Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Глава 4 Честь

Я возвращался в Оклахому с подавленным духом и полегчавшим бумажником.

— Вот ты и познакомился с не самой лучшей частью нас, — сказал мне Медвежье Сердце, когда я оказался у него. — Твердая Нога однажды видел, как я клал себе в рот раскаленные угли — это было частью целительской практики. Когда делаешь все правильно, угли не обжигают. Через пару недель я встретил его с ожогами на лице. Он едва мог говорить. Он не рассказал мне, что случилось, но позже я узнал, что он напился в баре и устроил показуху с горящими углями. Ты и сам видел, что из этого вышло.

Мы сидели в его гостиной. Медвежье Сердце сделал короткий звонок, и довольно скоро на пороге появилась женщина с двумя большими пятнистыми орлиными перьями.

— Эти перья уже много лет передают от старшего к младшему в моей семье, — сказал Медвежье Сердце. Он протянул их мне, чтобы я посмотрел. Женщине от него досталось немного денег за перо, которое мне показалось самым необычным. После того, как она покинула нас, он разрешил мне изучить содержимое его аптечки — перья змеешейки и других птиц. Это были инструменты его ремесла. Медвежье Сердце сказал, что он общается с духами этих птиц, чтобы узнать в каждом конкретном случае о возможностях каждого пера.

Потом Медвежье Сердце повел меня через холмистую, поросшую лесом местность на востоке Оклахомы, где мы встретили его подругу Мэри (впервые я увидел ее во время Солнечного танца). Он начал знакомить меня со своим загородным скитом в гостиной, напевая песни под звуки барабана. Тогда я представил, как он общается с духами всех летающих существ. Наверное, они охраняли эти места. И, должно быть, они же помогли мне расслабиться там и обрести чувство комфорта.

— Я прихожу сюда, чтобы отдохнуть от городской суеты и перезарядить свои жизненные аккумуляторы, — сказал Медвежье Сердце, закончив стучать в барабан. — Маленькие человечки обладают здесь большой силой... — он сделал паузу и посмотрел на меня так, словно оценивал, можно ли мне сказать нечто большее. Затем продолжил: — Давно, очень давно мой народ заключил с маленькими человечками договор, и с тех пор мы трудимся вместе, неразрывно. Я часто прибегаю к их помощи, особенно когда дело касается защиты человека или дома. Они, если пожелают, смогут даже убить. Но они никогда этого не сделают.

— Они иногда забираются в шкафы, — добавила Мэри, — и все вверх дном переворачивают, разбрасывают вещи по полу. Они любят пошалить, но все это без дурных намерений.

Я так понял, что «маленькие человечки» — те, кого индейцы крик называют исти-ла-багс-чи или сти-ла-буч-гу-ги, — были духами природы, феями. Я было решил, что эти образы заимствованы из ирландского фольклора или из шотландского экопоселения Финдхорн. Но уточнить не удалось: до самого вечера Медвежье Сердце не обмолвился о них.

Следующей же ночью, к своему величайшему удивлению, я первым делом заметил этих человечков. Когда я пытался заснуть, в комнату проникло несколько светящихся существ, похожих по размеру на трехлетних детей. Они забрались мне на спину и начали буквально катать меня по кровати, заливаясь тонким смехом. Некоторые из них боролись друг с другом, игриво катаясь по полу.

Я был совершенно ошарашен. Я не знал, что мне делать: бороться с ними, звать на помощь — или делать вид, что ничего не происходит. Вспомнив слова Медвежьего Сердца об их силе и способностях, а также рекомендацию, как себя вести, если медведь гризли загнал тебя в угол, я решил замереть и не шевелиться, позволив им делать со мной все, что им вздумается, словно я был их старший брат. Они натурально буйствовали, но не причиняли мне никакого вреда. Я был одновременно заинтригован и до смерти напуган, меня и почитали, и высмеивали.

