Хроники Звёзд #1

Глава 7. То, что сокрыто

— Ты учился владеть только мечом, и в этом — твоя главная проблема! — Громогласный голос полноправного рыцаря, ежесекундно поучающего и указывающего на многочисленные ошибки, не вызывал в Элиоте ничего, кроме желания учиться. И — да, в этом мире он был, пожалуй, единственным подростком, который не искал отговорки и причины, здраво принимая критику и стараясь исправить все недостатки, которые находил в его стиле Генрик. Ведь ветеран, полтора десятка лет совершенствующий использование Альмагеста в боях, понимает в своём деле больше подростка, которому дали прожить три года заново. Элиот перед своей смертью был пусть талантливым, но лишь мечником. Простым человеком, научившимся хорошо орудовать двумя килограммами остро заточенной стали определённой формы — полуторным клинком..

Но против даже самого слабого одарённого, создавшего полную сеть Альмагеста на своём теле, меч обычного человека был практически бесполезен. Он всё так же мог ранить и даже убить, но одарённый просто не позволит холодной стали себя коснуться. Скорость, сила, восприятие — всё это возрастает до уровня, простому человеку неподвластного. Отправь против заклинателя вроде королевы тысячу солдат — и она убьет их всех, в худшем случае получив пару-тройку лёгких ранений. А простые рыцари пусть и были на пару порядков слабее, но оттого не переставали представлять угрозу. Голыми руками рвущие стальную броню чудовища, чью кожу почти невозможно проколоть — как с такими справляться, не имея Альмагеста?

Элиот в свою бытность неодарённым это понимал, и потому учился орудовать мечом в спаррингах с такими же, как и он, простыми людьми. Сейчас же этот навык всё только портил, о чём постоянно говорил искренне пытающийся помочь талантливому парнишке Генрик.

— Твои руки — тоже оружие! Твои ноги — оружие! Ты сам — оружие! Учись использовать всё своё тело до того, как освоишь соответствующие заклятья! Наработанные заранее рефлексы в будущем сослужат тебе хорошую службу! — Свои слова рыцарь сопровождал скупыми и отточенными, но кажущимися небрежными движениями. Он двигался так, что лезвие меча проходило в считанных сантиметрах от его прикрытой одной лишь тканью кожи; кончиками пальцев отводил или вообще перехватывал клинок, невербально активируя известные каждому рыцарю чары укрепления; атаковал, используя разбросанные по полигону объекты и тренажёры… Он ни разу не прикоснулся к Элиоту, но тот, сражаясь с помощью активированной Северной Короны, уже «оброс» десятками синяков, кровоподтёков и царапин. — Двигайся, изворачивайся, ищи возможность ударить, раскрывай свой потенциал!

И Элиот двигался, изворачивался, пытался отыскать этот самый потенциал — но не видел ни единой возможности провести успешную атаку. Его противник был сильнее и быстрее, а взрослое тело во всём превосходило подростковое. Особенно чётко ощущалась длина ног, так как там, где Генрику нужно было сделать один шаг, Элиоту требовалось два. Из этого произрастали и проблемы с невозможностью дотянуться до оппонента, компенсировать которые подростку было нечем. Рельеф полигона — ровное плато с разбросанными тренировочными снарядами, из оружия — меч-полуторник и ничего более.

Очередная попытка атаковать завершилась неудачно, но хотя бы от ответного удара подвешенной на цепи и закрепленной на подвижной конструкции железной болванки он в последний момент уклонился…

Заметив среди двух десятков расслабленно наблюдающих за уроком рыцарей ту, перед которой слабость ему проявлять не позволяла гордость. Но здесь и сейчас он, побитый, в грязи и крови, стоял напротив даже ни разу не задетого рыцаря-наставника. Волна смешанной с гневом обиды поднялась из глубин души парня… и была задавлена волевым порывом, который, впрочем, дался Элиоту непросто. Все мысли и эмоции канули в лету, а напротив будто бы что-то ощутившего Генрика встал всё тот же Элиот, но абсолютно отчуждённый и мертвенно спокойный. В нём не осталось ни единой капли того, что заставляло перебирать всё новые и новые варианты, зато появилась решимость и уверенность, прежде отсутствующая.

Элиот сделал первый шаг, одновременно вскинув руку с клинком. Миг — и рукоять выскальзывает из разжавшейся ладони, заставляя Генрика вскинуть правую руку для защиты. Выигранные доли секунды Элиот потратил на сближение, плавно переходящее в размеренную атаку. Первый удар — и кулак подростка тонет в широкой ладони рыцаря, впервые задействовавшего всю ладонь. Второй удар, пришедшийся по запястью Генрика, заставляет последнего разжать руку, но не отступить. Многое повидавший на своём веку рыцарь наносит ответный удар, старательно дозируя силу… Но его кулак не встречает цели, так как ноги Элиота подгибаются, а он сам чуть ли не поломанной куклой устремляется к земле. Генрик, которого тянет вперёд собственный удар, успел только прикрыть живот.

