Хроники Звёзд #1

Глава 17. Историю пишут победители

Серое пламя послушно втянулось в раскрытую ладонь юноши, бесстрашно принявшего грудью взгляд сердитой принцессы, на голове которой при желании можно было вскипятить чайник.

— Элиот! Это возмутительно!

— Оглянись: дело сделано, Говард и его люди теперь побеждают. И ты, хочу заметить, опасности не подверглась. — Элиот пытался достучаться до разума девушки, но под конец сдулся: — Прости. Я просто не мог позволить тебе так рисковать. Ты ведь даже меня не можешь одолеть при том, что и мне со взрослыми тягаться рановато…

— Нет! Не это! Что у тебя с лицом?!

— М-м-м…? — Юноша, чуть помешкав, создал грубое подобие зеркала, в котором не без удивления рассмотрел поспешившую обновиться внешность. И как-то одновременно с этим пришла боль, которую задавить удалось лишь значительным волевым усилием. — Фиолетовый мне не идёт…?

— Мама правильно говорила — тебе нельзя быть заклинателем! Ты так сам себя убьёшь…!

— Ваше высочество! — Элиот, Астерия и Анткин почти синхронно обернулись к говорящему, оказавшемуся потрёпанным, уставшим, но живым Говардом Сайвьером, за спиной которого стояли его товарищи. — Министр Фере вместе с ближайшими родственниками — женой и двумя сыновьями, погибли в бою, оказав сопротивление при попытке ареста. И это был один из последних серьезных очагов сопротивления мятежников, в число которых вошли десятки благородных семей, которых даже не было в предоставленных вами списках. Согласно приказу мы захватили тех, кого могли, а остальных — уничтожили.

Элиота передёрнуло от мысли о том, что его стараниями жена была убита вперёд мужа. Но они были врагами — и этот факт бальзамом лёг на содрогнувшееся сердце резко ощутившего себя виноватым юноши.

— Точные цифры?

— Мы захватили семнадцать семей и более трёх сотен благородных, ваше высочество. Сейчас все они конвоируются в темницу…

— Погибшие?

— Тридцать один одарённый мятежник погиб в бою. Все пытались или сбежать, или убить наших людей, среди которых число погибших не превышает трех сотен…

— Трёх… сотен?! — Астерия, услышав эту цифру, перешла на крик.

— Ваше высочество, из этого числа лишь одиннадцать человек были одарёнными. Все остальные подверглись нападению со стороны одарённых изменников…

— Как так получилось, что простые люди шли на захват потенциально опасных рыцарей и заклинателей, Говард? — Голос только что кричащей принцессы сейчас звучал тихо и холодно, заставив поёжиться даже Элиота.

— Погибшие не участвовали в самом захвате, ваше высочество. Их смерть — следствие сражения рыцарей и заклинателей… Но благодаря тому, что мы навязали сражение в «аристократическом квартале», случайных смертей среди горожан удалось избежать.

— Ты… не лжешь. — Лицо старшего Сайвьера вытянулось, а принцесса — задумалась на секунду. — Что вы собираетесь делать дальше?

— Захват произведён, но в городе ещё могут скрываться изменники. Офицеры армии и гвардии совместно разработали план дальнейших действий… Если говорить вкратце, то ворота столицы откроются, но досмотр будет намного более строгим. Проблем с этим не предвидится, так как зимой торговые тракты особой популярностью не пользуются. Будут усилены патрули вне столицы, стража будет разыскивать тех, кто попадёт под описание бесследно пропавших людей. В окрестные города так же будут разосланы ориентировки преступников… Но для проверки домов на предмет укрывания там нарушителей необходимо будет разрешение, ваше высочество.

— Разрешение будет, но с некоторыми оговорками и только при условии поддержания в рядах стражи железной дисциплины.

— Это даже не обсуждается, ваше высочество. Королева Эстильда не держала в страже неблагонадёжных, а после прошедшей чистки даже самые злостные преступники побояться себя как-либо проявлять…

— Через три часа во дворце состоится совет, на котором должны будут присутствовать те, кому моя мать безраздельно доверяет. Мы обсудим проблему с освободившимися постами… А ещё мне потребуются списки преступлений каждого из арестованных. Я лично проведу допрос.

— Будет сделано, ваше высочество. Позволите задать вопрос? — Астерия коротко кивнула. — Вы… пробудили в себе способность чувствовать ложь?

С ответом девушка не колебалась, и уже спустя пару секунд со страшной улыбкой произнесла:

— Да.

Бумаги, изъятые из архивов сторонников королевы, давно собиравших компромат на своих политических оппонентов, были доставлены в кабинет принцессы, — ранее принадлежавший одному из ныне освобождённых от своего поста чиновников, — спустя час, к моменту, когда Астерия закончила отчитывать Элиота, клятвенно заверяющего подругу в том, что он ну нисколько не перенапрягался и почти не чувствовал боли. И оба утверждения были истинными, так как в последнем бою защитник сражался не на грани, а к нынешнему моменту стянувшиеся к рукам шрамы болели точно так же, как и раньше, и разрастались только в случае активного использования магии.

