Хорошее время для убийства

Глава 11

Когда поступил срочный вызов, дежурный немедленно известил старшего инспектора Маркби. Алан велел дежурному разыскать сержанта Пирса и передать, чтобы тот тоже ехал на место происшествия. Сам старший инспектор отбыл на Джубили-роуд, испытывая волнение, какое не чувствовал уже много лет.

Ни один полицейский не в состоянии до конца привыкнуть к насильственной смерти. Конечно, в результате многолетнего опыта расследования убийств у него нарастает некий защитный панцирь, который не дает испытать сильную душевную травму. Со стороны полицейские могут даже показаться черствыми людьми, но на самом деле среди них мало таковых. Всякая смерть противоестественна, особенно насильственная.

Очень тяжело, когда такая смерть настигает стариков или совсем молодых. Парди не вызывал у старшего инспектора симпатии, но, когда внезапно прерывается чья-то молодая жизнь, забываешь о личном отношении к потерпевшему. Да, наверное, Парди жил не так, как надо; со временем он мог бы исправиться и найти себя. Но увы, его время закончилось. Маркби захлестывала волна бессильного гнева.

Перед домом номер 43 на Джубили-роуд стояла патрульная машина. В окне первого этажа горел свет. Уличная дверь была приоткрыта; ее охранял констебль. В прихожей за спиной констебля света не было. Темно было и в соседних домах, но почти на всех окнах колыхались занавески. Соседи с огромным любопытством наблюдали за происходящим. Кто-то боялся, кто-то злорадствовал. Горе притягательно, но лишь в том случае, если оно чужое и не коснулось тебя лично и, наглазевшись вволю, можно снова включить телевизор или взять отложенную в сторону газету.

— Добрый вечер, сэр, — сказал констебль. — Без фонаря вам там не обойтись. В прихожей лампочки нет. Мы включили свет в гостиной и открыли дверь, но все равно труп почти не освещается.

Маркби задумался.

— Совсем нет лампочки?

— Да, сэр. Похоже, кто-то ее выкрутил. Может быть, лампочка разбилась и ее не успели заменить. Все жильцы собрались на кухне, сэр, с ними констебль Джонс. Она прекрасно умеет справляться с людьми в состоянии шока.

— Все жильцы?

— Трое молодых людей. Они живут здесь сообща. Ну, знаете, как бывает… Скидываются и платят вместе. Кстати, состояние дома жуткое. Домовладельцу крупно повезло, что он вообще нашел желающих здесь поселиться!

— Кто его обнаружил? — спросил Маркби, прерывая констебля. Дом он осмотрит сам и сам оценит его состояние. — Кто позвонил нам?

— Одна из его соседок, девушка. По ее словам, они вернулись втроем домой и сразу увидели его.

Маркби кивнул, взял протянутый констеблем фонарик и вошел в душный, вонючий коридор. Здесь пахло не только затхлостью. Запах был слабым, но Маркби сразу почувствовал его. Запах крови. И смерти!

Саймон распростерся на полу у подножия лестницы. Он упал ничком. Из сломанного носа вытекла кровь; сбоку, за ухом, тоже темнела лужица. Голова склонилась к плечу в неестественной позе. Глаза и рот открыты. На лице застыло удивленное выражение. Маркби поднял голову. На середине пролета перила были выломаны.

— Упал сверху, — пробормотал Маркби, прикидывая на глаз. — Схватился за перила или налетел на них, но перила подломились, и он свалился вниз. Дерево прогнило.

Он осторожно ощупал перила, находящиеся ближе к нему. Перила зашатались. Они выглядели так, как будто были сделаны из спичек. Ступеньки когда-то давно покрыли ковровой дорожкой, но ковер был таким старым и истертым, что походил больше на пыльную дерюгу, всю в дырах. В общем, ходить по такой лестнице вообще было делом опасным. Интерьер дома, вернее, почти полное отсутствие такового внушало отвращение. Жильцам явно не было здесь уютно. Что ж, людей, которым не по карману снять жилье получше, винить трудно. И все же им чуточку лучше, чем их ровесникам, которые спят в подъездах. Маркби посветил фонариком в сторону прихожей. Как и говорил констебль, отсюда почти ничего не было видно. Дверь на кухню в конце коридора была закрыта, из-под нее пробивалась полоска света; оттуда слышались невнятные голоса.

К дому подъехала машина; за ней почти сразу другая. До слуха Маркби донеслись голоса констебля, Пирса и еще нескольких человек. В дверном проеме появился силуэт Пирса; в спину ему светил уличный фонарь. Сержант вперился в полумрак и осведомился:

— Мистер Маркби, это вы?

— Добрый вечер, Пирс, — вежливо ответил Маркби. — Передайте фотографу, если он уже приехал, пусть наладит освещение.

Пирс бочком прошел мимо трупа, не сводя с него глаз.

— Классический случай, — заметил он. Потом оглядел лестницу. — Ну и старье! Как думаете, сэр, что с ним приключилось? Несчастный случай?

— Пока я еще ничего не думаю. Если это действительно несчастный случай, то хуже совпадения не бывает. Он ведь завтра должен был давать показания!

— Сегодня, — уточнил Пирс.

— Что? — Маркби посмотрел на часы. Пять минут первого! — Точно, сегодня. Что ж, зато теперь у меня есть все основания просить о направлении дела на доследование. Поднимайтесь наверх и осмотрите там все, только идите осторожнее. Ищите любые признаки борьбы или того, что парня толкнули. А я пока схожу на кухню и познакомлюсь с его друзьями.

Толкнув кухонную дверь, Маркби невольно зажмурился от яркого света. Перед ним выросла фигура констебля Джонс, которая загораживала проход. Увидев, кто пришел, она воскликнула:

— А, добрый вечер, сэр!

— Как обстановка? — спросил Маркби.

— Они, конечно, подавлены. — Констебль Джонс понизила голос. — Малый, кажется, расстроился больше всех. Одна девица туговато соображает, а вторая какая-то агрессивная.

