Храни меня

Глава 21

Трахаться или сражаться

Реджи

Я повторно осмотрела каждое тело, еще не поступившее из DSM Transports, тщательно изучая каждый сантиметр кожи в поисках какой-нибудь подсказки, которую я упустила. И ничего не нашла. Теперь мы вернулись в лабораторию, и я верчусь в своем кресле, глядя на флуоресцентные лампы.

Трудно думать, когда Роан каждые несколько минут говорит мне, что пора уходить. "Да ладно, ничего нового не найти".

"Черт, должно же быть что-то, что я упускаю", — простонала я.

Роан звучит так же разочарованно, но по другим причинам. "Не найдется. Пойдем."

"Что случилось с тобой, когда ты был терпеливым, а?"

"Я-" У него звонит телефон, и он отвечает, включив громкую связь. "Ты на громкой связи".

"Привет, Реджи". Я узнаю голос Кэша. "Я нашел человека, у которого есть информация о Вардене".

Я вскакиваю, возбужденно притопывая ногами. "Как их зовут? Когда мы сможем с ними поговорить? Что…"

"Это ситуация "хорошая новость — плохая новость", — прерывает Кэш мой нетерпеливый бред. "Хорошая новость — мы нашли кого-то. Плохая новость — это Оракул, но мне нужно идти…"

"Напиши мне подробности", — говорит Роан, и Кэш завершает разговор. Он выжидающе смотрит на меня. "Теперь мы можем идти?"

Вернувшись в машину Роана, я наблюдаю за деревьями, проносящимися мимо, как полосы зеленой краски на холсте, сидя на пассажирском сиденье и подтянув колени к груди. Роан молчал до сих пор, до этого момента. "Насколько ты доверяешь своему брату?"

"Думаю, это зависит от обстоятельств. О чем ты думаешь?" Я поворачиваюсь на своем сиденье, направляя согнутые колени к нему. Его рука покидает рычаг переключения передач и ложится на мое бедро. Жест такой маленький, но кажется таким большим, и его воздействие пугает меня.

Не обращая внимания на то, что я смотрю на дорогу, а большой палец вычерчивает круги на моей коже, он непринужденно продолжает: "А что, если показать ему лица женщин? Если они члены картеля, он может их узнать. Мы могли бы получить гораздо больше информации, если бы знали их имена".

Я обдумываю это. Это риск — показать свою руку, особенно если он как-то замешан. Связь с картелем — вот что меня гложет. Я знаю, что мой отец и брат совершали чудовищные поступки, но мне все еще трудно смириться с тем, что они могут быть чудовищами, причем насквозь.

"Когда я была маленькой, может быть, пять или шесть лет, мне приходилось носить эти наклейки для глаз, чтобы исправить ленивый глаз". Не знаю, почему это воспоминание пришло мне в голову, но я чувствую необходимость поделиться им. Роан ни в чем его не обвинял, но мне нужно, чтобы он знал, каким человеком является мой брат.

"Дети смеялись надо мной в первый день, когда я надела его в школу. Я плакала перед братом, когда мы шли домой. Он сказал мне, что нужно быть мужественнее". Я смеюсь над этим воспоминанием, а Роан кривит рот в уголке, как будто вспоминает похожие воспоминания. Но на следующий день он и все его друзья пришли в школу с повязками на глазах, на которых были нарисованы принцессы и розовые бабочки".

"Я знаю, что он уже не тот, каким был в девять лет, но я не могу — или не хочу — поверить, что тот маленький мальчик все еще где-то там".

"Мы всегда хотим верить в лучшее в семье".

"Жутковато", — говорю я, и как раз в это время над нами мерцает слабый уличный фонарь. Вдоль улиц тянутся заброшенные офисные здания и предприятия с квартирами над ними.

"Несколько лет назад предыдущий мэр приказал городу выкупить все здания в этих нескольких кварталах под "многопрофильный общественный центр искусств и отдыха для обогащения Джун-Харбора"". Он делает кавычки пальцами. "Конечно, это всего лишь слащавое название, которое он дал проекту, чтобы заставить общины согласиться с ним. Он заставил город заплатить своим приятелям миллионы за некоторые из этих объектов, и все, что им нужно было сделать, — это отдать ему процент от этой прибыли".