Да и сам по себе этот бой на примерах объяснил защитнику, где конкретно он находится согласно уровня силы. И сказать, что Элиота это знание не устроило — значит не сказать ничего, так как его потенциальными врагами были не одногодки, а заклинатели вроде той женщины, с которой ему пришлось столкнуться. Будь Элиот достаточно силён — и ошибка заклинательницы, его недооценившей, должна была стать фатальной, но даже с помощью Анткина ему удалось лишь ранить, но не убить. Без вмешательства Сайвьера-старшего подростков бы прямо там ровным слоем размазали по земле, и Элиот не был уверен, что ему дали бы возможность заточить заклинательницу в Тюрьму, а после — отступить…

Но Астерия упорно отказывалась это понимать, а сейчас, когда уже приближалось назначенное ею собрание, всё ещё обижалась.

— Принцесса, пробегись по во-от этой стопке. Я выписал основные моменты, на фоне которых все остальные преступления смотрятся крайне блекло. — Элиот пламенем отлевитировал документы на стол Астерии, а сам, тяжело вздохнув, — не каждый день приходится максимально быстро изучать списки преступлений людей уважаемых и уполномоченных, ныне томящихся в темнице и ждущих суда, — приступил к «мелким сошкам», которые при беглом осмотре вместе наворовали меньше почившего министра. — Всё ещё обижаешься?

Астерия с шумом втянула носом воздух, повернула голову к Элиоту и, вперив в него взгляд пары крошечных океанов, на одном дыхании выдала:

— Ты запер меня в Тюрьме, оставив в полном неведении относительно происходящего. Я не могла даже попытаться освободиться, потому что это могло отвлечь тебя от боя! — Принцесса приподнялась со своего места и упёрлась обеими руками в стол, «нависнув» таким образом над сидящим рядом юношей. — А что, если бы ты погиб? Мой единственный друг? Думаешь, мне мало того, что убили моего отца? Что умер Чарльз? Что десятки благородных семей из-за моего решения подняли мятеж? Что моя мать месяцами пропадает на фронте, рискуя уже никогда не вернуться домой…? — О бумаги звонко разбилась первая слеза, скатившаяся по щеке девушки. — Всё светлое, что было в моей жизни, рушится, словно карточный домик! Мне словно насильно открывают глаза, заставляя смотреть на то, на что смотреть совсем, совсем не хочется…

Принцесса устало опустилась на кресло и, задрав голову к потолку, продолжила монолог, пользуясь тем, что Элиот несколько опешил от подобных откровений.

— Мой народ в ужасе — они не понимают, что происходит. Большая часть благородных тоже трясётся в страхе, будто бы я какой-то монстр! С момента окончания чистки прошло всего — ничего, а посол Золантайна уже вручил мне официальную бумагу, в которой подобные «политические репрессии, направленные против благородных носителей древней крови, заслуживших более гуманное обращение» им осуждаются! Якобы я, наследница трона Констеллы, не имела морального права поднимать против собственных дворян войска! Но они — не мои дворяне! Они проклятые, тщеславные, зажравшиеся ублюдки, которых я бы с большим удовольствием спалила дотла вместе с тюрьмой, в которую их согнали…! — Астерия уже не говорила — кричала, пригвоздив защитника к месту взглядом, в котором плескалась отчаянная, холодная ярость. — Меня останавливает только то, что не все из осуждённых действительно виновны. Я… собираюсь дать второй шанс тем, чьи преступления против короны не слишком велики при условии, что они не будут мне лгать…

— Принцесса… Я не буду врать, что понимаю, каково это — когда на тебя давит бремя власти и ответственности за всю страну, но не могу не сказать, что я поддержу тебя в любом случае. И прямо скажу, если какое-то твоё решение покажется мне неправильным. — Элиот ловко перемахнул через стол и, развернув кресло так, чтобы принцесса оказалась прямо перед ним, взял её ладони в свои и ободряюще улыбнулся. — Ты не одна, Асти.

Выдержав несколько секунд, Элиот попытался освободить руки, дабы начать собирать разложенные по столу бумаги, но принцесса не дала юноше этого сделать, вцепившись в него, словно утопающий — в спасательный круг.

— Это осуждение действительно заставляет меня чувствовать, будто бы я ошиблась. — Астерия подняла голову и грустно улыбнулась. — Но это ведь не так, правда?

— Не так, принцесса. Ты приняла верное решение, а теперь осталось только сгладить его негативные последствия. А для этого было бы очень неплохо не опоздать на совет…

Взгляд девушки метнулся к часам, заставив её подскочить и в ужасе окинуть взглядом кипы документов, к сбору которых никто даже не приступал…

К счастью, принцесса и её защитник успели не только вовремя, но и даже с небольшим запасом по времени, которого хватило для оценки масштабов катастрофы: семнадцать кресел министров из тридцати были пусты, и все эти люди, обладающие огромной властью, были или убиты, или схвачены.

— Ваше высочество… — В момент, когда часы отщёлкнули последнюю минуту, собравшиеся поднялись со своих мест и поклонились принцессе, занимавшей место, на котором обычно восседала королева Эстильда. — … в этой зале присутствуют все действующие министры, кроме предателей короны, а так же те, кто входит в ближайший круг королевы. Помимо этого, за дверью ожидают люди, которых мы считаем достойными того, чтобы занять освободившиеся посты. Я взял на себя смелость заранее подготовить приказы.