Элиот проскользнул над кулаком, упёр руки в землю, сжался, словно пружина, выпрямился — и нанёс огромной силы удар обеими ногами, отправив рыцаря в полёт на полтора десятка метров. От оказавшегося на пути удивленного «снаряда» тренажёра, сколоченного из добротной древесины, остались одни обломки, но на самочувствии самого Генрика это нисколько не сказалось — Элиот с большим удивлением наблюдал за тем, как тот поднялся с земли, будто просто прилёг перевести дух, а не получил удар, которым можно было насквозь пробить ворота какой-нибудь крепости.

С шумом выдохнув, Элиот улыбнулся — на исходе третьего часа бессмысленного размахивания кулаками он, наконец, дотянулся до своего оппонента. Немалую роль в этом сыграло появление Астерии, вызвавшей в душе парня стремление победить любой ценой. Раньше он старался атаковать так, чтобы избежать возможного ответа, но вместе с нахлынувшими эмоциями ушло и то, что люди называют чувством сохранения. То ли сама принцесса, у которой это чувство отсутствовало с рождения, так влияла на своих близких друзей, то ли Элиот подхватил эту заразу, но факт остаётся фактом: именно так, вкладывая все силы и забывая о собственной безопасности он добился поставленной цели.

— Не совсем то, чего я от тебя добивался, но так тоже можно. — Улыбающийся и, кажется, даже довольный результатами Генрик приблизился и похлопал своего протеже по плечу. — Ты, главное, в спаррингах предупреждай, что собираешься бить в полную силу. Не все могут вот так просто, без подготовки, выдержать абсолютный удар Северной Короны. Договорились?

— Да, наставник. Но что вы имеете ввиду под абсолютным ударом?

— М-м-м… Максимальную силу, которую ты можешь вложить в удар без заклинаний, я полагаю. Определение не очень, но общий смысл передаёт.

— Спасибо за тренировку. Я хотел бы… — Взгляд Элиота скользнул в сторону Астерии, о чём-то непринуждённо общающейся с собравшимися рыцарями. Генрик, заметивший направление взгляда ученика, рассмеялся.

— Дело молодое! Иди, надумаешь попрактиковаться — знаешь, где меня найти. — Секунда — и рыцарь, хлопком по спине придавший Элиоту ускорение в нужном направлении, удалился к товарищам.

— Привет.

— Приве-е-ет… — Как-то вопросительно протянула девушка. — Дела у тебя не очень, да?

— Так со стороны выглядят мои тренировки? — Улыбнулся парень. — Ты, кстати, только что разбила мою веру в то, что я чего-то стою. И осколки разметало по всему Орлу…

— Ах! Я такая неловкая! — Астерия театрально вскинула ладони к щекам. — Предлагаешь их поискать?

— Если у тебя нет других планов, конечно же. Ты ведь не просто так пришла?

— Ну-у-у… — Принцесса, шагнув по направлению к саду, повертела в воздухе указательным пальцем. — Вообще-то я действительно просто так зашла, пока между занятиями выдался перерыв. Через час и до самого вечера мне предстоит изучать этикет…

— Незавидная участь.

— Вот и я считаю, что быть наследной принцессой — то ещё удовольствие. Свобода — ограничена, выбор занятий — ограничен, даже друзей — и тех завести не так просто, как хотелось бы.

— А меня, стало быть, уже недостаточно?

— Дурак! — Астерия в шутку стукнула парня кулачком. — Друзей много не бывает. И, кстати, я вот над чем подумываю…

Заговорщицки оглядевшись, девушка засунула руку в небольшую напоясную сумочку, предназначенную для хранения всякой мелочёвки, и извлекла оттуда крошечные, бледно-жёлтого цвета ножницы, которыми вряд ли реально было даже ногти подстричь.

— Смекаешь?

— Со всем уважением, но я не имею ни малейшего понятия, что это такое. — Покачал Элиот головой. — Это ведь не бомба, правда?

— Тебя по голове сильно ударили, да? — С искренней жалостью произнесла девушка, погладив нисколько тому не противящегося парня по запыленной шевелюре. — Бледно-золотой металл, миниатюрные размеры, ножницы — неужто не вспоминается? Ну? Или тебе в детстве сказки вообще не рассказывали?

— Сказки? — Элиот нахмурился. Единственные ножницы, которые когда-либо фигурировали в рассказах — это или всеразрезающие, или… — Серьезно?!

— Да! Да-да-да! — Астерия разве что не подпрыгивала на месте. — Простра-а-анственные Но-о-ожницы!

— Если ты их у кого-то стащила…

— Ни разу нет! Вчера я копалась у себя в комнате, и нашла их в шкатулке, оставленной бабушкой. Мне её передали ещё в детстве, но она не открывалась.

— А вчера — открылась?