— Что ж, разные типы женских особей определенного возраста, — кивнул Маркби. — Ладно, Джонс. Предоставьте юных феминисток мне, а вы пока опросите соседей. Позвоните в ближайшие дома слева, справа и напротив. И не бойтесь, что разбудите их: с улицы видно, что они не спят, а глазеют в окна, поджав хвосты от страха. Все занавески качаются в унисон. Слушайте внимательно, Джонс. Меня интересуют сплетни, а также свидетели, которые видели, как Парди входил в дом. Может быть, кроме него, сюда вошел кто-то еще. Ну, вы и так знаете, о чем спрашивать.

— Сплетни, — прошептала констебль Джонс. — Если дать соседям волю, придется всю ночь слушать жалобы на шайку молодых бездельников!

Члены «шайки» сидели за столом и угрюмо таращились на Маркби. Он тут же узнал всех; они были участниками драки в «Грозди винограда» в канун Нового года. Парень тогда пытался оттащить Саймона, без особого, правда, сочувствия. На вид лет двадцати; худой, бледный, нервный. На коленях у него сидел полосатый кот со злобным взглядом, явно уличный. Парень быстро гладил кота по взъерошенной шерсти.

— Ладно, сынок, — сказал Маркби мягко. — Успокойся.

Он взял себе стул и присел за стол. Очевидно, кухня была главным местом в доме. Здесь было относительно чисто, относительно тепло; кухня была даже не лишена уюта. Как заметил Маркби, тепло шло от переносного электронагревателя. Судя по виду, нового. Наверное, жильцы сами его купили.

Две девушки сидели бок о бок и мерили старшего инспектора настороженными взглядами. У одной рот был слегка приоткрыт. Вторая смотрела исподлобья; ее глаза были густо обведены черными кругами. Именно она тогда треснула Тома по голове подносом. Настоящая маленькая задира. Видимо, сегодня они «выходили в свет», потому что на них были самые что ни на есть «клевые шмотки»: черные кожаные куртки, черные футболки с идиотскими надписями, масса цепочек, сережек и прочего стального хлама. Маркби не успел произнести ни слова, как вдруг девица с черными кругами вокруг глаз резко наклонилась вперед, напомнив задиристого бойцового петушка. Звякнули цепочки, ржаво-черная грива волос качнулась, словно от негодования.

— Ни один из нас не имеет к этому никакого отношения! Мы нашли его, вот и все. Нам всем очень жаль и все такое… но мы тут ни при чем!

— Понимаю, — негромко ответил Маркби. — Позвольте узнать, как вас зовут?

Оказалось, что задиру зовут Трейси, вторую девушку Черил, а парня — Микки.

— Ваш кот? — спросил Маркби у Микки.

— Нет… то есть да, в каком-то смысле. Их тут двое крутятся. Не знаю, где второй. Они вроде как прибились к дому. — Микки говорил с едва заметным ирландским выговором.

— Как и мы! — сухо заявила Трейси. — Они тоже не сумели найти местечка получше. — Маркби непроизвольно протянул руку, желая погладить кота, но девушка предупредила: — Он кусается.

— В таком случае не стану его беспокоить.

— Нас он не кусает, — возразил Мик, защищая своего любимца.

— А Саймона часто кусал. — Черил тоже, наконец, подала голос.

— Вот как? — пробормотал Маркби. — Значит, Саймон не любил кошек?

— Кто, он-то? Да он никого не любил. Ни людей, ни животных. Странный он был тип.

— Но ведь он собирал подписи за запрещение охоты? Может быть, он любил лисиц.

— Понятия не имею, кого он любил, а кого нет, — уклончиво ответила Черил. — Он вечно о чем-то разглагольствовал, но я его особенно не слушала. Он все время доставал нас своими рассуждениями. Его послушать, у нас все не так.

— А насчет охоты на лисиц, это он не сам придумал, — презрительно поморщилась Трейси. — У него никогда не было собственных мыслей. Он только повторял то, что говорят другие. Услышит, как кто-нибудь что-нибудь скажет, и повторяет. Вот и за Динсом повторял…

Маркби поднял брови.

— Вы имеете в виду Колина Динса, писателя?

— Ага, ну да, кажется, он что-то пишет. Не романы и не сценарии для телевидения. Какую-то скукоту. Понятия не имею, кто читает такую муть. По-моему, никто. А послушать Саймона, так Динс — прямо Бэтмен.

— Послушайте, — перебил ее молодой ирландец. — Мы честно ничего не знаем. Нас весь вечер не было дома.

— Парди не пошел с вами?

— Нет. Если честно, ему запретили появляться в «Грозди винограда». После той драки перед Новым годом. Вы, наверное, помните. Вы ведь там были. Ну а мы пошли туда. Нас-то оттуда не выставляли!

— Куда же ходил Саймон?

Его бывшие компаньоны неуверенно переглянулись и хором ответили:

— Не знаем!

— Итак, кто его обнаружил?

— Мы все, — заявила Трейси. Очевидно, она была здесь лидером. — Мы вернулись вместе.

— В какое время?

— Ну… — Трейси посмотрела на своих приятелей, ища подтверждения. — Было еще не поздно, минут двадцать двенадцатого.

Микки и Черил закивали.

— Значит, вы сидели в «Грозди винограда», а оттуда сразу пошли домой?

— Ну да. Точнее, не совсем. Они закрываются в десять тридцать, но по пути домой мы купили по гамбургеру на лотке у библиотеки.

— Хорошо, продолжайте. Вы вернулись, и?..

— Открыли дверь и наткнулись на него, — лаконично ответила Трейси.

— Вы к нему прикасались?

Троица опасливо переглянулась.

— Я опустился на колени и положил руку ему на плечо, — нехотя признался Микки после долгой паузы. — Но я его не двигал. Только прикоснулся к лицу… — Парень заволновался; на лбу выступили капли пота. — И угодил во что-то липкое. Я понял, что там кровь. Ну испугался, конечно, и отскочил назад. Потом снова нагнулся, чтобы пощупал пульс. Взял его за запястье. Меня чуть не вырвало.

