. Миссис Дьюн была увлечена газетой и производила скорее впечатление человека ждущего кого-то в аэропорту, чем хозяйки дома. Бриджит, как обычно, была на диете, и потому на ее тарелке лежали два яйца с салатом. Гранья была бледной, а мистер Дьюн торопился скрыться в своей комнате.

— Папа, подожди минуту, — сказала Гранья. — Я хочу кое-что сказать всем.

Миссис Дьюн оторвалась от газеты. Бриджит уперлась взглядом в стол. Фиона начала краснеть и почему-то почувствовала себя виноватой.

— Да, конечно. — Мистер Дьюн сел, почти довольный тем, что собирался выслушать нечто важное.

— Для вас будет очень трудно это принять, я знаю, поэтому попытаюсь объяснить все как можно проще. Я люблю одного человека и хочу выйти за него замуж.

— Ну так разве это не здорово! — воскликнул Эйдан.

— Замуж? — переспросила мама удивленно, как будто это было так неожиданно, что тот, кто любит, может на такое решиться.

Бриджит и Фиона ничего не сказали и лишь вздохнули.

Не дожидаясь вопроса, кого она любит, Гранья сказала:

— Сейчас вы все будете против, будете говорить, что он слишком стар для меня и много всего другого. Это Тони О’Брайен.

Повисшая тишина была страшнее, чем Гранья предполагала.

— Это шутка? — задал отец логичный вопрос.

— Нет, папа.

— Тони О’Брайен! Жена директора, ни больше ни меньше, — издала мама короткий смешок.

Фиона не могла вынести напряжения.

— Я слышала, он очень хороший, — произнесла она миролюбиво.

— И от кого ты это слышала, Фиона? — спросил мистер Дьюн типичным тоном учителя.

— Ну, так все говорят, — пробормотала Фиона.

— Он неплохой, папа, и она должна выйти замуж за кого-то, — сказала Бриджит, считая, что это поможет делу.

— Ну, если ты думаешь, что Тони О’Брайен женится на тебе… — Лицо Эйдана помрачнело.

— Мы хотели, чтобы ты узнал первым, и подумали, что сможем пожениться в следующем месяце. — Гранья пыталась унять дрожь в голосе.

— Гранья, этот мужчина каждый год обещает как минимум трем девушкам, что женится на них, а потом ведет их в свой бордель и делает там с ними, что хочет. Хотя, ты, наверное, знаешь об этом, потому что часто бывала там, а нам рассказывала, что останешься ночевать у Фионы.

Фиона испугалась, что ложь может обнаружиться.

— Это не так, когда она говорила, что остается у меня, она оставалась.

— Папа, ты пойми, я была на твоей стороне, когда все узнала. Я не хотела иметь с ним ничего общего, но он все объяснил… так правильно, так лучше.

— Я уверен, ему пришлось долго уговаривать тебя. Обычно ему хватает трех дней, чтобы затащить девицу в свою постель.

— Перестань, папа. Я готова поспорить, сейчас все по-другому. Подумай об этом.

— Только потому, что он сидит в кабинете директора?

— Но он же не всегда был директором.

— Какая разница, он все равно собирался занять этот пост.

— А почему Тони недостоин этого? Разве он не покрасил школу, не привел в порядок школьный двор? Везде все новенькое, нашел деньги, чтобы расчистить сад, уроки итальянского теперь проходят в школе…

— Да, он недосягаем.

— Что ты думаешь, мама? — Гранья повернулась к ней.

— Что я думаю? А какая разница? Ты собираешься сделать то, что хочешь.

— Послушай, папа, Тони всегда говорил, что чувствует себя неловко, когда видит тебя, зная, что рано или поздно ему придется столкнуться с тобой лицом к лицу, и тогда откроется, что столько времени он скрывал от тебя наши отношения.

— О, дорогая, какой он несчастный, бедная душа.

Они никогда не видели, чтобы их отец говорил с таким сарказмом и горечью.

Гранья выпрямилась:

— Как мама говорила, мне уже исполнился двадцать один год, и я могу делать что хочу, но я надеюсь, что вы одобрите мое решение…

— И где же он, твой великий и прекрасный жених, который не осмелился прийти и поговорить с нами лично?

— Он около дома, папа, сидит в своей машине. Я сказала ему, что позову, когда мы все решим между собой. — Гранья закусила губу.

— Нет, Гранья, я не дам тебе своего благословения. Но как говорит твоя мама, ты уже взрослая и вольна сама решать. — Злой и расстроенный, он встал и вышел из-за стола. Они услышали, как с грохотом захлопнулась дверь его комнаты.

Гранья посмотрела на маму. Нел Дьюн пожала плечами:

— А чего ты ожидала?

— Тони любит меня, — сказала Гранья.

— Ты думаешь, это волнует твоего отца? Почему из миллионов мужчин ты выбрала именно его? Твой отец никогда этого не поймет. Никогда.

— Но ты, ты понимаешь? — Гранье необходим был человек, который бы поддержал ее.

— Я понимаю, что сейчас он для тебя важнее всего в жизни. Конечно. А что тут еще понимать?

Лицо Граньи было каменным.

— Спасибо за помощь, — сказала она, а потом посмотрела на сестру и подругу. — И вам тоже спасибо за поддержку.

— Но мы сделали все, что могли.

— Я пыталась выгородить тебя, — запричитала бедная Фиона.

— Ты пыталась, — ухмыльнулась Гранья. Она встала из-за стола.

— Куда ты собралась? Не ходи к папе, он не изменит своего мнения, — сказала Бриджит.

— Нет, я иду собирать вещи и переезжаю к Тони.

— Если, как ты говоришь, он без ума от тебя, так пусть приедет завтра и поможет тебе, — сказала мама.

— Я больше не хочу оставаться здесь. Раньше я этого не осознавала, но пять минут назад я поняла, что никогда не была счастлива в этом доме.

— А что такое счастье? — произнесла Нел Дьюн.

И они молчали, слушая шаги Граньи, поднимающейся по ступенькам в свою комнату.

В стоящей около дома машине мужчина ждал какого-нибудь сигнала и не понимал, что означают передвижения в одной из комнат.

Потом он увидел Гранью, выходящую из дома с чемоданом.

— Я отвезу тебя домой, любимая, — сказал он, и она зарыдала у него на плече, как много лет тому назад плакала, уткнувшись в жилетку своего отца.

Фиона продолжала думать о случившемся еще несколько часов. Гранья была всего на год старше. Разве она могла так разговаривать со своими родителями? По сравнению с драмой в жизни Граньи у Фионы, можно сказать, не было проблем.

Те, кто работает в госпитале, знают, что в конце рабочего дня флористы часто приносят им дешевые букеты. Фиона взяла один из таких букетиков и вложила в него записку: «Скорее выздоравливай, Несса Хили». Пока никто не видел, она отнесла цветы и попросила, чтобы их передали в палату, и быстро вернулась на рабочее место.

Она не видела Бэрри два дня, но он выглядел веселым, когда вошел.

— Ей намного лучше, и она возвращается домой в конце недели, — сказал он.

— О, я так рада… она справилась с болезнью, и что же ей помогло?

— Понимаешь, это был мой отец. Она думает… она думала, что он не придет. Он сказал, что не поддастся на шантаж, и сначала она впала в депрессию.

— А сейчас?

— Сейчас, похоже, он оттаял. Он прислал ей цветы. Так что она знает, что он думает о ней, и собирается выписываться домой.

Фиона ощутила внутренний холод.

— А сам он не приходил домой… с цветами?

— Нет, просто передал ей в палату. Все еще пытается скрываться.

— А что он говорит обо всем этом? — спросила Фиона тихим голосом.

— О, он говорит, что никогда не посылал ей цветов. Когда она вернется домой, мы можем снова встретиться?

— Я с удовольствием, — сказала Фиона.

Бэрри повел ее на футбольный матч. Он объяснил ей, чем хорошая команда отличается от плохой, объяснил правила игры и сказал, что на некоторых частных матчах судья бывает слепым, но есть надежда, что сегодня он будет судить справедливо.

На матче Бэрри встретился с темноволосым толстым мужчиной.

— Привет, Луиджи, а я и не знал, что ты болеешь за эту команду.

— Бартоломео, дружище, да я болею за этих парней с самого детства.

Потом они вспомнили, как будет по-итальянски «я люблю играть в футбол», и оба рассмеялись. Фиона тоже развеселилась.

— О, прости, Луиджи, это моя подруга Фиона.

— Да ты счастливчик, что твоей подруге нравится футбол. Сьюзи говорит, что лучше останется дома и будет смотреть телевизор.

— Если ты встретишься с ней после матча, мы можем все вместе что-нибудь выпить, — предложил Бэрри, и Луиджи с радостью поддержал эту идею.