— Да. Там много всякого, но ножницы…! — Астерия была в полном, в абсолютном восторге даже просто рассказывая о находке. И, в принципе, здесь было, чему радоваться. Тайная мечта каждого ребёнка, эти ножницы позволяли разрезать ткань реальности и перемещаться в места, знакомые хотя бы по картинам. Если существует что-то хотя бы приблизительно похожее на образ в голове, то ножницы тебя туда проведут.

И, что вполне естественно для обладающего подобным могуществом предмета, за каждыми из ножниц пристально наблюдал Хозяин Измерений. Или не наблюдал, ведь всю эту информацию Элиот почерпнул даже не из книг, а из устных пересказов легенд и мифов, которые использовались в качестве колыбельных или потехи для совсем уж маленьких детей!

«Единороги — о`кей, это просто рогатые лошади. Пегасы — бывает, грифоны — аналогично, о гигантских цветах или кроликах-мутантах можно в принципе не упоминать, но, что б его, пространственные ножницы?! Дьявол, что б тебе земля облачками была, ты во что реальность превратил?! Тут тебе что, сказка?!»

— Принцесса, ты ведь понимаешь всю опасность, которую эти ножницы несут?

— Да. И именно по этой причине я перед тем, как куда-то лезть, решила посоветоваться с тобой.

— Посоветоваться — звучит гордо, но я в этом сам дуб дубом. Надо читать, и читать так, чтобы никто не заподозрил наличия у тебя этого предмета… Или, может, вообще рассказать о них королеве?

— Маме?! Я тогда с тобой разговаривать перестану! Совсем!

— Будешь так кричать — мне и рассказывать ничего не придётся. Вот мой совет, Астерия: пока убери ножницы подальше и дай мне ознакомиться с соответствующей литературой. Сможешь потерпеть хотя бы недельку?

— Легко сказать. Это ты развлекаешься на тренировках, а мне приходится пахать, словно какой-то лошади…

— Завтра твой личный праздник, помнишь?

— «Праздник»… — Принцесса изобразила руками кавычки. — Подготовка к балу длиною в жизнь, сам бал… Мне даже передохнуть будет некогда, Элиот.

— О, я обещаю, что этот бал тебе запомниться надолго. — Астерия вперила пристальный взгляд в предвкушающее лицо друга, задав немой вопрос. — Поясняю: меня ждёт череда увлекательных дуэлей с теми, кому противно моё нахождение рядом с тобой.

— Чт… — Глаза принцессы расширились в ужасе, а после она сама произнесла: — Ты никуда не пойдёшь!

— Пойду, моя принцесса, пойду. Ведь стоит мне отступить тут — и меня просто перестанут брать в расчёт как кандидата в защитники. Тем более — чего ты опасаешься? Вызывать меня будут наши одногодки, а уж среди них я далеко не самый слабый…

— Но и не самый сильный! Тебя будут вызывать раз за разом, пока ты не проиграешь — и итог будет тем же, как если бы ты просто не пришёл!

Парень остановился рядом с особенно пышным кустом каких-то цветов и тяжело вздохнул, будто бы собираясь начать объяснять ребёнку нечто, понятное вообще всем.

— Дать бой и достойно проиграть — это не то же самое, что сбежать, Астерия. Я хочу стать твоим защитником, а какой защитник будет трусливо прятаться ото всех опасностей?

— Тебя могут убить…

— Меня могут убить и здесь, посреди этого сада. Или во время очередного похода в город за какой-нибудь мелочёвкой. И что же мне — сидеть в комнате, забравшись под кровать? — Астерия, казалось, только сейчас начала осознавать всю глубину той дыры, в которую шагнул Элиот. — Жить опасно, но это не повод отчаиваться.

Миг — и вот уже Астерия уткнулась лбом в грудь Элиота.

— Ты — мой единственный друг. Я — принцесса, наследная принцесса, но всё равно не могу ничего сделать… Тебе угрожает опасность, но я ничего не могу! Почему?!

Парень опустил обе руки на содрогающиеся плечи принцессы, а секундой позже и вовсе прижал её к себе, принявшись одной рукой успокаивающе поглаживать её по голове. Не то, чтобы этот простенький жест так уж сильно помогал, но Элиот считал, что лучше гладить и говорить, чем просто говорить.

— Потому что это не та ситуация, где нужна твоя помощь, принцесса. Если я с треском провалюсь на этом балу, то о каком будущем в роли защитника вообще идёт речь? Зачем нужен защитник, неспособный выполнять свои обязанности?

— Защитник — это в первую очередь друг. Советчик. Надёжная опора. Но разве могу я назвать друзьями всех тех, кто жаждет этот титул? Могу на них положиться, могу доверить им тайну? — Астерия подняла голову и посмотрела в глаза Элиота. — Любой из них, расскажи я о ножницах, тут же бы побежал рассказывать обо всём моей матери! И беспокойством обо мне там бы и не пахло!

Элиот молчал, попросту не зная, что на это ответить. Но Астерия, видимо, не выговорилась до конца, и потому продолжила сквозь слёзы.

