Глава 14

Уэбб едва не выплюнул суп изо рта на прекрасную кружевную скатерть Тристы, но все-таки сумел проглотить его, прежде чем спросить:

— Вы собираетесь сделать что?

— Я собираюсь купить револьвер, — повторила Сахарная Энн, — и научиться из него стрелять. Поскольку вы эксперт в оружии, то могли бы помочь мне, но если не захотите, то, уверена, Джеймс Ярборо согласится.

— Нет и нет! Оружие вам абсолютно ни к чему.

Сахарная Энн моргнула раз, другой, потом хмуро посмотрела на него, словно на кусок дерьма, который попал невесть как в чашу для пунша.

— Я не думаю, что мои действия требуют вашего одобрения, капитан. Если я хочу купить револьвер, значит, я его куплю.

Во время этой перепалки все остальные деликатно молчали: Триста осторожно промокала губы салфеткой, Флора опустила глаза, а Престон сосредоточился на устрицах в супе.

Только Вилли, этот малолетний проходимец, сидел, плотоядно усмехаясь и в упор глядя на ссорящуюся пару.

— Лучше не связывайтесь с ней, капитан.

Уэбб впился в паренька взглядом, но Вилли только подмигнул ему и улыбнулся еще шире. Тем временем Сахарная Энн продолжала есть суп, будто ничего не случилось. Черт знает что! Она обращала на него не больше внимания, чем на жужжащую муху. Это же сама настоящая пародия — женщина с револьвером; она запросто может кого-то застрелить, и в этом самая большая опасность…

— Револьвер — серьезное оружие. К нему нужно относиться с уважением.

Сахарная Энн закатила глаза.

— Как будто мне не известно об этом! После того, что произошло в поезде, я поняла: женщине нужна защита, особенно в столь нецивилизованных местах; поэтому я совершенно определенно покупаю револьвер и учусь с ним обращаться.

— И мне никаким образом не удастся вас отговорить от этого поступка?

— Нет.

— Тогда, если вы так решительно настроены, почему бы вам не попробовать мой четырехзарядный и не посмотреть, сможете ли вы с ним обращаться? Этот маленький револьвер вполне подходит для дамы.

— Большое спасибо за помощь, капитан. Когда мы можем потренироваться?

— Как насчет конца следующей недели?

— Как насчет завтра?

Чувствуя свое поражение, Уэбб спросил:

— Вы хотите сделать это рано утром, до того как я отправлюсь в офис?

Сахарная Энн улыбнулась так мило, что он промахнулся ложкой мимо тарелки. Господи, разве не грешно женщине так улыбаться? Уэбб надеялся, что она уже скоро продолжит свою погоню за Херндоном и ему не придется слишком долго выступать в роли учителя.


— Проклятие! — орал Уэбб. — Подождите хотя бы, пока я отойду: вы снова чуть не сбили с меня шляпу! — Он стоял примерно в дюжине шагов от нее на пустынной полоске берега, которую выбрал для тренировки.

Сахарная Энн была чрезвычайно возбуждена, а его вопли только усиливали ее волнение.

— Мне очень жаль. Поверьте, это просто несчастный случай. Кажется, я пока не достигла успехов в этом деле.

— Для меня тут нет ничего нового, — фыркнул рейнджер. — Мы стреляем уже целый час, а вы не попали ни в одну банку, зато я схлопотал две дырки в шляпе. Так вы готовы отказаться от своей затеи?

— Ни в коем случае. И пожалуйста, следите за своим языком, сэр. Я намерена тренироваться до тех пор, пока не смогу защитить себя. А теперь отойдите в сторону.

— Так и проповедника можно заставить ругаться неприличными словами, — пробормотал себе под нос Уэбб, отходя подальше от того места, куда она целилась.

Сахарная Энн подняла маленький револьвер и указала на первую банку, которая стояла на бревне, прибитом волной к берегу. Осторожно прицелившись, она задержала дыхание и выстрелила.

— Ну как, я попала на этот раз? — нетерпеливо спросила она.