"И они просто простояли здесь без дела много лет?" Я прохожу мимо магазина с досками за тем, что осталось от разбитых окон. Унылый парикмахерский столб лишился защитного стекла. Цвета выцвели на солнце, белая полоса стала коричневой и грязной.

"Довольно много. Город не мог позволить себе купить эту собственность и развивать ее, и никто не хочет выкупать здания в заброшенной части города". Рука Роана покачивается рядом с ним, пока мы идем по пустому тротуару. Она качается в мою сторону, словно он тянется к моей руке. Затем он убирает ее в карман. Хочет ли он взять меня за руку? Хочу ли я взять его за руку?

То, что он положил руку мне на ногу, было самым жутким из того, что он когда-либо делал со мной. Помимо того, что он прижал меня к кухонному столу. Выше того, как он тащил меня вверх тормашками по лестнице. Он душил меня, пока трахал и называл это молитвой. Все эти ситуации вызывали страх в настоящем, но столь непринужденные интимные прикосновения вызывают страх в будущем.

Каждый раз, когда сексуальное напряжение становится слишком сильным и мы срываемся, это волшебно. Я могу списать это на опыт. Я смотрю на его руку в кармане. Но держаться за руки — это обыденность, слишком точный взгляд на то, какой может быть жизнь после этой работы. Жизнь, которая невозможна.

Я лучше избавлю себя от боли.

Мы подходим к грандиозному банку с гранитными ступенями, ведущими к величественным классическим колоннам. Из-за одной из них выходит фигура в длинном пальто оливкового цвета. Я вздрагиваю от его внезапного появления и большого капюшона, скрывающего все его лицо. Роан автоматически делает шаг вперед, становясь между мной и человеком. Они одеты в рваные треники, а их ботинки потерты и изношены.

"Мы пришли за жрицей". Тон Роана властный, и человек встает выше, обнажая нижнюю половину лица. Аккуратно подстриженная борода совсем не похожа на то, что я ожидала увидеть, учитывая состояние его одежды.

"Вы уже заплатили?"

"Она еще не назвала нам свою цену", — напряженно отвечает Роан.

Мужчина хмыкает и насмешливо говорит: "Спокойной ночи". Он открывает большую деревянную и латунную входную дверь. "Добро пожаловать в Храм".

Роан обхватывает меня за талию и притягивает к себе, когда мы входим. Два человека в масках встречают нас, преувеличенные улыбки и хмурые взгляды на масках трагедии и комедии, которые они носят, мрачные и жуткие. В отличие от человека у входа, эти двое явно из службы безопасности, судя по пуленепробиваемым жилетам и оружию, выставленному на всеобщее обозрение.

Роан толкает меня за собой и упирает руки в бока, когда один из них приближается, замахиваясь винтовкой за спиной. Он проводит металлоискателем вокруг Роана в форме буквы "Т". Он отходит в сторону, чтобы дать охраннику возможность просканировать меня. Роан смотрит на меня, как свернувшаяся змея, готовая среагировать в долю секунды, пока руки мужчины нависают надо мной.

Пройдя проверку, мужчина кивает своему напарнику, чтобы тот открыл для нас вторую дверь. Мгновенно на нас обрушивается шум ревущей толпы. Бывший банковский этаж был вычищен, а на его месте — толпа и возвышающаяся сцена, на которой дерутся двое мужчин. Сцена огорожена гигантской металлической клеткой, прикрепленной к потолку толстой цепью.

"Это она, Оракул", — кричит Роан, стараясь, чтобы его услышали в толпе, и указывает на женщину, одетую в драпированную шелковую… тогу? Она возвышается над толпой на похожем на спасательный круг золотом стуле, украшенном как трон.

"Теперь ты скажешь мне, кто она?"

Он оттаскивает меня подальше от толпы, чтобы я могла говорить. "Оракул, жрица, которая произносит пророчества". Я смотрю на женщину в фиолетовом и думаю, что если этот подпольный бойцовский клуб — храм, то она должна быть жрицей.

Но я знаю, что здесь есть нечто большее, чем просто бредовая фанатка ММА. "И чем же она на самом деле занимается?"

Он оглядывается по сторонам и наклоняется ближе, а затем говорит почти шепотом: "За подходящую цену она найдет что угодно — орган, конспиративную квартиру, шлюху или…" Он встает. " Информацию".

"На Уордена", — говорю я, кивая.

