И сердце на куски

Глава 10

Клим

Как же я ее ненавидел.

Смотрел и ненавидел. За эти удивленные широко распахнутые глаза. За эту улыбку, адресованную не мне. За шепот, за смех, за невинность в каждом жесте, за громкие пронзительные стоны. Те самые, которые я слышал, пока ласкал ее на капоте своей машины. Они намертво впечатались в мой мозг. Я что только не пробовал, чтобы избавиться от этих воспоминаний. И блондинки, и брюнетки, и рыжие, по две и по одной. Но ничего не помогало.

Я не мог забыть эти полчаса в лесу, проведенные с Яной Суворовой. Почти женой моего хорошего друга.

Но больше всего я ненавидел ее за то, что она жалела о том, что позволила себе перейти грань. Перейти ее со мной. Она считала себя виноватой перед Смоленцевым. Она кусала губы, нервничала каждый раз, когда мы виделись, боялась, что я расскажу ему, что храню ее трусики. И из-за этого была готова ради Смоленцева на все. Лишь бы он не узнал и не прогнал ее.

Я сторонился ее, избегал. Сводил все наши встречи к минимуму и после той встречи на турбазе старательно делал вид, что ее не существует. Я пообещал себе, что больше не посмотрю в ее сторону. И теперь за это ее тоже ненавидел.

После нашего знакомства я решил, что между нами дикое притяжение, которому мы не сможем противостоять, да я особо и не собирался. Она должна была стать моей. И мне было плевать, что Смоленцев накануне сделал ей предложение. Меня она заинтересовала, и я задницей чуял, что это взаимно. Но увидев их на утро вдвоем, влюбленных, счастливых, да еще и после промывки Ванькой моих же мозгов, я вдруг понял, что не имею права так поступить с другом. И я честно собирался обходить ее стороной.

Она обычная. Скучная, серая, скромная. Таких вокруг сотни. Уговаривал себя как мог. Но так, как она, на меня никто никогда не смотрел. Опустив скромно ресницы, эта недотрога просто раздевала меня глазами. Неосознанно, на инстинктах. И если бы не Смоленцев, который уверял меня, что Яна – девственница, я бы решил, что недотрога – хорошая актриса.

Дурел рядом с ней. Обычный комбинезон. Скромная футболка и даже лифчик под ней. А мне хотелось, чтобы она была только в нем. И отодрать ее хотелось. Когда мы завтракали в кафе на крыше, я едва сдерживался, чтобы не смотреть на нее. Не понимал, как мне удавалось вести светскую беседу со Смоленцевым и не обращать на нее внимания.

Я осознавал, что она мне не достанется. У них со Смоленцевым было все на мази, и я явно был третий лишний. Но ни проблемы с отцом, ни бизнес не могли меня отвлечь от мыслей о недотроге.

И чем дольше я ее не видел, тем сильнее меня скручивало. Именно поэтому я не удержался и подошел к ней на веранде турбазы. Я видел, как ушел Ванька и не сдержался.

Худенькие плечи, узкая талия, круглая задница и упругие чуть широковатые бедра. А еще этот дурманящий сладкий запах ванили. Хрен знает, что в ней было особенного, но меня тянуло к ней словно магнитом. Даже страшно стало немного. Поэтому и драл всю ночь ее подругу Ленку. Драл и радовался, что мой друг пьян в стельку и недотрога останется нетронутой. А то ведь хрен его знает, что там может произойти, когда голубки останутся наедине. Если честно, я даже немного поспособствовал опьянению Ваньки. Пока его ненаглядная прогуливалась по турбазе.

Секс с Ленкой не принес никакого облегчения. А когда я понял, что Ваниль слышала наши утехи, то стало так противно от самого себя. А ее холодный высокомерный взгляд вообще выбил меня из колеи. Ну как можно быть такой притягательной? В пижаме со смешными котиками, со взглядом, удерживаемым на уровне моего лица. Ведь хотела меня рассмотреть. Но настырная. Не позволила себе. А я тоже хотел. Чтоб смотрела, и чтобы трогала везде.

