Хозяева-2 (СИ)

Эпилог

Великий Шу, искусно правя рулевым веслом, неотвратимо уводил свою ладью на запад. С моря потянуло свежестью, ослепительно-белый цвет солнца плавно и незаметно перетек в тепло-бронзовый и отразился в бирюзе волн. Тяжелая, сине-белесая перевернутая глиняная чаша неба сразу приобрела легкость и множество оттенков: от сиреневого и фиолетового до темно-лилового. Чайки притихли и теперь, в полном безмолвии, парили над водой и одиноко стоящей на якоре в ста имперских локтях от берега боевой галерой. Красно-желтые прибрежные скалы, благодаря которым с незапамятных времен море стали называть оранжевым, из раскаленных превратились в просто теплые, а серо-желтый песок среди них стал призывно прохладным.

Яр, скрестив ноги, сидел на этом песке возле самой кромки воды и сосредоточенно занимался очень важным делом. Второй Отец Великого Дома Ибер бросал в море камешки. Перед тем, как бросить очередной голыш в волны, он его долго и сосредоточенно рассматривал — даже кончик языка высовывал от усердия, затем широко размахивался и швырял блин камня в воду. А если его снаряд подскакивал над волнами менее пяти раз, Главный военный Стратег и Защитник Великого Дома Ибер недовольно крякал и тихо, но витиевато ругался на праязыке.

Часть поверхности одной из скал, сразу за спиной Второго Отца, внезапно приобрела форму арки, пошла рябью, приняла голубоватый оттенок, и из этой голубизны на прибрежный песок шагнула Марта. Она окинула внимательным взглядом берег моря, галеру, почему-то вздохнула, а потом подошла к мужу и тихо, так же скрестив ноги, уселась рядом. Когда Яр потянулся за очередным голышом, Первая Мать, скосив глаза на этот камень, пробормотала:

— Не… этот не пойдет…

Второй Отец посмотрел на нее из-за плеча и слегка нахмурился:

— Ты думаешь?..

Марта лениво пожала плечами и хмыкнула:

— Я не думаю. Я знаю, неистовый…

Яр упрямо сжал губы, прищурился, покачал голыш в ладони, а затем решительно швырнул его в волны. Камень по очень плоской дуге подлетел к поверхности воды, два раза от нее оттолкнулся, а затем почему-то вдруг резко потерял легкость скольжения и, булькнув, мгновенно утонул.

Второй Отец опять тихо ругнулся, а затем, ища взглядом очередной камень, пробормотал:

— А вот ответь мне, как на духу, незабвенная, почему ты всегда права, а?.. Как у тебя так получается?..

Первая Мать улыбнулась, совсем по-домашнему, нежно и легко потрепала ладошкой серебристые волосы своего мужа, потом придвинулась ближе и положила ему голову на плечо:

— А вот не скажу. Из прирожденной вредности. Мучайся теперь до скончания веков…

Яр ничего не ответил, только гулко вздохнул и подвигал плечом, чтобы голова его жены лежала удобней. Так они сидели в молчании, бездумно глядя на набегающие волны…

Спустя некоторое время Второй Отец слегка отстранился от своей спутницы:

— Ты двести восходов Шу провела на Тропе. Есть на ней хоть какие-то изменения?

Первая Мать неохотно убрала голову с плеча мужа и села прямо:

— И да, и нет…

Яр резко к ней обернулся:

— Что означает в твоем ответе «да» и что — «нет»? Сделай милость, не говори загадками, драгоценная…

Марта, не отвечая, пошарила возле себя рукой, не глядя, нащупала понравившийся пальцам камень, умело размахнулась и швырнула его в воду. Голыш плавно коснулся волн и заскользил по ним, подпрыгнув при этом не менее десяти раз. Первая Мать удовлетворенно потерла ладоши и покосилась на Второго Отца:

— Вот как надо, яростный. И вообще — ты грубый мужлан. Неотесанный такой мужлан. Дубина, в общем. Не понимаешь ты тонкую организацию женской сущности. Нет, с улыбкой поздороваться, потом с лаской спросить, оттеняя вопрос нежностью в голосе. Ты же — она, умело передразнивая Яра, нахмурила брови, выдвинула вперед подбородок, хрипло пробасила: «Что означает в твоем ответе «да»»? Прямо, как на допросе в пыточной…

Яр засопел и виновато склонил голову:

— Прости, сердце мое…

Марта чуть нахмурила брови, пряча под ними мелькнувшую в глазах улыбку:

— Ладно, я, может быть, подумаю… А на твой вопрос отвечу так: с Тропы нам прохода в другие миры, кроме еще одного, по-прежнему нет. Но это было и раньше. Смерть Невра и моей родной сестры в этом плане ничего не изменила. Да и не могла изменить, потому что их оружие «последнего дня», которое они применили в прошлый раз, не было связано с их личностями. Но есть один интересный нюанс. Тот мир, который все населяющие его народы называют, как ты знаешь, почему-то «Земля», начал со смертью глав Дома Пикчу резко проявлять событийную взаимозависимость с этим миром. Я поэтому так надолго задержалась, что исследовала этот феномен. Представляешь, одна из цивилизаций, которая там находится на территории Тукана, называемая местным населением Старое Царство, тоже внезапно озаботилась постройкой гигантских пирамид, хотя их к этому никто не принуждал. Сходство двух государств просто поразительно, за исключением отдельных деталей. Например, Геон там называют Нилом, но он разливается так же — один раз в год. Императора в том Старом Царстве называют Параоном, и сейчас он носит то же имя, что и в Тукане — Санахт. У него также есть сын по имени Джосер. Именно его отец назначил преемником и поручил строить первую пирамиду. Которая, как ты понимаешь, обязательно будет носить имя Джосера.

Второй Отец недоуменно посмотрел на нее:

— И что это нам дает? Какая нам от этого польза, что оба доступных для нас мира стали резко проявлять такую тесную взаимозависимость?

Первая Мать торжествующе усмехнулась:

— Многое, яростный. Очень многое. Мы из одного места можем управлять событиями сразу в двух мирах. А это означает меньше усилий, больше возможностей для маневра. Если мы останавливаем развитие хезуров на Терре, то значит, оно будет останавливаться и на Земле. Вот смотри. Какую цель мы преследовали в Империи с постройкой гигантских строений во славу их Богов? Правильно, на тысячелетия закрыть для потомков обезьян дорогу к абстрактному мышлению. Их разум теперь будет постоянно занят простейшими геометрическими фигурами, среди которых основополагающей является пирамида. Они везде и постоянно будут видеть перед собой эти циклопические образцы, ограничивающие их понимание многообразия мира. Будут удивляться их размерам, считать высшей точкой гениальности и трудолюбия. Создавать легенды. Придумывать мифы. Подражать в строительстве, тратя на это неисчислимые ресурсы, а главное — загонять самих себя в тупик простых решений, основывающихся на примитивном образце из четырех плоских граней, который теперь навсегда перед их взором. Понятие «сфера», от которого всего один шаг до абстракции бесконечности, а оттуда и до понятий «Тропа», «изнанка мира», «многообразие мира», на тысячелетия исчезнет из круга их интересов. А значит, сразу и одновременно в двух мирах мы, хоть на время, получаем передышку. О хезурах, сразу в обеих реальностях, можно будет пока забыть!

Яр задумчиво несколько раз подбросил камешек, который держал в руке:

— А чем они, в этом Старом Царстве, мотивируют обращение к идее строительства первой колоссальной пирамиды, незабвенная? Ведь не бывает действия ради самого действия. Какова их цель при сооружении такого грандиозного строения? Здесь-то, в Империи, с этим все ясно…

Марта сноровисто перехватила камешек, подбрасываемый Вторым Отцом, и одним ловким движением швырнула его в море. Голыш, как и прежний его собрат, заскользил над волнами, легко и плавно отталкиваясь от них. Она, дождавшись, когда камень, опять подпрыгнув не менее десяти раз, наконец утонет, удовлетворенно покивала, а затем полуобернулась к своему супругу и хихикнула:

— Представляешь, это будет великая усыпальница, предназначенная их Параону. Я совершенно уверена, что в самом ближайшем будущем из-за начавшегося событийного взаимодействия пирамиды здесь, в Тукане, также будут использоваться как усыпальницы Императоров. И это очень хорошо. Тайный договор между Императором, жрецами и богатейшими семьями, который мы вынудили их подписать, может быть со временем забыт, но тщеславие следующих Самодержцев, совершенно неосознанно, не позволит им отойти от его духа и буквы. Сама жизнь подкорректировала наши усилия, сделав их влияние на хезуров практически бессрочным! Ты только вдумайся — тысячи самых одаренных безволосых потомков обезьян со способностями к абстрактному мышлению, из века в век будут убивать свой талант, и убивать добровольно, занимаясь примитивными расчетами при планировании очередной гигантской, ни кому не нужной пустышки. А сотни и сотни тысяч хезуров из поколения в поколение, работая на их постройке до изнурения, никогда не будут задумываться о высоких материях, мечтая лишь об отдыхе, куске хлеба, кувшине вина и самке на ночь. Мы победили, Яр! Мы это сделали! Я теперь твердо уверена, что нам удалось задавить в зародыше этот грандиозный очаг хезурской цивилизации!