"Держись рядом со мной". Он берет меня за руку и начинает пробираться сквозь толпу людей, ведя нас к жрице. Я пытаюсь бороться с ощущением мгновенной безопасности и комфорта, которое приносит его рука, обернутая вокруг моей, одновременно сладкое и горькое.

Ее окружают три ряда мужчин, все они одеты в тактические штаны и то, что выглядит как римский нагрудник, выкрашенный в матово-черный цвет. "Что за хрень", — говорю я себе под нос.

Зрители начинают шуметь. Один из бойцов стоит, сплевывая кровь, и победно поднимает руки. Его противник лежит лицом вниз. Отсюда я не могу понять, дышит он или нет. Клетка начинает подниматься со стоном металла. Проигравшего утаскивают за руки, а победитель спускается по ступенькам сцены, колотя себя в грудь.

Роан поворачивается к одному из охранников жрицы и что-то говорит ему на ухо, протягивая пачку денег. Охранник говорит в наушник.

"Я думал, ты не знаешь цену?" спрашиваю я.

Его глаза переходят на мои. "Это только для зрителей".

Жрица спускается со своего трона, и половина мужчин, охраняющих ее, становятся в позицию, чтобы окружить ее, пока она идет к задней части банка. Человек, которому Роан заплатил, жестом указывает нам на место, и нас сопровождают за ее свитой.

" Слушай…" Роан перекидывает руку через мое плечо, что выглядит как непринужденный жест, но я чувствую напряжение в его мышцах. Его голос низкий и серьезный, он говорит, едва шевеля губами. "У нее репутация человека, требующего безумных цен. Не соглашайся ни на что сразу".

Нервная энергия клокочет в моей груди, когда нас ведут через вход в старую комнату с банковскими ячейками. Дверь из толстого металла, как в хранилище. Челюсть Роана плотно сжата, он внимательно наблюдает за происходящим.

Оракул складывает руки на груди лицом к нам, ее люди стоят по бокам. Подняв подбородок, она излучает силу. "Я ждала твоего брата".

Лицо Роана озаряется очаровательной улыбкой, но его голос холоден и ровен. "Жаль разочаровывать".

Она взмахивает рукой, ее длинные ногти окрашены в обсидианово-черный цвет. Ее острые зеленые глаза смотрят на мои. "Я выживу. Итак, вы пришли за информацией о Вардене, верно?"

Роан отвечает: "Да".

"Я тебя не спрашивала", — резко говорит она, затем наклоняет голову и сужает взгляд, словно пытаясь прочесть мои мысли. "Это ты хочешь знать".

"Да". Я делаю шаг вперед, не желая, чтобы она подумала, что я прячусь за Роана. "Назови свою цену, и я ее заплачу".

На ее губах расплывается злая улыбка. "Отлично". Я чувствую, как Роан за моей спиной жаждет встать между мной и ею.

"Учитывая сегодняшнее событие, я бы обычно предложила тебе выбор: трахаться или драться, но все мои люди вытрут об тебя пол, а десятисекундные драки не слишком веселы. Так что этот вариант оплаты отпадает, остается только трах".

"Нет. Нет, точно нет", — рычит Роан, таща меня к двери. Двое мужчин достают оружие, блокируя выход.

"Она уже согласилась. Я должна заплатить, и я получу это так или иначе", — говорит она, ее голос — леденящая смесь сладкого и зловещего.

Я отшатываюсь. "Я не соглашалась…"

"Назови свою цену, и я ее заплачу", — повторяет она мои слова. Мой желудок опускается как камень. Я не имел в виду, что это было слепое согласие, но могу сказать, что не стоит спорить о семантике. Роан предупреждал меня не соглашаться ни на что сразу, и мой глупый выбор слов… черт.

"Так ты хочешь меня трахнуть?" спрашиваю я, пытаясь понять.

"Она не хочет тебя трахать", — сквозь стиснутые зубы говорит Роан, его кулаки сжимаются, а ноги переходят в боевую стойку. "Я сделаю это".

"Так не бывает". Она говорит с самодовольной ухмылкой. Я смотрю между ними, пытаясь понять, чего мне явно не хватает. "У меня есть несколько абсолютных зверей на ночь, а ты так…" Она оглядывает меня с ног до головы. "Изящная. Толпа сойдет с ума, глядя, как они разрывают тебя на части".

