Хранительница-2 (Там, за синими морями-2)

Глава 3.

После долгих ежедневных прогулок по Вангену Рил нашла еще один способ тратить деньги, на этот раз, для разнообразия, получая от этого удовольствие - музыкальные инструменты. Хорошие, да еще старинные, стоили баснословно дорого, а то, что она не умела на них играть, было делом поправимым. Было бы желание, а научиться можно чему угодно. Она уже купила прекрасный клавесин, которому, конечно, далеко было до ее старенького пианино, несколько флейт, изготовленных в разных местах, и потому звучащих по-разному, пару гитар, которые никогда не бывали лишними, и скрипку, к которой не знала, как подступиться. Торговцы в музыкальных лавках уже начали встречать ее, как родную, предлагая всякие ценные редкости, но у Рил следующей по плану была арфа, и она не хотела отвлекаться на мелочи, пока не получит то, что желает. Здешние арфы, конечно, отличались от тех, что она видела дома, но тоже были очень даже ничего. К сожалению, поскольку в Вандее их не производили, при перевозке нежные инструменты довольно часто ломались. Местные умельцы исправляли поломки, как могли, (временами ограничиваясь чисто косметическим ремонтом), но звучание, конечно, после этого заметно ухудшалось. Рил уже пытались подсунуть несколько таких арф, но не на ту напали. Пусть она и не умела на них играть, но глухотой не страдала, о чем очень вежливо, но предельно жестко поставила в известность недобросовестных торговцев.

Те, моментально сориентировавшись в обстановке, дружно запели дифирамбы по поводу ее слуха, но поезд уже ушел. Рил мысленно занесла их лавки в черный список и отправилась бродить по Вангену в поисках более приличного заведения. И чисто случайно в одном переулке в центре города набрела на небольшую лавчонку под неброской вывеской, зайдя в которую забыла обо всем на свете, потому что здесь было все.

И неизвестно, случайно это произошло, или в дело вмешалась шутница-судьба, но в эту же лавочку спустя некоторое время заглянула очаровательная госпожа Саора, старшая дочь графа Вайна (правда, теперь уже бывшая, у графов не бывает дочерей с клеймом), любовница очень пожилого и очень заслуженного генерала Сагра и самая красивая куртизанка Вангена.

Впрочем, к славному цеху куртизанок Саора начала принадлежать всего три месяца назад, когда переехала прямо из отцовского дома в особняк, купленный для нее генералом, и титул самой красивой среди своих коллег не слишком успокаивал ее страдающую гордость. Потому что еще совсем недавно Саорита Вайн танцевала на придворных балах, и ее блестящее будущее ни у кого не вызывало сомнений. И в первую очередь у нее самой.

Она спокойно вошла в знакомую и любимую с детства лавочку, и ее владелец Ондверг, которого она тоже знала уже, одна богиня знает, сколько лет, согнулся перед ней в поклоне. Фамильярном.

– Госпожа Саора! Как я рад вас видеть под моей крышей! - Маленькие глазки на широком лице заблестели и забегали, ощупывая ее с головы до ног. Попробовал бы он так посмотреть на нее раньше!!

– Добрый день, господин Ондверг. - Вежливость и только вежливость. Холодная и спокойная вежливость, за которой можно спрятать все, что угодно. Даже то, что ей до сих пор страшно и стыдно выходить на улицу, а еще страшнее и стыднее встречать знакомых. - У вас, я вижу, сегодня людно.

Людей действительно в лавке толпилось немало, но в основном они держались кучкой в дальнем левом углу. Снаружи лавка казалась небольшой, но тем, кто заходил внутрь, было сложно разглядеть, где начинаются ее стены.

– О, да, сегодня на редкость удачный день! - Понявший, что его осадили, Ондверг несколько сбавил тон. Но фамильярности не убавилось, и он с некоторой долей интимности наклонился к ее уху. - С тех пор, как эта барышня решила поиграть на арфе, отсюда еще никто не вышел!

– Вы наняли барышню для привлечения клиентов? - Мельком удивилась Саора, аккуратно отстраняясь от назойливого торговца и прислушиваясь к звукам, доносившимся из окруженного толпой угла. Там, похоже, подбирали какую-то мелодию.