Весь матч Фиона пыталась вникнуть в игру, но для первого раза ей было сложновато.

Сьюзи оказалась симпатичной. У нее были ярко-рыжие волосы, и она работала официанткой в одном из кафе в центре города.

Фиона рассказала ей про свое кафе в госпитале.

— Это немного разные места, — сказала Фиона извиняющимся тоном.

— У тебя работа важнее, — твердо заявила Сьюзи. — Ты наливаешь кофе тем, кому это нужно, а я просто гуляющим посетителям.

Ребята были рады, что девушки нашли тему для разговора, и поэтому могли спокойно обсудить все детали матча.

Потом речь зашла о курсах итальянского и о Синьоре.

— А ты собираешься? — спросила Сьюзи.

— Куда?

— В Рим.

— Я не уверен, — ответил Бэрри, — но если получится, то поеду.

— Лу хочет, чтобы мы поженились, и можно будет провести там медовый месяц.

Сьюзи махнула рукой, показав красивое кольцо.

— Какая прелесть, — воскликнула Фиона. — Представить только, медовый месяц в Риме, — девушка вздохнула. Сьюзи посмотрела на нее сочувственно и перевела разговор на другую тему.

— Матч был очень скучным?

— Нет, я никогда раньше не была, но мне понравилось.

— Не понимаю, что там интересного. — Сьюзи была яркой девушкой, и Фионе недоставало многих ее качеств.

— Послушай, как ты считаешь, мне нужно подстричься? — спросила у нее Фиона шепотом.

— Нет, лучше оставь длинные волосы, а вообще, не слушай ничьих советов, делай со своей внешностью только то, что нравится тебе.

Да, легко было красивой Сьюзи так говорить. Фиона чувствовала себя серой мышью в очках. А если она снимет очки и распустит свои тонкие волосы, то будет точно похожа на слепую облезлую мышь. Ну почему у нее все не как у людей. Что должно произойти, что могло бы изменить ее жизнь?

Бэрри радовался весь вечер. Он повез Фиону домой на мотоцикле, и она вцепилась в его куртку, закрыв глаза.

— Было очень приятно познакомиться с твоими друзьями, — сказала она, когда слезла с мотоцикла в конце улицы.

— В следующий раз ты выберешь, куда нам пойти, — сказал он. — Завтра я забираю маму из больницы, так что увидимся.

— До завтра.

Это снова была бессонная ночь для Фионы. Слишком много всего произошло. Матч, запоминание футбольных правил, знакомство с друзьями Бэрри. А еще этот ужасный случай с букетом цветов.

Фиона была очень бледной и выглядела плохо, когда пришла на работу, и даже выбрала футболку с неправильной надписью. В течение всего дня люди подходили и говорили, что сегодня другой день. В конце концов, Фиона не выдержала, зашла в раздевалку и переодела футболку задом наперед. Она просто была уверена, что никто не увидит надписи на ее спине.

Бэрри появился около полудня.

— Мисс Кларк, наш супервайзер отпустила меня на пару часов, она очень хорошая. Кстати, она тоже ходит на курсы итальянского. Там я называю ее Франческа, а на работе мисс Кларк. Прикол, да?

Фиона начала думать, что половина Дублина живет под вымышленными именами.

— Ну, так куда мы идем сегодня?

Фиона даже растерялась и замешкалась, а потом осознала, что нравится ему. Она расплылась в улыбке, забыв про людей, ждущих чай и кофе.

На следующий день Фиона позвонила Бриджит Дьюн.

К телефону подошел ее отец.

— О, да. Я рад, что имею возможность поговорить с тобой, Фиона. Боюсь, я был слишком резок, когда ты была у нас последний раз. Так что прошу меня извинить.

— Все хорошо, мистер Дьюн. Вы были расстроены.

— Да, я был очень расстроен, да и сейчас еще не отошел. Но это не значит, что нужно срываться на гостях. Пожалуйста, прими мои извинения. Я позову Бриджит.

Бриджит пребывала в отличном настроении. Она похудела на килограмм и была довольна, что сможет надеть любимый пиджак во время своей поездки в Прагу.

— А Гранья как?

— Понятия не имею.

— Ты хочешь сказать, что не виделась с ней? — Фиона была в шоке.

— А кстати, это отличная идея. Давай сходим к ней сегодня вечером.

Они договорились о месте встречи. Вот будет смеху, думала Бриджит, а Фионе не терпелось узнать, как живется Гранье.

Гранья сама открыла дверь. На ней были джинсы и длинный черный свитер. Увидев их, она не скрыла своего удивления.

— Не могу поверить своим глазам, — радостно воскликнула она. — Заходите. Тони, первые гости потянулись.

Он вышел, улыбаясь; выглядит хорошо, но очень старый. Фиона не могла понять, какое будущее Гранья видит с этим мужчиной.

— Моя сестра Бриджит и наша подруга Фиона.

— Заходите, вы как раз вовремя. Я только хотел открыть бутылку вина. — Он провел их в комнату, заполненную книгами и дисками.

— Ого, сколько дисков! — воскликнула Фиона.

— Послушай, Бриджит, как там родители? Как папа? — Гранья действительно хотела знать.

— О, ты знаешь, все так же.

— Рвет и мечет?

— Нет, все больше вздыхает.

— А мама?

— Знаешь, мама вроде как и не замечает, что ты ушла.

— Спасибо, ты всегда знаешь, что сказать.

— Я всего лишь говорю правду.

Фиона подумала, что им нужно разговаривать тише, чтобы пожилой мужчина не услышал всех деталей о семье Дьюнов. Но, скорее всего, он уже все знал.

Тони всем налил вина.

— Я рад видеть вас, девочки, но у меня столько дел в школе, так что я оставлю вас, а вы тут поболтайте.

— Тебе не нужно уходить, любимый, — сказала Гранья.

— Я знаю, но я должен идти. — Он повернулся к Бриджит: — И если ты будешь разговаривать со своим отцом, скажи ему, скажи ему… ну… — Бриджит смотрела на него выжидающе. Но слова не шли с языка. — Скажи ему, что у нее… все хорошо, — сказал он резко и вышел.

— Ну, — сказала Бриджит, — и что ты на это скажешь?

— Он совершенно расстроен, — сказала Гранья. — Понимаешь, папа не разговаривает с ним в школе, просто выходит из класса, если он заходит, и для Тони это трудно. И мне трудно находиться здесь, зная, что я не могу попасть домой.

— Ты не заходишь домой? — спросила Фиона.

— Нет, конечно. Как я могу там появиться после той сцены, когда он чуть ли не отказался от меня.

— Я не знаю, он очень озадачен, — сказала Бриджит. — Может, он и будет вздыхать и ворчать поначалу, если ты придешь, а потом все наладится.

— Я не хочу слышать о Тони ничего плохого.

— Ты имеешь в виду его бурное прошлое? — спросила Бриджит.

— Да, но ведь у меня тоже есть прошлое. Если бы я была в его возрасте, я надеюсь, у меня бы тоже много чего осталось в прошлом.

— Думаешь, это хорошо, иметь бурное прошлое? — Спросила Фиона.

— О, заткнись, Фиона. Я же не спрашиваю тебя о твоих приключениях, — сказала Бриджит.

— Я никогда ни с кем не спала, не занималась любовью — взорвалась Фиона.

Сестры Дьюн посмотрели на нее с интересом.

— Ты должна была попробовать, — сказала Бриджит.

— Почему это я была должна? Я бы запомнила, если бы это произошло. Но у меня этого не было.

— Почему? — спросила Гранья.

— Не знаю. Или все были пьяные, или мне никто не нравился, или место неприятное, и когда я решила, что уже пора, было слишком поздно. Вы меня знаете. — В ее голосе слышались жалобные нотки и сожаление о сказанном. И Гранья, и Бриджит, казалось, потеряли дар речи. — Но сейчас я бы хотела этого, — быстро добавила Фиона. — Просто для этого нужен человек, который бы мне понравился, которого бы я полюбила.

Гранья налила еще по стакану вина.

— Помните, когда мы учились в школе, то играли в игру, где нужно было говорить только правду. Давайте и сегодня сыграем. Вот скажите мне обе, что я должна делать?

— Ты должна пойти домой и увидеться с отцом. Он скучает по тебе, — сказала Бриджит.

— Тебе нужно поговорить и о других вещах. О банке, о политике, о вечерних курсах итальянского языка, которые он организовал, и не нужно говорить о том, что напоминает ему о… о Тони. Дай ему свыкнуться с этой мыслью, — сказала Фиона.

— А мама? Ей правда все равно?

— Нет, я специально так сказала, чтобы досадить тебе. Но ты знаешь, она думает о чем-то. Может, это связано с работой или с менопаузой, а вовсе не с тобой.