Ялор Фетц, чьё присутствие было одобрено самой Астерией, через слугу передал принцессе солидную стопку листков, заставив Элиота ясно почувствовать некий подвох. Да и логика подсказывала, что выбор министров взамен старых должен проводиться совсем не так… Последней же каплей стал просящий взгляд Астерии, от которой ожидали какой-либо реакции.

— Позволите, ваше высочество?

Принцесса, изобразив на лице толику удивления, — истинный талант актёра! — передала Элиоту бумаги, на ознакомление с которыми у него ушло несколько минут. И если первые листы защитник изучил с особым тщанием, то с остальными он ознакомился по диагонали, отметив лишь, что заполнены они по одной форме.

Собравшись с духом, Элиот встал со своего места, тем самым показав, что его речь будет обращена ко всем собравшимся.

— Уважаемые члены совета, а так же — ближайшие сторонники рода Дарфайи. Я, Элиот Нойр, на правах защитника и советника принцессы Астерии обращаюсь к вам, с целью прояснить некоторые моменты касательно предложенных назначений. — Среди десятков взглядов Элиоту удалось ощутить лишь один оценивающе-одобрительный, принадлежащий Говарду Сайвьеру, который министром не был и присутствовал на собрании в роли сторонника короны. — Первый вопрос касается кандидатур: основывался ли выбор только на продемонстрированной ими верности королевской семье, и учитывалась ли фактическая возможность исполнять обязанности министра? При всём уважении, но Шон Унцт… — Элиот продемонстрировал первую бумагу, на которой значилось прозвучавшее имя. … несомненно, достойнейший человек, но будет ли ему, опытному, но немолодому уже генералу, под силу развивать сельское хозяйство…?

Первый заданный Элиотом вопрос был, по сути, пустышкой, выигравшей юноше время для правильного формирования второго вопроса.

— …Второй вопрос — почему постоянные назначения требуют подобной спешки? С момента ареста министров-предателей прошло меньше нескольких часов, и я считаю, что назначение временных министров в нашем случае куда как более оправдано. Королева Эстильда вернётся в столицу до конца этого года, и сможет самостоятельно провести все необходимые назначения. Ваше высочество, члены совета — у меня всё.

Элиот опустился на своё место, провожаемый где неодобрительными, а где и вовсе враждебными взглядами, что только заставило юношу увериться в правильности своего решения. Астерии, — да и самому Элиоту, чье мнение во многих вопросах оказалось решающим, — в любом случае придётся отвечать перед королевой, и лучше бы оставить последней возможность самостоятельно назначить людей на ключевые, министерские должности. Элиоту это виделось большим плюсом, который должен был пойти в копилку принцессы, смягчив тем самым реакцию королевы на столь резкие изменения.

— Есть ли реальная необходимость провести постоянные назначения до возвращение моей матери? Ялор? — Принцесса с большим удовольствием ухватилась за протянутую Элиотом руку помощи, и растерянной более не выглядела.

— Постоянные назначения позволили бы стабилизировать ситуацию и свести на нет последующие проблемы от двух подряд передач министерских дел от одного человека к другому, ваше высочество.

— Поступим так: кандидаты останутся всё теми же, но будут утверждены мною на испытательный срок, не имеющий ограничений по времени. Если моя мать удовлетворится продемонстрированными результатами и одобрит такой выбор, то утвердит назначенных мною министров на постоянной основе.

Изящный выход из положения — вот, как Элиот мог «в двух словах» описать произошедшее. Астерия не отвергла выбранных советом кандидатов, но и брать на себя подобную ответственность не стала, переложив её на плечи пока ещё не вернувшейся из похода королевы. И это было со всех сторон правильно, так как столица и без того подверглась немаленьким потрясениям.

— Следующий вопрос, для решения которого требуется моё участие…?

Медленно, но верно Астерия, практически не прибегая к советам Элиота, разгребала множественные проблемы, вызванные прошедшей чисткой. Больше всего сейчас страдала казна, из которой спонсировалась охрана имений и недвижимости арестованных, назначение временных управляющих их делами взамен отстраненных, нанятых предателями короны, и обеспечение наблюдения за всем этим добром в целях недопущения его разграбления. На всё про всё ушло четыре часа, и только под самый конец один из присутствующих благородных поднял вопрос разрушений в черте района аристократов.

— … Несмотря на то, что основные строения не пострадали, большая часть дорог и значительная — садов, подверглась серьезным разрушениям, которые не так просто будет свести на нет. На этом и основывается моё предложение, ваше высочество. — Аристократ передал слуге массивный лист со схемой района, спустя несколько секунд лёгший на стол перед Астерией. — Ни для кого не секрет, что текущее расположение дорог не является оптимальным из-за того, что их проложили ещё во времена вашей пра-прабабушки. С тех пор они поддерживались в хорошем состоянии, но весомых причин для перепланировки не было. Но теперь… Прошу, ознакомьтесь с предоставленной нами схемой, ваше высочество.