Единственный похожий опыт я пережил пару лет назад, когда путешествовал по южной части Аппалачских гор. Была середина зимы. Я шел один (не считая огромного рюкзака за спиной) вдоль реки Чаттуга. Перед закатом я, как обычно, разбил лагерь, развел костер и отправился к берегу реки за водой. Внезапно раздался громкий и гулкий звук, разнесшийся по всей долине, а в центре течения возник фонтан из брызг, будто в воду бросили валун. На другом берегу я заметил несколько небольших существ, покрытых шерстью — они были меньше медведя, но больше бобра. Существа бежали, прокладывая себе путь через заросли. Я успел заметить только их тела и четыре ноги. Но голов не разглядел. Мне показалось странным, что животные могут не спать в разгар зимы, в минусовую температуру. Я тогда дико перепугался, но понял, что в безопасности до тех пор, пока они на противоположном берегу.

Когда я вернулся к реке, чтобы помыть посуду, все повторилось — и шум, и брызги. Но на этот раз существа пробирались сквозь заросли на моей стороне! Неужели какая-то мистика? Но рядом со мной не было Медвежьего Сердца, и некому было дать мне духовные наставления, а сам я ничего не читал на метафизические темы, если не считать брошюры «Говорит черный лось». Я терялся в догадках: а вдруг эти существа большую часть времени живут на других уровнях, например, под водой, лишь изредка возникая в телесном облике? Тогда мне не очень-то хотелось сидеть там и размышлять об этом. Я поспешно собрал в рюкзак все свои вещи и направился обратно к машине, разглядывая дорогу в бледном желтом луче своего фонарика...

Однако той ночью в Оклахоме все было иначе. Я не вскочил с кровати и не побежал прочь, когда эти существа обнаружили себя, но и спать в такой ситуации было невозможно. Эта борьба вперемешку с возней продолжалась всю ночь до утра.

— Вчера ночью я звонила Медвежьему Сердцу, — сказала Мэри за утренним столом. — Я не могла заснуть, ночка выдалась сумасшедшей.

— Еще бы! — поддержал ее я, зевая. — Эти существа ползали по мне всю ночь.

— Я попрошу его, чтобы он еще раз поговорил с их матерью, — сказала она.

Их матерью?

Мэри уехала на работу в город, и у меня появилось немного свободного времени, чтобы побыть наедине с собой, перевести дух и написать несколько строк. За прошедший год я узнал Медвежье Сердце с других сторон, не только как целителя. Он был моей путеводной звездой и часто помогал достичь более глубокой сонастроенности с Землей и расширить сознание за пределы повседневного ума. Я провел весь день в лесу, не имея карты и не думая о маршруте — это было идеальным для меня рецептом. Я мельком видел тут и там маленьких человечков, катающихся в грязи — что было приятным дополнением. Позже я узнал, что они неравнодушны к землянике. Если бы я знал об этом заранее, я бы купил ведро свежайших ягод и разбросал их по саду!..

У племени маскогов[5] история отношений с маленьким народом тянется на протяжении долгого времени. Джексон Льюис, дед одного из учителей Медвежьего Сердца, вырос на Тропе Слез. Он проделал длинный путь с юго-востока до Оклахомы на маленьком пони. Когда он переходил Миссисипи вброд, его сбросило с лошади течением. К счастью дед, тогда еще почти ребенок, сумел ухватиться за ее хвост. Другим оставалось только молиться, глядя, как лошадка борется с бурным потоком, вытаскивая за собой мальчишку. После этого случая многие говорили, что видели на шее лошади маленького человечка, управлявшего ею. Тогда впервые люди племени увидели маленьких человечков, и так началась история, которая длится на протяжении уже четырех поколений! Тот случай был знаковым. У людей появилась надежда, что эти существа помогут им на новых землях, научат, как использовать новые травы и растения в целительской практике.

Дэвид Льюис, праправнук Джексона Льюиса, описал свою первую встречу с этими существами в книге «Целительские практики индейцев крик». Ему тогда было семь лет. Он задремал, сидя у реки. Проснувшись, он увидел перед собой маленького человечка. «У него на ногах росли длинные и острые ногти, — вспоминает Льюис, — но длинные волосы были аккуратно прибраны, они не свисали, как попало; человечек был причесан. На нем не было одежды, но спереди тело прикрывала повязка из листьев... И он сказал мне: „Я буду с тобой до самой смерти“».