— Это вполне честно, — сказала Гранья. — Теперь поговорим о Бриджит.

— Я думаю, Бриджит хватит говорить о своем весе, — сказала Фиона.

— Потому что она не толстая, а очень даже сексуальная. Большая попа и большая грудь, разве не это любят мужчины? — сказала Гранья.

— И при этом узкую талию, — добавила Фиона.

— Но постоянно слушать про твои калории просто скучно, — засмеялась Гранья.

— Легко говорить, когда ты худая, как палка от швабры.

— Быть занудной и при этом сексуальной, как-то не сочетается, — сказала Гранья.

И Бриджит заулыбалась, поняв, что они говорят искренне.

— Хорошо, теперь Фиона, — сказала Бриджит, заметно повеселев.

Сестры притихли. Критиковать кого-то из своей семьи было намного легче.

— Дайте я еще выпью, чтобы подготовиться, — сказала Фиона неожиданно.

— Слишком порядочная, даже в ущерб себе.

— Все время чувствуешь себя виноватой.

— Не хватает уверенности в себе.

— Не способна собраться с мыслями, когда нужно.

— Похоже, что собираешься оставаться ребенком всю жизнь.

— Повторите еще раз, — перебила Фиона.

Гранья и Бриджит подумали, не слишком ли они резки.

— Просто ты чересчур добра к людям, и никто действительно не знает, о чем ты думаешь, — сказала Гранья.

— И вообще, думаешь ли ты, — мрачно добавила Бриджит.

— О том, что я как ребенок? — спросила Фиона.

— Ну, я полагаю, я имею в виду, что мы все принимаем решения, не так ли? Но бывает, что другие люди принимают их за нас, и тогда мы ведем себя как дети. Вот все, что я имела в виду, — сказала Гранья, боясь, что обидела забавную маленькую Фиону.

— Это экстраординарно. Ты второй человек, кто мне это говорит. Эта девушка, Сьюзи, тоже так сказала, когда я спросила, подстричь мне волосы или нет. До чего же удивительно.

— Итак, ты сделаешь это? — спросила Бриджит.

— Что сделаю?

— Соберешься с мыслями, будешь сама принимать решения, спать тебе с мужчиной или нет, подстричь волосы или оставить длинными?

— А ты перестанешь подсчитывать калории? — спросила Фиона в ответ.

— Да, перестану, если это так нудно для окружающих.

— Тогда хорошо, — сказала Фиона.

Они открыли еще одну бутылку вина и смеялись, пока не вернулся старый Тони, который сказал, что в его возрасте нужно вовремя ложиться спать.

Но, судя по тому, как он смотрел на Гранью, они поняли, что он и не думал ни о каком сне.

— Ну, это оказалось отличной мыслью, навестить ее. — К тому времени, когда они ехали на автобусе домой, Бриджит считала, что это была ее идея.

— Она выглядит очень счастливой, — сказала Фиона.

— Он такой старый, правда?

— Ну, это то, что она хочет, — твердо сказала Фиона, и, к ее удивлению, Бриджит согласилась с ней.

Казалось, время остановилось, хотя прошла всего неделя. Потом Бэрри появился снова.

— Дома все в порядке? — спросила она.

— Нет, не совсем. У мамы ни к чему нет интереса, она даже не готовит. Сейчас мне нужно купить в супермаркете еду быстрого приготовления, а иначе она вообще не станет ничего есть. Если честно, я даже не знаю, что с ней делать. Послушай, а ты придумала, куда мы пойдем?

И внезапно Фиона решила:

— Я бы хотела прийти и попить чаю у тебя дома.

— Нет, это не очень хорошая мысль, — ответил он.

— Ты спросил меня, чем бы я хотела заняться. Твоя мама могла бы немного взбодриться, если бы ты сказал, что пригласишь девушку к чаю, а я была бы милой и веселой, и мы бы поговорили.

— Нет, Фиона, пока нет.

— Послушай, но как она вернется к нормальной жизни, если ты не будешь способствовать этому?

— Ну, не знаю, — неуверенно сказал он.

— Так как насчет вечера?

И Бэрри назначил свидание.

Когда они встретились, он рассказал Фионе, что совершенно не ожидал такой реакции от мамы. К его удивлению, она сказала, что сильно устанет на работе, поэтому не сможет приготовить что-нибудь вкусное, как, например, спагетти или яблочный пирог.

— Ну конечно же ты сможешь, мама, разве ты не отличная повариха?

— Твой отец так не думает, — сказала она. И у Бэрри снова сердце ушло в пятки. Сейчас он жалел, что был единственным ребенком в семье, потому что если бы их было шесть братьев и сестер, то было бы с кем поделиться своими горестями. И ему так хотелось, чтобы его отец просто сказал матери, что любит ее, что его сердце было разбито, когда он узнал, что она пыталась покончить с собой. И чтобы он поклялся, что никогда больше ни на кого ее не променяет. Неужели он просто не мог сказать слова, которые бы порадовали ее?

Все же предложение Фионы было не совсем подходящим.

— Ну хорошо, мама, я думаю, что мог бы попробовать приготовить сам что-нибудь. Я, конечно, в этом деле не очень-то смыслю, но я попытаюсь. И я притворюсь, что это ты готовила. Я не хочу, чтобы она подумала, что ты не хотела ее приглашать.

— Я все приготовлю, — сказала мама. — Ты не в состоянии приготовить даже для Каскарино.

Каскарино звали их большого кота, у которого был только один глаз. Он назвал его в честь Тони Каскарино, футболиста, игравшего за Ирландскую республику, правда, кот оказался не таким быстрым.

Фиона принесла маленькую коробку шоколадных конфет для мамы Бэрри.

— Нет, не нужно было, я только толстею от сладкого, — сказала женщина. Она была бледна, с уставшим взглядом и безжизненными волосами. Скучное коричневое платье не украшало ее.

Но Фиона смотрела на нее с восхищением.

— О, миссис Хили, вы совсем не толстая. У вас такое красивое лицо. У вас широкие скулы, и это придает вам шарм.

Бэрри видел, как его мама дотронулась до своей щеки неуверенно.

— Это правда? — спросила она.

— Я вам говорю, посмотрите на звезд кинофильмов, у них у всех красивая форма лица… — И они вспомнили Одри Хепберн, Аву Гарднер и Мэрил Стрип.

Бэрри уже несколько недель не видел свою маму такой оживленной. Потом он услышал, что Фиона завела разговор о Мерилин Монро, найдя что-то общее у нее с его мамой. Он думал о том, чтобы она не завела разговор о людях, решивших покончить жизнь самоубийством, ведь именно так поступила Мерилин Монро.

Бэрри посмотрел на Фиону с восхищением. Сегодня она показалась ему какой-то другой. Как хорошо, что она настояла, чтобы прийти к ним на ужин.

Он почувствовал, что наконец-то немного расслабился, и подумал: интересно, о чем они станут говорить дальше.

Сам он не мог рассказать, что Фиона работает в госпитале, чтобы не затрагивать больную тему, и он не мог ни с того ни с сего заговорить о курсах итальянского или о супермаркете, или о своем мотоцикле, потому что они бы догадались, что он хочет сменить тему разговора. И он надумал рассказать маме о забавных футболках, которые носит Фиона, но решил, что это может ей не понравиться, так как сейчас она была в хорошем пиджаке и красивой блузке розового цвета.

В этот момент вошел кот и своим единственным глазом уставился на Фиону.

— Я бы хотел представить тебя Каскарино, — сказал Бэрри, обрадовавшись появлению большого черного кота.

— А у тебя есть дома животные? — спросила мама Бэрри.

— Нет, я очень люблю кошек, но мой папа говорит, что никогда не знаешь, что они могут вытворить.

— Как жаль, что люди так думают. Каскарино, например, понимает все получше некоторых мужчин.

— Я знаю, — согласилась Фиона. — Иногда с мужчинами невозможно разговаривать.

— У них нет сердца, — произнесла миссис Хили, и ее глаза опасно заблестели. — У них бьется внутри какой-то предмет, качает кровь, но это не сердце. Возьми хотя бы отца Бэрри. Он прекрасно знает, что сегодня вечером Бэрри пригласил на ужин подругу, но где он, спрашивается. И так всегда!

Вот этого Бэрри боялся больше всего. Ведь прошло только полчаса, а его мама уже завела свою излюбленную тему. Но Фиона быстро нашлась:

— О, радуйтесь. Вот когда я приглашу Бэрри к себе домой, мой папа обязательно будет там, и уже через пять минут он скажет Бэрри, как это опасно ездить на мотоцикле, как опасно водить машину вообще, как глупо болеть за футбольную команду. Если он найдет что-то плохое в изучении итальянского, он обязательно скажет и об этом. Он во всем видит в первую очередь плохое.