Принцесса кивнула и посмотрела на предоставленное схематичное изображение района знати, на которой зелёным изображалось планируемое размещение инфраструктуры, а серым — разрушенные участки дороги, садов и строений. По большей части всё выглядело так, словно в абсолютно случайных местах кто-то что-то взорвал, образовав круглые разрушенные зоны, а после — связал их дорожками. И Элиот, и Астерия понимали, что такая картина характерна для последствий сражения крайне мобильных заклинателей, но если юноша слабо себе представлял, как можно что-то восстановить зимой, то у принцессы при виде схемы буквально загорелись глаза.

— Я готова подписать приказ о начале строительства в случае, если все те, чьи земли планируется так или иначе задействовать, предоставят своё согласие. Но! — Принцесса с улыбкой на лице вскинула палец к потолку. — Строительство начнётся не раньше поздней весны, так как зимой любое строительство осложнено. Вместо этого я предлагаю расчистить подвергшиеся разрушениям территории, в течении недели возвести несколько ледяных замков и подготовить район к праздникам. Таким образом, мы покажем нашим гражданам, что мы о них не забыли, поднимем общий моральный дух, изрядно подкошенный войной и прошедшей чисткой, а так же, при верном подходе, повысим степень доверия народа к аристократии. Средств в столичном бюджете хватит на расчистку и строительство ледяных крепостей, но лавками, развлечениями и украшением столицы должны будете заняться вы. Это моё единственное условие.

Воодушевлённая принцесса расслабленно выдохнула и замерла в ожидании реакции со стороны собравшихся представителей благородных семей. И первым, что ничуть не удивительно, высказался Ялор Фетц.

— Ваше высочество, я, как глава рода Фетц, полностью поддерживаю ваше предложение за одним маленьким дополнением: к бюджетным деньгам мы притрагиваться не будем. Я считаю, что будет справедливо, если на оплату подготовки к празднику пойдут деньги мятежников, которых суд в вашем лице приговорит к казни. И — да, фактически средства всё равно будут идти из бюджета, но при правильном распространении этой информации отношение простых людей к вести об уничтожении многих древних и знатных родов изменится в лучшую сторону. Это укрепит наше текущее положение и положительно скажется на моральном духа Констеллийцев. У меня всё, ваше высочество.

— Спасибо, Ялор. Теперь я предлагаю каждому из присутствующих вкратце изложить своё отношение к выдвинутому предложению. Сразу оговорюсь, что даже если кто-то из вас выскажет своё неодобрение, моё отношение к нему никак не изменится. Я как никто другой понимаю, что не обладаю всеми необходимыми знаниями и, что важнее, опытом. Но королевский совет был создан именно для того, чтобы королевы могли обсудить важные вопросы со своими подданными. А потому — прошу, говорите без стеснения и страха.

И совет заговорил. В строгой очерёдности, но высказались как тринадцать советников, так и более трёх десятков приближенных к трону представителей влиятельных семей. Что больше всего удивило Элиота, так это то, что, в целом, все присутствующие были за претворение плана в жизнь, а немногие, высказавшиеся отрицательно, упирали на сложность задумки и сжатые сроки, а не на своё нежелание или иные причины. При этом и Астерии, и Элиоту искренне хотелось, чтобы эти слова действительно являлись одобрением, а не попыткой выслужиться перед будущей королевой, провернувшей то, чего Эстильда по какой-то причине сделать не могла или не хотела.

Но оба подростка понимали, что благородные — это превосходные актёры, не чурающиеся обмана и лицемерия. Сам Элиот, в прошлой жизни бесталанный деревенский мальчишка, подвергался издевательствам с их стороны даже несмотря на заступничество королевы и принцессы. Сейчас отношение к нему коренным образом изменилось, молодого заклинателя стали брать в расчёт, а кое-кто — даже уважать и пытаться сблизиться, но поменялись ли люди…?

Нет.

Как бы прискорбно ни было это признавать, но среди аристократов можно было по пальцам пересчитать честных и благородных в душе, а не на словах, людей. К таким сам Элиот мог отнести разве что Говарда Сайвьера и его сына, регулярно показывающих себя с лучшей стороны. Даже стремление Анткина выиграть в дуэли было не более, чем желанием служить принцессе, ведь Элиот для окружающих его людей просто появился из ниоткуда, и никто не понимал мотивов королевы, доверившей ему дочь.

— Господа, я попрошу вас выбрать нескольких человек, готовых присутствовать на допросах заключенных и в дальнейшем выступать свидетелями. Те, кто будет отобран советом, должны будут явиться к темнице не позже, чем через тридцать минут.

С этими словами Астерия поднялась со своего места и направилась к выходу, позволив Элиоту увидеть выражение крайней усталости на её лице. При этом сам юноша выглядел не то, чтобы лучше, так как ему было вдвойне сложнее, не имея соответствующего образования, понимать, о чём вообще ведут речь советники и принцесса, и нет ли у обсуждаемой темы двойного дна. Получалось у него или нет, Элиот сам сказать не мог, и потому решил поинтересоваться у той, ради кого он и присутствовал на совете.

— Принцесса, скажи: я сильно ошибался, когда высказывал своё мнение во время обсуждений?

Уголки губ Астерии приподнялись, а она сама успокаивающе произнесла:

— Ошибался, но не так много, как я ожидала. А твоё видение некоторых моментов и вовсе было неожиданным и для меня, и для всех собравшихся аристократов. — Плавным движением руки принцесса, прибегнув к использованию золотых нитей, открыла ведущую в свою комнату дверь и вошла внутрь, после чего — развернулась за порогом, продолжив разговор. — Иногда мы забываем взглянуть на проблему со стороны простых людей, а у тебя это получается само по себе.