— Ты молодец, что все же нашел в себе силы еще раз дотронуться до него, — с серьезным видом сказал Маркби. — Но точно не передвигал?

— Да вы что! Я едва заставил себя дотронуться до него! — Микки помолчал. — Я хотел убедиться, потому что… — Он осекся и опустил голову, глядя на кота у себя на коленях. Пальцы вцепились в загривок животного.

— Потому что — что? Не бойся, говори смелее, — подбодрил его Маркби.

— Я подумал, если он жив, но умирает, может, стоит сходить за священником. — Последние слова были сказаны едва слышно. Микки не поднимал головы.

Девушки изумленно воззрились на него.

— Зачем еще? — спросила Трейси.

— Я просто так подумал, — с несчастным видом ответил Микки.

— Хорошо, — ласково перебил его Маркби. — Но потом ты понял, что уже поздно?

— Да. Я велел девочкам не трогать его. Понял, что он умер. Трейс вышла и вызвала полицию.

— Откуда? Отсюда?

— Нет, у нас нет телефона. Но за углом есть телефон-автомат.

Маркби отметил про себя: в полиции записывают все входящие звонки, продавец гамбургеров наверняка их запомнил, владелец «Грозди винограда» тоже; судя по всему, они там постоянные клиенты. Их слова нетрудно будет проверить.

Из-за двери послышался металлический лязг: наверное, фотограф устанавливал осветительную аппаратуру. Потом донесся новый голос: приехал полицейский врач.

— Он вам не особенно нравился? — продолжил задавать вопросы Маркби.

— Ну и что? Мы не сталкивали его с лестницы! — отрезала Трейси.

— Я и не утверждаю, что его столкнули вы. Просто у меня сложилось впечатление, что он вам не нравился.

— Он был псих, — вдруг выпалила Черил. — Совсем безбашенный. А уж как выражался — прямо как образованный. Аж противно. Фальшивый он был, вот что.

Маркби, Трейси и Микки посмотрели на Черил с некоторым удивлением. По ее меркам, она не только произнесла самую длинную речь, но и проявила поразительную проницательность.

— Черил, почему ты назвала его фальшивым? — спросил Маркби.

— Говорю вам, он выражался как образованный. И даже учился в дорогой частной школе. А жил здесь, с нами, и одевался… как будто он нам ровня. Но он не был таким же, как мы. Все время притворялся. Вот почему Динс так с ним возился. Потому что он был такой, как они, а не такой, как мы.

О боже, печально подумал Маркби. Бедный Колин Динс! Значит, люди, которым он стремится помочь, видят в нем непрошеного гостя, желающего первым делом помочь представителям своего класса. Знал бы Динс, какого мнения о нем его потенциальные подопечные!

— В холле нет лампочки, — сказал Маркби. — Давно ее там нет?

Молодые люди переглянулись.

— Еще вчера она там была и горела, — ответил Микки. — Я вкрутил новую на прошлой неделе. Лампочки здесь летят моментально. Проводка плохая.

— Но обычно их хватает дольше чем на неделю?

— Ну да, подольше. А в коридоре лампочка точно была.

Наконец-то, подумал Маркби, и тупой гнев в нем сменился чувством удовлетворения. Наконец-то злоумышленник допустил ошибку. Ему следовало заново вкрутить лампочку перед тем, как уйти. Наверное, понадеялся, что все решат, будто Саймон споткнулся о дырку в ковровой дорожке; при таком состоянии лестницы иного исхода трудно ожидать. Несчастный случай, как бы не так! Парди не сам упал, ему помогли. Столкнули с верхней площадки. И тот, кто его столкнул, нервничал и совершал ошибки. Дать ему время, и он попадется.

— А теперь вспомните как можно точнее, — велел Маркби троице, — когда вы вернулись домой, кто первым подошел к двери и отпер ее?

— Я, — ответила Черил после небольшой паузы.

— Точно?

— Нет, не ты, — сухо возразила Трейси. — Дверь отпирал Мик.

— Нет, я. Мик остановился позвать Черныша.

— Черныша? — переспросил Маркби.

— Вот его! — пояснила Черил, тыча пальцем в кота. — Микки остановился позвать его, а я открыла дверь. Честно, Трейс, дверь открывала я!

— Ладно, не спорьте, — торопливо вмешался Маркби. — Ну а ты, Мик, что скажешь?

— По-моему, дверь открыла одна из девочек, — осторожно произнес Микки. — Я взял Черныша и стал оглядываться, где второй кот, только его нигде не было.

— А второго кота не могли случайно впустить в дом? — быстро спросил Маркби. Возможно, в конце концов, Саймон все же проникся к животному сочувствием, хотя это не объясняет исчезновения лампочки из коридора.

— Нет, его не было. Он вечно где-то шляется по нескольку дней. Мы решили, что он уходит куда-то далеко, потому что когда он возвращается, то бывает весь в пыли и выглядит так, как будто много дрался.

Король местных котов, подумал Маркби, на секунду развеселившись. Охраняет границы своего участка.

— Значит, когда ты вошел в коридор, то держал на руках Черныша?

— Да, но только сначала. Потом Трейси или Черил, в общем, кто-то из девочек споткнулся и закричал. Они закричали, что на полу лежит Саймон. Я отпустил Черныша и подошел посмотреть.

— Хорошо. Итак, Черил, дверь была заперта? Тебе пришлось отпирать ее ключом?

— Да.

— Уверена?

— Конечно, уверена.

Маркби не спеша оглядел кухню. В ней имелась дверь, которая вела на задний двор, по виду довольно хлипкая, и окно. Он подошел к окну и внимательно осмотрел его.

— Кто-нибудь трогал это окно после того, как вы вернулись домой?

— Нет, — хором ответили все трое.

— Вы всегда оставляете его приоткрытым?

— Да, на всякий случай, — пояснил Мик. — Вдруг кто-нибудь забудет ключи. Грабители к нам не полезут, у нас и взять-то нечего.

«Так ли уж нечего?» — подумал Маркби.