Льюис подрос, начал изучать целительские практики своего народа, и тогда маленький человечек снова стал появляться, часто для того, чтобы показать ему очередное полезное растение. При этом казалось, что его миниатюрный помощник не становился старше.

Однажды перед священником Льюис отверг существование этих существ. Следующей же ночью он в ужасе проснулся от того, что кто-то дергает его за волосы. «На подоконнике сидел, свесив ноги, тот самый человечек, которого я встретил впервые на берегу. В голосе его звучала злоба. Он сказал: „Я — настоящий“. И повторил: „Настоящий“. Вот так. И затем исчез — так быстро, что я глазом не успел моргнуть».

По словам духовного лидера племени семинолов Вилли Лена, маленькие люди подбирают потерявшихся детей и показывают им, как использовать целебные травы. Они часто играют с детьми, разговаривают с ними. Один ребенок утверждал, что видел, как маленькие люди погружали свои вещи на крохотные повозки, потому что вскоре их дом должен был разрушиться. И действительно, всего через пару дней сильный ураган сровнял с землей рощу, в которой они жили. Похожий случай имел место, когда через лес прокладывали шоссе.

Описывая маленьких человечков и разницу между теми, кто верит, и теми, кто сомневается в их существовании, традиционно ориентированные люди отмечают, что западный человек принимает только факты и доказательства, и не видит дальше своего носа. Индеец, наоборот, понимает, что он является «только частью многомерного мира», — замечает Роберт Перри, представитель племени чикасо.

Медвежье Сердце со своей женой приехали к Мэри вечером. Он бережно развел костер в кольце из камней рядом с верандой, сказав, что это место использовалось индейцами для разведения огня в течение многих поколений. Он предложил языкам пламени немного табаку, а после голой рукой достал из огня яркий, сияющий жаром уголь. У меня челюсть так и отвисла. Очевидно, он не боялся получить ожог. Он подозвал меня к себе и усадил лицом на восток. Затем посыпал углем мой лоб и лицо.

— Сейчас мы усыновляем тебя так, как это следует делать, — объявил он.

После этого он подарил мне полосатую синюю рубаху с яркими прямыми ленточками, приложив ее к моим плечам, чтобы убедиться, что она мне подходит. Мы горячо обнялись. Эдна подарила мне красивый платок ручной вязки.

— Это для твоей матери, — сказала она. — Женщины надевают их во время традиционных танцев.

Сердце мое сжалось от умиления. Она же ни разу не видела мою мать! Мэри подарила мне пендлтонское одеяло и приняла меня в ряды своих племянников. Этой ночью я получил много почестей...

Следующей ночью Медвежье Сердце снова развел священный огонь. В этот раз он велел мне встать на колени к западу от огня и обратить свое лицо на восток. Он протянул мне деревянную трубку с длинной ножкой и красную чашу.

— Это трубка Солнечного танца, — с почтением в голосе сказал он. — Теперь она твоя. Это не просто диковинная вещица, я не даю ее просто так. Ты заслужил ее. Теперь ты можешь путешествовать [астрально] и не думать о злых духах и ведьмах. Ты сможешь многим помочь.

И он показал, как набивать трубку табаком, смешанным с другими травами. Мы вместе раскурили ее. Молитвы разносились по четырем сторонам света Духу-Отцу и Матери-Земле. Все мое существо переполнилось чувством величайшего почтения. Я почувствовал себя так, как будто снова вернулся на Аппалачскую тропу и смотрел на мир с горной вершины.

«Никогда не кури, если пьешь спиртное, — предупредил меня Медвежье Сердце, — и не позволяй женщине прикасаться к трубке во время менструальных циклов. В эти периоды женщина проходит настолько сильное очищение, что это может выбить из трубки всю энергию.

Медвежье Сердце открыл свою аптечку и извлек из нее пятнистое орлиное перо, полученное в день, когда я приехал.

— Я знаю, что ты поможешь многим в Таллахасси, — поощрительно сказал он.

Я взял перо, и в руках оно казалось теплым. На моих глазах выступили слезы. Был ли я достоин такой чести? А затем ко мне пришло ощущение великой ответственности за сохранение своей внутренней чистоты, которая одна лишь позволяла использовать целительную энергию, приходящую ко мне через орлиное перо и трубку.