– Ох, богиня с вами, госпожа Саора! - Смеясь, запротестовал Ондверг. - Да разве эта крошка мне по карману?! Это же госпожа Риола!- Он опять наклонился к ней поближе. - Говорят, она живет с самим Ташем! И еще говорят, что он силой увез ее из дома, и я готов в это поверить! Да разве эта милая, приличная девочка могла бы добровольно пойти на такое?! У нее же на лбу написано, что она из благородных!

– Саору при этих словах чуть передернуло, но он, не заметив, продолжил: - А чтобы она не сбежала, он приставил к ней болотника, госпожа Саора, который ни на шаг от нее не отходит, и даже сейчас торчит рядом. Справедливости ради, надо признать, что в щедрости ее любовнику не откажешь. За какой-то неполный месяц он уже выбросил на нее целое состояние, и она все продолжает и продолжает транжирить деньги. Хотя, что еще остается бедной девочке? Как вы думаете, госпожа Саора, может, она мстит ему таким образом? - Забывшись, он почти касался губами ее уха.

Саора мягко отстранилась и ответила довольно равнодушно:

– Вряд ли, господин Ондверг. Тратить деньги - это очень приятное занятие, и я не думаю, что для того, чтобы им заниматься, нужны еще какие-то причины.

Разочарованным отсутствием сочувствия, а также даже минимальной доли любопытства в своей слушательнице, торговец прошел за стойку. Он еще о чем-то спрашивал, наверное, интересовался, что она желает приобрести, но Саора его уже не слышала.

Та барышня в своем углу закончила подбирать мелодию, и заиграла по-настоящему.

Заиграла так, что Саора, забыв обо всем на свете, пошла на эту музыку, как потерявшийся путник к человеческому жилью. Протолкалась между людьми, чего еще минутой раньше ни за что не сделала бы, и увидела ту, о которой рассказывал ей Ондверг.

Она действительно была молода. На несколько лет моложе двадцатитрехлетней Саоры, и выглядела совсем девочкой, но при этом одета была так, как не одевались в Вангене даже шлюхи. В слишком светлое и яркое платье, слишком дорогие для утренней прогулки серьги, слишком открытые, сделанные из переплетенных кожаных полосок туфельки, и эйге!! О, богиня, она носила эйге!! Открыто, в центре города!

Впрочем, - Саора мельком вспомнила рассказ торговца - возможно, ее заставляют это делать. Болотник, стоявший в углу небрежно прислонившись к стене, только утвердил ее в этой мысли.

Но, пресветлые боги, как же она играет!

Молоденькая изгойка перебирала струны арфы, как будто касалась чувств самой Саоры, рассказывая ей и о ней, что-то важное, что-то непонятое ею самой до конца.

Бывшая старшая дочь графа стояла, впитывая в себя звуки, как простая селянка перед прохожим дудочником, и пришла в себя только тогда, когда музыка, извлекаемая из арфы любовницей опасного изгоя, прекратилась. Музыкантша встала, отодвинула от себя арфу и пошла к хозяину лавки. Люди вокруг задвигались, многие неспешно направились к выходу, полагая, что надеяться на продолжение концерта не имеет смысла, но самые стойкие остались и разбрелись по лавке, делая вид, что выбирают инструменты. Саора почувствовала, что задыхается в душной лавочке, и, уже идя к выходу, краем уха услышала, как госпожа Риола отдает распоряжение господину Ондвергу доставить арфу к ней домой, а тот лучится подобострастием и кивает, кивает, как фарфоровый болванчик. Что ж, у него и, правда, сегодня удачный день.

На улице Саора задержалась у дверей лавки, вдыхая свежий воздух, и удостоилась лицезреть госпожу Риолу и ее болотника, выходящих следом за ней. Она колебалась всего мгновение, потом, ужасаясь про себя своим манерам, все же решилась, и в следующую секунду у нее в ушах прозвучал собственный голос:

– Госпожа Риола! Простите за назойливость, вы не могли бы уделить мне минуту вашего времени?

Музыкантша обернулась, и стало видно, что глаза у нее невообразимого светло-зеленого цвета. Ее болотник заметно напрягся, но она успокаивающе подняла руку.

– Да, разумеется. Чем могу быть полезна прекрасной госпоже?