Мне нравилось ее дразнить. Нравилось, как алели ее щеки от моих неприличных предложений. Знаю, что в этом ничего хорошего нет, но это был единственный способ быть ближе к ней, не показывая своих чувств и эмоций.

Как мы оказались вдвоем в лесу и оба со спущенными трусами, я тоже не знал. Это просто какое-то стечение обстоятельств, совпадение звезд и дурацкая просьба Смоленцева захватить его девушку. Он сам нас столкнул лбами. Все было бы хорошо, если бы я просто съездил на пару часов в город и, уладив небольшой конфликт с одним из заказчиков, вернулся один, а недотрога добралась своим ходом. Например, на такси. Но точно без меня.

Она была слишком рядом. Я слышал ее дыхание, я чувствовал каждый взгляд украдкой, видел, как вздымается ее грудь. Опять, сука, без лифчика. Высокая, округлая и слишком манящая. Но даже тогда я не планировал лезть к ней в трусы. Хотел, мечтал, но точно не планировал.

Просто сорвало башню. От ее запаха, от тепла, исходящего от нее. От ее охеренной задницы, которой она потерлась об меня. Неосознанно, дерзко. Это и было точкой невозврата.

Я превратился в юного девственника, который не мог отказать себе полапать понравившуюся девчонку. Меня трясло так, что едва мог скрывать свои эмоции от напуганной недотроги.

А испугалась она не на шутку. Ее огромные глазищи смотрели на меня с опаской, смущенно и с безграничным любопытством. Яна сопротивлялась не только мне, но и себе. И не справилась. Ни со мной, ни с собой. Я не помню, что говорил и говорил ли вообще. Но зато отчетливо помню, какой сладкой была ее грудь. Небольшая, но тугая, аппетитно налитая, с ярко-коричневыми крупными сосками. Я не удержался. Хотел только посмотреть, но вылизал и обсосал, наверное, до синяков. И не остановился бы до самого вечера. Но в шортах было так тесно, член просто колом стоял. И мне нужно было продолжение. И Яне тоже. Она слишком красноречиво стонала, слишком призывно выгибалась.

Я сдерживал себя каким-то чудом. Почему чудом? Потому что не понимал, как я смотрел на ее розовую гладковыбритую промежность, блестящую от ее соков, и не кончал. Реальная девственница, дрожащая под моими пальцами. Это же выстрел в голову. Прямо насмерть.

Я бы трахнул ее. Прямо на капоте. Вошел бы в нее так глубоко, что она бы горло разорвала от криков наслаждения. Но не успел. Недотрога кончила. У меня на глазах, от моих ласк. Ярко, бурно, по-настоящему. Я видел, как от оргазма сокращаются мышцы её живота, а тело бьет непрекращающаяся крупная дрожь.

Не то, чтобы для меня это было удивительно. Подо мной девушки тоже кончали и не раз. Но в последнее время эти куклы так часто имитировали свой кайф, что я уже давно отвык от таких проявлений эмоций. Нет, я раньше старался, парился, доводил их до грани, но этого было не нужно. Им были нужны мои деньги, статус, кому-то даже покровительство. И я перестал заморачиваться. И в щедрости меня упрекнуть было нельзя. Я давал всем, что они хотели. И всем было хорошо.

А Ваниль разорвала мои шаблоны. У нее был мужик. И с ним можно было и кайф получить, и деньги у Смоленцева водились не маленькие. А она вдруг со мной. Вот так – похотливо и бесстыдно. Скромная девственница оказалась голодной и отзывчивой.

Напоминание о том, что она девственница немного отрезвило меня. И, клянусь, когда дрочил, глядя на ее раскрытые бедра и мокрую промежность между ними, я не думал о Смоленцеве или о том, что мы совершаем ошибку. Я просто не хотел, чтобы ее первый раз был в каком-то занюханном лесу на неудобном капоте. Против кандидатуры сомнений не было.