Когда пламя костра угасло и Медвежье Сердце оставил нас, Мэри рассказала, как трубка досталась ей от одной целительницы, ныне покойной Эвелин Итон, чьему перу — помимо других сочинений — принадлежит книга «Я посылаю голоса». Еще Мэри рассказала, как совершала астральные путешествия в виде духа животного. И она рассказала, как путешествовал сам Медвежье Сердце:

— Однажды ночью я сидела у костра с подругой, — начала она, — и та вдруг сказала, что чувствует прикосновение чего-то большого и сильного. Утром, чуть рассвело, мы обнаружили вблизи костра следы медведя. Мы поняли, что это были следы Медвежьего Сердца.

— Дух медведя приходит ко мне тогда, когда я этого хочу, — говорил мне Медвежье Сердце через пару дней. Казалось, его смутило то, что я поднял эту тему. Мы ехали в Западную Оклахому, чтобы посетить собрание в индейской церкви — традиционную церемонию со столетней историей: в Американской индейской церкви христианство смешалось с племенными обычаями, такими как священный огонь, игра на барабанах и традиционные песни. Люди собрались в честь одного молодого шайена — накануне он завершил полноценное обучение в школе.

Я знал, что участники церемонии пели и молились всю ночь, употребив пейот в качестве причастия. Медвежье Сердце лишь сказал мне, чтобы я вместе со всеми скрутил папиросу, «выкурил» безмолвную молитву, а окурок возложил на алтарь в виде полумесяца. Он хотел, чтобы я сформировал свои собственные впечатления без каких-либо ожиданий, без заготовленного образа в голове — это было неотъемлемой частью его метода духовного обучения.

Мы остановились в небольшом городке недалеко от места проведения церемонии, отдохнули и поужинали в доме одной шайенской семьи. Медвежье Сердце был задумчив и почти не разговаривал.

— Мне нужно прогуляться, — сказал я ему.

— Хм-м-м... — проворчал он в ответ.

Я бродил, как учил меня Медвежье Сердце: дышал глубоко, как бы животом, и старался не терять сосредоточенности. «Так можно пройти много миль подряд, и совсем не утомиться», — говорил он мне. Он научил меня еще одному упражнению: нужно было резко, с силой вскинуть руки над головой, как медведь, устрашающий незнакомца. Сделав так, я действительно ощутил в себе медвежий дух. Пучки травы перекатывались по прерии, несомые легким ветром, и терялись в лучах заходящего солнца. Дух этого животного был знаком мне — его чувства, мощь и любопытство были мне близки. Я ощутил прилив энергии, чувства обострились — я знал, что в таком состоянии смогу идти сколь угодно много часов, если понадобится. Вернувшись домой, я застал Медвежье Сердце ворчащим, кивающим головой. Его сведенные к центру глаза светились.

Вскоре после заката мы, обойдя по часовой стрелке, вошли в большой вигвам. Перед песчаным алтарем месяца горел V-образный костер. В центре алтаря лежал бутон пейота, позже я узнал, что это «Отец Пейот». Мужчины были одеты в тонкие полосатые рубахи и вязаные жилетки, а женщины облачились в традиционные длинные сарафаны. На всех поблескивали украшения из серебра и колланта[6], на некоторых из них была изображена змеешейка. Кое-кто из женщин держали в руках веера, сделанные из хвостовых перьев змеешейки — они были похожи на перья индейки.

Змеешейка мне была известна — те, кто поклоняется ей, называют ее «водяной птицей». Эта черно-коричневое пернатое существо живет на юго-востоке, откуда я родом, и змеешейкой ее называют из-за длинной, напоминающей змею, шеи. У этого вида птиц нет сальных желез, в отличие от уток и многих других пернатых, которым они помогают сохранить крылья от полного промокания. Поэтому змеешейки часто сидят на деревьях и сушат крылья, расставив их в стороны. В отличие от большинства птиц, змеешейка не нападает на рыбу, ныряя в воду с высоты. Она плавает под водой, совершая волнообразные движения длинной шеей, и буквально пронзает рыбу насквозь своим острым клювом. Затем она выныривает из воды, подбрасывает рыбу в воздух и тут же ловит ее, начиная поедать с головы. Медвежье Сердце сказал, что эта птица обладает женской энергией и символизирует Мать-Землю, а другие хищные птицы наделены мужской энергией и олицетворяют небесное царство.