– Я только хотела выразить вам свое восхищение вашей игрой! Вы замечательно это делали! - Очень искренне ответила Саора, не глядя на бородатого верзилу. Она сама долго обучалась музыке, но то, что она сегодня услышала, было просто на другом уровне. Она действительно восхищалась, дочери графа не подобает испытывать зависть. Да. Дочери графа. - И вы напрасно назвали меня госпожой. Я изгойка… - Эти слова повисли в воздухе, заставив неслышно прозвучать другие, те, которые не были произнесены. "Такая же, как и ты".

– Этого не может быть. - Покачала головой зеленоокая барышня.

Саора улыбнулась на ее недоверие и слегка сдвинула шарф, висящий на сгибах локтей нарочно для того, чтобы скрывать ее позор. Розовый, стилизованный под лилию, цветок клейма проститутки нагло и ярко подставил солнцу три своих лепестка.

– Этого не может быть. - Повторила та, подняв на Саору свои невозможные глаза.

И за сочувствие, увиденное в них, бывшая дочь графа простила ей все ее прегрешения, бывшие и будущие, включая сюда и неприличный наряд. После того, как она оказалась в унизительном для себя положении, в глазах окружающих Саора видела все, что угодно, кроме сочувствия.

– Меня зовут Саора. - Прерывая возникшую паузу, представилась она, мысленно упрекнув себя, что не сделала этого раньше. Что Риола подумает о ее воспитании?!

– Я живу здесь, недалеко, и я была бы рада, если бы вы… ты зашла ко мне. Хотя бы ненадолго! У меня есть клавесин, и я немного играю. Если тебе это не запрещено, я буду рада… - Она слегка замялась, вдруг поняв, что на данный момент для нее нет ничего важнее согласия этой барышни.

– Запрещено? - Очень удивилась барышня. - С чего бы это? Я почту за честь принять твое приглашение. - Болотник за ее спиной сделал какое-то движение, но она не обратила на это внимания. - Но при одном условии. Ты тоже как-нибудь навестишь меня, - тут она улыбнулась, - потому что у меня тоже есть клавесин!

Саора действительно жила неподалеку в небольшом тихом переулке, выходящим с одной стороны на торговую, а с другой на центральную храмовую площади. Каменный особняк, подаренный ей генералом, когда-то принадлежал одному из принцев, и был сам по себе произведением архитектурного искусства. А вкус новой владелицы, вкупе с деньгами генерала, придал ему завершенный вид, словно огранка для драгоценного камня.

Хозяйка провела своих гостей по длинной анфиладе комнат, которые показались Рил похожими на музей, потому что были целиком заставлены статуями, редкими вазами и увешаны картинами, коврами и гобеленами. Она вертела головой и то и дело останавливалась, разглядывая то одно, то другое, и, если бы не Венк, которого все это великолепие оставило совершенно равнодушным, и который незаметно подталкивал ее в спину, они бы безнадежно отстали от идущей впереди Саоры.

Наконец, хозяйка распахнула боковую дверь и пригласила их в малую гостиную, где, собственно, и стоял упомянутый ранее клавесин.

Гости уселись на диван, но разговор как-то не клеился. Саора подумала, что они смущаются, и приложила все усилия, чтобы разрядить обстановку. Ей это удалось, но причины неразговорчивости гостей были совсем в другом. Венк просто не знал, о чем разговаривать с этой манерной куклой, а Рил еще не отошла от "музейных" впечатлений. Впрочем, она быстро собралась, и беседа потекла приятная и непринужденная, какой она и должна была быть. Немного погодя Саора села за клавесин, и, слушая ее игру, Рил почувствовала себя неотесанной деревенщиной. В игре Саоры чувствовалась школа, а гибкость ее пальцев заставила бы лучшего пианиста музыкалки, в которой в свое время училась Рил, позеленеть от зависти. И потому, когда хозяйка попросила ее что-нибудь сыграть, она не стала соревноваться с ней в мастерстве. Вместо этого негромко запела песни своего мира, в вольном переводе на вандейский, и наиболее полюбившиеся ей ольрийские баллады, старательно аккомпанируя себе на еще толком не освоенном инструменте.