— Все зависит от того, что именно вы хотели сделать. Вы не попали ни в одну банку, зато отправили прямо в ад вон того песчаного краба.

— О нет! — завопила она. — Это не смешно. Я думаю, может быть, стрельба не мое дело. Может, мне лучше научиться владеть ножом?

— Ну уж нет! — Уэбб шагнул к ней. — Вы сначала должны научиться не закрывать глаза, а держать их открытыми и смотреть на цель. Давайте-ка помогу.

Уэбб встал у нее за спиной и пододвинул ее к себе, помогая ей целиться, как он уже делал несколько раз в это утро. Она была настолько близко, что он мог чувствовать биение ее сердца и запах, исходящий от нее. Держа ее руку в своих руках, Уэбб обхватил своими пальцами ее пальцы, и она взялась за спусковой крючок.

У Сахарной Энн во рту все пересохло, ее сердце начало ударяться о ребра, как кувалда. Поскольку своей стрельбой она давно распугала чаек и пеликанов, на берегу стояла мертвая тишина; слышался только ритмичный плеск волн, набегающих на берег, а возможно, и глухие удары ее сердца.

Но вовсе не обучение стрельбе беспокоило ее сейчас. Никогда в жизни Сахарная Энн не была так увлечена мужчиной. Как она могла собраться, сосредоточиться, если чувствовала каждую неровность на его теле, ощущала всем своим существом, что рядом — мужчина?

— Вы готовы? — раздался рядом с ее ухом голос Уэбба. Его слова прозвучали невероятно соблазнительно.

Даже холодный бриз залива не мог остудить ее кожу. Готова? Готова к чему? Ее мозги сейчас походили на блюдо с хлебным пудингом Мэри.

— Теперь направьте оружие на цель. Да не закрывайте же глаза!

— Гм-м…

— Ну? У вас открыты глаза? — Его губы отстранились от ее уха и легонько прикоснулись к виску.

— Открыты? Глаза? Мои? Ох, я не уверена. — Ее голос вибрировал, тело дрожало.

Кончик его языка коснулся мочки ее уха, и она вздохнула:

— Теперь они закрыты.

Уэбб осторожно повернул ее к себе, так что их лица оказались друг напротив друга. Он наклонился, и их губы встретились. Так вот он, рай! Самый настоящий!

Приливы и отливы могли делать свое дело хоть тысячу раз, она бы даже не заметила. Сахарная Энн потерялась в восхитительном ощущении от поцелуя Уэбба, от силы рук, обнимавших ее. Они были такие же твердые, как ветви дуба.

Она утонула в своих чувствах, в замечательных ощущениях, вызванных прикосновением изголодавшихся губ, рук, скользящих по ее телу. Его тело напряглось и вдавилось в нее. Ей хотелось сбросить с себя всю одежду и затащить Уэбба в океан, почувствовать воду и то, как его мужество ввергает ее в бездну, а она тонет в удовольствии. И еще она почувствовала боль желания.

Ее руки обвили его шею, притягивая как можно ближе; она отчаянно боролась с собой — напрасно!

Грохнул внезапный выстрел. Она задохнулась.

— Черт побери, женщина! Ты подстрелила меня!

— О нет! Господь милосердный, нет! Где? — Рыдая, Сахарная Энн бросила револьвер, отскочила от Уэбба и мгновенно принялась ощупывать его, лаская руками руки, грудь, ягодицы, колени.

Он схватил ее за руки.

— Не думаю, что ты пустила кровь на этот раз, но, кажется, уже можешь повесить мою шляпу над каминной полкой как трофей. — Уэбб подошел к пятну, видневшемуся в нескольких футах, и посмотрел на него — это была черная шляпа, которая еще секунду назад сидела у него на голове. Уже третья дыра зияла на ее полях.


— Удивительно, — сказала Сахарная Энн, изучая свои мишени. — Джеймс, ты превосходный учитель.

Ярборо усмехнулся:

— Верно, но я думаю, тебе здорово помогли твои новые очки.