Уже после, когда я не мог отдышаться и сжимал ее всю растрепанную и потерянную, радовался, что не поцеловал ее. Если бы я это сделал, мы бы не вернулись. Я увез бы ее в город, оставил у себя до тех пор, пока не смог бы шевелиться после бесконечного сексуального марафона. А так я еще мог держать себя в руках. Это было моим единственным оружием против нее. До безумия хотел попробовать на вкус ее спелые сочные губы, но тогда у меня не осталось бы ничего. Эта девчонка скрутила меня в бараний рог с такой легкостью, как будто она профи и я в ее жизни не самый сильный боец.

Я не понял, как все случилось и почему? Как ей удалось завладеть моими мыслями? Почему я не мог выкинуть ее из головы?

И с ней тоже все было непонятно. Я видел, как она любит Смоленцева, как смотрит в его глаза и как боится потерять. И не понимал, какого хрена произошло с ней в лесу? Почему со мной ее накрыло? Почему если бы не мои заморочки, она бы даже мне не отказала?

Мне не хотелось все это анализировать, вникать. Хватало и того, что я не мог сдерживать свои чувства рядом с ней.

И не только.

Смирнову прогнал ни за что. Просто, потому что видел в ее глазах алчность и жадность, и знал, что она мне такой оргазм изобразит, что искры из глаз будут сыпаться. Но все будет не по-настоящему.

Не как с Ванилью.

Смоленцева снова напоил. Чтобы не пошел к ней. Пусть уж лучше мне мозг выносит, отчитывает, как первоклассника. Пусть ноет, как он ее любит и как мне голову разнесет, если я хоть пальцем ее трону. А мне смеяться хотелось. Не потому, что Ванька дурак влюбленный. А потому что она его любит. Виноватой себя чувствует. Оступилась со мной и никогда себе не простит этот шаг.

Именно поэтому я отошел в сторону. Не мог я ей дать того, что дает Смоленцев. Покувыркаться с ней мог. День, может два или три. А потом бы ушел. Я не создан для отношений и в любовь не верю. Не верю, что я смогу полюбить так, чтобы раз и навсегда. Насмотрелся на любовь отца и знал с изнанки это чувство. Ваниль нужна мне, потому что чужая, не моя, недоступная. Но это не страшно. Когда уезжал с турбазы, верил, что перегорит. Что через пару дней все забудется.

Но не перегорело. Не забылось. А частые встречи вообще взрастили во мне ненависть. Я ненавидел в ней все. И себя ненавидел. За слабость. За то, что не мог противостоять и не знал, что делать.

Я держался подальше от Ванили. Я даже со Смоленцевым старался реже видеться, чтобы ненароком не услышать что-то о ней или, еще хуже, случайно самому не спросить у него, как дела у недотроги. Но это было ненадолго.

Смоленцев решил к свадьбе заработать хренову кучу бабла, чтобы закатить вечеринку всем на зависть.

Поэтому не пропускал ни одной гонки. Иногда мне казалось, что он от силы спал два-три часа в сутки и снова садился за руль. Он практически все свое время проводил на площадках.

И я там был.

Потому что не мог жить без этого адреналина. Однажды сев за руль и попробовав себя на трассе, глотнув куража и запредельной скорости, уже невозможно забыть этот драйв. Он в крови. Он зовет тебя. И тебе никогда уже не забыть этот запах жженой резины и вкус победы. Рисковый, опасный и такой дурманящий.

Когда-то я сам жил здесь. Не ради денег. Их у меня было достаточно. Сначала батины, потом свои замуты. Просто сбегал из дома. Не мог видеть, как отец предает память о маме. А потом втянулся. Не представлял себя без гонок. Без этого куража. Да и теперь не потерял интерес к ночной жизни стритрейсеров. Правда больше не рисковал. Деньги есть, а достойных противников нет. Когда-то был лучшим. На этой ноте и ушел. Теперь не гонял. Но от ставок отказаться не мог. Для меня каждый заезд, был как праздник. Просто обожал смотреть на это шоу. Это какой-то отдельный кайф. Смотреть, как другие рискуют, а потом наслаждаются победой.