Улыбаясь, оглянулась на слушателей, но не дождалась ни ответных улыбок, ни аплодисментов. Саора быстро встала и, извинившись, вышла из комнаты, а Венк отвернулся к окну. И только его горящие малиновым огнем уши показывали, что песни Рил не оставили его равнодушным.

Через несколько минут вернулась хозяйка, уже спокойная, а следом за ней вошли служанки с подносами. Пришло время традиционного вандейского чаепития, то бишь второго завтрака.

За чаем напряжение куда-то ушло, и за столом воцарилась атмосфера дружеской непринужденности, которая была такой естественной для Рил, и такой непривычной для Саоры. Даже не говоривший ни слова Венк странным образом вписался в нее, удивляя иногда поглядывавшую на него Саору тем, как легко она чувствует себя в обществе почти незнакомого человека. Да еще болотника.

И бывшая старшая дочь графа Вайна решила, что не позволит ничему и никому отнять это у себя. За почти невозможные в ее прошлой жизни искренность и непринужденность Саора готова была вытерпеть многое. И насмешки своих друзей, и знакомство с любовником новой подруги.

– Риола, а ты не хочешь завтра встретиться? Мы могли бы сходить куда-нибудь. - Осторожно спросила она. Та пожала плечами, перебирая в голове дела, которые ей предстояло сделать. Саора поняла ее молчание по-своему. - Если тебе не запрещают, конечно.

– Почему ты решила, что мне что-то запрещают? - Удивилась Рил, переглянувшись с Венком.

Саора слегка замялась.

– Мне сказали, что твой… друг… что он силой забрал тебя из дома, заставляет жить с ним, и даже… приставил к тебе охрану, чтобы ты не сбежала. - Она сделала усилие, чтобы не посмотреть на Венка.

Рил с Венком снова переглянулись и расхохотались. Саора переводила недоуменный взгляд с одного на другого до тех пор, пока Рил, захлебываясь смехом, не объяснила:

– Саора, Таш никогда в жизни ничего мне не запрещал! Наоборот…

– Таш скорее отрубит башку сам себе, чем запретит что-нибудь Рил! - Неожиданно для всех высказался Венк, повергнув Саору в ступор своим правильным вандейским безо всякого намека на акцент. - И тем более заставит что-то делать.

– Простите, что я повторила глупую сплетню про вашего друга! - Саора почувствовала себя так неловко, как никогда в жизни. Кто бы мог подумать, что эта сплетня окажется настолько не соответствующей действительности?

– Это ты нас прости за наш смех! - Моментально отреагировала на ее чувство Рил.

– Просто, когда ты познакомишься с Ташем, ты поймешь, какая это ерунда! Он, конечно, не ангел, но для меня лучше него никого нет. Я знаю, что в Вангене никто в это не поверит, но тебе я скажу - мне плевать на его деньги, я была бы с ним, даже если бы у него не было ни гроша. Я люблю его.

Саору немного смутило это признание, о греховной любви не принято было говорить вслух. Она бросила взгляд на Венка, ища поддержки или хотя бы реакции, но он сидел с каменным лицом, по которому вообще ничего нельзя было прочитать. Она не знала, что сказать, и молчание висело в воздухе до тех пор, пока Рил не решилась задать вопрос, который не давал ей покоя.

– Саора, ты позволишь спросить тебя кое о чем?

– Да, конечно. - Она почти обрадовалась, что молчание закончилось, но уже через мгновение поняла, что уж лучше бы было молчание.

– Как получилось, что ты стала изгойкой? Прости, это, наверное, нетактично с моей стороны, я тебя почти не знаю… - Рил страдальчески нахмурилась, и продолжила: - Но даже того, что я знаю, хватит, чтобы сказать, что такая жизнь не для тебя! Это просто невозможное сочетание - ты и клеймо! Ясно же, что воспитывали тебя не для этого, а во временное помешательство, из-за которого ты оступилась, я не верю…

Саора горько улыбнулась. Эта девочка за пару часов знакомства поняла больше, чем основная масса ее знакомых. В этой истории гордиться ей, конечно, нечем, но и скрывать ее не имеет смысла.

– Ты права, Риола, меня воспитывали не для этого. Я бывшая старшая дочь и наследница графа Вайна. Мой отец - очень порядочный человек из старинного дворянского рода, небедный, хотя и не такой богатый, как ему хотелось бы.