— А что там, за дверью? Садик?

— По правде говоря, садиком это не назовешь. Садоводством никто из нас не увлекается. Там просто пустырь. Грязь сплошная.

Грязь — это то, что нужно. Если повезет, найдутся и следы.

— Ваш садик соединяется с соседним?

— Нет, — сказал Микки. — Он выходит в переулок. Все садики по эту сторону улицы выходят в переулок.

Значит, вот как убийца вошел и вышел! Отлично. Так вот и бывает — ходишь, ходишь кругами, и вдруг внутренний голос что-то подсказывает и тебе улыбается удача.

— Пожалуйста, не прикасайтесь к окну и двери черного хода и не выходите в садик. Договорились?

— Да. — Молодые люди послушно закивали.

Они, как ни странно, понравились Маркби. Ребята, в сущности, славные, думал он. Конечно, вид у них устрашающий, цепей и серег многовато, но это пройдет. А как трогательно они сейчас льнут друг к другу! Живут вдали от родных домов, но создали подобие семьи. Кое-как устроились в этом жутком доме, кормят двух приблудных котов, в выходные дни по вечерам вместе ходят развлекаться. И в их дружную компанию попадает Саймон — отверженный, чужак, которого они не считают своим.

— Как вышло, что Саймон поселился с вами? — спросил старший инспектор.

— Мик познакомился с ним в пабе, — ответила Трейси.

— Нам нужен был четвертый жилец, — пояснил Мик. — А ему как раз негде было жить. Он всегда вовремя вносил свою долю. Мы ничего о нем не знаем. Он никогда ничего не рассказывал — я имею в виду о себе.

— А известно, где он жил раньше?

Микки покачал головой.

— Только не здесь! — заявила Трейси. — Иначе мы бы его видели. Просто вдруг объявился в наших краях, как сказал Микки. И зашел в «Гроздь винограда».

— Что ж, понятно. — Маркби улыбнулся. — Вам придется повторить свои показания и подписать протокол, а пока отдыхайте, выпейте чаю. Главное — не прикасайтесь к окну!

Когда Маркби вышел из кухни, врач уже собирал саквояж.

— Здравствуйте, Алан. — Вид у врача был угрюмый. — Предварительно могу лишь констатировать трещину в черепе и сломанную шею. Причиной смерти могло стать и то и другое. А сейчас, если вы не против, я поеду домой. Утром, после того как осмотрю его как следует, пришлю вам подробный отчет.

— Да, хорошо. Спасибо за помощь.

Врач уехал. Маркби приказал снять отпечатки с оконной рамы, подоконника и двери черного хода. Пока он беседовал с бывшими компаньонами Саймона, приехала карета скорой помощи. Сейчас она стояла на улице, светя огнями.

Сверху по скрипучей лестнице очень осторожно спустился Пирс.

— Охота началась! — не без азарта обратился к нему Маркби. — Смерть при подозрительных обстоятельствах! Что-нибудь нашли?

— Да. Есть кое-что интересное, сэр. — Пирс развернулся и снова зашагал наверх, указывая Маркби дорогу. Свет на площадку второго этажа падал из спальни.

— Прежде всего, — Пирс ткнул пальцем в перила, — волокна! Кто-то зацепился за столбик. Возможно, это от одежды жильцов, но, с другой стороны, зазубрина как будто свежая.

Маркби нагнулся и осмотрел столбик перил. К нему прицепилось несколько шерстяных нитей. Как и сказал Пирс, древесный скол был белый и чистый. Значит, зацепились недавно.

— Осторожно снимите их. Отправьте на экспертизу. Пусть сравнят с одеждой всех, включая Парди. Парди носил длинную шинель, хотя, по-моему, эти шерстинки другого цвета. Что еще вы нашли?

Пирс ухмыльнулся:

— Вам понравится. — Он с ликующим видом обвел рукой комнату Парди.

Переступив порог, Маркби невольно поморщился. Ну и свинарник!

— Так-так, — проговорил он, подойдя к столу, заваленному «работой» Саймона. Газеты, ножницы, клей, дешевая бумага, конверты.

— Значит, анонимные письма — его рук дело! — заявил Пирс. — Он их рассылал!

— Очень похоже. Надо сравнить бумагу с письмами, полученными Томом Фироном и председателем охотничьего общества. А также шрифт и клей. Обыщите здесь все!

Старший инспектор осторожно спустился вниз и остановился на нижней ступеньке, пропуская санитаров, которые уносили на носилках тело Парди. Теперь он уже не сомневался в том, что смерть парня произошла не в результате несчастного случая. Ему предстояло найти убийцу. Причем такого, который нервничает и допускает оплошности, а значит, сильно напуган. Маркби задумчиво посмотрел под ноги. На полу виднелось темное пятно. Тот, за кем он охотится, сам не остановится, следовательно, его нужно как можно быстрее остановить.

Утром в пятницу, в день заседания коронерского суда, моросил мелкий дождь. Приехав в Бамфорд, Мередит поставила машину во дворе у здания суда. Не успела она вылезти, как сразу же намокла. Водяная пыль, казалось, проникала даже под одежду. Мередит надела плащ на теплой подкладке. К тому же он выглядел приличнее куртки. Но даже плащ не спасал от сырости и холода. Она поежилась.

В зале суда плохо работало отопление. Радиаторы были едва теплые. Все прибывшие старались устроиться поближе к батарее, чтобы согреться. Мерзкая погода навевала тоску.

Фрэнсис Нидэм-Баррелл, которой очень шел траур, сегодня заплела свои густые светлые волосы в косу.

— Если ваш коронер будет мямлить про смерть от несчастного случая, я покажу ему, что к чему! — решительно заявила она.

В зал вошел Джек Прингл; вид у него был подавленный. На нем было всегдашнее полупальто с капюшоном. За ним появился Том Фирон, неестественно опрятный и респектабельный. Он приехал в суд в темно-синем коротком пальто. В руках Том сжимал фетровую шляпу, какую можно увидеть на завсегдатаях ипподрома. Он мрачно поздоровался со знакомыми и тут же повернулся ко всем спиной.