Она тоже об этом подумала. Первый урок стрельбы с Джеймсом по результатам оказался не лучше, чем с Уэббом. Сахарная Энн просто выходила из себя — неужели она такая неумеха? Однако вечером, после того как она увидела Флору, в очках занимавшуюся вышиванием, ей пришла в голову мысль купить себе очки.

Проснувшись на следующее утро, она пошла к окулисту, доктору Дайеру, на Маркет-стрит. После серьезной проверки с помощью нескольких таблиц он заявил, что у нее близорукость. Странное дело, подумала Сахарная Энн, она никогда не замечала ничего подобного, прекрасно видела, читала, вышивала.

К счастью, у доктора нашлась пара нужных очков, как раз по размеру. К сожалению, они оказались довольно уродливыми, но, поскольку ей требовались очки только для стрельбы, она купила их и ушла, уверенная, что проблема решена.

Так и получилось. В результате Сахарная Энн оказалась очень удачливым стрелком. Научившись обращаться с оружием, которое она купила в оружейном магазине, молодая женщина почувствовала себя гораздо увереннее.

— Джеймс, я чрезвычайно благодарна тебе за помощь. Чтобы возместить силы, которые ты потратил на меня, я приглашаю тебя сегодня вечером на обед. Мэри обещала приготовить йоркширский пудинг.

— Серьезно? Ты уверена, что Уэбб не станет возражать?

Ошеломленная его вопросом, Сахарная Энн удивленно спросила:

— С какой стати он должен возражать?

— Просто мне показалось, что капитан очень нежен с тобой и смотрит на тебя, как на свою собственность.

— Свою собственность? Ручаюсь, что я не собственность ни одного мужчина на свете и уж меньше всего капитана Маккуиллана. Я вдова, и мужчины уже довольно попортили мне жизнь, так что я не стремлюсь связывать себя с кем-то снова.

Втянув воздух, она повернулась и пошла к своему велосипеду, который уже был починен и теперь выглядел как новый.

— Мужчины! — ворчала она, неистово крутя педали. — Эка невидаль — мужчины!

Его собственность. Да этот капитан не замечает ее в последние три дня — даже после того, как она нашла ему прекрасную новую шляпу в запасах Тристы вместо той, которую испортила. Он избегал ее, будто у нее туберкулез, и едва разговаривал с ней даже за столом. Уэбб обращался к Тристе, Флоре, мистеру Андервуду, даже к Вилли или Фиби, но только не к ней.

Разве несколько дырок в шляпе заслуживают такой холодности? И почему это должно ее волновать? Мужчины такие непостоянные, ненадежные существа, они ни на что не годны и только доставляют страдания.

Ее отец был хорошим человеком, думала Сахарная Энн, но он умер и оставил ее. А дедушка, холодный, презренный соблазнитель? Он отправил ее в закрытую школу, вместо того чтобы как-то утешить или поддержать. Хуже того, он заставил ее вступить в брак с настоящим негодяем. А Эдвард? У нее не было слов, чтобы описать его развращенность. Это человек без сердца, он оставил ее на поругание обществу, из-за него она потеряла уважение всех знакомых и друзей, и из-за него ее подозревают в краже!

Мужчины! Все они ублюдки, все до одного. Невозможно вычислить, когда они тебя бросят, даже те, кто так страстно целовал тебя только что. Они способны отшвырнуть тебя в сторону из-за какой-то дурацкой шляпы! Сахарная Энн вовсе не собиралась мучиться бессонницей из-за кого-то из них, и уж тем более из-за капитана Маккуиллана. Через четыре дня, в понедельник утром, она собиралась сесть на поезд, следующий в Новый Орлеан, найти там Эдварда Аллена Херндона и разобраться с ним как следует. Если он поставит ее в затруднительное положение, она выхватит свой новый револьвер с перламутровой рукояткой и покажет ему, с каким прекрасным стрелком он имеет дело! Сахарная Энн легко представила себе эту сцену. Эдвард надменно глумится над ней, когда она надевает очки; затем она вынимает оружие, целится и сбивает свечу из подсвечника, доказывая, что не шутит. Без сомнения, он самый настоящий трус и сразу покажет, где награбленное; он сделает это прежде, чем она закончит разбираться с ним и его любовницей. Сахарная Энн с нетерпением ждала момента, когда по возвращении в Чикаго с украденными деньгами увидит лицо Беа Ралстон.

