И был вечер

Глава 13
Хозяин

Вы когда-нибудь ползали таким вот образом хотя бы с километр? И не по пушистому домашнему ковру, а по твердому, холодному известняку и не километр, а много больше? Могу смело заявлять — это пытка достойная инквизиторов средневековья.

Всего через пару часов путешествия по низкому лазу, я была уверена что сдохну, не добравшись до цели. Штаны протерлись до дыр еще до первого привала, коленки украсились синяками, а потом и вовсе кровавыми ссадинами, локти тоже не избежали мелких травм. Меч, который должен гордиться хозяйкой, защищать и слушаться ее, вел себя, мягко говоря, непочтительно: стучал навершием по затылку, цеплялся за потолок и стены, словно пытался удержать меня на месте. Заплечный мешок сползал и бил по ногам, периодически его приходилось стаскивать со спины и толкать пред собой.

Уже в самом начале пути я сильно пожалела, что кинула эльфийское платье под кустом, оно очень пригодилось бы для защиты коленей, а еще немного погодя — что Итивель не прирезал меня еще в лодке. Несколько секунд боли и страха, зато теперь не мучилась бы.

В общем, когда проводники решили отдохнуть, на мне живого места не было, даже на лбу красовалась шишка (низкие своды не самое подходящее место для резких необдуманных движений). Я приникла к холодному полу, растянувшись во весь рост, и подумала — все, дальше никуда не иду. Смерть от переохлаждения не очень мучительна, особенно если сравнивать с теми, что мне грозили раньше, единственное — загорожу проход несчастным горнякам, но да ничего, замуруют останки, и прорубят дополнительный ход. Или расчленят и вынесут частями, мне, мягко говоря, уже все равно.

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с подступившими слезами.

Жалко же, черт возьми, саму себя!

— Настя, поешь, — раздался у самого уха голосок Зигфрида.

— Спасибо, не хочу, — отказалась от угощения. Мне и вправду не хотелось. Ни есть, ни думать, ни жить.

Кобальт недовольно посопел, видно не понравилась ему апатия, и неожиданно рявкнул, — А ну сядь, когда с тобой взрослые разговаривают.

Я очумело вскочила, стукнувшись второй раз о твердый потолок, взвыла от боли, и прошипела несколько ругательств.

— Так то лучше, — подобрел кобольд, — Держи.

И вручил мне пресную лепешку и эльфийские орехи. Потом горный дух осмотрел мои кровящие, сине-красные колени, покачал головой и подбодрил, — Потерпи еще немного, потом будет легче.

Шутник.

В ответ даже скептически хмыкнуть не получилось.

Но, не смотря на мое недоверие, кобольд оказался прав, вскоре горизонтальный ход закончился и начался переход на другой ярус. Малыши шли узкими тропами, на которых у взрослого человека получилось бы уместить разве что стопу, поэтому следовать приходилось в распоре по трещине, упираясь одной ногой на дорожку, а второй в противоположную стену.

Наконец то я смогла выпрямиться! И хотя такой способ передвижения грозил падением с высоты эдак метров в пятнадцать, отсутствие страховки пока не пугало. Под землей, особенно если пришлось спуститься по большому колодцу, расстояния искажаются и порой страх почти пропадает. Что значат, каких то жалких пятнадцать метров в сравнении с семьюдесятью?

Да ничего, спустится — раз плюнуть, да и подняться тоже. И забываешь, что такой «маленький» колодец как никак стандартная пятиэтажка, и падать ничуть не мягче, чем на поверхности и столь же опасно.

Почему так получается? Да бог его знает, мне кажется из-за того, что вокруг темно и видимость только в радиусе освещения налобника.

Правда сейчас путь озарял эльфийский огонь, но он все равно не намного сильнее, до дна не достает. А если даже достает, я смотреть не стану. К чему пугаться лишний раз.

Следующий вертикальный шкуродер, который кобольды называли «ущельем» оказался невероятно узким, с выступающими острыми краями которые совершенно безжалостно отнеслись к моей одежде.

Интересно, когда я доберусь до ребят, что на мне останется? Кроме ссадин и синяков, естественно. Эх, и с какой дури я бросила свой капроновый комбинезон по пути к эльфам? Да чего уж тут охать, итак понятно, что сглупила.