В вигваме по кругу передавали курительный табак и початки кукурузы — об этой части ритуала Медвежье Сердце сообщил мне заранее — но впереди меня ждали новые горизонты. Вскоре начали передавать высушенные бутоны пейота. На вкус он был неприятный, но я все-таки проглотил горсть. Право научиться новому у пейота нужно заслужить ценой его горечи и, как я потом узнал, непреодолимой тошноты.

Медвежье Сердце передал мне немного пудры, полученной из пейота.

— Не глотай сразу, пусть сначала впитается в десны, — прошептал он.

Для первого знакомства было слишком много таинств. К счастью, последовавшая вскоре тошнота быстро прошла.

Появились трещотки и палочки для музыки; пока один человек пел, другой бил в барабан — и так по очереди. Барабаном являлся небольшой чугунный чайник, затянутый кожей и наполовину наполненный водой. С каждый ударом менялся тон, так как брызги воды смачивали кожу. Темп не замедлялся. Вигвам вибрировал, подхваченный звуками барабана и пения — «Ах хе йа на, хе на на, хе йа на, уи не не...»

Время от времени молящиеся начинали рыдать. Кто сказал, что индейцы не плачут? Все это время белый дым спиралью поднимался вверх и выходил через дымоход, унося с собой наши надежды и мольбы в верхний мир.

Около полуночи на меня навалилась дремота. Я притворялся, что молюсь, сам же клевал носом и пытался не смыкать глаз. Внезапно, руки мои и ноги стали двигаться так, словно внутри меня бил барабан. Сознание как бы прояснилось, я сосредоточился. Все мое существо пробудилось. Глядя в костер, я молился за всех кого знал, за всех, кто был в вигваме, и за юношу, ставшего виновником этого торжества. Лидер, проводивший церемонию — его называли «проводником», — благодарил Создателя за всех, кто пришел сюда, включая меня, добавив, что я «правильно мыслил». Остальные одобрительно бубнили что-то в ответ. В таких церемониях мысли и молитвы особенно сильны. В какой-то момент я увидел, как они исходят от всех участников, переплетаясь спиралью света, и окружают вигвам.

Ближе к рассвету проводник вышел наружу и четыре раза подул в свисток, сделанный из орлиной кости — так он расчистил путь наружу для нас. Затем мы сделали перерыв и совершили омовение. Здесь, вдали от города, звезды не заглушал искусственный свет. Казалось, на нас смотрят миллионы глаз. Я чувствовал, что некоторые части моей души исцелялись, особенно когда в фокус моего внимания попали опыт и отношения, оставшиеся в прошлом.

Это собрание продлилось еще несколько часов. Перед самым рассветом женщина внесла ведро воды и ковш. Она, исполненная скромности, произнесла длинную молитву. И плакала. Многие плакали вместе с ней. Это была кульминация церемонии. После этого все разделили символическую трапезу — мясо, кукуруза и фрукты. Хотя во всем этом сквозили отголоски христианской традиции, церемония совсем не была похожа на обычную церковную службу. Далеко не во всех церквях прихожане поют и молятся до самого утра... или используют пейот как причастие!

Когда мы, наконец, вышли наружу, я ощутил, как из земли по ногам поднимается невероятной силы энергия, как бы приветствуя рассвет. Разговор наш становился все более непринужденным, мы шутили — в общем, снимали напряжение. Я подошел к Медвежьему Сердцу и некоему старцу.

— Я смотрел на него сквозь огонь, — сказал старик, кивнув в мою сторону. — Его рука чувствовала ритм барабана. Это хорошо! — И, повернувшись ко мне, добавил: — Не нужно смотреть прямо на человека, когда сам ты внутри. Ты смотришь на всех через огонь. Однажды сюда приезжал молодой парень вроде тебя, и он бродил тут повсюду всю ночь [запутавшись в галлюцинациях], — а это совсем не то, чего мы добиваемся. Если с должным почитанием и уважением отнестись к Отцу Пейоту, он многое может показать.