— А что твоя мама на все это отвечает? — Голос мамы Бэрри звучал заинтересованно.

— Ну, я думаю, прожив с ним столько лет, она научилась во всем с ним соглашаться. Они уже пожилые люди, понимаете, миссис Хили, намного старше вас. Я самая младшая в семье. Их уже ничто не изменит.

Она изучающе смотрела на Фиону. Любая мать была бы рада, чтобы у их сына была такая добрая девушка. Бэрри увидел, как его мама начала расслабляться.

— Бэрри, будь хорошим мальчиком, сходи на кухню и поставь пирог в печь.

Он вышел из комнаты и прикрыл дверь, а потом прислонился к ней, чтобы послушать, что происходит в комнате. Они говорили тихими голосами, и он не мог разобрать слов. Ради бога, только бы Фиона не допустила какую-нибудь оплошность. И хоть бы мама не стала рассказывать о своих глупых фантазиях о том, что у отца другая женщина. А отец мог бы вести себя немного по-другому. Почему бы ему было просто не прийти и не присоединиться к ним за ужином? Ведь мама сегодня снова что-то приготовила, а это уже прогресс.

Ужин прошел лучше, чем он мог надеяться. Фиона съела все, что лежало у нее на тарелке, и попросила рецепт блюда.

— Послушайте, что я сделаю, так это запишусь на курсы, где учат готовить, — воскликнула она.

— Отличная мысль, — сказал Бэрри, довольный, что она так высоко оценила кулинарные способности его мамы.

— Послушайте, а может быть, когда по вторникам и четвергам Бэрри уходит на курсы итальянского языка, вы бы могли научить меня готовить, показать некоторые тонкости? — Женщина помолчала какое-то время, видимо обдумывая просьбу девушки. Фиона тут же сказала: — Простите, это для меня типично, сначала сказать, а потом подумать.

— Я с удовольствием научу тебя готовить, Фиона, — сказала мама Бэрри. — Мы начнем на следующей неделе.

Бриджит была под большим впечатлением.

— Его мама будет учить тебя готовить, вот это да, — произнесла она восхищенно.

— Возможно, чему-нибудь научит, я просто спросила, а она согласилась. — Фиона сама удивлялась собственной смелости.

— Послушай, ну а когда же мы познакомимся с этим Бэрри?

— Скоро, я не хочу знакомить его сразу со всеми своими подругами, особенно сексуальными.

— А ты изменилась, Фиона, — сказала Бриджит.

— Гранья? Это Фиона.

— О, здорово. Я думала это звонят из главного офиса. Как ты? Ты уже сделала это?

— Что?

— Ну, ты знаешь, — сказала Гранья.

— Нет, еще нет, но скоро. Послушай, я звоню, чтобы поблагодарить тебя.

— За что?

— За то, что сказала мне правду, что я хожу как одурманенная.

— Я никогда этого не говорила, Фиона, — возмутилась Гранья.

— Нет, но ты сказала, что я должна быть шустрее, и как только я стала действовать, то сразу же ощутила, что он без ума от меня. И его мама тоже. Правда, здорово?

— Я рада за тебя, — ответила Гранья довольным голосом.

— Я просто позвонила, чтобы спросить, не ходила ли ты домой, чтобы встретиться с отцом?

— Нет. Я собралась, но в последний момент у меня сдали нервы.

— Гранья!

— Эй, ну хватит читать мне лекции.

— Я знаю, но мы обещали выполнить все, что сказали друг другу в тот вечер.

— Да, это так.

— И, кстати, Бриджит ни словом не обмолвилась о своей фигуре.

— Ну хорошо, Фиона, я пойду сегодня вечером.

Сделав глубокий вдох, Гранья постучала в дверь. Открыл отец. По его лицу ничего невозможно было понять.

— У тебя же есть ключ, зачем стучать, — сказал он.

— Я не хочу вести себя так, как будто до сих пор живу здесь, — сказала она.

— Никто не запрещал тебе жить здесь.

— Я знаю, папа. — Они все еще стояли в холле. Наступило напряженное молчание. — А где все? Они дома?

— Не знаю, — ответил он.

— Как не знаешь, ты должен знать, папа.

— Не знаю. Может быть, твоя мать читает на кухне, а Бриджит, возможно, наверху. Я был в своей комнате.

— Могу я зайти посмотреть? — Гранья пыталась разговорить отца.

— Конечно.

Он провел ее в комнату, и она выдохнула от удивления. Вечернее солнце светило в окно, окрашивая комнату в желтые и золотые тона, и шторы пурпурно-золотого цвета напоминали занавес в театре. На полках было много книг, и маленький стол четко выделялся в вечернем свете.

— Папа, как красиво. Я и не думала, что ты мог сделать что-то подобное, — сказала Гранья.

— Да, существует много вещей, которых мы не знаем друг о друге.

— А какие фрески, они потрясающие.

— Да.

— А сочетание цветов? Это как будто сон, мечта.

Она была в таком восторге, что он не мог оставаться безразличным.

— Это больше, чем просто мечта, но, наверное, я всегда был наивным мечтателем, Гранья.

— Значит, я унаследовала это от тебя.

— Нет, не думаю.

— Нет, если взять твои художественные способности, то я бы не смогла никогда в жизни сделать такую же комнату. Знаешь, пап, я никого раньше не любила, кроме вас с мамой, если честно, то тебя больше. Нет, не перебивай. Теперь я знаю, что бывает и другая любовь. Это когда хочешь самого лучшего для кого-то еще, хочешь, чтобы люди, которых ты любишь, были счастливее тебя.

— Да, — произнес он еле слышно.

— Ты же чувствовал это по отношению к маме? Я хочу сказать, и сейчас, наверное, чувствуешь.

— Я думаю, все изменилось, когда вы повзрослели.

— Я бы не хотела быть более взрослой. Вы с мамой прожили вместе почти двадцать пять лет, через двадцать пять лет Тони уже умрет. Он курит, пьет и ничего не может с этим поделать. Ты это знаешь. Если у меня будет десять хороших лет, можно считать, мне повезет.

— Но ты могла бы прожить их намного лучше, Гранья.

— Что может быть лучше, чем любить и быть любимой, папа? Я знаю это, и ты знаешь.

— Он не надежен.

— Я абсолютно полагаюсь на него и буду доверять ему всю свою жизнь.

— Подожди, вот он бросит тебя с ребенком, тогда ты вспомнишь мои слова.

— Больше всего на свете я бы хотела родить от него ребенка.

— Ну, вперед. Тебя никто не держит.

Гранья наклонилась и внимательно посмотрела на цветы, стоявшие на маленьком столике.

— Пап, ты купил их для себя?

— А как ты думаешь, кто еще может их мне купить?

В ее глазах появились слезы.

— Я буду покупать их для тебя, если ты позволишь мне. Я буду приходить и сидеть здесь с тобой, а если у меня родится ребенок, твой внук, я всегда стану брать его с собой.

— Ты хочешь сказать, что беременна, да?

— Нет, пока нет. Я хочу убедиться, что этот ребенок окажется желанным для всех.

— Тогда придется долго ждать, — произнес он, но она заметила, что на этот раз в его глазах тоже появились слезы.

— Папа, — сказала она, и было трудно определить, кто из них первым сделал шаг навстречу другому. Они обнялись, и у обоих из глаз капали слезы.

Бриджит и Фиона отправились в галерею.

— Ты уже спала с ним?

— Нет, зачем спешить, я думаю, все получится само собой, — сказала Фиона.

— Сколько же ты собираешься еще ждать?

— Поверь мне, я знаю, что делаю.

— Я рада, что хоть кто-то знает, — сказала Бриджит. — Папа и Гранья заставили нас понервничать. Гранья сидит у него в комнате, и они разговаривают так, будто между ними не было никакой ссоры.

— Разве это плохо?

— Нет, конечно, это здорово, но просто так таинственно, — пожаловалась Бриджит.

— А что мама говорит об этом?

— Ничего. Еще одна тайна. Я всегда считала, что у нас самая скучная семья, какая только может быть, а теперь мне кажется, будто я живу в сумасшедшем доме. Не понимаю, когда все это произошло?

Уроки по кулинарии проходили успешно. Иногда отец Бэрри бывал дома. Высокий и темноволосый, он выглядел намного моложе своей жены. Он работал в фирме, которая занималась выращиванием цветов для ресторанов и отелей. Фиону он всегда радостно приветствовал, но не более того. Он не вдавался в подробности, ни о чем ее не расспрашивал и вообще производил впечатление человека, скорее проходившего мимо, чем живущего здесь.

Иногда Бэрри возвращался с курсов и съедал то, что они приготовили. Фиона требовала, чтобы он ел не торопясь и все распробовал.

Каждый раз ей приходилось слушать истории о неверности супруга миссис Хили. Поначалу Фиона пыталась не слушать.