— Элиот Нойр, мой защитник… Я прика… приказываю… приказываю… не ид… — Слова девушки утонули в рыданиях, но это не имело ровным счётом никакого значения для Элиота. Он понял, чего от него хочет принцесса.

— Ты уверена, что хочешь этого, моя принцесса?

— Да, Элиот. Я уверена. — Девушка, в одно мгновение унявшая буйство чувств и переставшая рыдать, отпрянула — и посмотрела на сосредоточенное, расстроенное лицо Элиота. — Ты меня теперь ненавидишь?

— Я… немного огорчен. Но от этого ты не перестала быть той Астерией, которой я приносил клятву защитника. — С трудом, но юноша смог натянуть на лицо улыбку, даже придав ей какой-то оттенок искренности. — Если ты передумаешь — я буду ждать.

— Спасибо. — Принцесса кивнула благодарно. — Прости, мне нужно привести себя в порядок перед занятиями.

Сказала — и убежала, на считанные секунды скрывшись за густыми зарослями. Элиот же, выждав пару секунд, повернулся к ближайшему дереву и бросил в крону неведомо откуда взявшийся в ладони крошечный камешек.

— Кто ты?

В ответ на направленный вроде как в никуда вопрос из листьев вылетела ярко-синяя бабочка размером с ладонь. Немного поболтавшись перед лицом Элиота, магическое насекомое полетело вглубь сада, изредка останавливаясь и словно бы призывая юношу следовать за собой. Помешкав пару секунд, парень, с самого полигона не усыплявший свой Альмагест, пошёл следом за бабочкой, пытаясь припомнить какую-нибудь сказку, где фигурировали бы разноцветные насекомые-гиганты. Но до того момента, как бабочка ударилась о скамейку и рассыпалась синей пылью, Элиоту так и не удалось ничего вспомнить, а после это уже было не нужно.

— Ваше величество…

Королева Эстильда, размеренным шагом вышедшая из-за кустов, чуть кивнула и виновато улыбнулась. Здесь и сейчас с ней не было ни фрейлин, не охраны, так что Элиоту оставалось только подготовиться к серьезному разговору с глаза на глаз.

— Элиот… Астерия рассказывала тебе о ножницах, верно? — Выждав больше десятка секунд и не получив ответа, королева продолжила. — Можешь не отвечать: я знаю, чем является та шкатулка. И более того — я собственноручно сложила туда все те вещи, что переходят от бабушки к внучке.

— Зачем, ваше величество?

— Такова традиция. — Никогда не сомневающаяся королева неуверенно пожала плечами. — Когда-то в мои руки тоже попала такая шкатулка. И моя мать, королева Меркурия, не могла лишить меня хранящихся внутри предметов. Так же, как я не могу лишить их Астерию.

Затянувшуюся паузу пришлось прерывать самому Элиоту, так как он не понимал, какую роль в этом «спектакле» ему хочет отвести королева.

— С какой целью вы говорите об этом именно мне, ваше величество? Ведь всё, что я могу сделать — это максимально снизить риски…

— А большего я и не могу требовать, мальчик мой. Этот же разговор… Он нужен был для того, чтобы ты знал: о шкатулке мне известно всё. — Чуть улыбнувшись, Эстильда указала рукой куда-то в сторону. — И ты, конечно же, можешь получить доступ ко всей литературе, содержащей сведения о попавших в руки моей дочери предметах.

— И всё-таки я не понимаю, почему нечто настолько опасное должно находиться в руках Астерии. Любая ошибка может привести к крайне печальным последствиям. Это… ответственность, и ответственность много большая, чем вся та, что лежала на её плечах ранее.

— На плечах каждой королевы лежит ответственность, не идущая ни в какое сравнение с ответственностью за предметы из шкатулки, Элиот. Мы, Дарфайя, отвечаем за жизнь и благополучие сотен тысяч человек. И ты, признанный принцессой защитник… — На этом моменте у Элиота всё внутри похолодело. — … должен будешь разделить эту ношу с Астерией. Иди, Элиот. Второе перо левого крыла. Поддержка друга ей сейчас точно не помешает.

— Спасибо, ваше величество.

Королева устроилась на лавочке, в то время как Элиот пулей бросился к названному месту. Если он всё правильно понял, то там сейчас находилась Астерия, якобы ушедшая приводить себя в порядок перед занятиями…

Несколько минут бега по витиеватым тропинкам внутреннего сада, и Элиот, активно вращающий глазами и головой, заметил золотистую шевелюру в одной из «тайных» беседок, которые с дороги случайно и вовсе не увидеть.

— Астерия? — Девочка, сидящая к нему спиной, обернулась — и прищурилась из-за светящего прямо в заплаканные глаза летнего солнца. Сейчас, в повседневном платье ярко-голубого цвета, в белоснежных перчатках и с изящной диадемой, — младшей сестры королевской, — на голове она, заплаканная и расстроенная, выглядела так, что у Элиота защемило сердце. Парень лучше многих понимал, что свести на нет все беды и горести принцессы он не мог сейчас и не сможет потом, но быстрее оправиться от них…

«Только лишь это мне под силу».

