Храни меня

Глава 8

Партнеры поневоле

Роан

Ее тело не издало громкого звука при падении на землю, как должно было бы. Может быть, это потому, что у меня все еще звенит в ушах от выстрела. Ее глаза все еще открыты, и я хочу подойти к ней, чтобы закрыть их, но другой мужчина вставляет пистолет мне между глаз, останавливая меня.

У меня звенит в ушах или это я слышу свое сердце? А может, это ее сердце? Может ли сердце биться, когда в мозгу пуля?

Я знаю, что такое смерть. Я знаю, что делает оружие. И я знаю, что красный цвет, забрызгавший стены, диван, подушку с лисой и красный цвет, просочившийся в ковер под ее головой, означает, что она мертва.

Это сделал пистолет.

Человек, который стрелял в нее, подходит ко мне и приседает, чтобы посмотреть мне в глаза. Я ненавижу его глаза. Они черные и злые. Как только он это делает, тот, кто держит пистолет у моего лица, убирает его.

Я должен был обеспечить их безопасность, и мне это не удалось. Поэтому я бросаюсь на человека со злыми глазами. Мои кулаки успевают нанести всего несколько ударов, прежде чем меня оттаскивают назад, а пистолет теперь прижат к моему виску.

Человек со злыми глазами смеется. Это не радостный звук. От него веет холодом, как от ветра в тыквенном саду перед Хэллоуином. "Скажи своему папе, что к нему заходил Воренски".

Не надо было открывать дверь…

Костяшки пальцев разбиты, а капли крови усеяли пол у моих ног. Несмотря на то, что все это происходило сотни раз, я все равно просыпаюсь с головокружением и дезориентацией, словно в первый раз. Я ошеломленно хватаю рубашку из корзины, чтобы вытереть красные полосы с новых, размером с кулак, вмятин на металлической двери.

Я обматываю рубашку вокруг руки, чтобы не оставить кровавых следов, когда, спотыкаясь, иду на кухню. Я избегаю смотреть на диван, когда прохожу мимо, — яркие багровые пятна все еще преследуют меня в бодрствующем состоянии.

.

Рэджи

Картофель, помидоры, чеснок, свежий кориандр, куриная грудка… Я мысленно прокручиваю список покупок, въезжая на парковку своего многоквартирного дома.

Картофель, помидоры, чеснок, свежий кориандр, куриная грудка… Как только я отпираю машину с расстояния в несколько метров, оборачиваюсь и с раздраженным вздохом понимаю, что оставила свои многоразовые сумки на крючке у двери, где, клянусь, не забываю их каждый раз, — БУМ!

Звук рикошетом проносится по цементу гаража. Я сразу же почувствовала сильный жар, за которым последовал еще один взрыв. На трясущихся ногах я разворачиваюсь и, спотыкаясь, иду назад. От моей машины остался лишь клубок пламени, а второй взрыв, видимо, пришелся на машину, припаркованную рядом с моей, которая тоже полыхала.

Тряска здания, дурманящий запах огня и адреналин, поглощающий меня, настолько похожи на те, что были в прошлый раз, что на мгновение я забываю, где нахожусь. Вместо очередного бетонного этажа над моей головой — мексиканское солнце. Мое тело реагирует раньше, чем разум, и я слышу крик, вырвавшийся из моего собственного горла, гортанный, полный ужаса вой. "София!"

Дыхание в моих легких проникает глубоко вниз, где я не могу его достать. Я падаю на пол, хватаясь за грудь и глотая воздух. Я заворожена ярким, обжигающим пламенем и в ужасе не могу отвести взгляд. Мои руки дрожат. Колени дрожат. Стук моего сердца отдается в ушах тяжелым эхом взрыва.

Включились разбрызгиватели, заливая пламя, но не делая ничего, чтобы его погасить. Холодная вода — это шок для моего организма, который выводит меня из воспоминаний и возвращает в настоящее. Дым, густой и черный, как одежда Мрачного Жнеца, вьется по гаражу и выходит через открытый сайдинг.

Какая-то сила хватает меня сзади под мышки и поднимает на ноги. Я извиваюсь, руки бьются, кулаки упираются в стену мышц. Его рост не превышает шести футов, но я сразу определяю его местонахождение не по его громадному телу. Дело в каменно-голубых глазах Роана, в которых отражаются яростные огненные вихри позади меня. Они дикие и призрачные, и, несмотря на жар, пробирают меня до костей. Я цепляюсь за них, как за якорь в шторм.

