Хозяева-2 (СИ)

Глава 9

Они быстро сошли вниз по дорожке и очутились перед входом в дом, о котором говорили. Там их уже ждала миловидная пожилая женщина, одетая в закрытое платье серого цвета. Она уважительно, но совершенно не подобострастно поклонилась Императору:

— Приветствую тебя, Повелитель. Охрана, как только вы прошли первые ворота, сообщила мне через зеркала, что ты идешь навестить нас. И ведешь с собой некоего мужчину. Позволено ли мне будет спросить — в какой области знаний он силен и куда его направить?

Санахт весело рассмеялся и дружески положил свою ладонь на ее худое плечо:

— Ты все такая же нетерпеливая и порывистая, Феба. Сколько я тебя помню, начиная с розог, которыми ты меня одаривала, когда я плохо заучивал твои уроки. От твоей порывистости у меня до сих пор чешется спина. И помня это, я поспешу ответить. Нет, этот человек не будет здесь с вами работать. Мы только осмотрим все, а ты можешь продолжать заниматься своими делами дальше.

Женщина сделал приглашающий жест в сторону двери дома:

— Тогда прошу.

Внутри здания перед Яром открылась удивительная картина. Люди — молодые, среднего возраста и старые, мужчины и женщины что-то мастерили, о чем-то оживленно спорили, или сосредоточенно что-то обсуждали над чертежами. И над всем этим витал дух энтузиазма и какой-то раскрепощенности. Эти люди были совершенно не похожи на тех, которые остались там, наверху, во дворцах и храмах, в лачугах и притонах, на базарах и на Императорской дороге… В каждом из них был какой-то внутренний стержень достоинства и независимости, который легко читался в их взглядах, посадке головы, голосе и открытых улыбках. Спутник Марты с все возрастающим удивлением оглядывался вокруг. Его взгляд внезапно остановился на странном сооружении, которое представляло собой идеальную большую полусферу, сделанную из ткани, натянутой на деревянный каркас, и расположенную в одной из комнат на первом этаже здания. Все удивление Яра мигом исчезло, он сразу забыл о поразительном энтузиазме непонятных людей, живущих здесь, под землей. Он торопливо подошел к этой полусфере, внимательно ее оглядел, а потом развернулся в сторону Императора, который следовал за ним:

— Что это, Повелитель? И зачем это нужно?

Санахт довольно рассмеялся:

— Что, совсем ничего не понятно? Сейчас объясню. Встань-ка напротив этого сооружения и внимательно смотри.

Император поставил наверх полусферы маленькую деревянную модель галеры:

— Что ты видишь, Хем Нетер?

Яр пожал плечами:

— Вижу модель корабля, стоящего на непонятной мне конструкции, напоминающей половину шара, Владыка…

Санахт осторожно сместил маленький кораблик в противоположную сторону от Яра:

— А теперь что видишь?

— Теперь я вижу только мачты этой модели галеры, Повелитель… И что?

Император подошел к Яру вплотную и прошептал:

— А когда ты стоишь на берегу Великой Зелени, Хем Нетер, и смотришь на удаляющийся от берега корабль, что видишь?

— Я вижу, как он постепенно пропадает и остаются видны только мачты, которые в свою очередь потом тоже исчезают… Подожди, подожди… Ты хочешь сказать?!

Санахт утвердительно кивнул головой:

— Именно это я и хочу сказать. Все это — он небрежно указал пальцем на полусферу, — приводит нас к неизбежной мысли, что мы живем не на плоской поверхности, а на поверхности некоего очень большого шара. Ведь если человек встанет уже не на берегу Великой Зелени, а на берегу Оранжевого моря или Большой Воды, то он, ожидая прибытие корабля, вначале увидит его мачты, а по мере приближения к берегу и сам корпус. А эта полусфера — лишь модель, описывающая все происходящее… Мои люди, которые изучают этот феномен, сейчас пытаются вычислить размеры этого шара, на котором мы, вероятно, живем. Но это еще не все, что связано с такой кривой поверхностью!!

— Не все?!

— Именно так. Не все. Эта кривая поверхность имеет удивительные свойства. Оказывается, что на ней треугольник, сумма углов которого на обычной, не искривленной плоскости число постоянное, начинает вести себя странно. Его сумма углов внезапно может стать больше этого постоянного числа. А две прямые линии, проведенные параллельно, которые, как утверждают жрецы Бога Мудрости, никогда не могут пересечься, внезапно пересекаются. И это последнее свойство может нас привести к парадоксальному открытию, Хем Нетер…

Яр внимательно посмотрел на Императора. В его взгляде внезапно сверкнул на мгновенье, а потом тут же спрятался за занавесом интереса, смертельный, приговаривающий к неизбежному, холод лезвия меча из странного голубого металла:

— И к какому же открытию, Повелитель?

Санахт, в пылу увлечения совершенно не заметивший этого приговаривающего блика в глазах спутника Марты, схватил с одного из столов, стоящих в комнате, лист хлопковой бумаги и провел по нему кистью для письма идеально прямую линию, а потом повернул этот лист к Яру:

— Представь, Хем Нетер, что эта нарисованная линия — Императорская дорога; чтобы пройти от ее начала до конца, требуется больше нескольких сотен восходов Шу. Представил?

— Ну, представил…

— А теперь гляди внимательно.

Повелитель изогнул лист в почти правильную окружность так, чтобы концы прямой линии соединились, взял с того же стола шило и проткнул лист в месте встречи крайних точек прямой линии:

— Вот так, если бы в нас была некая сила, с помощью которой мы бы могли изгибать прямой мир вокруг нас, мы бы сумели, как это шило, попадать из одной точки ойкумены в другую почти мгновенно, а не тратить на это сотни дней бессмысленного путешествия, полного опасностей… Или за несколько ударов сердца перевести войска в нужное место… Или провозить товары туда и обратно… Чужие товары, конечно, за полновесные золотые дехены, хе-хе…

Яр недоверчиво-скептически пошевелил бровями:

— Все это, конечно, занимательно, Владыка, но такими способностями обладают только боги. Это они мгновенно оказываются там, где пожелают… Ладно, но мы же только начали осмотр. Что ты можешь мне показать еще?

Санахт заговорщицки улыбнулся, как сорванец, готовый продемонстрировать одну из своих каверз:

— Конечно, это не все, Хем Нетер. Следуй за мной дальше.

Они стали последовательно проходить одну комнату за другой, и каждый раз перед спутником Марты открывались удивительные вещи.

Весь первый этаж был посвящен тому, что можно было бы условно назвать естественными науками. Здесь изучали множество проблем — от работы со стеклами, способными тысячекратно увеличивать очень мелкие предметы, и заканчивая свойством сжатого пара, используемым для движения небольшой тележки. Второй этаж здания был полностью задействован для изучения человека. Начиная с его крови и попыток пересаживать людям важнейшие органы и завершая способами воздействия на него с помощью обычного слова. А на третьем сразу несколько групп, состоящих из людей разных возрастов, в тиши кабинетов разрабатывали некий универсальный язык расчетов, который с помощью определенных символов сумел бы описать все то, над чем работали на первом и втором этажах здания.