— Том сегодня не в духе, — заметил Прингл. Высморкавшись в большой синий клетчатый платок, он виновато пояснил: — В плохую погоду у меня всегда насморк. Ничего не помогает.

— Вы же врач, — без всякого сочувствия заметила Фрэн.

— Тем не менее я ничего не могу поделать со своим гайморитом.

В зал с испуганными лицами вошли миссис Бриссет и Фред. Волосы у Фреда были зачесаны назад и смазаны бриолином; на подбородке виднелись царапины — видимо, порезался, когда брился. Миссис Бриссет сменила шапочку с помпоном на вязаную шляпку без полей, а всегдашние ботики — на черные лаковые туфли-лодочки, в которых она передвигалась не слишком уверенно. Видимо, новые туфли ей жали.

Полковник Стенли вошел об руку с женой. На председателе охотничьего общества был костюм, который в народе называют «похоронным». Жена его облачилась в теплый твидовый костюм, застегнутый на все пуговицы. На ногах у нее были толстые чулки и грубые башмаки. В руках она сжимала зонтик.

— Надеюсь, все закончится быстро, — заметила Шарлотта. — Мы оставили обоих мальчиков в машине. Когда они скучают, то грызут все подряд.

Видя, как заволновался Прингл, председатель охотничьего общества пояснил:

— Собаки…

— А, ясно. — Прингл снова высморкался.

— Простудились, Джек? — спросила Шарлотта. — Вечером плесните себе виски в чай. Простуду лекарствами не вылечишь, я так считаю.

Мередит оглядывала зал в поисках Маркби, но его нигде не было видно. Зато, к ее крайнему удивлению, она заметила кое-кого другого. В числе последних в зал прошел Руперт Грин в теплом верблюжьем пальто. Он стоял сзади один, вцепившись в спинку стула. На нем были грубые перчатки из свиной кожи. Поймав на себе взгляд Мередит, он холодно кивнул в знак того, что узнал ее. Мередит в ответ величественно поклонилась. Еще немного, и придется посылать друг к другу секундантов, чтобы обсудить выбор оружия. Интересно, куда запропастился Алан?

Словно прочитав ее мысли, инспектор Маркби вошел, вернее, почти вбежал в зал. Он был какой-то растрепанный; похоже, не спал всю ночь.

— Доброе утро, доброе утро, — говорил он на ходу. Торопливо пройдя по проходу, он скрылся за боковой дверью, откуда слышались голоса; они то становились громче, то затихали.

По спине Мередит пробежал холодок. Что-то случилось, подумала она. Что-то случилось, причем очень важное. Публика недовольно загудела.

— Что происходит? — пробормотала Фрэн. — Давно пора начинать!

— Ты пока садись, Шарлотта, — велел супруге председатель охотничьего общества. — Видимо, придется здесь задержаться.

— Как некстати! Надеюсь, мальчики не сгрызут обивку, как в прошлый раз.

— Я тоже надеюсь. Хотя от хулиганов другого нечего ждать.

— От кожаных сидений их тошнит. Надо было настелить газет, Банджи!

— Да перестань, — поморщился председатель. — Если тебя это утешит, то на переднем сиденье лежит «Таймс».

Дверь открылась, и в зал вышел коронер. За ним следовали бледный человек в лоснящемся черном костюме и Маркби. Старший инспектор безрезультатно пытался пригладить волосы. Все сели по местам. После обычной вводной части заседание объявили открытым. Мередит подобралась. Сейчас вызовут первого свидетеля!

И тут она поняла, что Парди в зале нет. Но ведь он же ключевой свидетель! Как же без него? Она оглянулась и встретилась со стальным взглядом Руперта Грина.

Коронер наклонился вперед:

— Старший инспектор Маркби, вы желали обратиться к суду?

— Да, сэр. — Маркби встал. — Я намерен просить о направлении дела на доследование. — Зал издал общий вздох, за которым последовала напряженная тишина.

— На каком основании?

— На основании того, что сегодня ночью один из свидетелей скончался при подозрительных обстоятельствах. Погиб человек, которому предстояло сыграть на сегодняшнем слушании главную роль. Возможно, его смерть как-то связана с гибелью мисс Нидэм. Ведется следствие, в результате которого, возможно, будет предъявлено обвинение.

— Понятно, — сказал коронер. — В связи с новыми обстоятельствами заседание откладывается до завершения предварительного следствия. О дате следующего заседания все будут оповещены своевременно.

Коронер вышел, и в зале началась суматоха. Маркби окружили.

— Где Парди? — спросила Мередит. — Что с ним случилось?

— Что значит «скончался»? — спросила Фрэн, сразу ухватившая суть дела. — Его убили? Кто?

— Извините, пока я не могу ответить на ваши вопросы. — Маркби пытался пробиться из окружения.

— Мне вам придется ответить! Я ближайшая родственница Гарриет! — настаивала Фрэн.

— Я загляну к вам в «Скрещенные ключи», но, скорее всего, не сегодня. Сегодня у меня очень много дел. Я зайду к вам завтра.

Маркби решительно протолкался через толпу. Поймав на себе взгляд Мередит, он открыл было рот, но тут же снова его закрыл, ограничившись многозначительным взглядом. Возможно, ей он тоже позвонит позже. Хочется надеяться, что позвонит. Мередит посмотрела ему вслед. Спина старшего инспектора скрылась в проеме двери.

Толкаясь и мешая друг другу, все последовали его примеру. Люди спрашивали друг у друга, что случилось, и строили самые невероятные предположения. Постепенно публика рассосалась.

Мередит медленно брела к своей машине. В универсале, припаркованном рядом, надрывно лаяли Шарлоттины «мальчики». Мелкие клочья изодранной газеты летали по салону, как конфетти. Полковник не зря оставил им «Таймс». Мередит увидела, что вплотную к ее машине стоит машина Прингла. Сам доктор сидел на водительском месте, положив руки на руль, и неотрывно смотрел в одну точку.