Матушка тоже из хорошей семьи. Кроме меня, у них еще четыре сына и три дочери, старший из них, Гельюрг, сейчас занял мое место. - Она усмехнулась. - Теперь ему придется научиться многому из того, чему долгие годы учили меня. Управлять имением и отстаивать свои интересы при дворе - это не то же самое, что гоняться целыми днями на лошади по лесам за каким-нибудь зайцем! Мне уже подбирали жениха, когда случилось несчастье. Мой отец гостил у своего друга, генерала Сагра, да-да, теперь "моего" генерала. Там собралась чисто мужская компания, они пили, развлекались, а потом сели играть в карты. Я не знаю, как это произошло, ведь отец никогда особенно не увлекался игрой, но… В общем, он все проиграл. Титул, поместье, рабов, деньги, дома в городе, фамильные драгоценности моей матери - все! Когда он опомнился, было уже поздно. Я никогда не забуду, как он пришел домой в то утро и объявил, что мы должны уйти. Мать лишилась чувств. Это был кошмар. Но спустя какое-то время к нам пришел генерал, и они с отцом заперлись в библиотеке. Они говорили недолго, и потом генерал ушел, а отец вернулся к нам.

Если коротко, предложение генерала заключалось в следующем: он выкупает и возвращает отцу все, что он проиграл, а за это я ухожу к нему. В известном качестве, разумеется, потому что генерал женат, и о браке речи не шло.

– И ты ушла?

– А что еще мне оставалось делать? Мы же остались практически нищими, скорее всего, мне все равно пришлось бы идти к кому-нибудь в содержанки. А так хоть мать и сестры избежали этого позора.

Мрачно молчавший все это время Венк вдруг презрительно хмыкнул:

– Вот Свигрова семейка! А твой папаша, прежде чем расплатиться тобой с долгами, хоть поинтересовался, не крапленая ли колода была у генерала?

Саора пожала плечами.

– Я даже не знаю, что такое крапленая колода.

– Не удивлюсь, если твой папаша тоже этого не знает. Старый придурок!

– Но он не мог отказаться платить! - Бросилась на защиту отца Саора. - Карточный долг - это долг чести, отказаться от него - позор!

– А дочь продать - это не позор!!

– Постой, Венк! Саора, правда, а как же твоя семья? Неужели никто не попытался отговорить тебя от этой затеи?

Саора покачала головой, впервые подумав, что ее семья могла бы, по крайней мере, не выражать так бурно свою радость, когда отец озвучил предложение генерала.

– И они теперь не общаются с тобой. - Это был даже не вопрос.

– Да, но… Сагр по-прежнему вхож к ним, и они передают мне приветы. Иногда.

Венк опять хмыкнул и пробурчал какое-то ругательство. Лицо Рил выразило крайнюю степень отвращения.

– Венк прав! - Со злостью сказала она. - Свигрова семейка! Хуже проституток, те хоть собой торгуют, а эти своей дочерью! Сегодня же скажу Ташу, пусть с ними разберутся!

– Не надо! - Поднял голову Венк. - Я сам схожу. Заодно и с генералом поговорю. А то ушлый больно!

Саора на секунду потеряла дар речи.

– Не надо! Вы с ума сошли? Не надо! - Запротестовала она. - Они не виноваты, я же сама на это согласилась! И Сагр тоже не при чем, он же нас выручил! И ко мне он неплохо относится!

– Да, это видно! - Венк с презрением обвел взглядом богато обставленную комнату, а Рил поднялась со своего места и подошла к Саоре.

Взяла ее за руку, сбросила шарф, обнажив клеймо. Ткнула в него пальцем.

– По-твоему, это называется неплохо?

Саора выдернула руку, нервно набросила шарф на прежнее место.

– Можно подумать, у тебя такого нет!

Рил засмеялась и начала расстегивать эйге. Сунула под нос Саоре свою девственно чистую руку.

– У меня - нет! А знаешь, почему? Потому что Таш скорее перебьет всех палачей и монахов на площади, чем позволит им прикоснуться ко мне! Вот это называется относиться неплохо. Если бы ты знала, как долго он отказывался от меня, потому что не хотел, чтобы я стала изгойкой! До тех пор, пока я сама не повисла на нем.