Внимательно осмотрев каждое помещение, Яр в сопровождении Императора поднялся на крышу здания и долго задумчиво, заложив руки за спину, обозревал пещеру, расцвеченную грустным закатным светом. Санахт не мешал ему, терпеливо ожидая мнения Хем Нетер об увиденном. Наконец спутник Марты повернулся к Повелителю:

— Кто все эти люди, Владыка? Как они сюда попали? Почему они занимаются тем, чем занимаются? Откуда все эти идеи об искривленных поверхностях, крови человека, универсальном языке расчетов? Мне просто непонятно.

Император довольно улыбнулся:

— Хорошие ты задаешь вопросы, Хем Нетер. Правильные. И я с удовольствием удовлетворю твое любопытство. Ну, так вот, это все мои озарения!!

Яр удивленно откинул голову:

— Твои, Повелитель?! Это все твои озарения?! Там, внизу, в этом здании, добрая сотня человек работает над твоими идеями?!

Санахт удовлетворенно и гордо рассмеялся:

— Именно так! Ты не поверишь, но десять разливов Геона тому назад я внезапно проснулся среди ночи и зачем-то начал думать о людях, меня окружающих. Кто они? Почему ходят и мыслят? Почему у них, как и у меня, красная кровь и почему от нее зависит наша жизнь? Почему мы, люди, рождаемся и умираем? Почему… Множество «почему», на которые не было ответа!.. Эти вопросы просто жгли меня изнутри! От них нестерпимо начинала болеть голова! А избавление от этой боли пришло внезапно, после того, как меня посетила еще одна мысль — что на все эти мои «почему» надо обязательно найти ответы! И не просто найти, а КАК найти. Что для этого надо делать. Мне сразу стало так легко. У меня будто выросли крылья!!

— А все люди, которые здесь находятся? Кто они и откуда, Владыка?!

Император беззаботно махнул рукой:

— Это было нетрудно, Хем Нетер. В одно из таких ночных озарений я вдруг понял, что люди, готовые работать над моими идеями, всегда находятся рядом со мной. Это те, кто лечит и рассчитывает налоги, кто водит корабли по звездам и строит эти корабли. Те, кто плавит бронзу и строит дворцы… Но главное — у них горят глаза, когда они узнают что-то новое о своем ремесле, и они всегда добиваются поставленной цели. Настоящие подвижники ДЕЛА! Вот по такому принципу я и отобрал всех живущих здесь. Для их родных и близких — они уплыли в длительную экспедицию, чтобы исследовать южную оконечность Афра[… Из которой, по моей договоренности с ними, они уже никогда не вернутся… Но это их собственный выбор… А за это я содержу всех их родственников там, наверху… И поверь — те совершенно не бедствуют!

— Но почему ты собрал их всех здесь, в пещере, а не оставил там, наверху? К чему вся эта таинственность?

Вся беззаботность тут же слетела с Императора. Он стал очень серьезен:

— Когда мы спускались сюда, Яр, ты произнес очень правильные слова: «Во многих знаниях — многие печали»… Так вот, при одном из своих ночных озарений я понял, что есть знания своевременные, и есть знания, которым сейчас не время. К этим несвоевременным знаниям людей, населяющих мою Империю, надо подводить постепенно. Шаг за шагом, для того, чтобы они ощутили необходимость этих знаний, а не боялись их. Представляешь, что произойдет, если вдруг сейчас на улицах столицы Тукана невежественные пастухи увидят самодвижущуюся паровую повозку? Или, скажем, лекари начнут заражать тех же пастухов слабыми формами болезни для того, чтобы те не умерли от настоящего, сильного недуга? Это же сразу начнется бунт — кровавый и беспощадный!! Поэтому я решил, что Империю надо подвести к знаниям медленно. Не торопясь. И начинать надо с детей, для которых я планирую построить множество школ по всей стране. Потому и находятся сейчас эти подвижники здесь, в пещере, о которой я, кстати, узнал, внезапно вспомнив разговор еще моего отца с одним из жрецов бога Сешта о неких подземельях, вход в которые находится в тюрьме для особо опасных государственных преступников глубоко под дворцом…

Теперь ты увидел все, о чем просил, Хем Нетер. Так в чем же будет заключаться твоя помощь, о которой ты говорил в Малом зале для совещаний?

Спутник Марты долго не отвечал Санахту, пристально и с каким-то удивлением его рассматривая. Императору даже на мгновенье вдруг показалось, что в его взгляде мелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Но это мимолетное чувство блеснуло лишь на один удар сердца. Блеснуло и навсегда исчезло, растворилось в спокойно-безразличном, приговаривающем ответе Яра:

— Моя помощь, Повелитель, будет заключаться в совете тебе. А он таков: все, что находится здесь, в пещере — должно быть уничтожено. Разрушено. Сожжено. Чтобы и пепла не осталось. Всех причастных к твоим откровениям людей, включая также стражей подземелья на входе — необходимо убить. Мало того, должны быть убиты все их семьи, родственники, друзья, соседи и просто знакомые. Под словом «все» подразумеваются именно все — даже грудные младенцы и безумные старики, ведущие себя как младенцы. И даже твои друзья, которые посвящены в тайну этого подземелья. В знамении, которые мне дали Боги, я видел лишь смутные образы того, что происходит здесь, в пещере под твоим руководством. Но увидав все воочию, я лишь утвердился в правильности понимания мной того предвестия. Если ты не последуешь моему совету, то будешь предан самыми близкими тебе людьми, столица Империи будет разрушена, а на Тукан падет мор, в котором из десяти человек выживет только один. Наступит закат твоей державы, соседи накинутся на ее остывающий труп, как стервятники, твое же имя и потомство будут прокляты до скончания веков. Так сказали мне Боги через Бога мудрости Тира…

Услышав эти беспощадные слова, Санахт как-то поник, сгорбился, и сразу стала отчетливей видна седина, которая уже успела прожитыми разливами Геона посеребрить его виски. Он отвернулся от Яра, долго молча глядел себе под ноги, но потом все же нашел в себе силы опять посмотреть на своего безжалостного собеседника прямо и открыто:

— Но…

— Никаких «но», Повелитель. То, что происходит здесь — противно Богам. Скажу больше — даже если ты прислушаешься к моему совету, то всей Империи, во главе с тобой и твоими потомками, все равно теперь придется заплатить определенную цену. Правда эта цена будет не кровавая, а созидательная, но цена всегда остается ценой… Время на раздумья у тебя пока есть. Но не затягивай со своим решением. Иначе воля Богов станет неотвратимой…

Последние слова фенешийца плетью хлестнули сознание Санахта. От слова «неотвратимо» отчетливо запахло тленом разложившегося человеческого тела и почему-то давно увядшими цветами. Эта смесь запахов была настолько неожиданна и противоестественна, что у Императора тут же разболелась голова. Совсем как во время его ночных откровений, о которых он только что рассказал. Боль была до такой степени нестерпима, что у Санахта перехватило дыхание и ему пришлось прикусить себе губу до крови, чтобы не застонать:

— Сколько у меня есть времени?