Не дожидаясь, пока принцесса снова разрыдается, перемахнул через оградку беседки и уселся рядом с ней.

— Решила прогулять этикет?

Ответа не последовало, но он был и не нужен — Элиоту оказалось достаточно того, что Астерия начала понемногу успокаиваться.

— Элиот, если ты хочешь, если это для тебя важно, то ты можешь отправиться со мной на бал. Но! — Глубокие синие глаза, расположившиеся на крайне серьезном лице девушки, встретились с карими глазами парня. — Если ты будешь не в состоянии более сражаться, то отступишь.

— Я и так не собирался совершать самоубийство, принцесса. — Принцесса отпрянула чуть назад в миг, когда Элиот шутливо щёлкнул её по носу. — Но пропуск бала действительно ударил бы по моему чувству собственного достоинства, так что за разрешение я тебе искренне благодарен…

— Ты всё-таки злился, да? — Девушка неловко улыбнулась. — Значит, я не зря об этом переживала!

В ответ парень только пожал плечами, так как ни опровергнуть, ни подтвердить бессмысленность переживаний он не мог. Зато поднять принцессе настроение было вполне в его силах, пусть и пришлось бы раскрыть кое-какие карты раньше времени.

— Астерия, как насчёт прогуляться в одно место… Здесь, рядом со дворцом. Заодно узнаешь, что я искал в городе…

Одномоментно принцесса Астерия расцвела: глаза налились радостью, на лицо выползла совершенно искренняя, безудержная улыбка, а о прошлых печалях напоминала разве что лёгкая краснота вокруг глаз, да помятый передник у платья.

— Пойдём!

Быстро покинув беседку, Элиот повёл принцессу витиеватыми садовыми тропами, почти мистическим образом избегая всех тех людей, что здесь прогуливались или работали. В какой-то момент парень подхватил Астерию и перепрыгнул вместе с нею через дворец, за считанные секунды оказавшись с его внешней стороны. Вокруг этого комплекса знаний тянулся старший брат внутреннего сада, по площади превосходящий последний в двадцать, а то и во все двадцать пять раз. И именно здесь, среди густых зарослей и многочисленных деревьев, взгляд принцессы в какой-то момент заметил белый камень возвышающейся надо всем башни…

— Башня?!

— Да-да, именно. — Элиот галантно распахнул перед принцессой дверь, жестом приглашая её войти. И как только она пересекла порог, за её спиной прозвучало: — С днём рожденья, принцесса.

В основании башни лежал круг, а она сама тянулась почти на двадцать метров вверх. Внутри, вдоль сложенной из массивных каменных блоков стены, шла широкая винтовая лестница с изящными резными перилами, которые хоть и были приведены в порядок, но всё равно ощущались как нечто, пришедшее в этот мир из глубин веков. В самом помещении, в коврах, в шкафах, в камине и даже стульях прочно поселился дух старины. Тот самый, что Астерия ощущала, когда проходила мимо портретов своих предшественниц, королев прошлого.

— А что наверху?!

— Посмотри сама. — С улыбкой на губах ответил Элиот, довольный тем, как его принцесса отреагировала на подарок. Хотя, если уж быть совсем честным, то парень не приложил и десятой части тех усилий, что были затрачены когда-то на возведение этого строения. Он всего лишь выгреб отсюда весь мусор, подновил стены и мебель, заменил ковры и гобелены, нашёл кое-какой секрет… Часть работ выполнила нанятая им же дворцовая прислуга, но часть пришлось делать ему самому. В особенности — на втором, самом высоком этаже башни, представляющей из себя…

— Элиот! Откуда ты знаешь, что мне нравятся именно кальмия?!

Принцесса склонилась над цветами, втягивая носом витающий в воздухе аромат. Для того, чтобы ощутить себя посреди какого-нибудь луга, здесь достаточно было просто закрыть глаза, так как в этом небольшом помещении юноша, — не пренебрёгший помощью дворцовых садовников, — устроил более полутора десятков разных видов растений. Самой хрупкой частью плана Элиота была необходимость ухаживать за всем этим разнообразием, но и здесь ему повезло: вместе со всеми мифическими чудесами в эту реальность перекочевали даже магические поделки разного назначения. Одна из таких теперь должна была как можно дольше поддерживать цветы в хорошем состоянии, за счёт чего даже просто их поливать требовалось максимум раз в месяц, а о солнце или, скажем, сорняках беспокоиться не стоило до момента «истончения» артефакта. С остальным же должен был справляться наведывающийся сюда раз в пару недель садовник, появление новых угодий воспринявший с самой настоящей радостью.