Это тоже называется неплохим отношением. А твой генерал - трус и подлец, если не захотел уберечь тебя от клейма!

Саора отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– Да какая разница, есть клеймо, или нет? - Тихо, но с нажимом, спросила она. - Суть от этого не меняется.

– Да, конечно. - Рил уже чувствовала себя виноватой за свою вспышку. - Но без него тебе было бы легче. - Не было бы так стыдно, и "паук" не тянул бы силы, подкармливая храмовых магов.

– Может быть. - Не стала спорить Саора. - Но теперь уже ничего не исправить.

Ну, честно говоря, Рил считала, что кое-что исправить можно, но вслух, разумеется, ничего говорить не стала. Смотрела на расстроенную ее стараниями Саору, и у нее не укладывалось в голове, что эта очаровательная, изысканно-утонченная, роскошная молодая женщина обречена всю жизнь быть игрушкой в чужих руках. Ни любви, ни свободы, ни уважения. Только деньги, но это слабая замена, это Рил могла сказать, исходя из собственного опыта. Короче, до счастья, как до неба.

– Ничего не бойся, Саора. - Ласково сказала она. - Теперь я буду рядом и присмотрю за тобой!

Саора подняла голову и невольно улыбнулась сквозь слезы на это заявление.

Надежная защита, ничего не скажешь! Глянула на Венка, ожидая от него того же. Но Венк молча смотрел на Рил, и на его лице не было и тени насмешки.

– О, боже, там же Таш скоро придет!! - Рил резво сорвалась со своего места. - Саора, милая, мне пора! Давай завтра встретимся у лавки Ондверга в это же время!

Венк, идем!

И выбежала за дверь. Венк, усмехнувшись в бороду, буркнул хозяйке, чтобы не провожала, и направился следом. Саора, чье настроение, как ни странно, улучшилось после нелепого прощания новой подруги, подошла к окну, и из него увидела, что Венк догнал Риолу, только когда она выходила за ограду. Взял за руку, чтобы не убежала, и повел домой, как непослушного ребенка. Она, смеясь, тянула его вперед и что-то доказывала.

На сердце у Саоры вдруг стало так легко, что она расхохоталась, легко и бездумно, чего ни разу не делала после того, как палач на площади поставил ей клеймо.

Таш уже битых полчаса неторопливо и методично мерил шагами гостиную под насмешливым и слегка сочувствующим взглядом Франи, который именно сегодня решил отведать кулинарные изыски их повара.

– Таш, - наконец, не выдержал Франя, - поправь меня, если я не прав. Рил ведь твоя женщина?

– Ну?

– То есть, я хочу сказать, совсем твоя, от белобрысой макушки до розовых пяток, да?

– Ну?

– Так какого же… ты отпускаешь ее с этим сопливым болотником, который смотрит на нее, как колорадский жук на картошку? Я правильно воспроизвожу выражение твоей любезной?

– Да. Но ты неправ, друг. - Франя уже открыл рот, чтобы привести пример, но Таш продолжил совсем не так, как он ожидал. - Рил непохожа на картошку. Хотя Венк - да, тот еще жук!

– Тогда почему он еще здесь, а не летит после твоего пинка в родные болота?

– Во-первых, я обещал Уварде. - Франя поморщился. Поведение Венка ставило на этом обещании жирный крест. - Во-вторых, он хорошо выполняет свою работу. За все это время к Рил ни разу никто не сунулся, а это о многом говорит! В-третьих, она для него особенная. Он видит, что она не дышит в его сторону, и не тянет к ней руки. Где я еще такого найду?

– Такого дурака точно нигде!

– И, в-четвертых. Если я буду убивать всех, к кому ревную Рил, то мне придется перебить половину Вангена. И начну я с тебя.

– Что? - Опешил Франя. Поперхнулся, закашлялся, расхохотался. - Таш, ты в своем уме? Она мне, конечно, нравится, но не настолько же!

– Вот видишь, сам говоришь, что нравится.

– Нет, это дурдом! - Возмутился Франя. - Печальное зрелище - наблюдать, как лучший друг сходит с ума из-за бабы! Да чтобы я когда-нибудь также… Да минует меня чаша сия! - Франиным презрением можно было залить площадь перед княжеским дворцом. - Слушай, может тебе сделать ей ребенка? Не худший способ утихомирить сплетников, да и у Рил будет, чем заняться, и не останется времени, чтобы смотреть по сторонам и шляться, где попало с нашим болотным чибисом.