— Не больше двадцати появлений ладьи Шу на востоке, Владыка.

— А о какой созидательной цене ты говорил, Хем Нетер?

— О ней мы будем говорить, если только ты прислушаешься к моему совету. В противном случае — это бессмысленно…

Запах тлена и давно увядших цветов внезапно исчез, и головная боль, напоследок скребуще оцарапав своими острыми бронзовыми когтями стекло сознания Императора, бесследно пропала вслед за ними. Самодержец Тукана почувствовал, что опять может дышать, радоваться жизни и даже добавить в свой голос надменности:

— Я подумаю над твоими словами и доведу до тебя свое решение в самом ближайшем будущем. А пока — будь со своей очаровательной женщиной гостем в моем дворце, Яр. И ты окажешь мне услугу, если отыщешь время научить мою охрану хотя бы основам умения вести схватку без оружия, так блестяще продемонстрированного тобой. Об этой услуге я не забуду…

Спутник Марты тут же превратился из безжалостно-равнодушного Хем Нетера в почтительного путешественника, которого удостоил своим вниманием и просьбой сам Повелитель Империи Тукан. Он немедленно опустился на одно колено, приложил правую руку к груди и низко склонил голову:

— Это будет большой честью для меня, Владыка…

Марта, сразу после того как вся охрана по приказу Санахта, заподозрившего Яра в безрассудной самонадеянности, ринулась к нему с обнаженными боевыми серпами, незаметно выскользнула из Малого зала. Закутанная в серое, неприметное покрывало она тихо, но быстро двинулась запутанными коридорами Императорского дворца. В одном из таких коридоров она ловко подхватила с плит пола пустую корзину для фруктов, которую оставил какой-то нерадивый раб, увлекшийся разговором со смазливой служанкой. Вытащив из-за пазухи небольшой тканый узелок, положила его в корзину и целенаправленно пошла дальше. Следуя рассказу Нахти о расположении помещений дворца, она держала путь в ту сторону, где размещались покои жен и привилегированных наложниц Императора.

Вскоре ее целеустремленность был вознаграждена. Свернув за очередной поворот, Марта очутилась перед комплексом из небольших, но очень красивых двухэтажных домов, построенных из розового и голубого мрамора под открытым небом и окруженных невысокой кирпичной стеной, из-за которой раздавался детский смех, женские голоса и журчание фонтанов. Пройти в этот комплекс можно было через единственные резные ворота из редкого в Тукане орехового дерева, возле которых на страже стояли два свирепых и непреклонных на вид воина в начищенных бронзовых доспехах. Один из них, увидев, что спутница Яра идет в их сторону, немедленно направил на нее острие копья и грозно нахмурил брови:

— А ну стой, женщина! Что-то я тебя не помню. Кто ты такая и что здесь делаешь? Быстро отвечай!

Марта немедленно остановилась, целомудренно поправила покрывало на голове и скромно потупила глаза:

— Я знахарка, великие воины. Иду в гарем Повелителя по велению его первой жены блистательной Нафрит — она торопливо достала из-под выреза платья висящую на цепочке медную бляху, добытую Нахти, с вычеканенным на ней орлом Уресом и показала ее стражам. — Вот мой знак принадлежности к гильдии дворцовых лекарей, мужественные воители. Силы, здоровья и неутомимости вам в постельных забавах!

Охранник убрал от ее груди острие копья, однако подозрительность в его глазах не исчезла:

— И все же я тебя не помню, женщина. Чем ты сможешь доказать, кроме своего знака, принадлежность к лекарям?

Спутница Яра обворожительно улыбнулась. Неторопливо поставила на пол корзину, развязала находящейся в ней матерчатый узелок, достала из него небольшой синий шарик и разломила его на две равные части. Одну половину шарика она демонстративно тут же проглотила, а вторую протянула недоверчивому стражнику:

— Съешь его. Это снадобье подарит тебе несколько незабываемых ночей. Смелее, великий воин. Уверяю тебя — ты не пожалеешь!

Стражник с сомнением в глазах осторожно взял половину шарика из ее рук, зачем-то понюхал, а потом повернулся в сторону своего товарища:

— Держи ее на острие копья, Агирт. Мало ли что…

Потом положил предложенное зелье в рот и сделал глотательное движение. Несколько мгновений с ним ничего не происходило, но затем охранник, проговорив изумленное — «И-ее!» — уставился на свой пах. Там, под воинской юбкой, появился вполне заметный бугор, которой увеличивался прямо на глазах.

Марта заговорщицки, но так, чтобы услышал второй охранник, прошептала ему:

— С этим снадобьем ты, отважный воитель, всегда будешь на высоте со своими женщинами, даже будучи мертвецки пьяным. Половины такого шарика хватит на семь восходов Шу. Тебе только стоит подумать о женщине. Но и это еще не все. Принятое тобой средство также удлинит предмет твоей мужской гордости…

Второй воин торопливо прислонил свое копье к стене и требовательно протянул к спутнице Яра ладонь:

— Дай-ка и мне, лекарка, этого снадобья. Я тоже хочу его попробовать. А то вдруг оно действует не на всех мужчин, и ты нас обманываешь!!

Марта, пряча лукавую улыбку, достала из узелка еще один шарик, разломила пополам и подала одну из половинок второму охраннику:

— Пользуйся на здоровье, Агирт. Силы, здоровья и неутомимости тебе на ложе!

Стражник поспешно проглотил предложенную половинку, и результат спустя несколько мгновений не заставил себя ждать. Воин, пялясь вниз на свое немедленно воспрянувшее мужское достоинство, восторженно прошептал:

— Да тебе цены нет, женщина!

Первой Матери не составило никакого труда стыдливо зардеться якобы от смущения:

— Ох, спасибо! Как же давно мне не говорили таких слов… — она достала из узелка еще четыре шарика и протянула их охранникам — это вам в подарок. А в дальнейшем, — Марта заговорщицки понизила голос, — предлагаю вот что: я буду вам поставлять, а вы продавать это зелье вашим знакомым, друзьям и просто сослуживцам. На каждом шарике можно заработать по половине серебряного дехена! То есть вам четверть и мне четверть. Свою четверть вы можете, по желанию, конечно, получать самим снадобьем. Ну как — по рукам?

Стражники переглянулись и радостно закивали головами:

— Конечно, красавица!

— По рукам, очаровательнейшая! Но как и где нам тебя найти?