Я не понимаю, что все еще борюсь, пока мои запястья не оказываются в его железной хватке. Он толкает меня назад, прижимая мое тело к заднему стеклу другой машины, и я наконец позволяю себе дышать. Его рот шевелится, но я ничего не слышу. Я понимаю, что это не биение моего сердца, а эхо взрыва, которое все еще звучит в моих ушах.

Не могу представить, как я должна выглядеть, чтобы заставить его брови избороздить что-то подозрительно близкое к беспокойству. Его губы складываются в беззвучные слова, когда он отпускает мои запястья и обеими руками убирает волосы с моего лица. Одна грубая ладонь сжимает мою щеку, а другая скользит вниз, чтобы вдавить два пальца в нижнюю часть моей челюсти. Мои глаза прикованы к тому, как его взгляд изучает мое лицо. Задним умом я понимаю, что он проверяет мой пульс.

Что-то в этом заботливом жесте, в том, как он смотрит на меня, словно я хрупкая и уязвимая, заставляет мои легкие неловко сжиматься. Он считает меня слабой. Эта мысль заставляет меня сбросить его руки и вытолкнуть себя из машины.

"Я в порядке". Я знаю, что говорю, судя по вибрации в горле, но мой голос звучит далеко от меня.

"Ни хрена ты не в порядке. Ты вообще меня слышишь?" Звук такой, будто он под водой, но под полым звоном что-то едва слышно.

"Да". Я, должно быть, кричу, судя по тому, как он прижимает ухо к плечу.

Он качает головой и пытается обвить мою руку вокруг своей шеи, хватаясь за мою талию. На секунду я почти позволяю себе раствориться в нем — его твердый, крепкий каркас держит меня и заставляет поддаться пост-адреналиновому истощению, просачивающемуся в мои кости. Он предлагает. Я должна позволить ему, но нахожу в себе силы отмахнуться от него.

Отказ от его помощи вызывает у него усмешку. "Как хочешь".

Мы спускаемся по ступенькам гаража к его машине, припаркованной на своем обычном месте перед моей квартирой. Точнее, я хромаю, мое равновесие все еще шатается после взрыва. Он идет как солдат — высокий и гордый — с едва скрываемыми вздохами и закатыванием глаз, когда я шатаюсь.

Он открывает пассажирскую дверь. "Садись в машину". Он тоже отдает приказы, как солдат.

Я прислоняюсь к пожарному гидранту на тротуаре. Я поднимаю голову и вижу дым и мигающие огни пожарной сигнализации, доносящиеся из гаража. Голова болит, но я не думаю, что взрывов было достаточно, чтобы получить сотрясение мозга.

"Куда мы едем?" спрашиваю я, полагая, что это разумный вопрос для человека, требующего, чтобы я села в его машину, но Роан поджимает губы. Он смотрит на небо, словно молясь о терпении.

"Господи, только не это". Он хватает меня за бицепс и тянет к открытой машине.

"Где. Это. Куда. Идем?" снова требую я.

Его хватка усиливается, и я вздрагиваю, когда его пальцы впиваются в мою кожу. "Собираюсь. В. В. В машину". Он оскаливает зубы. Когда я продолжаю сопротивляться его попыткам запихнуть меня в машину, он хмыкает, словно в знак поражения. "Я отвезу тебя к нашему врачу".

"Мне не нужен врач. Я в порядке", — настаиваю я, показывая на свои уши, чтобы подчеркнуть вернувшийся слух. Не знаю, почему я сопротивляюсь. Я явно в опасности. Бомба, предназначенная для меня, только что превратила мою машину в огненный шар. Но почему-то идти с ним, принимать его помощь — это все равно что позволить им победить. Кем бы они ни были.

А еще он сварливый урод, и я скорее проведу вечность со своим самым дерьмовым бывшим парнем, чем еще хоть секунду с ним.

"Ты забыл, что это я училась в медицинской школе?"

Его губы дергаются во вспышке ухмылки — это все предупреждение, которое я получаю, прежде чем он убирает мою руку и достает пистолет. "А ты, должно быть, забыла, что это у меня пистолет".

Я делаю шаг ближе, так близко, что моя грудь оказывается в дюйме от дула. Впервые после взрыва я уверенно стою на ногах. "Стреляя в меня, ты как бы лишаешь себя цели обеспечить мою безопасность. Сколько мой отец платит тебе за это?" Я смотрю то на него, то на пистолет, как будто это не более чем игрушка. Он не станет стрелять в меня.

"Дырка от пули заставит тебя согласиться на визит к врачу". Он приподнимает бровь и наклоняет голову на одну сторону. В его словах нет юмора. Ладно, может, он и выстрелил бы в меня. Этот человек привык убивать и калечить, чтобы добиться своего. " В машину, живо". Он жестом просит меня сесть в машину с пистолетом, и я подчиняюсь, забираясь на пассажирское сиденье.