Обеспокоенная Мередит постучала по стеклу.

— Доктор Прингл! Как вы себя чувствуете?

Прингл вздрогнул и поднял голову. Поморгал, опустил стекло.

— Ах, извините, мисс Митчелл. Просто задумался… — Врач замолчал.

Такой ответ не убедил Мередит.

— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

— Да, да. Просто я готовился давать показания… насчет Гарриет… но это оказалось не нужно. И теперь, видимо, сказались последствия напряжения. — Взгляд Прингла был затравленный. — По правде говоря, я очень боялся сегодняшнего заседания. Знаете, я… очень любил ее.

— Простите, я не знала, — призналась Мередит. — Но я вас вполне понимаю. Мы с Гарриет были знакомы совсем недолго, но она мне сразу очень понравилась.

— Я любил ее, — просто сказал Прингл. — И хотел на ней жениться. С моей стороны это были всего лишь глупые мечты. То есть мне нечего было ей предложить, кроме руки и сердца. И однажды я сделал ей такое предложение, но она мне отказала, чего и следовало ожидать. Она, конечно, была права. Ее отказ сильно задел меня. Я даже вышел из охотничьего общества, продал коня и все остальное. Мне невыносимо было находиться там же, где была она, на балах охотников, понимаете? Видеть ее с другими… Извините, мисс Митчелл, что-то я разболтался. — Доктор вымученно улыбнулся.

— Ничего, доктор Прингл. Мне очень жаль. — Мередит в самом деле стало очень жаль Прингла, сердце ее разрывалось оттого, что она ничем не может ему помочь. Слова утешения ни к чему. Прингл любил и потерял любимую. Тяжелее положения не бывает. Она положила руку ему на плечо и сжала влажную грубошерстную ткань пальто: — Мне правда очень, очень жаль.

Дождь ослабел. Повернув на шоссе, Мередит выключила «дворники» и посмотрела в зеркало заднего вида. Следом за ней на шоссе сворачивала еще одна машина. Она без труда узнала «мерседес» Тома Фирона. Мередит взяла вправо и убавила газ, пропуская «мерседес» вперед, но Том не стал ее обгонять. По-прежнему держался на некотором расстоянии. Может быть, подумала Мередит, Том собирается заправиться в гараже Феннивика. Но за гаражом он следом за ней свернул на проселочную дорогу, ведущую в Пакс-Коммон. Мередит остановилась у коттеджа «Роза» и вышла из машины. «Мерседес» прополз мимо; Мередит совсем не удивилась, когда он остановился в нескольких метрах впереди. Том вылез из машины и направился к ней. Она молча ждала.

— Знаете что-нибудь о том, что там случилось? — спросил он без предисловий, кивая в направлении Бамфорда.

— Нет, а что? — раздраженно спросила Мередит.

— Но вы ведь подружка Алана, так?

— Я ему друг, а не подружка… — В черных глазах Фирона замелькали насмешливые огоньки; Мередит разозлилась еще сильнее. — Он не обсуждает со мной свою работу. Во всяком случае, с позавчерашнего дня я его не видела и не имела возможности ни о чем поговорить.

«Да, — сердито подумала Мередит. — Мы с ним сейчас вообще не разговариваем — но Тому Фирону до наших отношений нет никакого дела!»

Фирон стоял, сунув руки в карманы синего пальто.

— Ничего удивительного, если Парди прихлопнули, — сказал он. — Но убил его не я. Сейчас Алан добился отсрочки и наверняка начнет расспрашивать всех, где кто был в тот злополучный вечер и в ту ночь! — Он с вызовом посмотрел на Мередит. — А я надеялся послушать, что все желающие скажут про Гарриет, ведь они считали, что хорошо ее знали! — вдруг выпалил он.

— Считали? — Мередит удивленно подняла брови. — Вы хотите сказать, что по-настоящему ее никто не знал?

— Да, — желчно ответил Фирон. — Послушайте, в течение пяти лет мы с ней виделись почти ежедневно. Я хорошо знал Гарриет. Пусть она казалась уверенной в себе, самовлюбленной, независимой, упрямой. Но она не была слишком уверена в себе. Просто так срабатывала ее самозащита.

— Мне тоже показалось, — медленно проговорила Мередит, — что в глубине души Гарриет была довольно застенчивой.

— Правда? — Фирон смерил ее пристальным взглядом. — Ну, значит, вы разглядели ее лучше других. Гарриет всегда приходилось что-то кому-то доказывать — не другим, хотя я так сначала подумал, а себе самой.

— Почему у вас сложилось это мнение? — Вежливость требовала пригласить Фирона на чашку чаю, но благоразумие подсказывало: потом от него будет не так легко избавиться. Дождь перестал. Можно с тем же успехом поговорить и на улице.

— Из-за ее поведения. Когда она только приехала, однажды утром она явилась в конюшню и спросила, сколько я беру за постой. Она хотела купить коня и держать его в конюшне неподалеку. Мы договорились о цене, и она спросила, не слыхал ли я о подходящем коне, которого выставили на продажу. Ей нужен был гунтер, но не тяжеловес. Я не знал, продается ли где такой конь, но подсказал, когда начинаются ближайшие лошадиные аукционы. Предложил поехать туда вместе с ней, чтобы помочь выбрать коня. Она ответила, что справится и сама; если честно, обрезала меня довольно грубо. Ну и ладно, подумал я, тогда сама и справляйся, только потом не жалуйся, если привезешь какую-нибудь клячу с провислым крупом и искривленными бабками, одноглазую и со скверным характером! Но она купила Меченого, который оказался славным и покладистым. Он был в неважном состоянии, потому что предыдущие хозяева плохо с ним обращались, но у него не было ничего такого, что нельзя было поправить, излечить нормальным питанием и заботой. В общем, я понял, что в лошадях она разбирается.

Мередит с трудом подавила улыбку. Видимо, после покупки Меченого Гарриет сильно возвысилась в глазах Фирона. Способность отличить хорошую лошадь от плохой являлась важным качеством в его шкале ценностей.