Марта сделала вид, что задумалась:

— А когда у вас, неустрашимые воины, следующее дежурство здесь, на воротах?

Агирт, по-видимому, побойчее и посмышленее своего напарника, взял дальнейший разговор на себя:

— Мы постоянно охраняем вход в гарем Императора через два восхода Шу на третий…

— Ну, вот я на третий восход и подойду уже с готовым для продажи зельем. Договорились?

— Обязательно договорились!

— Так вы меня пропускаете?

— Можешь проходить, мудрейшая из знахарок! За воротами сразу сверни направо, пройди пятьдесят шагов по дорожке среди лимонных деревьев, потом поверни налево, пройди еще тридцать шагов меж двух фонтанов, и ты окажешься перед домом из розового мрамора. Это и есть покои первой жены Императора. На охрану из евнухов с другой стороны ворот не обращай внимания. У них приказ никого не выпускать без разрешения, кроме жен Повелителя, силы и радости ему. Но нет никакого дела до тех, кто входит. За этих отвечаем мы.

Спутница Яра тепло, можно сказать душевно, распрощалась с охранниками, проскользнула в любезно приоткрытые для нее створки ворот, с независимым видом прошла мимо двух скучающих стражников-скопцов, действительно не обративших на нее никакого внимания, и уверенно двинулась по дорожке, проложенной среди лимонных деревьев. Однако, дойдя до указанного Агиртом поворота, Марта остановилась, зашла за одно из деревьев и стала терпеливо чего-то ожидать. Вскоре ее терпение было вознаграждено. Она наконец увидела ту, которой не могло не быть здесь, в Императорском гареме, в этом заповеднике коварства, предательства, зависти и лжи. А именно — обиженную служанку-рабыню.

Молодая женщина, не старше двадцати разливов Геона, торопливо вышла, почти выбежала из боковой двери дома первой жены Императора и, горько разрыдавшись, стала плескать себе в лицо водой из фонтана. Даже отсюда, с тридцати шагов, Марте был виден алевший на левой щеке служанки отпечаток женской ладони и царапины, оставленные острыми ногтями. Спутница Яра удовлетворенно хмыкнула и не торопясь пошла к рабыне. Когда та, заслышав приближающиеся шаги, подняла заплаканные глаза, то к своему удивлению обнаружила, что незнакомая женщина, одетая в серое неприметное платье, протягивает ей ладонь, на которой масляно поблескивают на солнце шесть золотых дехенов. Служанка как завороженная уставилась на деньги, а глаза ее моментально высохли. Однако Марта сделала неуловимое движение пальцами, и дехены внезапно исчезли. Как будто их и не было. После чего она склонилась к уху молодой женщины:

— Хочешь их снова увидеть? И не только увидеть, но и получить? И приворотное зелье в придачу?

Рабыня суетливо огляделась по сторонам — не слышит ли кто эту странную незнакомку. Ведь среди ее товарок от желающих заработать такую немыслимую сумму отбоя не будет. Набегут, ототрут, протягивая жадные, загребущие пальцы к волшебному металлу, за который можно купить так много прекрасных и необходимых молодой женщине вещей.

И не только вещей. Саму свободу! Ее саму-то купили на невольничьем рынке Хут Ка за половину золотого, когда она была на пять разливов Геона моложе и вдобавок невинна. А сейчас ее красная цена — два серебряных дехена, и то, если долго перед продажей мыть, умащивать драгоценным маслом, духами и продавать не днем, а ближе к вечеру, чтобы тени скрыли начавшие появляться морщинки возле глаз…

Мысли служанки от такой возможности сразу начали разбегаться в разные стороны, как куры от повара, зашедшего в курятник со своим поварским ножом. Она как-то умудрилась одновременно думать и о том, сколько сможет накупить румян, разных красивых платьев, на которые все обзавидуются, и о том, что сотник Тахиб с умопомрачительными усами, правда немолодой, зараза, выпив приворотного зелья, может после обретения ею свободы сделать ее своей, чем Сешт не шутит — женой!! Пусть не главной, но это только дело времени… Ей бы только до супружеской спальни добраться, а там уж она покажет, кто основная жена, а кто так, на задворках мимо проходил!! После того, чему она научилась и что видела в Императорском гареме, эти две деревенские клуши, что ходят в женах сотника, ей и в подметки на ложе не годятся!! А когда Тахиб совсем постареет, так что даже зелье помогать не будет, то для утех всегда найдется тайный, молодой, неутомимый дружок…

От всех этих сладких, радужных перспектив у рабыни окончательно закружилась голова. Однако голос Марты, которая, как открытую книгу, читала все ее мысли, неудержимым потоком пронесшиеся и отразившиеся на лице, неожиданно вернул служанку в грубую, будь она неладна, реальность:

— Так тебе, девка, нужно золото или нет? А то у меня нет времени тут с тобой долгие разговоры разговаривать. Мигом сговорюсь с той, которая не будет сидеть с раскрытым ртом и пускать розовые, мечтательные пузыри!

Все грезы рабыни о свободе, нарядах, брачном ложе, сотнике и последующем за ним неутомим молодом дружке тут же как ветром сдуло. Она поняла, что сейчас птица счастья, махнув на прощанье хвостом, вот-вот вырвется из рук. Молодая женщина суетливо облизала мгновенно высохшие губы и с подобострастием в голосе прошептала:

— Что мне надо делать, чтобы получить это золото? Говори. Я на все готова!

Спутница Яра, пробормотав: «Ну, родила наконец-то, гусыня!» — приблизила к ней свою голову:

— Сделай так, чтобы я смогла встретиться с твоей хозяйкой, блистательной Нафрит. Немедленно.

Рабыня ойкнула и непроизвольно потрогала отпечаток женской ладони, продолжавший алеть на ее оцарапанной щеке:

— Она сейчас совершенно не в духе. Рвет и мечет, постоянно бьет посуду, вазы с цветами и даже прислугу. Мне вот тоже досталось…

— А что случилось?

Служанка поманила Марту пальцем, чтобы та склонилась к ней поближе:

— Ее муж, наш Император, не хочет. Совсем. И дорогу забыл к их супружескому ложу.

Спутница Яра понимающе закивала:

— А-а-а… Я бы тоже вазы и посуду била. И не только их… Весь бы дом разнесла к Сешту так, что никому бы мало не показалось! Но мне все же надо встретиться с первой женой Повелителя, пусть она сейчас и зла, как степная гадюка, охраняющая свой выводок. Поэтому проводи меня, только тайно, до ее покоев. Тогда золото с приворотным зельем — твои.

Рабыня быстро протянула свою руку, на которой от нетерпения и жадности подрагивали пальцы, к Первой Матери:

— Давай сюда дехены, а потом я покажу тебе путь.

На ладони Марты появились три золотых монеты:

— Вот тебе половина. Когда доведешь до дверей в покои своей госпожи, получишь вторую и приворотное снадобье.