Представляю, на что я теперь похожа… Последняя степень оборванства, еще чуть-чуть и нижнее белье в прорехи просвечивать начнет.

В общем, дорога бегства от эльфов оказалась не сахар, вымотала до такой степени, что мне было все равно куда идти и что делать. Имей любезные проводники преступный сговор с демонами, они легко бы завели меня прямо в их лапы, потому что я уподобилась тупой овце, слепо следующей за рогатым отродьем на мясокомбинат.

Я не соображала совершенно и только автоматически считала шаги, постоянно сбиваясь, где-то в районе двадцатого.

А вот потом горные духи все-таки нашли, чем удивить.

Когда мы еще раз спустились по похожим один на другой шкуродерам, то оказались в довольно широкой и высокой (еще метра полтора над головой) галерее. Проникнуть в нее получилось только после того, как Зигфрид скороговоркой произнес заклинание, и камень словно истаял на глазах. Такую шутку предводитель кобольдов проделывал за время нашего пути раза три.

В галерее нас встретило первое свидетельство чудес прогресса крошечного народца, которое заставило меня очнуться и выйти из сомнамбулического состояния: проход вывел к настоящим железным рельсам, уложенным на каменные сваи. Притом железо блестело, следовательно, регулярно использовалось по назначению.

Вот тебе и волшебный народец! Может у них и метро имеется? А с другой стороны, при их стремлении к рытью нор и проходов глупо тонны породы таскать вручную.

— Теперь поедем, — довольно пригладил бороду Зигфрид. Мой неподдельный восторг и удивление доставили ему море удовольствия.

— А в чем, поедем? — поинтересовалась я, озираясь в поиске подходящего средства передвижения.

Почему-то рисовалась дрезина, как в мультфильме про чебурашку. Хотя слабо представлялось, как у меня получится втиснуться в тележку, рассчитанную на кобольдов. Разве оседлать ее, как трехколесный детский велосипед.

— Не боись, есть способ, — ухмыльнулся Зигфрид, отдал команду одному из товарищей и тот скрылся во мраке бокового коридора.

— Ты пока отдохни, — великодушно предложил кобольд.

Да уж, легко сказать — отдохни, а на чем?

Я немного потыркалась во все стороны по залу и нашла довольно чистый деревянный настил, вероятно предназначенный для складирования особо ценных грузов, на который тут же завалилась спать, больше ни на что сил не осталось. Полноценного отдыха, правда тоже не получилось: периодически забывалась и задевала своими «ранеными» конечностями за твердую постель, просыпаясь от боли, да и жестковато было, после стольких то дней на эльфийской перинке. Наконец, усталость взяла свое, и я отключилась, на секунду, потому что стоило мне заснуть, как почти у самого уха принялись галдеть.

— Ты хорошо думаешь что делаешь, братец?

Голос, запальчиво произнесший эту фразу, был звонкий как капель и явно принадлежал женщине.

— Не боись!

Ага, коронное словечко Зигфрида, а потом тихое невнятное бормотание, в котором слова слились в плотный монолит, и разобрать о чем шла речь просто невозможно.

— Как знаешь, — снова женщина, теперь уже грустно.

А потом меня заставили проснуться, бесцеремонно тряхнув плечо.

Глаза послушно открылись, но вот мозг работать отказался, и минуты три я тупо пыталась сообразить, чего от меня хотят, и вяло наблюдала, как на раны накладывается мазь и повязка.

Аромат, схожий по вонючести только мазью Вишневского, в конце концов, добрался до обоняния, придал мыслям ясность не хуже кофеина, и удалось рассмотреть сестру милосердия в лице миловидной маленькой, кругленькой как эльфийская булочка с сыром, женщины-кобольда. Это она бинтовала мое колено, и, не смотря на неприятное амбре, рана почти сразу перестала дергаться и ныть.

Святая женщина, еще бы подушку принесла, ей вообще бы цены не было.

А вот Зигфрид — злодей. Вынудил таки меня подняться и тащиться обратно к платформе, да еще с такой скоростью, словно мы на поезд опаздывали.