— Это было несложно понять. — Элиот покривил душой, так как о любви к кальмиям, цветам, напоминающим крошечные декоративные фарворовые тарелки, он узнал лишь на второй год их с принцессой знакомства в прошлом-будущем. И то — произошло это благодаря одной лишь чистой случайности… — Я ещё не говорил по поводу этой башни с начальником стражи, но, думаю, в связи со вторым сюрпризом это сделать всё-таки придётся.

— Второй подарок?!

— Скорее продолжение первого. — Элиот и Астерия спустились на первый этаж, подойдя к камину. Юноша провёл рукой по камню, нащупал что-то — и надавил. Раздался почти неслышимый шелест механизмов, и справа от камина открылся не слишком широкий, но и не узкий подземный лаз. О его существовании сам Элиот даже не подозревал до того момента, как начал приводить в порядок эту комнату. — Собственно, вот. Ведёт не просто во дворец, а прямо к тебе в комнату. Каюсь: когда я его нашёл, то проследовал до самого конца…

— Ты был в моей комнате?

— Да. — Элиот смиренно кивнул, признав, что Астерии есть, за что злиться. — Но я туда даже не входил, честно!

— Я тебя прощу, если ты не станешь никому рассказывать о существовании этого хода! — Астерия кончиками пальцев надавила на чуть перекошенный кирпичик, — или, что будет вернее, его муляж, — и лаз закрылся. — Я давно мечтала о чём-то таком! Но откуда здесь вообще башня?

— Её построила твоя пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-ещё-много-раз-прабабушка, Плутония по прозвищу Цветущая. Она была большой любительницей разного рода растительности, а терпеть замкнутость дворца оказалось выше её сил. Именно тогда появился внутренний сад, на месте которого располагался ещё один корпус зданий, вроде как церкви принадлежащий. Чуть позже по её приказу возвели двенадцать башен, исполняющих роль узлов магического периметра, защищающего внешний сад от посторонних. — Элиот, сам того не замечая, принялся расхаживать из стороны в сторону. — Со временем башни вышли из строя, и их заменили простыми патрулями и постами…

— Но почему? Разве можно заменить волшебные башни простыми людьми? — Прервала Астерия рассказ только вошедшего во вкус юноши. Не то, чтобы последнему нравилось кичиться знаниями, но в прошлом-будущем он только этим и занимался, так как ни силы, ни чистой крови не имел. И о башнях он вычитал, когда перелопачивал библиотеку на предмет магических вещей, о которых ему не было известно.

— Я как раз к этому подошёл, принцесса. Так вот… Башни проработали без малого три века, и в момент их цепной поломки ситуация в королевстве уже не была столь неоднозначной, как при Плутонии Цветущей. Де-факто наши королевы и войска продемонстрировали своё почти абсолютное превосходство над врагами, присоединили к себе незначительные, но достаточные для появления записей в исторических книгах земли… У нас просто не было врагов, и третья по счёту королева, росшая в мирное время, посчитала восстановление сети башен излишним. Так это или не так я судить не берусь, но забрасывать сами башни лично я считаю несусветной глупостью. Ну а зная твою любовь к цветам и свободе…

— Спасибо, Элиот! — Астерия шагнула вперёд и крепко обняла друга, вызвав на его лице глуповатую улыбку. Парой секунд позже принцесса отстранилась и, чуть наклонив голову, извиняющимся тоном произнесла: — Мне очень стыдно задавать такой вопрос, но… Когда у тебя день рождение?

— Зимой.

— А поточнее?

— Принцесса, зима — это наиболее точное определение дня моего рождения. Ни месяца, ни даты мои родители не запоминали, так как в деревнях это считается той ещё причудой. А с учётом повального незнания грамоты…

— Но как тогда…?

— Дни рожденья тоже не празднуют.

— И ты никогда не отмечал свой день рождение? — Хмурящаяся, но не расстроенная Астерия выглядела настолько мило, что Элиот невольно подумал о том, что её стоит «удивлять» подобными фактами из жизни простого народа.

— Нет, Астерия, я не отмечал ни одного своего дня рожденья. Но! — Элиот подошёл к девушке и потрепал её по голове. — Это не значит, что ты должна сейчас об этом беспокоиться. Завтра — твой праздник, а подарком наслаждаться ты можешь уже…

Элиот замолчал, когда его взгляд наткнулся на выразительно-печальное лицо принцессы. Казалось бы — с минуту назад она была на седьмом небе от счастья, а сейчас её опять омрачила грусть. И причины парню, отчаянно сейчас соображающему, видны не были.

— Принцесса?

Ответила та лишь после того, как присела на край дивана, стоящего напротив камина.

— Завтра — мой праздник, но ты всё равно будешь сражаться на дуэлях с другими претендентами. И это тогда, когда я уже сделала свой выбор! Почему его нельзя просто принять?! Неужто они не понимают, что чистота их крови и глубина кармана — последнее, что меня волнует?!