Служанка быстро схватила золотые кругляшки, попробовала каждый на зуб, как запасливый хомяк, засунула их за щеку, а потом решительно поднялась с края фонтана и прошепелявила:

— Шледуй ша мной.

Они быстро вошли в ту незаметную дверь сбоку дома, из которой ранее выбежала рыдающая рабыня. Потом сразу свернули в один из пустых, пыльных коридоров, прошли через ряд помещений для хозяйственных нужд, тоже безлюдных, и в конце пути вышли из неприметного проема рядом с высокой, красиво расписанной дверью. А за ней Марта тут же услышала грохот бьющейся посуды и площадную брань, которую использовали только дешевые шлюхи в самых отвратительных припортовых публичных домах столицы.

Служанка боязливо поежилась, робко указала спутнице Яра на дверь, а потом протянула к ней свою ладонь:

— Шлышишь? Ох, штрашно… Она шдесь, шмеюка… Чеперь жавай оштаток и не шабудь шелье, как обешала…

Марта сунула в руки рабыни три оставшихся золотых и небольшой сверток, вытащенный все из того же матерчатого узелка, из которого она доставала дивные чудодейственные шарики для стражников, охраняющих вход в гарем:

— Вот тебе твои деньги. Ты их честно заработала. Тот порошок, что в свертке, сыпь своему избраннику один раз в десять закатов Шу в вино на ночь. Но только одну, маленькую щепотку. После этого он станет без ума от тебя, а на других женщин и внимания не будет обращать. Но не перестарайся. Запомни — только одну маленькую щепотку. Иначе — он быстро сгорит, как свеча. А теперь иди отсюда и забудь, что меня видела. Если же начнешь болтать, то я обязательно побеспокоюсь о том, чтобы все узнали, что у тебя есть много золота… И здравствуйте тогда, геонские крокодилы. Все поняла?

Служанка энергично закивала головой с окончательно, по хомячьи раздувшимися щеками, после того, как она засунула за них еще три монеты:

— Вше, вше поняла. Не жура… Шпашибо…

Она быстро развернулась, и ее как ветром унесло в проем, из которого они только что вышли. Синий фламинго удачи остался в ее руках. Теперь рабыня спешила полностью использовать эту привередливую птицу, пока та не пришла в себя. Она торопилась к свободе — да поможет ей Бог Мудрости Тир понять, что ее свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека. Торопилась к сотнику Тахибу — да поможет ему солнцеликий Шу остаться без развесистых рогов в старости и суметь долго прожить, принимая снадобье Марты. Торопилась к званию жены — мир будущему праху других жен несчастного сотника, встретивших на своем жизненном пути соперницу, сумевшую не только выжить в гареме Императора, но и вырваться из него. Торопилась к неизвестному еще молодому сердечному дружку — да поможет тому также милостивый Шу, потому что молодость — это тот недостаток, который быстро проходит с годами, а ты вдруг оказываешься на месте сотника. Она торопилась к платьям, нарядам и обычной, не рабской жизни. Но разве ее можно осуждать за эту торопливость? Ей всегда можно было так мало, а требовали с нее так много…

Тем временем Марта, дождавшись, пока стихнут быстрые шаги рабыни, решительно отворила дверь, ведущую в покои первой жены Императора. Однако ей сразу же пришлось стремительно пригнуться, чтобы летящий прямо в лицо красиво расписанный, внушительных размеров цветочный горшок не врезался в лоб. Со зловещим шелестом выпущенного из пращи камня горшок, все же зацепив волосы на голове, пролетел мимо и с грохотом разбился о дверь. Спутница Яра одобрительно поцокала языком — мол, хороший бросок, так их, эти горшки, чего это они под горячую руку попадаются, сами виноваты, а потом подняла свой взгляд на метательницу садового инвентаря. В пяти шагах от нее, воинственно уперев руки в бока, гневным движением губ пытаясь сдувать падающую на левый глаз прядь непослушных, темных, как воронье крыло, волос, стояла первая жена Императора Нафрит:

— Я же сказала — пошли все вон! Вон!! Тебе что, плетей захотелось?!

Марта сделала да шага вперед и вопросительно подняла брови. Два женских взгляда: один — яростный, а другой — полупрезрительно-ироничный, немедленно столкнулись и стали ломать друг друга в бескомпромиссной схватке. Но, спустя всего лишь несколько ударов сердца, ярость в черных глазах Нафрит стала отползать, не в силах сопротивляться убийственной иронии, которую излучали один синий, как сапфир, а другой светло-коричневый, почти желтый, как топаз, глаза незнакомки. Первой жене Повелителя даже почудилось, что зрачки вошедшей к ней без разрешения женщины вдруг на мгновенье вытянулись в две вертикальные золотистые щели, и из них повеяло запредельным холодом чистой, перворожденной, совершенно нечеловеческой многовековой мудрости, которая прошептала странную фразу: «Все проходит. И это тоже пройдет…».

От этих бескрайне мудрых и в то же время бесконечно циничных слов, промелькнувших в причудливых глазах незнакомки, первая жена Императора, как бы пытаясь защитится от неизбежного, непроизвольно сделала шаг назад и теперь внимательно, даже с некоторой долей недоумения, оглядела вошедшую в ее покои женщину. Оглядела и ощутила ужас: ей вдруг показалось, что перед ней предстала НАСТОЯЩАЯ ИМПЕРАТРИЦА, которой она, пусть родовитая, но обычная мужняя жена, одна из многих на супружеском ложе Повелителя, абсолютно не чета. Предстала Властительница. Повелительница, по одному движению бровей которой ввергались и будут ввергаться в огонь, смерть и поругание громадные царства и бесчисленные народы. Напротив стоит та, ради снисходительного расположения которой мужчины ликующе идут на смерть, убивают и предают самых близких, даже собственных детей. Во славу которой строились грандиозные храмы, воспевающие запредельно-безумные телесные удовольствия, а скульпторы и художники считали свою жизнь полной и состоявшейся, удостоившись всего лишь милостивого разрешения изваять статую или написать портрет этой женщины — Владычицы. Стоит безгранично властная, безмерно древняя, вечно юная Вавилонская Блудница из другой реальности, которая через десятки тысяч лет вместе с Четырьмя Всадниками Апокалипсиса, пылая беспощадной яростью, поведет за собой армады отступников Архангела-Богоборца в ином мире на последнюю, решающую битву у горы Армагеддон против легионов аскетов Сына Плотника из Назарета. Низвергательница нравственных основ, даже не людских, Сокрушительница Божественных Заповедей и каменных Скрижалей, Сестра Лжи и Первородного Греха вседозволенности, существовавшего еще до осознания Бога семисвечника себя Богом, выглянула и тут же спряталась за личиной и серой, неприметной одеждой целительницы…

Первая жена Императора совершенно непроизвольно пискнула и посмотрела вниз. Ей почему-то померещилось, что она, по сравнению с промелькнувшим в ее сознании образом Истиной Повелительницы, выглядит как обычная сельская дуреха-недомерок, у которой ноги испачканы навозом после дойки на скотном дворе. Даже вот пальцы защипали от несмываемой, вечной грязи. Это ощущение было настолько унизительным, что Нафрит из последних сил, что впрочем плохо получилось при заплаканных, покрасневших глазах и растрепанной прическе, постаралась принять независимый вид и гордо поднять подбородок:

— Ты кто такая?!