Желание возмездия сжигало ее, как пожар, но она не могла приняться за дело, не получив благословение Тристы, а также финансовую поддержку от нее. Пока что-то удерживало молодую женщину от того, чтобы довериться новоявленной бабушке, но она собиралась исправить положение сразу, как только приедет домой.


— О, сердце мое, так ты осталась ни с чем? — Триста покачала головой.

— Только одежда и немногие вещи, о которых я упомянула. Чего не украл Эдвард, потребовали кредиторы. Мои друзья меня бросили, а сыщики из агентства Пинкертона пасли неусыпно, пока я не сбежала от них и не приехала сюда.

— Надеюсь, они не думают, что ты вовлечена в аферу своего мужа?

— Да, они думают именно так. Эдвард оставил в своем офисе документ, в котором обвиняет меня как соучастницу его преступлений. Он сделал это, чтобы отвлечь внимание от себя и сосредоточить его на мне, ради спасения собственной шкуры.

— И что это за документ?

— Я никогда его не видела, но он, как и другие бумаги, свидетельствует о переводе больших сумм на мой счет в банке и с моего счета за моей подписью. Подпись действительно похожа на мою, я ведь подписывала какие-то бумаги. Эдвард вел все дела, а я, дура, доверяла ему. Документы были весьма подозрительны, но полиция не могла доказать мое участие и отстала, а вот агентство Пинкертона оказалось не столь великодушным.

Слезы, появившиеся в глазах Сахарной Энн, говорили о глубине ее отчаяния. Друзья покинули ее, отвернулись, она стала парией.

— Они обращались со мной так, будто я не более чем обыкновенная проститутка. Ты не можешь себе даже представить, как все это было тяжело.

Триста раскинула руки, Сахарная Энн упала головой ей на плечо, и старая женщина ласково погладила ее.

— О, я могу, дитя мое. Я знаю, какими жестокими могут быть люди, знаю это очень хорошо. Вытри слезы.

Сахарная Энн промокнула глаза.

— Жаль, что я оказалась такой дурой. Обычно я другая, очень сильная.

— Уверена, что так и есть. Но даже сильные женщины имеют право время от времени хорошенько выплакаться. Теперь выбрось все это из головы. Твой дом здесь, и все, чем я владею, твое. Ты, должно быть, удивишься, когда обнаружишь, сколько я стою и сколько ты будешь стоить, когда придет время. Намного больше, чем то, с чем удрал Эдвард, я уверена.

— О, Триста, нет. Я не могу взять… я имею в виду…

Триста улыбнулась:

— Ты — моя единственная живая родственница, а я старуха. — С гордостью она указала на обстановку и прекрасные произведения искусства. — Я всегда надеялась, что все здесь станет твоим, и это записано в моем завещании. Правда, кое-что я отписала Флоре и другим…

Сахарная Энн снова заплакала.

— Видишь, что ты наделала? — Она размазала слезы по щекам и попробовала улыбнуться.

Смеясь, Триста привлекла ее к себе.

— Душа моя, я так рада, что ты вернулась.

Сахарная Энн шмыгнула носом и отстранилась. Она сидела, комкая в руках носовой платок, и пыталась найти нужные слова.

— Дорогая, что-то не так? Тебе не нравится Галвестон? Или тебе не хочется жить с двумя старыми нарумяненными дамами и странной компанией, которую я здесь собрала?

— О нет, дело вовсе не в этом, Я обожаю вас всех, но знаешь… — Сахарная Энн глубоко вздохнула. — Я дала себе слово, и мне нужна твоя помощь. Финансовая.

— Все, чем смогу…

— Но ты можешь передумать, когда услышишь мой план. Понимаешь, я знаю, где Эдвард, — письмо пришло в тот самый день, когда я освобождала свой дом в Чикаго.

— Письмо?

Сахарная Энн кивнула:

— Из «Отеля Дью» в Новом Орлеане.

Загрузка...