— Не говорите мне об этом, пожалуйста, вы же хотите, чтобы все в вашей семье наладилось, и, когда это произойдет, вы будете жалеть о сказанном.

— Нет, не буду, ты же моя подруга. Ты должна меня выслушать. Ты должна знать, какой у Бэрри отец. У нас все было замечательно, но два года назад все изменилось. Он познакомился с кем-то, и началось.

— Вы же не можете знать наверняка, миссис Хили. Может быть, он просто устает на работе или стоит в пробках.

— Нет никаких пробок в четыре часа утра, когда он возвращается домой. И я узнавала в компании, он работает двадцать восемь часов в неделю, но дома он отсутствует ровно в два раза больше.

— А дорога туда и обратно? — произнесла Фиона, почти отчаявшись.

— До работы ему добираться десять минут, — ответила миссис Хили.

— Возможно, ему хочется больше свободного пространства.

— У него и так все в порядке, он спит в смежной комнате.

— Может, чтобы не будить вас?

— А может, чтобы не быть со мной.

— А если она существует, то кто она, как вы думаете? — шепотом спросила Фиона.

— Не знаю, но я выясню.

— Вы думаете, кто-нибудь с работы?

— Нет, там я всех знаю, там не с кем. Хотя это может быть кто-то, с кем он общается по работе, а таких может быть половина Дублина.

Общаться с ней было просто невозможно.

— Она разговаривает с тобой обо всем этом? — спросил Бэрри.

— Ты знаешь, мы болтаем обо всем понемногу, — соврала она.

Нэсса Хили считала Фиону своей подругой, и невозможно было допустить, чтобы об их разговорах узнал кто-то еще.

Бэрри и Фиона часто виделись. Они ходили на футбольные матчи и в кино, а в хорошую погоду катались на мотоцикле, и Фиона увидела такие места, где раньше никогда не бывала.

Он никогда не спрашивал ее о поездке в Рим — viaggio, как они называли ее. Но Фиона надеялась, что, когда подойдет время ехать, он предложит ей присоединиться, и потому на всякий случай сделала паспорт.

Иногда они встречались со Сьюзи и Луиджи, которые пригласили их на свою свадьбу в середине июня. Сьюзи сказала, что не получится провести медовый месяц в Риме, потому что и ее, и его родители не согласны.

— А ты сама изучаешь итальянский? — спросила Фиона.

— Нет, если они захотят общаться со мной, то пусть изучают мой язык, — заявила Сьюзи, которая, видимо, ожидала, что эскимосы заговорят на ее языке, когда она отправится на Северный полюс.

Ученики курсов устроили вечеринку. Каждый купил что-то из продуктов. Они обсуждали, что сначала хорошо было бы поехать во Флоренцию, посетить Сиену, переночевать там в отеле, а уж потом переместиться в Рим. Чем больше набиралась группа, тем дешевле обходилась поездка, и потому каждый решил сообщить о предстоящем путешествии своим знакомым.

— Я бы хотел, чтобы ты поехал, папа, — сказал Бэрри, — это для меня очень важно, и, кстати, вспомни, мы с мамой всегда сопровождали тебя в загородных прогулках, которые устраивались у вас от работы.

— Я не уверен, что буду свободен, сынок, но если получится, то обязательно поеду.

Бэрри так же сообщил Фионе, маме, приятелю с работы и соседу из ближайшей квартиры. Фиона сказала, что спросит своих подруг Гранью и Бриджит, но они и так собирались. В итоге и Сьюзи с Луиджи сказали, что подумают.

Уроки по кулинарии продолжались. Фиона и мама Бэрри собирались приготовить экзотический десерт под названием cannoli. В его состав входило много фруктов, орехов и сыр.

Бэрри усомнился, что они все делают правильно, но они сказали, что если он сомневается, то пусть уточнит у Синьоры. Синьора сказала, что cannoli alla siciliana одно из самых популярных блюд в мире, и не могла дождаться, когда сможет попробовать его.

Фиона и Нэсса Хили продолжали секретничать. Фиона поделилась с ней, что Бэрри действительно очень сильно ей нравится, что он очень добрый, но она не хочет торопить его, так как не думает, что он готов к серьезным отношениям. И мама Бэрри поведала, что так же вела себя со своим будущим мужем в начале их знакомства. Даже было время, когда она могла заявить, что не любит его, и отпустить куда глаза глядят. Но не сейчас.

— А почему так? — хотела знать Фиона.

— Когда я была в больнице, я сделала такую глупость, ты знаешь, и он прислал мне цветы. Мужчина так не поступит, если ему все равно. Когда я спросила про букет, он сказал, что ничего не знает, но я-то не сомневаюсь, что это он. Ему все-таки не все равно, Фиона. И это дает мне силы.

И Фиона ругала себя на чем свет стоит за то, что она такая глупая. Она посмотрела на Нэссу Хили и поняла, что та полна надежды, и как после этого она могла рассказать, что это она передала этот чертов букет. Тем более они никогда не обсуждали ее попытку самоубийства. Этот букет в тот момент вернул ее к жизни.

Об этом никому не надо рассказывать. Если узнает Сьюзи, она может поделиться с Луиджи, а тот может рассказать своему приятелю Бартоломео. К тому же после этого Сьюзи могла начать относиться к ней хуже, а Фионе этого совсем не хотелось.

— Я тебе нравлюсь, Фиона? — спросила миссис Хили, когда они готовили лимонный пирог.

— Очень нравитесь, — ответила Фиона.

— И ты бы сказала мне правду?

— Да. — Голос Фионы дрогнул. Она словно ждала удара. Наверное, она как-то узнала о цветах. Ну, может, это и к лучшему.

— Как ты считаешь, мне нужно краситься тенями? — спросила миссис Хили.

— Тенями?

— Да. Пойти к консультанту, чтобы узнать, какие тени мне больше всего подходят. Наверное, это все у них разработано.

— И сколько стоит такая услуга у специалиста?

— О, у меня есть деньги, — сказала миссис Хили.

— Ну, вообще-то я не сильна в этих вещах, но у меня есть подруга, которая разбирается в этом. Я спрошу у нее.

— Спасибо, Фиона, — поблагодарила миссис Хили. Ей, наверное, было около сорока пяти лет, но выглядела она на все семьдесят пять и думала, что по-прежнему должна нравиться мужу.

Сьюзи сказала, что это отличная идея.

— Куда ты собираешься? — спросила она.

У Фионы не хватило смелости признаться, что она говорила не о себе. Она немного расстроилась из-за того, что Сьюзи поняла, что она нуждается в ее совете, но она так пыталась выглядеть и вести себя по-взрослому все эти дни, что решила не обращать внимания на то, что подумала Сьюзи.

Миссис Хили была довольна этими новостями.

— Ты знаешь, что мы должны сделать? — произнесла миссис Хили заговорщицким тоном.

— Я думаю, мы должны пойти к дорогому стилисту и полностью сменить свой имидж.

Фиона почувствовала слабость. Она сэкономила деньги, чтобы поехать в путешествие вместе с Бэрри, и теперь ей придется их потратить.

К счастью, у Сьюзи оказался знакомый недорогой стилист.

И по прошествии нескольких недель миссис Хили окончательно перестала носить темные вещи. Она разобрала свой гардероб, отложив всю одежду бледных тонов, и подобрала к ней цветные шарфики и платки. Теперь ее волосы были покрашены и подстрижены коротко, и вместо семидесяти пяти она стала выглядеть на пятьдесят.

Фиона из своих длинных волос, болтающихся сосульками, сделала короткую стрижку, и сразу появился эффект густых волос. Все в один голос заявили, что она выглядит потрясающе. Она носила ярко-красные и желтые цвета, и даже один или двое хирургов сделали ей комплименты и стали заигрывать с ней, на что она весело смеялась. А ведь раньше бы она подумала, что они хотят жениться на ней.

И отец Бэрри стал больше времени проводить дома, хотя и ненамного, и, казалось, он в любое время был рад видеть Фиону.

Но, похоже, ни новая прическа, ни одежда не могли заставить его бросить свою любовницу.

— Ты очень хорошо влияешь на мою маму, она выглядит потрясающе, — сказал Бэрри.

— А я, я как выгляжу?

— Ты всегда выглядишь великолепно. Но послушай, не дай ей понять, что я рассказывал тебе о ее попытке свести счеты с жизнью. Она часто просит меня поклясться, что я никогда не скажу тебе. Она ни за что не хочет потерять твое уважение.

Фиона проглотила ком в горле, когда услышала эти слова.

Они, как обычно, болтали, стоя на кухне и отделяя белки от желтков.

— Я обнаружила, где она работает.

— Кто?

— Женщина, любовница Дэна. — Миссис Хили сказала это с удовлетворением, как будто после успешно проделанной работы детектива.