Марта по-хозяйски огляделась, без приглашения прошлась по разгромленной комнате, потрогав зачем-то при этом криво висящие занавеси на окнах, а затем удобно уселась в одно из кресел, предварительно брезгливо сбросив с сидения мелкий мусор и керамические осколки, оставшиеся, по-видимому, от еще одной несчастной вазы:

— Я та, кто пришла помочь тебе, гм… дорогая. Или тебе не нужна помощь?

— О какой помощи ты говоришь, женщина?!

Спутница Яра удрученно вздохнула и покачала головой:

— Гордость — это хорошо, даже — славно, когда у тебя все есть и дела идут удачно. Во всех остальных случаях — она непозволительная роскошь и называется гордыней. — Марта еще раз вздохнула. — Ладно, не буду ходить вокруг да около. Лучше сразу в лоб, как только что ты с этим горшком для цветов, от которого я еле увернулась. Так вот, я могу помочь тебе сделать так, чтобы твой муж, Император Тукана, вернул свое расположение тебе. Ну как, заинтересовала?

Нафрит с недоверием оглядела скромное одеяние знахарки на странной посетительнице, рефлекторно, чисто по-женски отмечая, что даже это серое, невзрачное, закрытое платье та умудрялась носить так, что только подчеркивала, а не скрывала свои, что и говорить, идеально-соблазнительные формы:

— Приворот, что ли?

Марта досадливо поморщилась и раздраженно махнула рукой:

— Приворот — это средство для бедных или тупых клуш, вечно озабоченных мужскими прелестями. Он недолог и ненадежен. Травы с минералами не дают полной и постоянной власти над сознанием мужчины, и приходится неизменно увеличивать дозу, от которой женский избранник в дальнейшем может скончаться в самый неподходящий момент. Например, еще до возложения своей руки на детей для назначения их официальными наследниками…

Последние слова целительницы о наследниках безжалостной плетью стегнули сознание Нафрит. Этот коварный, подлый, точнейший удар переполнил и так уже полную чашу унижений, которую ей приходилось испивать до самого дна в последние месяцы. Больше выдержать она не смогла. Первая жена Повелителя схватилась за горло, застонав от невыносимой душевной боли, а потом тихо, как подкошенная опустилась прямо на пол там, где стояла, и горько, навзрыд, совершенно не по-императорски, а чисто по-бабьи, зарыдала. Гнев на постоянно отвергавшего ее мужа, ненависть к сопернице-разлучнице Тейе на время отступили, и на поверхность вырвалось острое чувство покинутости и одиночества. «Доброжелательные» гаремные кумушки уже успели донести до первой жены черную весть о том, что Санахт хочет отправить ее вместе с детьми на самый юг страны, в маленький провинциальный городок. Навечно. Это была дорога в один конец. В безвестность, забвение, пустоту и скорую смерть. Мерзкое и безнадежное слово «навечно», от которого веяло беспощадным холодом белых тюльпанов с полей мертвых Эхаби, нависло вполне реальным кинжалом убийцы не только над ее головой. В забвение вместе с ней уходили два ее сына от Владыки, которым никогда не стать принцами-наследниками Империи и от которых обязательно постараются избавиться сторонники Тейе, чтобы дети первой жены в будущем не смогли претендовать на трон, развязав гражданскую войну. И нестерпимо обидно от того, что Санахт, о чем также не преминули доложить пакостливые сплетницы, по-видимому, уже решил возложить свою длань на головы выводка второй жены, сделав их официальными преемниками.

От мысли, что соперница и ее дети так возвеличатся, а она со своими сыновьями обратится в прах неотмщенной, Нафрит опять пришла в ярость. Нет, этому не бывать!!! Она сделает все, чтобы этого не произошло! Она сама остро-остро наточит бронзовый нож. Ядовитой змеей, безжалостным скорпионом, свирепой львицей проникнет в покои разлучницы, сначала с упоением перережет горло ей, а затем вырежет недрогнувшей рукой сердца двух ее сыновей и умоется их кровью! Пусть потом смерть — неминуемая и лютая. Пусть! Уходить в безвременье на поля Эхаби ей будет легко, зная, что у ее мальчиков нет больше соперников в бескомпромиссной драке за Императорский трон, а медовый вкус мести сделает совершенно безболезненным удар топора палача!

Однако эту остро-сладкую, как множественный оргазм, мысль о мщении внезапно перебил холодным, отрезвляющим потоком родниковой воды равнодушный голос знахарки:

— Я, по-видимому, зря к тебе пришла, Нафрит. Даже неискушенный наблюдатель по этим судорожным движениям пальцев твоей правой руки, ищущих рукоять кинжала, и левой — тянущихся к чьему-то горлу, сейчас бы сказал, что ты думаешь только об отмщении и готова умереть ради его исполнения. Я же намерена помогать только тому, кто сможет найти в себе силы временно отступить, смирив непомерную гордыню, для того, чтобы выиграть потом. Но я не являюсь на помощь глупым самоубийцам, способным следовать лишь безрассудству сиюминутных желаний.

Первая жена Повелителя потрясла головой, избавляясь от морока темных мыслей, и резко поднялась с пола. Непонятная целительница, взявшаяся из ниоткуда — абсолютно права. Месть — блюдо, которое надо всегда подавать холодным. Да и что она, собственно, теряет, приняв помощь этой женщины, вызывающей двойное чувство уважения, если не преклонения, и доверия? Хуже все равно уже не будет. А так, глядишь, может, что и переменится…

Нафрит несколько раз глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, а потом решительно, с безоглядностью человека, которому уже нечего терять, ринулась в омут заблестевшей надежды:

— Что я должна делать?! Говори!

Марта, не отвечая, встала со своего места, подошла к инкрустированному слоновой костью изящному столику, налила в два стоящих на нем золотых кубка вина из объемистого, редкой красоты стеклянного кувшина. Один из кубков протянула первой жене Императора, второй поставила на подлокотник своего кресла, а затем одной рукой, совершенно не напрягаясь, поставила другое кресло напротив своего:

— Для начала сядь и выпей все вино до дна, Нафрит. Иногда, а сейчас именно тот случай, перебродивший виноградный сок действительно бывает полезным. Он поможет тебе выговориться, расслабиться, перестать быть натянутой тетивой лука, готовой вот-вот порваться, быть откровенней с незнакомым человеком. Как видишь, я ничего не скрываю и говорю прямо. Поэтому — пей, Императрица!