"Они?" пискнула я, мой желудок забурлил, пока я переваривала ее слова.

"Только через мой труп", — рычит Роан, толкая меня за собой.

"Мы можем это устроить", — высокомерно говорит она. От звука взводимого пистолета у меня стынет кровь. Один из мужчин, стоящих у двери, подошел ко мне сзади и держит пистолет у затылка Роана, перегнувшись через меня.

"Это лишнее, я сделаю это!" кричу я, вскакивая между Роаном и стрелком и пытаясь привлечь к себе всеобщее внимание.

"Черта с два ты это сделаешь", — рычит он и делает выпад в мою сторону, но останавливается, когда ствол вновь сходится с его головой.

"Я не говорил, что ты можешь двигаться", — хрипло говорит мужчина.

"Ты не знаешь, на что соглашаешься". Голос Роана напряжен, а его глаза умоляют меня.

"Я знаю. Ты хочешь, чтобы я трахалась с мужчинами на глазах у толпы. И если я это сделаю, ты ведь не убьешь его?" Ненавижу маленькие крупицы паники и отчаяния, которые просачиваются в мой голос.

"Я не хочу, чтобы ты трахалась с мужчинами. Я хочу, чтобы тебя трахали мужчины. Люди заплатили хорошие деньги за шоу, и я им его устрою". Она накручивает прядь своих вороных волос на палец, словно я на грани того, чтобы наскучить ей.

Я глубоко сглатываю и стараюсь стоять прямо. Мне невыносимо смотреть на Роана. "Хорошо, я сделаю это".

"Подожди-подожди!" Впервые с тех пор, как мы с ним познакомились, Роан звучит взволнованно.

"Еще одна вспышка, и он нажмет на курок, мистер Фокс", — огрызается жрица, и Роан делает успокаивающее движение рукой, словно пытаясь разрядить обстановку.

Вы сказали, что обычно выбирают "трахаться" или "драться", да? Он сохраняет спокойный и ровный тон. "Позволь мне драться. Твои люди хотят шоу? Я устрою им чертовски кровавое шоу".

Она поднимает глаза к флуоресцентным лампам и вздыхает, словно в раздумье. Через мгновение ее шокирующие зеленые глаза снова смотрят на Роана с новым дьявольским блеском. "Договорились. Но ты сражаешься с Госпожой Удачей".

Я слушаю, как толпа топает и хлопает в ладоши, а в животе у меня бурлит тревога, когда я заклеиваю руки Роана в подсобке. Его лицо — каменная маска. "Мы можем убежать", — говорю я.

Он смотрит на меня со скамейки, на которой сидит, и криво улыбается. "Не надо меня успокаивать, Кортес".

Я еще раз обматываю ленту вокруг его руки. "Не позволяй своему эго мешать тебе. Если понадобится, отключись".

"Нет победы — нет информации". Он пожимает плечами, сгибая пальцы, чтобы проверить обмотку.

"Мы найдем другой способ… "1

Он притягивает меня к себе, его руки блуждают по моим бедрам с такой нежностью, что у меня на глаза наворачиваются горячие слезы. Когда его глаза возвращаются к моим, в голубом цвете появляется далекая грусть, но она вмиг исчезает и сменяется мрачным смехом. "И отключаться — не вариант, маленькая угроза".

Мое сердце замирает от тошнотворного осознания. "Ты имеешь в виду…"

Он поворачивает шею из стороны в сторону, разминая мышцы. "Если я не уйду с этой сцены победителем, то я вообще не уйду".

Мое горло словно уменьшилось вдвое, пока я пыталась проглотить правду. Оказывается, я не могу ее проглотить, и вместо этого я решительно качаю головой. "Нет, нет. Мы можем позвонить твоим братьям, я позвоню отцу, и они вытащат нас отсюда".

Он берет меня за запястья, не давая моим рукам дико жестикулировать. "Весь квартал заблокирован. Ни один звонок не поступает и не проходит".

"Ты встал". Охранник просовывает голову в дверь.

На этот раз, когда мы проходим сквозь толпу, я без колебаний беру его за руку. Я не думаю ни о мертвых женщинах, ни о начальнике тюрьмы, ни о том, что будет, когда все закончится. Все, о чем я думаю, — это о том, как идеально ложится моя рука в его и как правильно не уклоняться от будущего, которое может никогда не наступить.