— И где же? — Значило ли, что это открытие в очередной раз грозит Фионе нервным срывом.

— В одном из самых дорогих ресторанов Дублина — «У Квентина». Слышала о таком?

— Да, об этом месте часто пишут в газетах, — произнесла бедная Фиона.

— И вскоре ты снова сможешь прочитать об этом месте, — мрачно, с угрозой в голосе проговорила миссис Хили.

Ну не подразумевала же она, что собирается пойти в ресторан «У Квентина» и устроить там сцену ревности. Или подразумевала?

— И вы уверены, что именно там она работает?

— Я проследила за ним, — произнесла она с триумфом в голосе.

— Вы следили за ним?

— Вчера ночью он сел в свою рабочую машину. Он часто уезжает по средам. Сидит, смотрит телевизор, а потом после двенадцати говорит, что должен ехать. У него, видите ли, ночная смена. Я знаю, он врет. Нет у него никакой работы по средам. Тем более он тщательно одевается, чистит зубы, гладит рубашку. Этого недостаточно?

— Но как же вы проследили за ним, миссис Хили?

— Я поймала такси и поехала за ним.

— И такси ждало вас все это время?

— Да, пока она не вышла.

Экстравагантность ошеломила Фиону больше, чем сам факт.

— Боже милосердный, миссис Хили, и что же подумал таксист?

— Он думал о кругленькой сумме, набежавшей у него на счетчике, вот что он думал.

— И что потом?

— Ну, он подъехал и стал ждать у ресторана. — Миссис Хили не выглядела очень уж расстроенной. Фиона частенько видела ее и в более стрессовом состоянии.

— А дальше?

— Ну, потом мы ждали. Я имею в виду, мы с таксистом. И вышла женщина. Было очень темно, поэтому я не смогла ее разглядеть. Она прямиком пошла к машине, и они уехали так быстро, что мы потеряли их из виду.

Фиона почувствовала облегчение. Но миссис Хили была практичной женщиной.

— А в следующую среду они от нас не уйдут.

Фиона не могла успокоиться:

— Но, может, вам хватит одного раза. Зачем вам тратить столько денег? Уж лучше купить новую юбку.

— Это мои личные деньги, Фиона, и я хочу потратить их в свое удовольствие.

— Но представьте, что будет, если он увидит вас?

— У меня все просчитано, я все время нахожусь в машине.

— Но что изменится, если вы увидите ее?

— Я буду знать, какая она, как выглядит женщина, которую, как он думает, он любит. — И ее голос прозвучал столь уверенно, что у Фионы похолодела кровь в жилах.

— Послушай, а твоя мама случайно работает не в ресторане «У Квентина»? — спросила Фиона у Бриджит.

— Да, там. А что?

— А она может знать кого-нибудь, кто у них работает по ночам, официантки, например?

— Думаю, да, потому что она там работает давно. А что?

— Если я назову тебе имя, ты сможешь спросить у нее, только не объясняя, что я спрашивала?

— Я могу, ну а зачем, зачем тебе?

— Тебе не надоело спрашивать: что, зачем?

— Я ничего тебе не скажу, если ты не скажешь, зачем, — сказала Бриджит.

— Ладно, тогда забудь об этом, — произнесла Фиона с вызовом.

— Ну, нет.

— Забудь, забудь.

— Хорошо, я узнаю у нее. Это касается твоего Бэрри? Ты думаешь, у него есть кто-то еще, кто работает в ресторане? — Бриджит переполняли эмоции.

— Нет, конечно.

— Ну, я могу ее спросить.

— Нет, ты задаешь слишком много вопросов. Оставь это, лучше не надо.

— Ой, брось, Фиона, мы всегда были подругами. Ты нас прикрываешь, а мы прикрываем тебя. Я все выясню, просто назови мне имя, и я все выведаю у мамы.

— Может быть.

— Как ее имя? — спросила Бриджит.

— Я пока не знаю, но скоро скажу.

— Как мы можем узнать ее имя? — спросила Фиона у миссис Хили.

— Даже не знаю. Думаю, нужно просто встретиться с ней лицом к лицу.

— Мне надо знать ее имя, и тогда, возможно, не придется сталкиваться с ней.

— Я не знаю. — Нэсса Хили выглядела смущенной.

— Предположим, вы скажете, что какая-то женщина звонила из ресторана и просила его перезвонить, но она не представилась, сказав, что он и так поймет, кто она. И мы могли бы подслушать, с кем он разговаривает.

— Фиона, да ты зря теряешь время в своем госпитале. Тебе нужно было работать частным детективом.

В тот же вечер они осуществили свой план. Сначала Дэн попробовал приготовленный пирог, а потом они сообщили ему, что звонили из ресторана «У Квентина».

Он пошел в холл звонить, а мама Бэрри прильнула ухом к двери.

Они обе были увлечены готовкой, когда Дэн возвратился на кухню.

— Ты уверена, что звонили именно из ресторана?

— Так она сказала.

— Просто я только что перезвонил туда, и мне ответили, что никто меня не искал.

Его жена пожала плечами. У него был немного рассеянный вид, и он ушел к себе наверх.

— Вы слышали, с кем он разговаривал? — спросила Фиона.

Миссис Хили кивнула, и ее глаза лихорадочно заблестели.

— Да, у нас есть ее имя. Он разговаривал с ней.

— И кто же она? Как ее зовут? — Фиона почти задыхалась от возбуждения и чувства опасности.

— Он сказал так: «Иисус, Нел, зачем ты звонишь мне домой?» Так он сказал. Ее имя Нел.

— КАК?

— Нел. Сучка, эгоистка, безмозглая корова. Ну, вряд ли он любит ее, если так злобно с ней разговаривал.

— Да, — сказала Фиона.

— Итак, теперь мы знаем ее имя, — произнесла Нэсса Хили.

Фиона промолчала в ответ.

Маму Бриджит и Граньи звали Нел. И именно там она работала.

Отец Бэрри встречался с матерью ее подруг. Он проводил время не с глупенькой молоденькой девушкой, как они предполагали, а с женщиной того же возраста, что и Нэсса Хили. С женщиной, у которой был муж и две взрослые дочери.

— Фиона? Это Бриджит.

— О, да, слушаю тебя, только говори быстрее, я же все-таки на работе, и тут меня ждет целая очередь. — На самом деле как раз в этот момент никого не было, но она чувствовала неловкость, потому что знала ужасный секрет семьи своей подруги.

— Эта птичка, которая, как ты подозреваешь, крутиться возле Бэрри, она работает в ресторане… ты хотела сказать мне, как ее зовут, а я хотела выведать у мамы, кто она?

— Нет! — Фиона почти что закричала.

— Эй, ты сама просила меня.

— Я передумала.

— Ну, если он крутит шашни на стороне, тебе лучше знать. Люди должны знать такие вещи, это их право.

— Правда, Бриджит? Да? — Голос Фионы звучал очень напряженно.

— Конечно да. Если он говорит, что любит тебя, а ей клянется, что жить без нее не может, то ради бога…

— Но это не совсем так, понимаешь.

— Он не говорит, что любит тебя?

— Говорит. Но, черт!

— Фиона?

— Да?

— По-моему, ты просто сходишь с ума. Я считаю, тебе лучше это знать.

— Конечно, Бриджит, — сказала Фиона, впервые радуясь, что ее всегда считали девушкой, которая сама не знает, чего хочет.

— Как вы думаете, она молодая или взрослая? — спросила Фиона маму Бэрри.

— Нел? Похоже, молодая, зачем ему еще одна старуха?

— Этих мужчин не поймешь. Она спокойно могла оказаться и пенсионеркой.

У Нэссы Хили был очень суровый вид.

— Скорее всего, она молодая, но любит он меня. Это всегда было очевидно. Когда я попала в госпиталь, я уже рассказывала тебе об этом, он пришел, пока я спала, и передал для меня цветы. Только любовь ко мне могла подвигнуть его на такое.

Бэрри пришел домой в полном восторге. Все уже готово к вечеринке. Это будет что-то фантастическое. Magnifico. Мистер Дьюн сказал, что сделает какое-то важное объявление. Похоже, это касается новой программы для обучения взрослых на следующий год.

— Мистер Дьюн? — спросила Фиона.

— Он один из тех, кто организовал курсы. Они с Синьорой просто молодцы. Ты говорила, что знаешь его дочерей.

— Да, я их знаю.

— В общем, он тоже очень доволен, что все так хорошо получилось.

— А он собирается ехать?

— Эй, Фиона, конечно, а как же без него?

— А ты думаешь, его жена поедет?

— Думаю, конечно. Все, у кого есть жена, муж, мама или папа, не говоря уже о подруге… ну, мы все уверены, что они поедут.

— А твой папа собирается? — спросила Фиона.