Нафрит послушно, большими глотками выпила предложенное вино и откинулась на спинку кресла. По ее телу пробежала теплая, расслабляющая волна, и она почувствовала, как страшное напряжение, преследующее ее особенно в последние дни, плавно уходит, уступая место спокойствию и умиротворенности. Первая жена Повелителя, в который раз за сегодня, но теперь уже облегченно, вздохнула:

— Как тебя зовут, целительница?

Спутница Яра удобно расположилась напротив нее и немного пригубила из своего кубка:

— Зови меня Марта…

— Странное у тебя имя.

— Я родилась в Четырехречье. Там у всех странные имена…

— И что оно означает?

Первая Мать Дома Ибер чуть улыбнулась:

— Владычица. Наставница. Хранительница… У этого имени много смыслов, госпожа…

Выпитое вино действовало безукоризненно. Нафрит не к месту хихикнула и несколько фривольно пошевелила в воздухе пальцами:

— Кстати, а почему ты пришла именно ко мне, а не… скажем, к Тейе? Ведь у нее сейчас реальное влияние на Санахта!

Марта сделала еще один глоток из своей чаши:

— Ну и зачем я ей? У нее и так все есть. Это ты можешь скоро лишиться всего и именно тебе нужна помощь.

— А если я скажу, что не нуждаюсь в твоих услугах?

Спутница Яра в ответ равнодушно пожала плечами:

— Я вернусь к тому, что было, не потеряв ничего. Ты же лишишься советницы. Да и не забывай, что у Императора есть еще две жены и им, может быть, — я подчеркиваю: может быть, — вдруг понадобится умная помощница, когда они захотят возвыситься над остальными женами. Ведь у них тоже могут быть дети мужского пола, на которых Император захочет возложить свою руку, сделав принцами и наследниками.

Первая жена Повелителя еще раз хихикнула:

— Ах, ты ж хитрая, коварная сучка!

Марта в ответ усмехнулась и слегка поклонилась Нафрит:

— Я и не отрицаю. Благодарю за лестный комплимент.

— А ты знаешь, Марта… В тебе есть нечто эдакое… Неуловимо властное.

На лице спутницы Яра проступило неподдельное недоумение:

— Это тебе показалось, госпожа. Именно — показалось. Ты просто захотела увидеть во мне ту, к чьему образу сама внутри себя подспудно стремишься. Но вот что мне точно не кажется, это то, что тебе стало гораздо легче. И поэтому давай вернемся к делам. Расскажи-ка мне все, что знаешь и думаешь о возрастающей холодности к тебе со стороны Санахта. Прошу, начинай говорить. Я вся прямо-таки соткана из внимания!

Нафрит с сожалением заглянула в свой опустевший кубок, поднялась с кресла, налила себе еще, правда, только половину чаши, опять уселась напротив Марты, сделала небольшой глоток и стала задумчиво кружить вино в кубке. Нет, определенно эта женщина своей внутренней цельностью, даже жесткостью, облеченной в мягкость замши, вызывает стойкое желание почему-то не только безоглядно ей повиноваться, но и довериться. Довериться как возможной единственной силе, способной переломить так скверно складывающиеся обстоятельства:

— Если быть до конца откровенной, то сама ничего не понимаю… Совсем не понимаю…

Я ловка в управлении домашними делами, дети от меня здоровы, я всегда хорошо принимала своего супруга в личных покоях. После каждой ночи, проведенной со мной, Император неизменно уходил в телячьем восторге! Неизменно! Старухи-наставницы, которые меня учили, как женщина должна себя вести на ложе, все же не зря ели свой хлеб. Санахт действительно после постельных утех был похож на мягкий воск, из которого можно было лепить все, что мне заблагорассудится. Но… потом появилась эта гадюка Тейе — и все как обрезало. Хотя она не красивей меня и, без лишней напраслины, могу утверждать, что я ухоженней и выгляжу гораздо женственнее… Может, эта змея подколодная действительно его приворожила?

Марта раздраженно поморщилась:

— Да что ты заладила — ворожба, привороты… Я же уже сказала, что это ненадолго и очень опасно. Нет, дело совершенно в другом. Поэтому — вспоминай! Найди в своей памяти тот день, событие — неважно что, пусть это будет даже пение птиц в саду, с которого началось охлаждение твоего мужа!

Нафрит надолго задумалась, еще покружила вино в чаше, а потом отставила ее в сторону:

— Он несколько раз пытался со мной говорить о том, как вести дела в Империи… Но мне никогда это не было интересно. Ни тогда, ни сейчас. Не мое это. Вот не мое — и все!! Я готова с утра до ночи говорить о постельных утехах, детях и нарядах… Но о налогах, поголовье коз в стадах и плате за пользование общественными нужниками — пусть лучше говорит со своими советниками! Да и, в конце концов, он мужчина или кто?! Есть же чисто мужские дела и чисто женские. Вот пусть сам и решает!

Спутница Яра неожиданно резко подалась вперед и прошелестела совершенно не целительским, а явно раздраженным, если не сказать ядовитым, голосом:

— Ну и дура! Да, да — ты не ослышалась! Я тебя назвала дурой! Могу еще раз — если хочешь! Ты — набитая дура! Овца. Тупая курица. Потому что так рассуждать имеет право только торговка с рынка, или жена ремесленника, озабоченная лишь тем, какой приготовить ужин супругу после того, как тот усталым вернется с работы. Но совершенно не имеет права первая, я подчеркиваю — первая жена Самодержца, обладающая всеми возможностями влиять на положение дел в стране и стать негласной соправительницей Императора!

Нафрит, почему-то совершенно пропустив мимо ушей нелицеприятные слова знахарки, ошарашенно захлопала ресницами:

— Ты хочешь сказать, что Тейе…

Но Марта, не дав договорить, безапелляционно ее перебила:

— Я сказала именно то, что хотела сказать. А ты лучше вспомни, не принимал ли последнее время Император решений, которые раньше, до его свадьбы со второй женой, он бы не принял.

— Да, есть такое…

— Ну вот, видишь. Ты уж извини, Нафрит, но похоже, что Тейе гораздо умнее и проворнее тебя! Ты почему-то решила, что своими способностями раздвигать ноги в разных позах, официальным титулом первой жены и рождением двух детей мужского пола от чресл Повелителя навсегда обеспечила себя его вниманием, независимо от того, что будет происходить вокруг. А вот вторая жена, скорее всего, повела себя совершенно иначе. Ей, может быть, также совершенно не интересно знать про поголовье стад баранов, ослов и прочей живности в Империи, но она нашла в себе силы не только выслушивать своего мужа, но и давать ему советы, как это поголовье увеличить. Я более чем уверена, что эта ловкая бабенка сама после очередной бурной ночи не млеет в грезах на смятых простынях, а, крепко ухватив за причинное место, тащит Императора к рабочему столу, чтобы вместе с ним читать доклады советников и тайной службы о состоянии дел в Тукане! А ты и две другие благоверные Повелителя стали совершенно лишними в этом союзе Санахта с Тейе, основанном на ее умении не только сноровисто и изощренно ублажать супруга, но и на заинтересованности, способности слушать, давать советы, а также принимать решения и воплощать их в жизнь. Вы, три другие жены, а не только ты одна, стали не-нуж-ны. Именно так — по слогам, чтобы было понятнее. Вот здесь и кроется корень твоих бед!