Когда мы достигаем нижней ступеньки сцены, я останавливаю его и прижимаюсь к его лицу дрожащими руками. В моей голове проносится множество мыслей. Я хочу сказать ему, что если его убьют, то я убью его сама. Я хочу, чтобы он знал: если это последний момент, когда мы вместе, я буду благодарить бога, с которым не разговаривала годами, за то время, что мы провели вместе. Он никогда не чувствовал себя настолько моим, как сейчас, когда я могу его потерять. Вместо этого я говорю: "Я буду ждать тебя здесь, когда ты выиграешь".

Охранник подталкивает его, и я вытягиваюсь на носочках, притягивая его лицо к своему для того, что, как я понимаю, будет нашим первым поцелуем и вполне может стать последним. Его руки на моей талии удерживают меня, прежде чем у меня появляется шанс. "Скоро увидимся, Кортес".

Первые слова, которые он когда-либо говорил мне, снова звучат эхом, когда он поворачивается спиной, чтобы подняться на сцену, и мне кажется, что маленькая частичка меня раскалывается внутри.

Самый большой и громоздкий мужчина, которого я когда-либо видел, идет с другой стороны сцены. Это чертова гора с бородой. Его кулаки почти такие же большие, как голова Роана.

В центре стоит человек в костюме и поправляет галстук, прежде чем заговорить в микрофон. "Вместе с Горой" — он протягивает руку в сторону гиганта — "Леди Удача участвует в этом бою!". Толпа сходит с ума от его заявления, а я оглядываюсь по сторонам в замешательстве.

"Каждый боец бросит пару костей. Тот, кто бросит больше, получит оружие на выбор". Он взмахивает рукой, и женщина, одетая в облегающую версию пурпурного платья жрицы, обходит сцену, демонстрируя поднос с предметами.

Мачете. Молоток. Стальная цепь. Топор.

У меня кружится голова, а сердце колотится так быстро, что по телу пробегают мурашки.

"Если кто-то из бойцов покажет змеиные глаза, госпожа Удача будет к нему неблагосклонна. Ему придется отказаться от права на оружие".

Я борюсь с желанием закричать и смотрю на Оракула в ее кресле. Она барабанит когтями по одной из ручек кресла, поднося к губам золотой кубок. Эксцентричная, садистская сука.

Женщина с подносом оружия подходит к противнику Роана с серебряным подносом поменьше. Рефери сгрудились вокруг него, пока он достает из подноса две игральные кости и трясет их в своем огромном кулаке. Толпа затаила дыхание, в гулком помещении стало жутко тихо. Настолько тихо, что, когда он отпускает кости, слышно, как они стучат по металлическому подносу.

"И он бросает тройку!" — кричит в микрофон судья, и тишину нарушают возбужденные крики.

Три. Я делаю первый полный вдох с тех пор, как покинула комнату с депозитными ячейками. У Роана хорошие шансы на то, что выпадет больше. Очень хорошие.

В толпе снова воцаряется тишина, когда Роан бросает, и оптимизм проникает в меня.

"Змеиные глаза!" Мое тело сотрясается, словно меня ударили. Другой боец бьет себя в грудь и ревет, а затем поднимает кулак в воздух. Девушка с ринга позволяет ему осмотреть поднос с оружием, и я задыхаюсь, пока он выбирает. Он поднимает топор над головой, и тошнота подкатывает к горлу.

Я вспоминаю тело жертвы убийства, совершенного несколько лет назад. Убитый топором, его тело было сломано так, как я никогда раньше не видела. В отличие от ножевого ранения, топор дробит кости, проникая сквозь кожу и мышцы, раскалывая человеческое тело, как деревянный брусок.

Я пытаюсь сосредоточиться на Роане, живом и невредимом… пока что.

Он слегка подпрыгивает на носках, его черные джинсы низко сидят на бедрах, и он перекатывает плечи вверх-вниз. Его задняя часть выглядит особенно призрачно под ярким светом, направленным на сцену.

"По углам до гонга". Диктор указывает на противоположные углы, дожидается, пока каждый боец займет свой, а затем уходит со сцены, когда клетка опускается.

Звук тяжелого металла опускается в желудок, когда я понимаю, что они поднимают не клетку, а кого-то мертвого. Раздается звонок, и воздух вырывается из моих легких. Оба мужчины медленно идут к центру. У Горы большие глаза, он облизывает губы, как животное, слюнявящееся при виде добычи.