— Но понимаете, в чем дело? Ей непременно нужно было выбрать коня самой. И так же во всем. Взять хотя бы готовку. Любая нормальная женщина довольна, если может взять и без затей зажарить кусок мяса, а к нему отварить овощи. Лично мне нравится простая еда. Не люблю я эти соусы; не видно, что там под ними. Люблю точно знать, что у меня в тарелке. Но нет, Гарриет непременно нужно было стать лучшей кулинаркой во всей округе. Она терпеть не могла, когда у нее что-то не получалось. Не любила ошибаться. Поэтому я решил, что в прошлом она пережила какой-то сокрушительный удар — и до сих пор не может с ним справиться. — Том пожал плечами. — Мне казалось, ей нужен человек, способный о ней позаботиться.

— Но насколько я поняла, таким человеком стали не вы, — заметила Мередит и тут же поняла, что вырвавшиеся у нее слова прозвучали довольно грубо. Ну и пусть! Том постоянно говорит о своей любви к простоте, значит, не ему обижаться.

— Я не набивался! — проворчал Фирон. — Хотя что во мне такого плохого? Ну, сапоги у меня грязноваты и пахнут навозом. Так ведь я целый день при лошадях! Нет уж, извините!

— Я имела в виду совсем другое.

— Ничего не другое. Ну и ладно. Все взаимно, дорогуша. Скажем, по мне такая женщина, как вы, попросту несносна, и никакие ваши добродетели ничего не возмещают. Гарриет иногда доводила меня до белого каления, зато возмещала свои недостатки в другом отношении…

— Меня от вас тошнит! — в ярости проговорила Мередит. — От всех вас! Вы хотите сказать, что она была сексуально привлекательной. Считаете себя таким неотразимым?

— Сначала попробуйте, а потом говорите! — В глазах Фирона снова заплясали насмешливые огоньки. — Если захотите, вы знаете, где меня найти. — Он повернулся и не спеша зашагал к своему «мерседесу».

Мередит, вне себя от бешенства, влетела в дом и, посмотрев на телефон, взмолилась про себя: «Алан, пожалуйста, не звони мне сейчас! Я наговорю тебе такого, о чем потом пожалею!» К счастью, телефон молчал.

Шло время; Мередит размышляла о Парди, и молчание телефона перестало казаться ей благом.

Маркби не мог ей позвонить, даже если бы и захотел. У старшего инспектора были другие заботы. Вернувшись в полицейский участок, он увидел в коридоре Пирса. Сержант явно ждал его.

— Сэр, приехала миссис Тернер, мать Парди. Отец Парди был ее первым мужем. Сейчас с ней беседует констебль Джонс.

— Быстро примчалась! — заметил Маркби. — Как она обо всем узнала?

— В личных вещах Парди я обнаружил письмо от нее и позвонил в тамошний полицейский участок, чтобы ее известили, — ответил Пирс.

Маркби кивнул.

— Молодец! Ну и как она?

— Славная женщина. Честно говоря, я представлял ее себе совсем другой.

Маркби распахнул дверь своего кабинета. Констебль Джонс беседовала с невысокой, бледной, аккуратно одетой женщиной лет сорока с небольшим. На столе перед ней стояла наполовину пустая чашка с чаем. Когда Маркби вошел, констебль Джонс встала. Маркби кивнул в знак одобрения и знаком показал, что она может идти. Затем он придвинул к себе стул и сел рядом с миссис Тернер. Та смотрела на него испуганно, моргая покрасневшими, заплаканными глазами.

— Миссис Тернер, примите мои соболезнования, — сказал старший инспектор. — Представляю, какой это для вас удар.

— Редж, мой муж, сейчас в Шотландии, — прошептала женщина. Потом откашлялась и попыталась говорить громче. — Иначе он бы тоже приехал. У меня не было времени связаться с ним. Он там по делам, и днем его трудно бывает застать. Поэтому я поехала сама, поездом. На машине не хотела. Я сейчас просто не способна сосредоточиться на дороге. К тому же мы живем рядом с вокзалом. Соседка любезно узнала для меня расписание и нашла удобный поезд. — Миссис Тернер порылась в сумочке, лежащей на коленях. Наверное, пальцы у нее с возрастом стали тоньше, потому что кольцо с бриллиантом, подаренное в знак помолвки, и обручальное кольцо сидели очень свободно. — Я работаю нештатным преподавателем, заменяю других учителей в их отсутствие. К счастью, в школе я сейчас не нужна, поэтому и смогла приехать сразу же, не прося отгул.

— Да, понимаю. А вы… простите мой вопрос, вы поддерживали отношения с сыном?

Миссис Тернер с несчастным видом покачала головой:

— Нет. Он всегда был трудным мальчиком. Но в том не только его вина. — Последние слова она произнесла быстро и словно бы оправдываясь. — Дело в том, что его отец умер, когда ему было три года, и мне пришлось растить его одной. Он был очень замкнутым ребенком. Конечно, я много работала, а его оставляла в дневных яслях или на приходящую няню. Некоторые дети от такой жизни становятся независимыми, а некоторые замыкаются в себе. Саймон был как раз из таких. Позже, когда он пошел в школу, у него там не было близких друзей. Мне всегда бывало не по себе, когда праздновали день его рождения. Я готова была устроить детский праздник, но всегда вставал вопрос, кого же приглашать в гости. В конце концов я приглашала тех детей, которые ближе жили. Но даже на собственных днях рождения он почти никогда не играл с гостями.

Миссис Тернер замолчала, потянулась к чашке. Рука у нее дрожала. Маркби терпеливо ждал. Подобные рассказы он слышал много раз.

— Мне было тревожно за сына; я подумала, что ему нужно мужское влияние. Ведь не очень хорошо, когда мальчика растит мать-одиночка. А еще я решила, что ему будет полезно сменить обстановку. В общем, я отправила его в частную школу-интернат. Учеба стоила дорого, но, видите ли, я получала приличную пенсию за мужа. Он был военным и погиб в результате несчастного случая на маневрах НАТО в Германии. В школе Саймону предоставили стипендию, а я, раз он учился в школе-интернате, могла работать полный день и больше зарабатывать. К тому же его школа находилась не очень далеко. Если он хотел, он мог приезжать домой по выходным.