— Надеюсь, что он сможет поехать, — довольным голосом сказал Бартоломео, как его называли на итальянский манер.

Вечеринки в Маунтинвью все ждали с нетерпением.

Синьора собиралась купить новое платье по этому случаю, но в последний момент решила потратить деньги на разноцветные лампочки для школьного коридора.

— Ах, Синьора, — сказала Сьюзи Салливан. — Я видела в магазине такое красивое платье, как раз для вас. Пусть они сами купят лампочки для школы.

— Я хочу, чтобы у каждого этот вечер остался в памяти. Если мы повесим лампочки, они придадут романтики… А мое платье никто и не заметит.

— Если я достану эти лампочки, вы купите платье? — спросила Сьюзи.

— Ты же не собираешься предложить Луиджи их купить…

— Нет, клянусь, я ничего не скажу ему. Нет, у меня правда есть знакомый, который работает в таком магазине, где продается разная иллюминация. Этого парня зовут Жако. Он все сделает.

— Ну, Сьюзи…

— Если я все устрою, вы купите платье? — не унималась Сьюзи.

— Конечно, Сьюзи, — сказала Синьора, удивляясь, почему люди покупают одежду в таких количествах.

Жако пришел, чтобы посмотреть школьный холл.

— Да, чтобы осветить его, понадобится много лампочек, — сказал он.

— Я знаю, но я подумала, что если развесить их в три или четыре ряда, то они будут смотреться как рождественские огни…

— Это было бы так трогательно, — сказал Жако.

— У нас нет денег, чтобы купить что-то другое, — ответила Синьора.

— А кто говорит, что нужно что-то покупать? Я сделаю освещение специально для вас. Будет как на настоящей дискотеке. Мы установим светомузыку на один вечер.

— Но вы не можете этого сделать. Это будет стоить целое состояние. Нужен кто-то, чтобы наблюдал за всем этим оборудованием.

— Я приду и посмотрю, чтобы ничего не взорвалось.

— Но мы и мечтать о таком не могли.

— Это будет хорошая реклама моему электрическому бизнесу, — сказал Жако, растянув улыбку до ушей.

Билл Берк и Лиззи Даффи пытались продать несколько билетов на вечер в банке, но это оказалось непросто, потому что Гранья Дьюн опередила их.

— А как ты думаешь, стоит пригласить миссис Даффи? — спросил он у Лиззи.

— А что она будет там делать?

Билл задумался.

— Ну, она может выпить чего-нибудь и петь песни с музыкантами?

— Нет, когда она выпьет, она начинает всем рассказывать, какая сволочь мой отец.

— Музыка будет очень громкой, и никто не услышит ее. Давай спросим, — предложил Билл.

Констанции тоже удалось продать несколько билетов своим знакомым. Вероника конечно же придет и приведет подругу с работы. Ричард тоже согласился пойти с большим удовольствием и сказал, что пригласит свою подругу. Теперь, когда она жила в своей квартирке на побережье, дети постоянно навещали ее и звонили.

— Ты не поверишь, — сказал Ричард по телефону. — На эту вечеринку в школе Маунтинвью собирается мой босс, мистер Малон. Он только сегодня сказал мне об этом.

— Да, мир тесен, — сказала Кони, — может, тогда Пол возьмет с собой жену?

Кони не могла понять, кто мог пригласить Пола Малона?

Гус и Мэгги сказали Лэдди, что обязательно придут. Ничто не сможет их удержать. И они обязательно пригласят своего друга из соседнего магазина.

Джерри Салливан поинтересовался у Синьоры, с какого возраста будут пускать на вечеринку.

— С шестнадцати, Джерри. — Она знала, что в школе только и говорили, что о настоящей дискотеке.

Мистер О’Брайен, директор, сразу всем объяснил, что это мероприятие проводится только для взрослых.

— Разве вы недостаточно времени проводите на своих дискотеках? Почему бы вам не пойти в свой ужасный клуб, где накурено и музыка орет так, что ничего не слышно?

В последние дни Тони О’Брайен был похож на сущего дьявола. По настоянию Граньи он пытался бросить курить. Гранья сотворила чудо. После разговора с отцом тот принял ее сторону. Тони не мог понять, как она добилась этого, но на следующий день, встретившись с ним в учительской, Эйдан Дьюн протянул ему руку.

— Я вел себя, как отец в викторианской мелодраме, сказал он. — Моя дочь достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения, и если ты сделаешь ее счастливой, это будет прекрасно.

Тони чуть не упал со стула.

— Ты знаешь, Эйдан, как я жил раньше, но скажу честно, Гранья что-то перевернула во мне. Твоя дочь вдохнула в меня молодость и надежду на счастье. Поверь, я никогда не допущу, чтобы ей было плохо со мной.

И они с чувством пожали друг другу руки.

После этого примирения Гранья перестала принимать противозачаточные таблетки. Теперь она чувствовала себя готовой стать матерью.

Эйдан был необычным мужчиной… Если бы Тони знал его лучше, то он бы поверил, что у него в самом деле ничего нет с Синьорой.

Друзья Синьоры Бренда и Патрик оба пришли на вечеринку. И конечно же Нел Дьюн тоже собиралась.

— Не понимаю, почему мы все идем туда, наверное, у нас у всех что-то с головой, — сказала она.

— Конечно, в знак солидарности и поддержки, зачем же еще? — Миссис Бреннан посмотрела на Нел недовольно.

Нел почувствовала уже не в первый раз, что миссис Бреннан действительно недолюбливает ее. А что? Такие люди, как Бреннаны, да и она сама, Нел Дьюн, персоны, которые были известны в Дублине. В черном платье и желтом шарфе она как королева сидела на своем рабочем месте в «Квентине», и зачем ей тащиться в эти бараки, в которых расположена школа Маунтинвью, где Эйдан столько лет словно солдат нес службу, совершенно непонятно ради чего. Но это были ее мысли, и хорошо, что вслух она этого не сказала при миссис Бреннан. Ладно, ей придется пойти. Все равно Дэн не сможет встретиться с ней в этот вечер, он сказал, что ему нужно куда-то пойти со своим сыном, да и ее дочери расстроятся, если она откажется.

Эта вечеринка будет такой же скучной, как все всегда проходило в этой школе. Но по крайней мере не нужно особенно думать, что надеть. Она заплатит пять фунтов за пиццу и музыкальную группу, которая будет исполнять итальянские песни. Чего не сделаешь для семьи!

Гранья и Бриджит собирались на вечеринку.

— Надеюсь, все пройдет замечательно, пусть так будет хотя бы ради папы, — сказала Гранья.

— От папы теперь можно ожидать всего, чего угодно, раз он смирился с тем, что ты спишь с его боссом. Сейчас его уже ничем не удивишь. — Бриджит укладывала волосы, сидя перед большим зеркалом в гостиной.

Гранья расстроилась:

— Перестань обсуждать мою личную жизнь. Есть много всего, о чем можно поговорить.

— В его возрасте такая бурная сексуальная жизнь, наверное, совсем его измотала? — захихикала Бриджит.

— Если ты хочешь, чтобы я ответила, то я скажу, что ты просто умираешь от зависти, — произнесла Гранья, подняв брови.

— Мама, давай быстрее, мы выходим через несколько минут, — поторопила Гранья вошедшую мать.

— Я готова.

Они посмотрели на маму. Волосы она едва расчесала, ни грамма косметики, повседневное платье, а поверх него кардиган. Здесь даже трудно было что-то сказать. Сестры обменялись взглядами. Без комментариев.

— Ну что же, пошли, — сказала Гранья.

С тех пор как Нэсса Хили выписалась из госпиталя, это была ее первая вечеринка. Смена ее имиджа пришлась сейчас очень кстати.

Бэрри подумал, что уже много лет не видел, чтобы его мама так хорошо выглядела. Без сомнений, общение с Фионой пошло ей на пользу. Он думал о том, чтобы пригласить Фиону поехать с ним в Италию. Только им придется взять номер со смежными комнатами, потому что за все время общения их отношения пока по-прежнему оставались дружескими. Он хотел близости, но как-то не было подходящего случая, или места, или возможности.

Его отец выглядел взволнованным.

— Какие там будут люди, сынок?

— Все, кто посещают занятия, папа, и те, кого они притащат с собой, как я тебя. Честно говорю, все будет отлично.

— Да, я не сомневаюсь.

— И, знаешь, мисс Кларк говорит, что я могу воспользоваться служебной машиной, хотя эта вечеринка никак не связана с супермаркетом. Так что я могу отвезти тебя или маму домой, если тебе станет скучно или ты устанешь.

Он так открыто посмотрел на отца, что тот почувствовал себя виноватым.

— Когда это Дэн Хили уходил с вечеринки, пока на столе оставались напитки? — спросил он.