— Спасибо. Это уже лучше, чем я себе представлял. — Парень кивнул благодарно, после чего отошёл в сторону, пропуская в комнату вереницу служанок. — Я подожду в коридоре.

Астерия, которую уже начали уводить куда-то вглубь комплекса комнат, кивнула, а в следующую секунду служанки заперли дверь изнутри, оставив Элиота в гордом одиночестве среди какого-то слишком уж пустого коридора. Свет, проникающий через широкие и тянущиеся до самого потолка окна, падал на ровные ряды портретов, перемежающихся с картинами. И если последние являлись, по большей части, изображениями дворца в разные годы, то на портретах были искусно нарисованы королевские семьи разных эпох. Король, королева и дочь — неизменная композиция, показывающая, что у Дарфайя никогда не бывает больше одного ребёнка-наследника. Или наследницы, что куда как правильнее — в роду правителей Констеллы мальчики не рождались.

Элиот, плавно вышагивая вдоль стены, с интересом рассматривал портреты, на которые до этого практически не обращал внимания, и поражался тому, насколько всё было одинаково. Менялись лишь люди и кисти художников, неспособных жить вечно — в остальном же портреты были неотличимы друг от друга…

— Элиот Нойр?

Юноша, сперва не обративший внимания на приглушенные коврами шаги, обернулся — и окинул взглядом человека, с которым он, пожалуй, и сам был не прочь поговорить. Говард Сайвьер, чья правая рука была от и до замотана бинтами, виднеющимися под одеждой, с вежливой полуулыбкой стоял — и смотрел не на того, к кому обращался, а на одну из картин.

— Говард Сайвьер. — Элиот кивнул приветственно. — Рад вас видеть. Как ваша рана?

— Лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось бы. Я уже немолод, так что на восстановление уйдёт как минимум месяц… — Мужчина чуть помолчал, после чего кивнул в сторону рассматриваемого им изображения дворца, охваченного пламенем и окружённого войсками. — Констеллу ждало бы такое же будущее, не решись её высочество на крайние меры.

— Если всё было настолько плохо, то почему королева не устроила чистку сама?

— Это достаточно тёмная и нелицеприятная история, о которой ни её высочество Эстильда, ни кто-либо из её приближенных не мог даже обмолвиться до того, как вся падаль оказалась там, где ей самое место. — Что вы хотите этим сказать?

— Что у нас, сторонников королевы, не было ни единой возможности рассказать о небольшом, но в корне всё изменившем месяце. — На лице Говарда всплыла несвойственная ему улыбка. — Но теперь, когда вся эта падаль находится в темнице, в ожидании суда и казни…

— Вы нисколько не сомневаетесь в том, что принцесса их казнит?

— Если задаст правильные вопросы, то из задержанных выживет от силы полтора десятка человек. — Сайвьер наконец оторвал взгляд от портрета, и Элиот, взглянув в глаза собеседника, осознал, что разговор этот далёк от рядового. — Тебе интересна эта история пятнадцатилетней давности, Элиот Нойр?

— Вы собираетесь её рассказать мне, но не принцессе?

Мужчина невесело ухмыльнулся.

— При всей своей силе, я бы не рискнул рассказывать что-то подобное её высочеству Астерии, не будучи для неё близким другом. Это… очень нелицеприятная история. Очень.

— Вы… смогли меня заинтересовать. Но уместно ли нам говорить посреди этого коридора?

— Мы могли бы удалиться в любой кабинет, но будет куда как проще, если я просто устраню возможность нас подслушать. — С этими словами Говард театрально щёлкнул пальцами здоровой руки — и одновременно с пробежавшей по его телу вязью Альмагеста, тут же пропавшей, вокруг образовалось некое подобие не пропускающего звуков купола королевы. — Это случилось пятнадцать лет назад, мой юный друг. Тогда, когда разорённая долгой войной Констелла одолела одного врага — но пропустила появление другого…

Королеву Эстильду Безжалостную чествовали как победительницу, как ту, кто избавил королевство от страшнейшего врага за последние века. Но победа над человекоподобными монстрами дорого обошлась Констелле. Почти сто тысяч солдат остались лежать в сырой земле, а число погибших от вражеских набегов или самого обычного голода, вызванного войной, и вовсе не поддавалось счёту. Королевство было разорено, но у него всё ещё оставалась возможность оправиться от сокрушительного удара. Погибшая в самом начале войны королева Меркурия не была воином, но о её талантах политика, как и о слепящей глаза ангельской доброте, по всему континенту ходили легенды. Она никогда не отказывала соседям в помощи, прислушивалась к словам простых людей, ненавидела войны и конфликты, была дружна сразу с двумя королевскими семьями из четырёх…

Её смерть от заклинания посла Гофстникийцев стала шоком для всех: и для Констеллы, и для Дементры с Зандрассией.