А может, и опаздывали, раз на платформе обнаружился самый настоящий вагон. Большой, я могла в нем поместиться, почти не наклоняясь. И длиной метра в три или в четыре. Вполне на первый взгляд комфортный, во всяком случае выглядит намного привлекательней изделий отечественного вагоностроения: лакированный, блестящий, ярко красного цвета, с начищенными медными ручками, правда окон нет, только на дверях имеются стекла, аккуратно нарезанные ромбиками и вставленные в свинцовую оправу.

Зигфрид уверенно распахнул дверные створки и поманил за собой.

Мы что, поедем?!! А где же паровоз? Или кто-то сзади толкать будет? Или тут моден труд бурлаков? А впрочем, мне то какая разница, как пригнали это изделие на пути, раз оно может двигаться, а оно точно может, и это замечательно!

Я втиснулась в узкую дверь, которая впрочем, (или мне это показалось?) раздвинулась в стороны ровно настолько, чтобы я смогла спокойно войти, прошла мимо узких низеньких лавочек вглубь вагона и плюхнулась прямо на пол. Кобольды чинно расселись по лавкам, весело переговариваясь.

Я вертела головой по сторонам, пытаясь определить материал, из которого сделали внутреннюю отделку. Симпатичное сочетание кожи и дерева.

Еще что-то прем из эльфийских садов? Не верится, чтобы ушастые остались равнодушны к вырубке своих плантаций. Да и не орех это, кажется.

Я в древесной структуре плохо разбираюсь, но на первый взгляд — доски выструганы из рядовой сосны.

Интересно, сколько лет этому вагону? На вид совсем новый, деревянные панели еще светло-желтого цвета. То есть срубили совсем недавно. А это значит… это значит… что кобольды свободны в своих передвижениях! Или выращивают сосну под землей.

В последнюю догадку верилось слабо, не похожи малыши на удачливых лесоводов или садоводов.

— Зигфрид, а вы на поверхность выходите?

Готовясь выслушать его ответ, я притихла, опасаясь пропустить хоть слово.

— Ходим, — степенно кивнул кобольд, — Когда чего нужное заканчивается, тогда и выбираемся.

— А меня сможете вывести?

Я не знаю, отразилась ли моя безумная надежда на лице, но Зигфрид жалостливо скривился, посмотрел на соплеменников и вздохнул, — Могем, если сильно надо.

Надо! Ох, как надо! Когда ребят заберу.

Между тем дверь снова открылась, и в вагоне появилась новая знакомая, со стопкой одеял в руках и (нет, она точно святая!!!), подушкой. За ней пыхтела еще пара носильщиков нагруженных похожими комплектами.

Интересно, станция казалась совсем пустой, а оказывается там народу до фига и где только прятались. Надо спросить у Зигфрида, этот полустанок является частью города подгорян или нет.

Сноровисто разделив межу нами постель, дама удалилась, напоследок одарив командира кобольдов недовольным взглядом.

Стоило ей выйти, как вагон дернулся, качнулся, застучал колесами и тусклый свет, проникающий через дверной витраж, исчез.

— Ты это, спи давай, нам еще долго ехать, — добродушно предложил Зигфрид и первым растянулся на лавке, закутавшись в одеяло по самые уши.

Остальные послушно последовали его примеру. Я еще немного посидела, ощущая, как проходит радостное возбуждение, вызванное обещанием подземного народца, а потом усталость взяла свое. Плюнув на все условности, я растянулась во весь рост на жестком деревянном полу, примостившись на подушке, прикрыла себя одеяльцами, (по причине больших размеров мне выдали сразу два), и уснула под убаюкивающий перестук колес и мысль: и почему эльфов принято считать мудрыми, раз они не интересуются и не знают, что у них у мастеровитых соседей происходит?

Мой бог, как все-таки хорошо, что меня везут. Еще один день передвижения на карачках я бы не выдержала.

Не буду описывать нашу поездку, тем более, что и говорить то особо не о чем. Что творилось снаружи я не видела, сколько мы ехали толком не поняла, потому что почти все это время дрыхла. Ну чем, скажите, еще можно заняться в вагоне без окон?

Ехали мы, если судить по ощущениям, довольно быстро, километров пятьдесят в час, и по времени дорога отняла сутки, а может, так показалось, потому что основную часть я проспала. В общем, мы вышли на темном пустом «полустанке», маленьком и темном. Паровоза не обнаружилось, вагон тащил овальный балид, сделанный из прочного клепанного железа. Он не дымил, был без трубы, имел единственный вход, лесенку и окошко. Фары ему заменяли все те же эльфийскме огни, только более мощные и усиленные вогнутыми зеркалами.