Таш покачал головой.

– Надо подождать.

– Чего?

– Ты забыл, из-за чего мы сюда приперлись? А если опять придется сматываться? И еще надо посмотреть, примет ли ее Ванген. Если примет, то, считай, повезло, и можно подумать о ребенке, если нет, лучше сразу убраться. И вообще…

– Что, вообще?

– Я не буду ей ничего навязывать. Пусть сама скажет, если захочет.

– Ну и зря! Бабе, ей только волю дай!…

В этот момент за дверью послышался шум и смех. Таш тут же уселся на диван, и они с Франей, не сговариваясь, приняли спокойный и невозмутимый вид. Хохочущая Рил влетела в гостиную и побежала прямиком к Ташу. Он обнял ее и с облегчением выдохнул, попытавшись сделать это незаметно. Франя, конечно, заметил и перекосился, но Рил, оставив Таша, уже подошла к нему с поцелуями. Дружескими, само собой.

– Франя, как я рада, что ты пришел!

Франя глянул на невыразительное лицо Таша, и отодвинул от себя Рил.

– Прелесть моя, ты лучше скажи мне, где ты была! - Старательно хмурясь, спросил он. - Мы ждем тебя уже полчаса! И где шляется этот бездельник Венк? Я ему голову оторву!

Вошедший Венк пробурчал что-то типа: неизвестно, кто кому еще оторвет, а Рил начала объяснять, почему опоздала. Впрочем, вскоре ее объяснения плавно перетекли в бурные восхищения по поводу новой подруги.

– Вы себе не представляете, какая она красивая! Стройная, как статуэтка! Волосы у нее каштановые с медовым оттенком, глаза серые, нет, скорее серо-голубые, а кожа, боги пресветлые, какая у нее кожа! Венк, скажи им! - Венк кивнул. - Она такая воспитанная, и у нее замечательный дом! Венк, ну, скажи!? - Венк опять кивнул. - А еще она бывшая графская дочка. Хотя это так глупо звучит: бывшая дочка! Все равно, что бывшая мать.

Таш и Франя даже переглядываться не стали.

– Как, говоришь, ее зовут? - Поинтересовался Франя.

– Саора. Саора Вайн. Она живет с генералом Сагром, и дом у нее в том переулке, где… Венк, скажи, я забыла, как он называется!

– В Сиреневом переулке. Там в основном мигирцы дома снимают.

– А у нее губа не дура! - Хмыкнул Франя. - И генерал, и дом в Сиреневом переулке!

Похоже, штучка еще та! - Мигирские купцы были одними из самых богатых, о чем Франя, разумеется, знал не понаслышке.

– Не надо так о ней! - Вступилась за подругу Рил. - Она не виновата, что так получилось. Ее папаша-граф в карты проиграл!

– Рил, я тебя умоляю, только не надо тут жалостливых историй, я их наслушался на сто лет вперед!

Рил пожала плечами. Не надо, так не надо. Но отступать не собиралась.

– Я ее в гости пригласила. Таш, ты же не против? - Она умоляюще глянула на него.

По-настоящему важным для нее было только его мнение.

– Нет, конечно! - Улыбнувшись, ответил тот. - Приглашай, кого хочешь.

Но через некоторое время, когда Рил вышла распорядиться, чтобы накрывали обед, они вместе с Франей насели на Венка, требуя подробностей. Тот рассказал все, что знал, добавив от себя пару впечатлений.

– Сразу видно, что баба приличная, даром, что клейменая. Иначе я бы Рил к ней не повел. Только манерная какая-то, все жмется чего-то, ни слова по-простому не скажет. Но к Рил она со всей душой. Они там вместе на какой-то фигне играли, потом Саора про свою семейку рассказывала. Рил она понравилась. - И он тяжелым взглядом посмотрел на Таша.

Тот ответил не менее неприязненным взглядом, но и он, и Франя прекрасно понимали, что сегодня еще до захода солнца они соберут всю возможную информацию об этой новой подружке.