И пусть этой дружбы не хватило для того, чтобы Дементра и Зандрассия вступили в войну, поддержку, которую они оказали в одно мгновение ставшей королевой Эстильде, сложно было недооценить. За годы, которые Дарфайя провела в войне, в её страну прибыли тысячи и тысячи грузов с продовольствием, снаряжением и лекарствами. От союзников прибывали даже командующие и стратеги взамен тех, что гибли в бесконечной череде сражений.

Война закончилась победой Констеллы и полным уничтожением Гофстникии. На тотальный геноцид, устроенный Эстильдой Безжалостной, смотрели как на нечто несвойственное этому миру, но молчали: понимали, что проявившей во время войны крайнюю степень жестокости девушке бесполезно что-то говорить. Время должно было само расставить всё по своим местам, но вместе с уничтожением первого, явного врага ничего не закончилось.

Хмурый взгляд королевы бродил по лицам членов совета. Незнакомые, самовлюбленные, противные самой сути Эстильды, эти люди воспользовались слабостью страны и заняли где освободившиеся сами по себе посты, а где — поспособствовали смещению своих предшественников. И сейчас, на первом после её возвращения королевском совете, ей выдвинули условия, которые её дух принять не мог. Но на случай отказа предатели короны подготовили ответные меры, которые Эстильда пережить не должна была. Болезнь, несчастный случай — немыслимо, но министры прямо угрожали своей королеве, позабыв о принесённых клятвах.

«Моя участь — стать первой в истории королевой-марионеткой? После всего того, на что мне пришлось пойти…?»

Эстильда могла прямо сейчас взорвать этот зал, испепелить тех, кто занял места благородных людей, отдавших свои жизни за свою страну, но забрать с собою всех…? Это даже для Ориона было невыполнимой задачей, ведь среди министров было семеро заклинателей высочайшего уровня. Они выживут, убьют её — и обставят всё так, будто последняя представительница рода окончательно сошла с ума. Красиво представленные факты с фронта, проникновенная речь и полное отсутствие тех, кто мог сказать хоть слово против гарантировали им успех, и это заставляло Эстильду ненавидеть их ещё сильнее. Верные сыны Констеллы гибли в сражениях против страшного врага, в то время как эти ничтожества захватывали власть и подминали под себя всю страну…

— Я не соглашусь на такие условия, даже если мне придётся умереть. И из всех здесь присутствующих в живых остаться есть шансы только у семерых… — Символы Ориона, повёрнутые на бок песочные часы, вспыхнули на щеках давшей волю гневу королевы, чьё могущество вдавило в кресла всех простых людей, собравшихся в зале.

— Ваш род прервётся, королева. Каково будет вам стать последней Дарфайя? — Спокойный, насмешливый голос одного из заклинателей Эстильду нисколько не успокоил — только ещё больше вывел из себя.

— Служение сборищу ублюдков куда хуже полного вымирания!

— Пойти на некоторые уступки, королева, в ваших же интересах. И здесь всё зависит от того, насколько убедительны вы будете в своих доводах. Или вам совсем не важна судьба вашей нации? Вы готовы отдать судьбы сотен тысяч Констеллийцев в наши руки…?

— В аду для тебя уже подготовили отдельный котёл, Шельвек. — Эстильда, на которую словно бы вылили ушат ледяной воды, опустилась на своё место. — Я готова обсудить предоставление вам неприкосновенности и некоторых свобод, но об абсолютной власти и всех местах в совете не может идти и речи.

— Это… уже больше похоже на разговор двоих взрослых людей, ваше высочество…

Переговоры, столь отвратительные королеве, длились несколько дней с перерывами на сон и приёмы пищи. Раз за разом Эстильда сходилась в словесном сражении с министрами, выторговывая для себя и всей Констеллы всё лучшие и лучшие условия. Не обошлось и без где успешных, а где — не очень попыток обойти договор о неприкосновенности министров, их семей и официальных представителей. Резкие и недвусмысленные формулировки то превращались в расплывчатые и малопонятные, то возвращались к исходному виду. Число бумаг росло, обе стороны пытались запутать друг друга…

Пока, наконец, итоговый вариант Контракта Крови не устроил обе стороны.

— Я не могу сказать, какие именно формулировки были использованы, но в конечном итоге мы, выжившие из верных короне благородных родов, остались не у дел. Кто-то занял посты министров, но вес их голосов был ничтожно мал, а мнение зачастую и вовсе игнорировалось. Королева Эстильда с того самого года смиренно ждала, пока ей не представится возможность что-то изменить. Вышла замуж, родила дочь… А после случилось то, что случилось. — Говард замолчал на секунду, словно бы копаясь в собственных воспоминаниях, извлекая наружу то, что вспоминать нисколько не хотелось. — Я считаю, что война с Артом — это хорошо спланированная акция, призванная не дать королеве подготовить принцессу Астерию к правлению. «Убить Эстильду — и провернуть уже проверенную единожды схему с её дочерью» — вот, чего на самом деле желали мятежники. Все сковывающие их ограничения были завязаны только на королеве. А ведь принцесса сейчас гораздо младше, чем Эстильда тогда…

— Вы заранее спланировали чистку?

— Нет. Мы все были связаны контрактом крови, и не могли даже подтолкнуть принцессу Астерию в нужном направлении. Но и предположить, что её высочество начнёт сама распутывать этот клубок, вдобавок пробудив ещё одно свойство Ориона, мы не могли.