Я думала, учеба поможет ему преодолеть застенчивость, но, наверное, я ошибалась. Поскольку сына не было дома, у меня появилось больше свободного времени, я начала понемногу выходить, бывать на различных вечерах, общаться с людьми. Так я познакомилась с Реджем, моим вторым мужем. Он овдовел, как и я, и тоже являлся членом местного краеведческого общества. Мы с ним отлично поладили, у нас нашлось много общих интересов. Мы поженились.

— Сколько тогда было Саймону?

— Четырнадцать. Мне казалось, он уже большой и все понимает. И Редж замечательно к нему относился, старался заменить ему отца. Но Саймон отвергал все попытки к сближению.

Ничего удивительного, подумал Маркби. У мальчика никогда не было реального отца, и вдруг в четырнадцать лет появляется мужчина, который пытается на него влиять. Конечно, Саймон воспринял отчима в штыки.

— В шестнадцать лет он бросил школу, завалил все экзамены. Не из-за того, что не блистал умом. Мне кажется, он завалил экзамены нарочно. Из презрения к нам, чтобы наказать нас. Сейчас я скажу ужасную вещь… — Голос миссис Тернер дрогнул. — Мне кажется, он нас ненавидел.

— Такая у него была фаза развития, — участливо сказал Маркби. — Многие подростки бунтуют и восстают против родителей.

— Да… — Миссис Тернер приободрилась. — Да, я знаю, все подростки бунтари. В общем, Саймон бросил школу и сбежал в Лондон. К счастью, нам удалось довольно быстро найти его и вернуть домой. Он ведь был еще несовершеннолетний. Лондонские полицейские сказали, что нам очень повезло. Многие подростки, которые сбегают из дому, бесследно исчезают, и родители ничего не могут поделать. Саймон прожил дома еще с полгода, а потом опять сбежал. Во второй раз отыскать его не удалось.

Потом, когда ему исполнилось восемнадцать, он неожиданно объявился. Вид у него был больной и запущенный. По-моему, он часто ночевал на улице. Мы приняли его, конечно. Надеялись, что все наладится. — Миссис Тернер глубоко вздохнула. — Но ничего не вышло. Работать он не пошел, только слонялся по дому. Редж как-то сделал ему замечание. Был жуткий скандал, после которого Саймон собрал вещи и ушел. Потом он жил то здесь, то там, постоянно переезжал с места на место. Иногда он вдруг приходил — главным образом когда ему нужны были деньги. — Миссис Тернер посмотрела Маркби в глаза. — Я прекрасно понимала, что он приходил не для того, чтобы повидать меня. Но Реджу я говорила, что именно для этого. Я скрывала, что даю сыну деньги. Редж меня бы не понял.

— Ясно, — сказал Маркби. Он слышал бессчетное количество подобных историй, но всякий раз испытывал боль.

— Больше всего меня тревожило, — продолжала миссис Тернер, — что Саймон попадет в плохую компанию.

— Если это вас хоть немного утешит, миссис Тернер, в последнее время Саймон жил здесь, в Бамфорде. Снимал дом еще с тремя молодыми людьми, парнем и двумя девушками. Ребята вполне нормальные, несмотря на диковатую манеру одеваться. Вряд ли они оказали на него дурное влияние.

— Приятно слышать… — Лицо матери Парди просветлело. — Когда можно получить тело? Когда мы сможем похоронить Саймона?

— Боюсь, сегодня не удастся. Мы постараемся закончить все дела как можно скорее. После предварительного дознания коронер вынесет вердикт.

— Да, конечно. Теперь даже вспомнить странно, чего я всегда больше всего боялась. Как бы Саймон не стал наркоманом. Не сел на иглу. Я даже и подумать не могла… сержант сообщил, что смерть Саймона произошла при подозрительных обстоятельствах. Ведь это означает убийство, да? Я хочу сказать, об убийстве никогда не думаешь заранее…

Маркби стало не по себе.

— Мне при моей профессии, миссис Тернер, приходится сталкиваться с подобными вещами достаточно часто.

— Да, конечно. Но я не понимаю, зачем кому-то понадобилось убивать Саймона. Знаю, с ним было непросто, но он никому не делал зла. Что он такого натворил, чтобы кто-то решил его убить?

— Пока это неясно, миссис Тернер. Но надеюсь, скоро выяснится, — ответил старший инспектор Маркби.

После того как мать Парди ушла, Маркби некоторое время сидел за столом, рисуя в блокноте цветочки. Когда он изрисовал третий листок, зазвонил телефон, стоящий у его локтя. Сняв трубку, Маркби услышал голос патологоанатома:

— Здравствуйте, Алан, я закончил с вашим юношей. Вышлю отчет, как только найду человека, который его распечатает. Но кое-что на всякий случай говорю сразу: за правым ухом у него гематома.

— Не от падения? — быстро спросил Маркби. Он выронил ручку, и последний цветок остался без листочков.

— Конечно, всякое бывает, но, по моему мнению, такое маловероятно. Судя по углу, с какого нанесен удар, и характеру ранения, мы имеем дело с хорошо знакомой нам всем штукой под названием «тупое орудие».

— Мы пока ничего такого не находили, — сказал Маркби, а про себя подумал: «Черт побери, придется возвращаться на Джубили-роуд и снова обыскивать сад и переулок!»

— Насколько я понимаю, — продолжал патологоанатом, — убийца правша; он стоял за спиной у жертвы. Удар пришелся на место за ухом, потому что молодой человек стоял к нападавшему спиной. Оглушенный, он упал с лестницы, как мешок с картошкой.

Маркби повесил трубку. История повторяется. Он вспомнил слова самого Парди: «Она повалилась на землю, как мешок с картошкой», — и произнес:

— А еще говорят, что судьба слепа!