— Справедливости ради, они будут сражаться и друг с другом… — Поймав сердитый взгляд Астерии, Элиот поспешил перевести тему. — В их обществе, в обществе аристократов, по большей части ценятся именно перечисленные тобой вещи. Конечно, существуют среди знати и нормальные люди, но тебе, принцесса, с ними будет непросто встретиться.

— Почему?

— Всё дело в том, что ты как принцесса и будущая королева вынуждена вести диалог с приближенными к трону аристократами. Теми, в чьих руках находится влияние и сила. Но ты правда считаешь, что честный и порядочный человек сможет добиться такого положения? Нет, Астерия. Только в сказках графы и герцоги — кристально-чистные, благородные герои на белых конях. — Элиот видел, как осунулась его принцесса, но переставать говорить считал неправильным. Чем раньше Астерия поймёт, какой гадюшник вращается вокруг неё, тем проще ей придётся в будущем. — Так что ты должна быть готова к тому, что выбирать придется из большего зла… и зла лишь на самую малость меньшего.

— Но разве я, став королевой, не смогу всё исправить?

— Даже если звёзды сложатся как надо, то это всё равно невыполнимая задача. Ты можешь поступить как твоя мать, королева Эстильда. Она приблизила к себе тех, в ком была полностью уверена, и помогает тем, кто этого достоин, считаясь при этом со мнением высшей знати. — Парень выдержал двухсекундную паузу. — А вообще, принцесса, тебе стоит слушать не меня, а саму королеву. Подними эту тему, когда вы останетесь наедине — и узнаешь много нового о том, что такое быть королевой и править сотнями тысяч человек.

«Перегруженная» Астерия несколько секунд обмозговывала услышанное, после чего встала с дивана, парой небрежных движений оправила и без того не помявшееся платье — и посмотрела прямо на Элиота.

— Мне нужно поговорить с мамой прямо сейчас. И ты пойдёшь со мной.

С этими словами принцесса открыла подземный лаз, без промедления нырнув внутрь. Элиот, не ожидавший подобной поспешности, ринулся следом, не забыв закрыть за собой вход.

— Астерия, ты ведь понимаешь, что это не та тема, которую мне должно слышать? Я могу постоять за дверью…

— Элиот Нойр, я признала тебя как защитника, а это значит, что ты — суть моя правая рука. И я хочу, чтобы ты тоже участвовал в нашем разговоре.

Элиот, успевший разглядеть в беглом взгляде принцессы холодную решимость, не стал спорить и притворился ветошью. Раз уж ему удалось пробудить в Астерии то, без чего не может обходиться ни одна королева, то стоит дать всему развиваться своим чередом.

Всего спустя десяток минут быстрого шага по вымощенному камнем тоннелю защитник и его принцесса оказались в комнате последней, изрядно напугав проводившую уборку горничную. Но Астерию не беспокоила ни испуганная женщина, ни раскрытие существования лаза — она, словно дикий единорог, шла по одной только ей видимым путям, изредка поглядывая на запястье правой руки. Элиот, поравнявшись с ней, присмотрелся — и понял, что на ткани перчатки изображён компас с одной стрелкой, смотрящей в определённую сторону.

Гадать о его назначении не приходилось, так как принцесса была намерена разыскать свою мать — королеву Эстильду…

— Мама! — Без стука распахнувшая дверь принцесса уверенно вошла в кабинет, в котором, к счастью, находилась только лишь сама королева, перебирающая какие-то бумаги. — Нам нужно поговорить!

— Это касается твоего защитника? — Просила Эстильда, глянув сначала на дочь, а после — на замершего чуть позади неё Элиота, не знающего, куда себя деть.

— Нет, мама! Это касается нашей страны и аристократии!

— Такие серьезные темы не обсуждаются сгоряча, моя дорогая. Присядь, успокойся — и сформулируй все те мысли, что ты хочешь мне преподнести. У тебя есть пять минут, в течении которых я поговорю с твоим куда как более спокойным другом. Время пошло. — Королева, демонстративно отвернувшись от Астерии, посмотрела на Элиота. — А вы, молодой человек, не соизволите рассказать, что побудило в моей старательно избегающей политики дочери желание обсудить состояние дел в королевстве?

— Только если сама Астерия не против. — Юноша обратил свой взгляд на сложившую руки на груди и поджавшую губы принцессу. Та фыркнула и отвернулась, но секундой позже едва заметно кивнула, подарив тем самым Элиоту почти полную свободу действий. При этом парень решил, что несколько более раннюю их встречу стоит всё-таки оставить в тайне. — Ваше величество, объяснить, как именно мы с принцессой пришли к обсуждению… кхм… внутренних качеств представителей приближённой к трону аристократии достаточно сложно, но в конечном итоге я описал всё так, как вижу сам, посоветовав принцессе поговорить на эту тему с вами.

— И вот вы здесь… — Королева подпёрла подбородок сложенными в замок руками. — И как же ты, юноша, видишь приближенную к трону знать?