— И вам оставалось только выполнять приказы принцессы, о которой в договоре пятнадцатилетней давности не было ни слова…

Сайвьер ухмыльнулся — и покачал головой.

— Ты ошибаешься, Элиот Нойр. Темы, на которые с принцессой нельзя было говорить напрямую, были обговорены ещё тогда, но её саму связать магией крови не было никакой возможности. Её вмешательство, её приказы, пошедшие вразрез с контрактом, позволили нам заполучить больше свобод… А в конечном итоге — полностью разрушить эти проклятые чары.

Элиот ещё раз мазнул взглядом по картине с охваченным пламенем дворцом, после чего покосился на ведущую в покои принцессы дверь, из которой выпорхнула одна из служанок.

— Я правильно понимаю, что от казни мятежников теперь не спасёт ничего?

— Истинно так. Ты можешь рассказать обо всём принцессе, а можешь подождать — и позволить сделать это самой королеве. — Говард развернулся, сделал несколько шагов — и бросил через плечо. — Выбирай, Элиот Нойр.

Бесшумно растворился звукоизолирующий купол, по ушам ударил шелест сминающегося под ногами Сайвьера ковра, а с сознания словно бы стянули закрывающую его пелену. Элиоту хотелось и плакать, и смеяться, до того его поразило осознание масштаба проблемы. Многое было непонятно, но «контракты крови»… Сам защитник о них прежде не слышал, но предполагал, что в прошлом-будущем они существовали наравне с единорогами. В мифах, тобишь… Хотя это нисколько не проясняет ситуацию в его прошлой жизни, когда всё было суть точно так же. Некое тайное магическое знание, не завязанное на Альмагестах? Вариант наиболее реальный, но времени и дальше гадать у Элиота не было.

— Астерия. — Юноша улыбнулся добродушно и, сделав пару шагов, поравнялся с принцессой и продолжил путь в сторону темницы.

— О чём с тобой говорил Сайвьер?

— О том же, о чём и я хотел бы с тобой поговорить. Он… рассказал, почему королева Эстильда ничего не предпринимала против мятежников.

Принцесса запнулась на ровном месте, но не упала, пусть Элиот и уже был готов её ловить.

— Говард Сайвьер? Рассказал тебе?

— А в этом есть что-то странное? — Элиота сильно удивило то, что Астерию удивил рассказчик, а не сам рассказ.

— Он… — Астерия неопределённо покрутила в воздухе рукой. — … не большой любитель тех людей, в чьих жилах нет благородной крови. Говард даже брезгует общаться с собственными слугами, а всё его окружение — сплошь мелкопоместное или безземельное дворянство.

— Пусть даже всё обстоит так, как ты говоришь, но ради своего рассказа он вполне мог и потерпеть.

И Элиот рассказал так, как мог. Вкратце, стараясь уложиться в тот десяток минут, что требовался двум одарённым для того, чтобы добраться до тюремного комплекса — далеко не самого маленького объекта, способного посоперничать в размерах даже с громадой дворца. Оно включало в себя ещё и массив подземных этажей, предназначенных для содержания одарённых заключенных, но сегодня Элиоту было не суждено туда попасть: Астерия, внешне отреагировавшая на страшное знание достаточно спокойно, приказала приводить заключенных по одному в пустующую допросную комнату, в которой наличествовала только пара стульев и многое повидавший на своём веку дубовый стол.

— Кто идёт первым?

— Если судить по рассказу Сайвьера, то — лидер и глава лагеря мятежников. — Принцесса кровожадно улыбнулась, заставив Элиота на секунду замереть. Слишком уж непохожа была эта улыбка на привычную, на ту, которую юноша привык видеть на лице Астерии. — Сато Шельвек, человек, которому в любом случае не избежать смерти. Заводите!

Пара секунд — и вот уже в распахнутую дверь заводят полного мужчину лет пятидесяти. Примечательным Элиот посчитал тот факт, что на нём буквально не было ни единого живого места, будто бы мятежника перед допросом хорошенько избили. Но держался этот породистый аристократ с достоинством; высоко поднятый подбородок, прямая осанка и уверенные шаги, которым не мешала даже толстая цепь кандалов и сцепленные за спиной руки.

— Сато Шельвек. — На щеках принцессы зажглись символы её Альмагеста. — Есть что-то, что ты хочешь рассказать перед смертью?

— Даже так, да? Достойная дочь своей безумной матери… — Один из стражников, привёдших заключенного, не стал мелочиться — и, ухватив Шельвека за затылок, приложил его лицом об стол. — … сучка, которая даже родиться была не должна!

Элиот невольно поймал себя на том, что в его руке сформировалось приличных размеров сумеречное лезвие. Не слишком плотное и стабильное, но на Шельвека его бы хватило.

— Оскорбления — то единственное, что остаётся загнанной в угол шавке, Шельвек. Но не бойся: так просто ты не умрёшь. Я не люблю кровь и насилие, но для тебя сделаю исключение. — Принцесса скользнула взглядом по только вошедшим в комнату благородным из числа присутствующих на недавнем совете, кивнула им — и вновь обратилась к заключенному. — Я ещё раз предложу тебе выговориться, Шельвек. И если меня устроит то, что я услышу, то в геенну огненную отправится не весь твой род…

— Если бы не гнилая душонка Фребберга, меня предавшего, то ты и вовсе не появилась бы на свет, с… — Тончайшая серая нить хлестнула Шельвека по лицу и тот, не сдерживаясь, заорал от боли, до хруста выворачивая прочно зафиксированные конечности. — Ублюдки! Вас всех уничтожат! Сгноят заживо! Утопят Констеллу в огне…!