Он садится, и я отказываюсь смотреть на него, но в его голосе слышится насмешка. "Не волнуйся, я знаю, куда стрелять, чтобы сохранить тебе жизнь".

Я выдавливаю из себя сухой смешок, пока мы едем под звуки приближающихся пожарных сирен. "Ах, да. Надо защитить заработок".

Я замечаю, что он смотрит на меня исподлобья, поэтому поворачиваю голову и встречаюсь с тем же хмурым взглядом, который он всегда носит. Но в его глубоких голубых глазах светится искренность. "Не оскорбляй себя".

Роан

В моем доме, в моем доме. И это душит.

Оно и так поглощает мои дни из-за этой гребаной работы, а теперь оно вторгается в единственное свободное от него пространство. Скоро она окажется в моих венах, поселится в моей кровеносной системе.

По тому, как она продолжает посылать мне кинжалы через плечо доктора Ромеро, когда он машет фонариком у нее перед глазами, можно подумать, что это я заложил бомбу в машину, а не спас ее.

Ромеро отходит к концу стола, где хранится его аптечка, и я вижу, как на меня смотрит Реджи. "Знаешь, из тебя получился ужасный пациент для врача".

Она скрещивает ноги, сидя в конце моего обеденного стола. "Никто никогда не жаловался на мое отношение к пациентам".

"Ну, твои пациенты обычно мертвы". Я не могу вынести это ехидное чувство собственного достоинства в том, как она закатывает глаза. Я делаю два быстрых шага и встаю прямо перед ней, так близко, что ей приходится напрягать шею, чтобы встретиться с моими глазами. "Почему ты должна быть такой чертовски сложной?" Я рычу, и если бы я ожидал, что она струсит от моего угрожающего тона, то был бы разочарован.

Она выпячивает подбородок и напрягает взгляд. "Потому что я тебе ни хрена не доверяю. Все было хорошо, пока ты не появился. А теперь кто-то присылает мне отрезанные части тела и пытается меня взорвать".

"Именно поэтому я здесь, чтобы защитить твою неблагодарную задницу!" Черт, из-за нее мне хочется рвать на себе волосы.

"Насколько я знаю, это ты прислал язык!" Она спрыгивает со стола и тычет пальцем мне в грудную кость. Доктор Ромеро опускает голову, ища что-то, что, я уверен, он уже нашел, и делает вид, что не слышит нас.

Я сопротивляюсь желанию согнуть ее палец обратно, пока он не сломается. Что-то подсказывает мне, что именно такой реакции она и добивается. Вместо этого я прикусываю губу и тяжело вдыхаю через нос. "Ты можешь усложнять ситуацию сколько угодно, но твой отец нанял меня для выполнения работы. Я сделаю ее в любом случае. Так как насчет того, чтобы облегчить нам обоим жизнь и перестать упираться на каждом шагу?"

Она пристально смотрит на меня, темнота в ее глазах тлеет, как раскаленные угли, пока она впитывает мои слова. Я могу сказать, что она из тех людей, которые не любят, когда их ставят в тупик. Но, черт возьми. Если бы она хоть на пару секунд перестала быть неблагодарной соплячкой, то поняла бы, что я тоже в ее углу. Я вздыхаю и пытаюсь смягчить черты лица, надеясь, что смягчение моих черт поможет ей успокоиться. "Ты мне нравишься не больше, чем я тебе, но если мы собираемся быть командой…"

"Мы не команда".

Я сжимаю и разжимаю кулак, прежде чем продолжить. "Отлично. Нежелательные партнеры". Она кивает, пожимая плечами в знак одобрения этого нового определения нашего нынешнего дерьмового шоу. Я не свожу с нее глаз, когда говорю: "Доктор Ромеро".

"Да, сэр?"

Ее взгляд магнетически притягивается к моему, одна тонкая бровь выгнута дугой в вопросе о том, что я собираюсь делать дальше. Это тонко, но ясно. Ты собираешься снова облажаться так скоро?

"Уходи". Я скорее чувствую, чем вижу, как она вздрагивает от моего властного тона. Между нами возникает пульсация.

Ромеро не произносит больше ни слова, просто молча собирает вещи и уходит. Все это время я не свожу глаз с Реджи. Я впитываю каждое пятнышко золота и янтаря, освещающее ее темные радужки. Я пытаюсь понять всю глубину их эмоций. Как они могут быть закрыты и заперты, но при этом оставаться глубоким, темным колодцем.

И почему я вижу собственное отражение в мутной воде на дне?