Я понял, что простое употребление наркотиков здесь не приветствуется, но если речь идет о натуральных веществах, таких как пейот, то бережное их использование в духовном контексте может принести немало пользы и, в целом, контролируемо.

Позже я изучил множество юго-западных индейских историй о самом первом употреблении пейота. Они, как правило, рассказывали об отбившихся от племени людях. Заблудившиеся люди ходили в отчаянии по пустыне много дней подряд, а потом слышали голос, призывающий их съесть пейот и обещавший, что это придаст им сил и укажет дорогу к дому. Вернувшись домой, странники объявляли кактус священным источником их спасения.

Постепенно получили развитие церемонии, связанные с употреблением пейота. Они проводились в Центральной Америке еще до того, как Колумб открыл ее. Например, в 1880-е годы Куана Паркер, наполовину белый вождь команчей, отправился с юго-запада Оклахомы в Техас навестить своих неиндейских родственников. По дороге он очень серьезно заболел. Лекарства, которые ему предлагали белые, не оказали сколь-нибудь заметного действия. Куана постоянно просил привести к нему целителя. Наконец, родственники послали за женщиной-курандера, мексиканской целительницей. Она сказала, что его следует положить на улице на соломенный настил головой на восток. Она курила рядом с ним табак, пела специальные песни и поила его горькой настойкой пейота. Вскоре вождь поправился. Курандера показала ему, где растет священный кактус, познакомила с особыми церемониями, связанными с его использованием, и сказала, что раз женщина показала ему, а значит, и его людям, пейот, отныне она должна находиться в центре внимания в любой церемонии с использованием священного растения.

Курандера рассказала также, что для проведения ритуала необходимо использовать определенные предметы: огонь, благовония (индейцы майя использовали камедь, но в Северной Америке используют кедр), табак, который закручивают в кожуру от кукурузных початков, определенных птиц и их перья, пейот как причастие (его только едят и никогда не курят), алтарь в виде полумесяца в центре, бутон Отца Пейота, символизирующий силу их веры, веревку с бисером, чтобы отсчитывать молитвы (напоминает европейские четки).

Вернувшись на север, Куана привез с собой знания о церемонии, которая должна была помочь его людям. Джон Уилсон, индеец-полукровка из племени каддо, примерно в то же время занимался распространением аналогичного церемониала с использованием пейота. В свой ритуал он привнес немало из христианской традиции — возможно, сказались его католические корни.

Знаменитый археолог Джеймс Муни принял участие в нескольких церемониях в Северной Америке и пришел к выводу, что эти ритуалы могут объединить разрозненные племена во время «Великого перехода», который должен произойти по верованиям индейцев.

Муни был обеспокоен решением Конгресса запретить использование пейота, и в 1918 году организовал «Движение дорожных рабочих», после чего принял активное участие в строительстве Американской индейской церкви. Сегодня численность прихожан среди индейцев насчитывает около четверти миллиона человек. В 2005 году их поддержали исследователи из Гарварда, обнаружившие примечательную закономерность: индейцы навахо, принимавшие пейот минимум раз сто во время церемоний, имели значительно более высокие показатели психического здоровья, чем люди, не принимавшие его. Исследование показало, что использование пейота в религиозном контексте может оказывать благотворное действие на человека, в частности — эффективно излечивать от алкоголизма.

По дороге домой к нашим друзьям Медвежье Сердце спросил, что я думаю о церемонии с пейотом.

— Такое впечатление, что я две недели путешествовал с рюкзаком по дикой природе, — ответил я, думая об этом памятном опыте и духовном обновлении, пришедших в мою жизнь всего за одну ночь. Медвежье Сердце одобрительно кивнул. Он понимал, о чем я говорил.

На следующее утро мне было нелегко уезжать от Медвежьего Сердца, но предстояло выстоять не одно сражение за окружающую среду, а еще нужно было заработать немного денег. Это путешествие обогатило мой дух и опустошило кошелек. Да и Медвежьему Сердцу было чем заняться: многие люди нуждались в его помощи. Я был благодарен судьбе, за то что наши пути пересеклись, и надеялся, что они пересекутся снова. На прощание мы обнялись — крепко, по-медвежьи.