Они кружат друг вокруг друга, ни один из них не делает ни шагу, а толпа требует действий. Гора с ревом делает выпад, широко размахивая топором. Роан едва успевает уклониться от его атаки. Когда противник оказывается рядом с ним, он поворачивается и наносит удар прикладом топора между лопаток Роана.

Роан летит на землю. В отличие от боксерского ринга, сцена жесткая и неумолимая. У меня сердце замирает, когда я вижу его лицом вниз, но он быстро поднимается на ноги, разминая плечи.

В следующий раз, когда мужчина замахивается, Роан хватает деревянную ручку и использует рычаг для нанесения сильных ударов в пах. Колени мужчины подгибаются, но он не падает, а с силой ударяет по топору, который они оба держат в руках, и, пошатываясь, отбрасывает Роана назад.

Я пытаюсь закричать, чтобы предупредить его, но его затылок врезается в металлическую клетку еще до того, как слова успевают покинуть мой рот. Его шея трясется, словно лишенная костей, а веки трепещут, глаза закатываются. Он хватается за клетку позади себя, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Мужчина подходит ближе, зловеще поводя топором по сцене. Это будет хладнокровное убийство. Я буду смотреть, как убивают Роана.

Я бегу по периметру, протискиваясь сквозь толпу людей, чтобы оказаться рядом с Роаном. Я настигаю его как раз в тот момент, когда тупой конец топора врезается ему в челюсть. Его голова мотается в сторону, а глаза стекленеют, когда его руки скользят по клетке. Его тело обмякает, и он выплевывает кровь, а его язык проводит по зубам.

Его глаза на мгновение встречаются с моими, и я чувствую слабость во всем теле, когда он криво ухмыляется. Он отталкивается от клетки и смеется. "Не с того конца, идиот".

Грозное лицо мужчины искажается в угрожающем оскале, и он с ревом замахивается топором. Роан откатывается в сторону, и топор застревает в одном из квадратов клетки. Он наносит сильный апперкот в локоть мужчины, и локоть сжимается в неправильном направлении. Он кричит в агонии и отпускает топор.

Сердце учащенно бьется, наблюдая за происходящим, — головокружительное сочетание адреналина, надежды и ужаса. Роан бросается за рукояткой топора, но мужчина отбивает ее и с такой силой впечатывает кулак в ребра Роана, что тот валится с ног. Он падает на пол, задыхаясь, и получает удар ногой в бок, ломающий ребра.

Я спешу подойти как можно ближе и кричу ему через клетку, пока его осыпают мощными ударами. "Давай, Роан, вставай, вставай!" Он падает на грудь, прижимаясь щекой к полу. Его измученные глаза находят мои, и я хватаюсь за клетку. "Я же сказала, что буду ждать, когда ты победишь. Не делай из меня лгунью".

Это что-то зажигает в его глазах, и я вижу, как в них появляется новая решимость. Когда следует следующий удар, Роан бьет по его ноге и вырывает ее у него из-под ног. Он падает назад, его гигантское тело сотрясает клетку, когда он приземляется, как каменный столб. Роан ныряет за брошенным топором и успевает схватить его как раз в тот момент, когда мужчина хватается за его лодыжку свободной рукой, пытаясь оттащить его. Роан свободной ногой врезается каблуком в нос мужчины. Из него мгновенно хлещет кровь, и Роану удается вскочить на ноги, топор по-прежнему крепко держится в его руке.

Его противник все еще лежит на земле, поднимаясь на руки и колени, когда Роан ударяет его по спине и прижимает к земле. Прижав его к земле, он поднимает топор над головой и обрушивает его со всей силой, из его горла вырывается дикий крик. Он наносит удар с достаточной точностью и силой, чтобы отрубить ему голову.

Брызги крови заливают грудь Роана. Он поднимает топор и направляет его на меня, в его глазах читается первобытная свирепость, затем он опускает его, его руки тяжело свисают по бокам.

Толпа сходит с ума от восторга по поводу убийства и обезглавливания. Люди врезаются в меня, шум их возгласов оглушает, но я не могу оторвать глаз от синяков, крови и красоты мужчины, который смотрит на меня холодными и дикими глазами, пока клетка медленно поднимается.

1. Lion — Saint Mesa