После обеда из лавки Ондверга прибыла арфа и была со всеми почестями перенесена в специальную комнату для музыкальных инструментов. Там ее распаковали и установили, едва ли не сдувая пылинки. Посмеиваясь над стараниями грузчиков, слишком демонстративными, чтобы быть искренними, Рил расплатилась с ними, накинув за эти старания небольшую сумму "на чай", и велела Мите их проводить.

Когда они ушли, Рил окинула взглядом комнату, и нечистая совесть вновь заявила о себе, напомнив о другой, похожей комнате в княжеском дворце, а также о том, что она должна сделать, но не решается. Трусиха.

Рил еще раз обвела взглядом инструменты, и вышла, даже не попробовав поиграть на только что купленной арфе. Перед глазами у нее стоял Будиан. Но не тот жесткий и уверенный в себе маг, каким она видела его во дворце, а несчастный, умирающий от жажды грешник, который явился ей во сне.

Весь вечер пыталась собраться и настроиться, пугая Таша своим серьезным видом, с которым она обычно делала то, что ему особенно сложно было принять. Но ничего такого не случилось, вечер прошел спокойно, и он даже позволил себе облегченно улыбнуться, засыпая рядом со своей девочкой.

И напрасно, потому что самое интересное началось как раз тогда, когда он окончательно погрузился в сон.

На этот раз для задуманного путешествия Рил решила попробовать не засыпать. Ей хотелось хоть немного контролировать происходящее, а то стыдно вспомнить, как она растерялась в прошлый раз. Убедившись, что любимый видит десятый сон, она привычно раздвоила сознание и позволила одной части соскользнуть в воспоминания.

Рил не сразу поняла, когда воспоминания превратились в реальность. Просто песок вдруг очень натурально заскрипел у нее на зубах, а ветер, энергично гонявший его по нереальной пустыне, едва не сбил с ног. Она оглядела себя, и с запоздалым сожалением подумала, что надо было одеться нормально. Сейчас на ней, разумеется, была довольно откровенная ночная сорочка, а босые ноги по щиколотку увязали в песке. Но это ладно, по крайней мере, замерзнуть в этом пекле ей не грозит.

Она обернулась, ища глазами горы и озеро. Они обнаружились у нее за спиной, метрах в пятидесяти. Идти по песку было трудно, но все равно путь не занял много времени. Будиан по-прежнему висел на черной скале, но выглядел на этот раз куда хуже, чем раньше. Почти высохший скелет с обожженным лицом, щедро припорошенным пылью. Губы потрескались так, что превратились в сплошную рану, а глаза вообще не открывались. Расплакавшись от сострадания к нему и сходя с ума от раскаяния и ненависти к себе из-за своей трусости, которая не дала ей прийти раньше, Рил бросилась к озеру. В очередной раз обругав себя последними словами за то, что не догадалась взять с собой хотя бы кружку, зачерпнула полные горсти воды и понесла несчастному жрецу. Он не сразу понял, что к чему, но потом начал жадно глотать, постанывая и захлебываясь. Рил еще несколько раз сбегала туда-сюда, прежде чем он начал что-то соображать.

– Кто здесь? - Прохрипел бывший жрец, когда Рил отошла снова набрать воды.

– Это я, не бойся! - Шмыгая носом и еле удерживаясь от рыданий, выдавила она.

– Рил!! - Он попытался открыть воспаленные, засыпанные песком глаза. - Уходи отсюда!

– Хорошо, уйду. - Не стала спорить Рил, поднося ему очередную порцию воды.

– Сейчас уходи! - Продолжал настаивать он между судорожными глотками.

– Сейчас уйду. - Следующую горсть Рил выплеснула ему на лицо, чтобы промыть глаза, которые он все еще пытался открыть.

Глаза открылись, но лучше от этого не стало. Покрасневшие веки закровоточили, и Рил пришлось вылить на них еще одну порцию драгоценной жидкости. И все равно он ничего не видел. Рил поняла это по тому, как он завертел головой, не зная, где она стоит.

У Рил сжалось и заболело сердце.

При жизни он, конечно, был не подарок, но такие муки никто не должен терпеть.

Она подняла голову к темному небу и криком выплеснула ему свою боль:

– Не надо!! Я прощаю его!!! Вы слышите?! Эй, вы, кто бы там ни был, слышите?!! Я