— Принцесса? — Размеренный кивок Астерии, хладнокровно наблюдающей за мучениями врага всего королевства, стал тем сигналом, по которому Элиот приблизился к Шельвеку — и вытянул в его сторону руку, позволив причудливо пляшущим волнам серого пламени перетечь на приговоренного к смерти человека. В считанные секунды всё тело главы влиятельнейшего благородного рода окуталось плотной серой сетью, а в воздухе ощутимо запахло жареным. От криков сгорающего заживо человека Элиот благоразумно отрешился, переведя всё внимание на свою любимую принцессу. Всё те же золотые локоны и глубокие синие глаза, белоснежная кожа и изящные черты лица — но совершенно иное впечатление. Обычно подобная нежнейшему цветку, сейчас Астерия дала волю своей тёмной, злой стороне, став куда больше напоминать хладнокровную Эстильду, нежели беззаботную себя. Элиоту было неприятно наблюдать за подобными метаморфозами, но он понимал, что изменить что-то ему не под силу. Четырнадцатилетняя принцесса, наслаждающаяся страшной смертью мятежника, практически подчинившего себе королеву и едва не поставившей крест на всём роду Дарфайя, была в своём праве.

Спустя несколько минут, когда тело Шельвека перестало даже дёргаться, Астерия перевела взгляд на замерших поодаль стражников — и приказала отрядить для трупов какую-нибудь камеру. Её нисколько не беспокоили ни испуганные взгляды тюремных надзирателей, ни взволнованные — аристократов, ставших свидетелями ужасной расправы, творимой четырнадцатилетней девочкой, совсем недавно представлявшей из себя самое беззаботное и миролюбивое создание на свете.

— Ваше высочество… — Голос подал Говард Сайвьер. — Быть может, вам лучше отдохнуть, оставив суд на нас? Никто из виновных не избежит наказания…

— Дело не в наказании, Говард. — Мелодичный и спокойный голос Астерии отчётливо слышали все присутствующие. — Всего лишь долг крови, за погашением которого я должна наблюдать лично.

— Принцесса Астерия, не подумайте ничего плохого, но мне кажется, что вы сейчас переступаете ту черту, которую для вас провела королева. Она… — Ялор Фетц, вышедший вперёд и пересёкшийся взглядами с принцессой, с большим трудом закончил: — Эстильда, находись она сейчас в столице, не одобрила бы ваших действий.

— Дядя, ты сам веришь в то, что говоришь? Или это не моя мать когда-то уничтожила целый народ, сравняв десятки городов с землёй и лишив жизней миллионы разумных?

— Принцесса, у неё не было выбора — ведь то была война на уничтожение. Но у тебя этот выбор есть. — Элиот, до этого момента молча стоявший за правым плечом девушки, позволил себе вмешаться в разговор. — Я могу лично провести все казни до единой, дать прочувствовать этим нелюдям всю ту боль и отчаяние, что испытала когда-то королева, но ты не должна находиться здесь сейчас.

— Часом ранее ты был совсем не против того, чтобы я лично возглавила суд…

— Суд, принцесса. Суд, а не издевательства и страшные казни.

Несколько секунд Элиот и Астерия играли в гляделки, после чего девушка, наконец, не выдержала — и, поморщившись, махнула рукой.

— Хорошо. — Кивок. — Хорошо. Раз уж вы все настаиваете на этом — я уйду. Займусь чем-то более полезным… — Принцесса поджала губы и сделала шаг вперёд — а в следующее мгновение Элиоту пришлось её ловить.

— Астерия?! — Юноша бегло осмотрел девушку, отметив, что та дышит ровно и размеренно. Но ни пара лёгких шлепков по щекам, ни тормошение не дали желанного эффекта, а позже Элиота просто отодвинули в сторону бросившиеся на помощь благородные. И только лишь спустя десяток мучительных секунд Ялор Фетц, с кряхтением распрямив спину, постановил:

— Обморок. — Лица благородных, не рискнувших приблизиться к Астерии, разгладились и посветлели. — Элиот, доставишь принцессу в её покои?

— Вы… серьезно? Обморок?

— Она маленькая четырнадцатилетняя девочка, мой юный друг. Никакие титулы и магические силы не могут это изменить. — Вставил своё веское слово Говард Сайвьер, бережно передав Элиоту почти невесомую принцессу, чье безмятежное лицо сейчас выражало крайнюю степень умиротворенности и спокойствия. — Можешь сюда не возвращаться — мы сами казним всех виновных. Это… — Мужчина улыбнулся предвкушающее. — … будет в какой-то мере даже приятно.

— Спасибо.

Произнеся всего одно, но при этом совершенно искреннее слово, защитник направился к выходу из допросной. Его провожали самые разные взгляды, но в одном Элиот был уверен точно: эти люди считают его другом, достойным доверия.