Первая Мать от полноты чувств с размаху хлопнула Яра по спине. Ее образ чуть капризной, но влюбленной женщины моментально изменился, и она стала похожа на чрезвычайно довольную, разбитную бандершу, только что сплавившую дешевую проститутку из своего притона богатому клиенту. Впрочем, для Второго Отца такая резкая перемена не была новостью. Он никогда не забывал, что изменчивость ликов Марты является ее основной сутью.

Яр покосился на жену, хмыкнул, а потом неожиданно ей заговорщицки подмигнул:

— Ну и славно! Хотя, если говорить прямо, я сразу после победы над Невром уже не сомневался, что у нас все получилось… Однако — его взгляд тут же стал жестким и упрямым — с человеческими магами мы не совсем покончили. За время твоего отсутствия выяснилось кое-что…

Первая Мать тут же подобралась и стала теперь очень похожа на свирепую хищную кошку, подкрадывающуюся к добыче. Только что кончики ушей не подрагивали:

— Я так понимаю, вот эта боевая имперская галера, полностью готовая к отплытию, не просто так стоит здесь на якоре?

— Ты правильно понимаешь, драгоцейнишая. За время твоего отсутствия я плотно поработал с библиотекой Дома Пикчу и выяснил, откуда Невр и Меда получили первичные сведения о предрасположенности некоторых хезуров к магии. Так вот, оказывается, здесь, на Терре, есть страна под названием Инд, и в ней живет небольшое племя хезуров со странным названием Цы-фанэ. Исследуя именно это племя, Второй Отец и Первая Мать Дома Пикчу пришли к выводу, что безволосым обезьянам все же доступна волшба. Хочу досконально разобраться с этим вопросом. И если потребуется — пустить Цы-фанэ под нож. Я планирую добираться до Инда на корабле, потому что в той же библиотеке, правда, очень туманно, Невр пишет о некой неизвестной нам Тропе, называя ее Дорогой, начинающейся на больших, открытых водных пространствах. И что пути у той сущности, которую он называл Дорогой, совершенно иные, чем те, которыми пользуются Великие Дома. Если для нас есть хоть малейший шанс вырваться этой Дорогой, или ее изнанкой, из тюрьмы двух миров, в которой мы оказались по вине Дома Пикчу, ее надо обязательно найти. Поплывешь со мной?

Марта нежно, очень нежно, погладила Яра по руке:

— Сердце мое, я бы с радостью. Но согласись, что все же практичнее будет мне пока остаться в Тукане и через Нафрит приглядывать за Императором. А видеться мы сможем, путешествуя по Тропе, как только ты будешь сходить на берег. И у нас есть впереди еще целый вечер и вся ночь, правда?

Последние слова Марта произнесла таким голосом, что у Яра тут же бешено заколотились оба сердца. Он резко встал, легко подхватил свою жену на руки и прижал к себе так, как только влюбленный мужчина может прижимать к себе свою возлюбленную. И только уплывающий на запад Шу, а за ним появившийся уже в ночном небе Сотис, могли бы рассказать, как нежно и страстно умеют любить друг друга Первая Мать и Второй Отец Великого Дома Ибер. Но небожители, заговорщицки переглянувшись, молча договорились никогда и никому не раскрывать эту красивую тайну…

В полуразрушенной глиняной лачуге, примостившейся среди таких же бедных глинобитных построек, на окраине столицы Империи, продолжавшей до сих пор, даже через три года после описываемых событий, исторгать смрад пожарищ, прямо на земляном полу сидел тот, кого когда-то называли старшим учеником. Он сумел пережить безумство, обрушивающееся на человека после потери им магических способностей. Постаревший сразу на два десятка разливов Геона, изможденный, полностью поседевший, баюкая обрубок правой руки, мужчина упрямо и с вызовом, не отрываясь, глядел на пламя одинокого светильника. Тот, кого раньше называли Кеб, доподлинно знал, чему посвятит весь остаток своей жизни. Он создаст человеческий орден, который всем, что могут придумать и придумают люди для убийства, будет противостоять Высокородным. Он обязательно вернет людям волшбу. Волшбу неограниченных знаний о таком сложном, но прекрасном окружающем мире. У него тоже была своя стая, называющаяся Человечеством, и он, бывший маг, сделает все, чтобы его стая выжила и заняла подобающее ей место…