Элиот ждал вопроса с похожей сутью, и потому мешкал совсем недолго — лишь пару-тройку секунд.

— На мой взгляд, всех приближённых можно разделить на две группы: На тех, кто стоит подле вас за счёт собственного влияния и могущества, набранного не самыми чистыми способами, и на тех, кого приблизили вы сами, силясь найти кого-то, на кого можно положиться и кому можно что-то доверить. Я полностью уверен, что вторых в сравнении с первыми совсем немного, и из-за этого вам, как, впрочем, и любой королеве, приходится прислушиваться к мнению группы аристократов, жаждущих только нарастить своё влияние и пополнить свою казну. По этой же причине в стране не всё происходит так, как хотелось бы вам и вашим приближённым…

Королева приподняла руку, попросив тем самым Элиота остановиться, после чего обернулась к дочери.

— Астерия, ты хотела, чтобы я опровергла слова твоего защитника, верно? — Девушка коротко кивнула, подняв полный надежды взгляд на мать. — К сожалению, к большому сожалению, он прав. Всё обстоит именно так: я, как королева, стараюсь обеспечить лучшую жизнь своему народу, но вынуждена при этом идти на уступки многим влиятельным семьям. Раньше… — Голос королевы дрогнул. — Раньше, когда была жива моя мать, всё было иначе. За долгие годы правления Дарфайи аристократы были отсеяны и проверены, на значимых постах находились те, кому можно было доверить не только деньги, но и спину. Но вспыхнувшая война… Эта жестокая, страшная и беспощадная рубка, лишила нашу страну лучших её представителей. Ведь народ в бой вели те, кому не было наплевать на наше наследие, те, кто пользовался безоговорочным доверием Дарфайи. И они гибли первыми, в то время как всякая ничтожная мразь отсиживалась за их спинами и, пользуясь военным положением, стремительно захватывала власть. Твоя бабушка ещё как-то держала всё это под контролем, но после её гибели я не смогла вовремя взять узды правления в свои руки. К моменту, когда мы разбили врага и вернулись домой, всё уже было не так, как раньше. Это была пиррова победа, ибо мы лишились всего того, за что сражались. Особенно сильно изменилась жизнь крестьян, чуть меньше — жизнь горожан. Новая аристократия же возвысилась и заставила наш род считаться с ними.

Элиот стоял у стены и старался даже не шевелиться. Он в принципе не считал, что должен присутствовать здесь во время подобного разговора, но и уйти не мог. Тем временем королева продолжала рассказ, старательно не обращая внимания на текущие по щекам дочери слёзы. У неё и самой глаза были на мокром месте, что окончательно разбило образ безжалостной королевы в глазах Элиота.

— Особенно трудно мне пришлось в первые годы такого правления, когда «аристократы»… — Это слово женщина произнесла с ничуть нескрываемым презрением. — … пользовались тем, что я не имела ни опыта, ни серьезной поддержки. Всё, что их останавливало — это моя опасность как Дарфайи, да остатки некогда могущественных семей, отдавших всё ради спасения страны. Но даже так Констелла лишилась очень многого. Пройдут десятки лет, прежде чем нам удастся полностью оправиться от столь подлого удара. Теперь ты понимаешь, почему я сама не хотела втягивать тебя в это?

— Понимаю, мама. — Астерия подняла голову — и королева остолбенела на мгновение. Ведь помимо символов Ориона, полыхающих сейчас ярким светом на её щеках, в синих глазах девушки плескались ярость и гнев. Те эмоции, вызвать которые в жизнерадостной дочери королева и вовсе считала невозможным. — Я хочу узнать всё то, что должна знать королева.

— Я передам тебе эти знания, но начнём мы только после завтрашнего бала. Хорошо?

— Я не пойду на него. — Королева открыла было рот, но дочь её опередила. — Если ко мне приблизиться хоть один из этих… нехороших людей… то я не гарантирую, что смогу сдержаться.

Эстильда опустила веки и откинулась на спинку своего кресла, устало выдохнув. Сложный и богатый на события день грозился стать просто ужасным, и королева просто не видела, как это предотвратить.

— Астерия… Ты не можешь просто взять и пропустить бал в свою честь. Этот день — традиция, единственная возможность претендентам испытать себя…

— У меня уже есть защитник, и это не обсуждается! А бал прекрасно обойдётся и без меня в качестве декорации! Элиот! — Принцесса резким движением выхватила откуда-то крошечные бледно-жёлтые ножницы — и широко взмахнула рукой. С треском разрываемой ткани перед нею появилась синяя дыра размеров достаточных для того, чтобы туда пролез и всадник в полном облачении, не то, что миниатюрная девушка, с завидным напором тянущая за собой Элиота. — Мы вернёмся, когда этот фарс подойдёт к концу!

Миг — и Астерия ступила в пространственный прокол, а следом за ней, бросив последний взгляд на внешне спокойную, даже не думающую что-то предпринимать королеву, шагнул и сам Элиот.