— А Фиона встретится с нами там? — спросила миссис Хили. Она хотела, чтобы эта живая девушка, которую она так полюбила, поддержала ее морально.

— Да, она сказала, что придет сама, и там встретимся, — сказал Бэрри. — Все готовы?

И они отправились на вечеринку.

Синьора была уже там, в зале.

Она посмотрела на себя в большое зеркало, перед тем как выйти из дома Салливанов. По правде говоря, она едва узнала себя. Эта женщина была совсем не похожа на ту, которая приехала в Ирландию год назад: вдова, оплакивающая своего погибшего Марио, — бесформенная прическа, — длинная старомодная юбка, — совсем одна, без работы и жилья.

Сегодня, глядя на свое отражение, она видела перед собой высокую элегантную женщину, в платье кофейно-лилового цвета, которое отлично гармонировало с необычным цветом волос. Представить только: на ней такое дорогое платье. А еще Сьюзи уговорила ее немного подкраситься.

— Никто не заметит этого, — уговаривала она.

— Это ваш вечер, Синьора, — настаивала Пегги Салливан.

И это было правдой. Она стояла в зале, украшенном разноцветными лампочками, картинами и постерами, где вот-вот заиграет итальянская музыка.

Вошел Эйдан Дьюн.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас, — обратился он к Синьоре.

— Это я должна благодарить вас, Эйдан. — Он был единственным из всех, кого она называла настоящим именем, а не на итальянский манер.

— Вы нервничаете? — спросил он.

— Немного. Хотя ведь вокруг нас только друзья, почему я должна нервничать? Мы здесь все заодно, — засмеялась она. Она выбросила из головы мысль, что никто, абсолютно никто из ее родной семьи не придет, чтобы поддержать ее сегодня вечером. Она пригласила их, но не упрашивала. А было бы так приятно сказать людям, что это моя сестра, это моя мама. Но нет.

— Вы выглядите просто потрясающе, Нора.

Он никогда до этого не называл ее Норой. У нее не было времени осмыслить это, потому что стали подходить люди. Около двери стояла подруга Констанции, Вера, очень эффектная женщина. Она доставала билет.

В раздевалке Катерина вместе со своей веселой подругой Харит надрывали билеты и отдавали обратно, напоминая, чтобы никто их не потерял. Сегодня здесь собралось множество незнакомых людей.

Директор школы Тони О’Брайен был занят тем, что принимал комплименты.

— Я боюсь, что ничего не сделал для этого, нужно благодарить мистера Дьюна и Синьору, которые все придумали и организовали.

Они стояли рядом, как жених и невеста, и принимали поздравления.

Фиона увидела Гранью и Бриджит, входящих вместе с миссис Дьюн. У нее вырвался вздох удивления. Она много раз встречалась с миссис Дьюн, но сегодня с трудом узнала ее. Эта женщина выглядела просто ужасно. Было ощущение, что она даже не потрудилась умыться.

«Вот и хорошо», — подумала Фиона. У нее было ощущение, как будто она что-то съела, большую картофелину например, но не смогла проглотить, и она застряла у нее в горле. Она знала, что это от страха. Фиона, серая мышь в окулярах, собиралась вмешаться в чью-то жизнь. Но разве она способна на это?

Конечно, теперь она изменилась. Она смогла убедить Нэссу Хили собраться и прийти на этот праздник. Раз ей это удалось, остается сделать последний шаг. Она должна покончить с тем, что разбивает чужие сердца. Как только она все сделает, то сможет заняться собственной жизнью и, возможно, заведет свой роман.

Фиона посмотрела по сторонам. Вокруг все болтали, раздавался звон бокалов, а потом заиграли музыканты. Начались танцы под музыку шестидесятых, которая подходила для всех возрастов.

Фиона подошла к Нел Дьюн, которая стояла с кислой миной.

— Вы меня помните, миссис Дьюн?

— О, Фиона? — казалось, она с трудом выговорила ее имя.

— Да, вы всегда были так добры ко мне, я это помню.

— Я?

— Да, когда я приходила к вам на чай. Я бы не хотела, чтобы вас дурачили.

— А почему я должна быть одураченной?

— Дэн, этот мужчина, тоже здесь.

— Что? — Нел посмотрела, куда показывала Фиона.

— Вы знаете, он ходит и всем рассказывает, что пришел сюда ради жены и что она всегда пытается покончить жизнь самоубийством, когда он заводит новую интрижку. Но у него их полно, и он всем рассказывает одну и ту же историю.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Знаете, у него каждую ночную смену новая женщина, по средам одна, в другой день — другая. В те дни, когда он работает.

Нел Дьюн посмотрела на симпатичную женщину рядом с ним, которая непринужденно смеялась. Это точно была не жена.

— И почему ты решила, что все о нем знаешь? — спросила она Фиону.

— Все просто. Он встречался с моей мамой. Подъезжал на своей рабочей машине, когда она заканчивала работать, и увозил ее.

— Зачем ты рассказываешь мне это? — Нел не говорила, а шипела, и глаза ее сделались как у дикой кошки. Она посмотрела по сторонам.

Фиона поняла, что миссис Дьюн была в ярости.

— Ну, он привозит цветы туда, где я работаю, и он всегда рассказывает мне о своих женщинах. Он так и назвал вас, леди из «Квентина», и тогда до меня дошло, что вы мама Бриджит и Граньи, о которой он сплетничал, и меня даже затошнило.

— Я не верю ни единому твоему слову. Ты очень опасна, у тебя не все в порядке с головой. — И глаза миссис Дьюн превратились в две щелки.

Луиджи танцевал с Катериной. Они с Харит закончили пропускать всех по билетам и после этого долго красились.

— Извините меня. — Фиона стащила Луиджи с данспола.

— Что такое? Сьюзи не возражает, ей нравится, когда я танцую. — У него был удивленный вид.

— Окажи мне услугу, — попросила Фиона. — Только не задавай вопросов.

— Какую?

— Ты мог бы подойти к тому темноволосому мужчине около двери и сказать, что если он не хочет неприятностей, то пусть оставит в покое женщину, к которой приезжает по средам на работу.

— Но?..

— Ты сказал, что ничего не будешь спрашивать.

— Я не спрашиваю зачем, я вот только думаю, не ударит ли он меня?

— Нет, не ударит. И еще, Луиджи…

— Да?

— Ты ничего не расскажешь об этом Сьюзи и Бартоломео.

— Идет.

— И, пожалуйста, когда будешь разговаривать с ним, сделай устрашающий вид.

— Попробую, — ответил Луиджи, представив, какую гримасу он состроит.

Нел Дьюн приблизилась к Дэну. Он в этот момент разговаривал с толстым угрюмым парнем с очень злым выражением лица. Она подумала, что нужно пройти мимо и кивком головы показать ему на дверь. Ей нужно сказать ему пару слов. Пусть выйдет в коридор.

Почему он не сказал ей, что идет сюда? К чему такая секретность? Такая скрытность? Но, прежде чем она приблизилась к нему, он поднял на нее глаза, в которых она увидела страх. Он попятился от нее, схватил за руку свою жену и потащил ее танцевать.

Группа играла Ciao Ciao Bambino. Завтра о них напишут в вечерней газете.

И Фиона встала на стул, чтобы все видеть своими глазами, запомнить этот момент навсегда. Бэрри спросил ее, поедет ли она с ним в поездку, и она ответила да. Его родители танцевали.

Мама Граньи и Бриджит потребовала у Катерины и Харит, чтобы они открыли раздевалку. Только Фиона видела, как она уходила. Бэрри конечно же ничего не заметил.

А может, он просто знал о существовании этой женщины не больше, чем кто-либо знал о том букете цветов в госпитале.

— Хочешь потанцевать? — спросил он, когда заиграл медленный танец.

Бэрри прижал ее к себе очень крепко.

— Ti amo, Fiona, carissima Fiona.

— Anch’io, — сказала она.

— ЧТО? — Он не мог в это поверить.

— Anch’io. Это значит, я тоже. Я люблю тебя тоже. Ti amo da morire.

— Боже, как ты это выучила?

— Я спросила у Синьоры и тренировалась. На всякий случай.

— На какой случай?

— На тот случай, если ты это скажешь, и я буду знать, что ответить.

Вокруг них танцевали люди и пели глупые слова сентиментальной песни. Отец Бэрри не оглядывался беспокойно по сторонам, он разговаривал со своей женой, как будто только она одна существовала для него. Бриджит не стала втискиваться в юбку, которая едва сходилась на ней, а вместо этого надела красное свободное платье и сейчас обвивала руками шею партнера. Гранья стояла в обнимку с Тони, со своим старым возлюбленным. Они собирались пожениться, и Фиона была приглашена на свадьбу. Фиона подумала, как же здорово наконец-то стать взрослой.