Первая жена Повелителя опять недоуменно захлопала своими красивыми ресницами:

— Неужели все так просто?!

— Это просто, когда вместо тебя кто-то начинает думать. Размышлять. Предвидеть последствия. Но мыслить, уметь предугадывать, заставлять обстоятельства работать на себя — еще тот труд. Каторжный. Как в каменоломнях. От которого ты, перепугавшись его тяжести, добровольно самоустранилась. А вот Тейе не побоялась засучить рукава. Поэтому ты сейчас здесь в одиночестве бьешь горшки с цветами, а вторая жена Императора рядом с ним в его спальне. И может быть в этот момент они, растягивая удовольствие, со вкусом и страстными стонами, делают третьего наследника! Или еще двух сразу… Кто знает…

Этот, еще более гнусный, предательский, искусно вытканный из специально подобранных слов удар окончательно добил первую жену Владыки. Нафрит ахнула, схватилась за сердце, и на глазах у нее заблестели слезы:

— Что же мне теперь делать?! Помоги, прошу тебя!! Проси что хочешь!

Марта выпрямилась в своем кресле:

— Это надо понимать так, Императрица, что ты готова заплатить любую цену за то, чтобы твой муж вернул тебе свое расположение?

Нафрит торопливо закивала головой. Она совершенно незаметно для себя уже начала подчиняться знахарке:

— Да, именно так это и надо понимать!

— Хорошо. Я согласна. Ведь собственно с предложением помощи я сюда и пришла. Теперь к делу. Вот тебе мой первый совет. Судя по тем сплетням, которые до меня дошли, ты сейчас постоянно стараешься обратить на себя внимание Санахта. Домогаешься его, норовишь опять затащить в супружескую постель. Так вот — тебе надо немедленно все это прекратить. Перестань быть назойливой. Исчезни с его глаз на некоторый срок. Это позволит нам выиграть необходимое время.

— И что это даст?

Спутница Яра посмотрела на первую жену Повелителя, как строгий учитель на нерадивого ученика, не выучившего простого урока:

— Во-первых, милочка, твой муж, видя тебя меньше, реже будет вспоминать о твоей ссылке. Согласись — это уже что-то. А во-вторых, мы это время используем для того, чтобы начать распускать слухи о Тейе. Грязные слухи. Здесь, в гареме и на рынках столицы. В императорском дворце, храмах и дешевых притонах. На улицах, в домах богачей и бедняков. Среди чиновников, военных, жрецов и особенно среди их многочисленных жен, любовниц и наложниц. Повсюду и везде, куда только сможем дотянуться. Мы заставим весь город сплетничать о ее невоздержанности и тайных пороках. Принудим злые бабские языки за просто так, и за полновесные золотые дехены распространять скабрезные, смешные истории о похождениях второй жены Императора. И главной темой в них будет якобы зачатие ею детей сразу от нескольких грязных пастухов-южан. Или зачатие в свальном грехе от смердящих рабов, выносящих ночные вазы во дворце. Или… Можешь мне поверить, что люди сами додумают, от кого. Лишь бы это звучало пикантнее и глумливее…

Все эти слухи, отвратительные рассказики, шуточки обязательно дойдут до ушей Санахта через проведчиков его тайной службы. Он начнет сомневаться в своей любимой, и главное — станет сам себе задавать вопрос: «А мои ли дети от Тейе?». Обязательно станет. Ведь такова ва… гм, наша человеческая природа. Нам всегда легче поверить в гадкое, отталкивающее, плохое, чем в светлое и доброе.

Но тебе придется раскошелиться на дехены. Очень много дехенов. Сплетни без подпитки золотом — это поле без живительной воды, на котором ничего не взойдет, если его добросовестно, ежедневно и обильно не поливать. И мне нужны покои рядом с твоими комнатами, чтобы я в любой момент смогла дать тебе совет, когда он потребуется.

Нафрит, занятая открывающимися в результате срабатывания этого плана перспективами, совершенно пропустила мимо сознания оговорку целительницы о человеческой природе. И кто знает, каким бы путем пошла дальше человеческая история на Терре, если бы первая жена Императора была внимательнее и все же поостереглась женщины в скромном сером платье. Но она лишь радостно захлопала в ладоши, не придав странной, быстро исправленной фразе знахарки никакого значения… Ведь сомнение Самодержца в отцовстве детей от второй жены означало бы, что дети от нее, Нафрит, получили бы возможность все же стать наследными принцами Империи. А там уж она свой второй шанс не упустит, так как третья и четвертая жены родили Санахту пока только девочек! Поэтому она, с просиявшим от надежды взглядом, всего лишь воскликнула:

— Когда начинаем, Марта?!

Спутница Яра окинула брезгливым взглядом комнату и поморщилась:

— Начнем мы с того, Императрица, что ты прикажешь рабыням навести в твоем доме образцовый порядок. Пусть обязательно проветрят все помещения, а то в них прямо-таки воняет безнадежностью, запустением и приближающимся тленом. Повели также привести в порядок и тебя. Эти растрепанные волосы, мятое платье, круги под заплаканными глазами, расплывшийся макияж совершенно не делают чести первой жене Повелителя. Но когда тебя будут переодевать, потребуй скромную, целомудренную одежду и самую малость румян для лица. Это нужно для того, чтобы у опальной Императрицы появился образ степенной, добродетельной, несправедливо забытой женщины, продолжающей со смирением нести тяжкий груз своего вынужденного одиночества, единственной целью которой осталась забота о детях. Детях Императора, рожденных в законном и освященном самими Богами браке! Молву об этом страдающем образе жены-терпеливицы, жены-скромницы с помощью везде проникающих дехенов мы также начнем со скоростью огня распространять по Хут-Ка. Но не строй слишком радужных планов. Такие настроения всегда только вредят делу. Ситуация зашла слишком далеко. Слишком. Вернуть назад все отношения, что были когда-то между тобой и мужем, будет очень не просто. Очень. Думаю, что Император все же заявит тебе о ссылке. Однако можешь быть уверена, мы с тобой все сделаем так, чтобы он обязательно, в последний момент передумал. Обязательно, Нафрит. Ну а потом, управиться тебе с ним, будет легче легкого…