А дальше все потянулось по отработанной схеме: на четвереньках по лазу. На мое счастье такое издевательство длилось недолго, ход привел нас в огромный зал, но прежде чем в него попасть я выслушала длинную инструкцию о том, что ходить там надо тихо, чтобы не разбудить Хозяина.

Кто такой Хозяин и почему он дрыхнет в таком неподходящем месте, я не поняла пока не подошла ближе…. То, что издалека (зал оказался воистину громадным), казалось каменной горой, при ближайшем рассмотрении превратилось в… спящего ящера!!! Дракона! А может быть змея-горыныча, хотя нет, голова была одна.

Его огромная туша занимала пол зала, а хвост остальную часть, голова скрывалась в одном из проходов. Если честно, я не сразу разобралась, что это дракон, приняв его шкуру за очередную шутку природы. Подумаешь, ромбиками, вон в Красной пещере, почти такие же встречаются рядом с подземной рекой, только светлее и рисунок мельче. Подумаешь — шипы, мало ли какие сталагмиты вырастают.

Без кобольдов, я вполне могла прогуляться по спине рептилии не заметя, что топчу живое тело. А может не живое? Дышать то он должен, а пока что-то не заметно вздымающихся боков.

Словно в ответ на мое недоверие «змей-горыныч» дернулся и заворочался.

Кобольды испуганно замерли, я тоже остановилась, пережидая и прикрыв рукой на крайний случай желтый огонек светильника. Потом малыши снова пустились в путь, я пошла за ними, тщательно копируя размеренные движения и чувствуя себя современной умалишенной Белоснежкой с мачехой в лице эльфийского князя. Вот только жениха у меня не было, хотя это такая штука, сама со временем заведется, никуда не денется, даже кандидат имеется. Чтоб ему пусто было!

Чешуя дракона не поражала внимание, не блистала золотом и зеркальными огнями, она была тусклая, матовая, покрытая вековой пылью, мне кажется, что местами среди шипов рептилии торчали настоящие сталагмиты.

Ай, яй, яй, это сколько же он тут валяется?! Мне бы такое долголетие.

Сложенные крылья торчали нелепыми углами, придавая дракону некоторое сходство с сидящей на земле ласточкой. Очень хотелось потрогать волшебное существо, но раз кобольды сказали — нельзя, значит не стоит. Вдруг и вправду проснется, да вспомнит, что он голодный и хищный. Нет уж, пусть лучше дрыхнет.

Эх, жалко у меня сотового с фотиком нет. Выложила бы снимки в инет и наслаждалась произведенным фурором. Хотя о чем это я. Какая может быть связь на глубине ннадцать метров? Правильно — только мертвая.

Между тем наш путь вел прямо в тот ход, куда уютно примостил голову дракон.

Мне кажется, кобольды даже дышать перестали, протискиваясь мимо его пасти.

Закрытая то она закрытая, да только зубы выпирают не хуже чем у крокодила, а даже лучше, потому как в десятки раз крупнее.

Мама дорогая… Мегалодон отдыхает… Это один зуб в мои полруки… Ничего себе…

Теперь я шла впереди. Кажется, кобольды специально вытолкнули меня вперед, я заметнее и отвлеку, в случае опасности от них внимание. Подставляют значит… Хотя о чем это я, они же тут исключительно из расположения к моей персоне.

Мы уже почти миновали морду зверя, как один из малышей неловко задел сталактит, украшающий стену, и тот сверзился, громыхнув о каменный пол.

Полупрозрачная пленка третьего века отъехала в сторону, открывая желтизну радужки, а потом дракон слегка открыл пасть….

— Бежим!!! — завопил Зигфрид, и малышня рванула вперед.

Я застопорилась, но рептилия так громко и так близко лязгнула зубами, что ноги вынесли меня раньше, чем голова успела сообразить, что к чему. Но все-таки любопытство оказалось сильнее страха и заставило оглянуться.

Дракон насмешливо наблюдал за нашим поспешным бегством, даже не пытаясь ловить ускользавшую еду. Клянусь мамой, он над нами смеялся!