Поэтому приезжал часто в места заездов. Чтобы немного отвлечься. Мой небольшой, но довольно прибыльный бизнес все-таки отнимал у меня достаточно много времени. И борьба с отцом. Каждый день мы грызлись. Он по-прежнему хотел меня утянуть в свою компанию. Хотел в скором времени передать бразды правления мне. Говорил, он уже не тот и силы его на исходе. Вот снова удумал, что мне нужно еще поучиться. Целый год за границей – этого ему мало. Еще на год в Европу. А я не хочу. Я хочу своей жизнью жить. Той, которая у меня есть. Она меня вполне устраивала.

Но ежедневные скандалы с отцом, его угрозы лишили меня покоя. Мне казалось, я уже готов был забить на свой бизнес и отдать все ему. Лишь бы он меня не трогал.

Я не пропал бы. С легкостью мог бы заняться чем-нибудь другим. Например, инвестициями или товарным бизнесом. На крайний случай, ночной клуб открыл бы. Только не переезд в Европу. Меня эти мысли ломали, но только до тех пор, пока я не вспоминал хотя бы мельком о Ванили. И сразу становилось на все похер.

Да и как думать о чем-то, когда я стал ее видеть так часто, что не успевал отвлекаться на что-то другое.

Смоленцев решил, что Ваниль – его Фортуна. И с завидным постоянством принялся таскать ее на каждый свой заезд.

А как вы думаете, как часто он участвовал в соревнованиях?

Почти каждый день!

И где все это время проводила Ваниль?

Конечно, с нашей компанией. Ребята, кстати, неплохо ее приняли. Даже высокомерная Агата поумерила свою неприязнь. В отличие от меня. Я же ее ненавидел. Ну или пытался ненавидеть. Потому что по-другому никак.

Не мог видеть, как она кидалась ему на шею после каждой победы и целовала так, словно не видела целую вечность, а не каких-то сорок минут. Не мог видеть, как они держались за руки и мило друг другу улыбались.

Подготовка к их свадьбе шла полным ходом. И Смоленцев с Ванилью каждый раз в красках рассказывали всем, о каждом своем шаге. И у них везде идиллия. И все были невероятно рады за них.

Кроме меня.

Я один улыбался сквозь зубы и делал вид, что тоже рад за них. И что мне наплевать на Ваниль. И в доказательство этому приводил разных прошмандовок, лапал их, держался за их задницы, словно не мог натрахаться. Но как бы ни изгалялись эти девочки в постели, все было пресным и скучным. И я знал почему.

Потому что я хотел Ваниль.

И за это я тоже ее ненавидел.

Ваниль же не смотрела в мою сторону. После того раза в лесу она не обмолвилась со мной ни одним словом. Просто задирала нос и отворачивалась. Всегда держалась Смоленцева, а в его отсутствие не отходила от ребят. И все было бы нормально. Я бы пережил свое наваждение по имени Яна Суворова. Но эта недотрога все равно продолжала на меня смотреть. Редко, украдкой, и по-прежнему голодными глазами. Не поверил бы, если бы сам не поймал ее за этим.

И вот в такие моменты, когда мы случайно сталкивались взглядами, мир вокруг просто взрывался. Все вокруг плавилось и мне элементарно не хватало воздуха. Всегда думал, что так бывает только в дурацких фильмах про любовь. И никогда не думал, что однажды сам вот так буду переминаться с ноги на ногу, чувствуя, как тесно становится в трусах только от одного взгляда. И я ничего не мог сделать. Только тупо смотрел на них и тихо ненавидел Ваниль за ее недоступность.

А она с каждым днем становилась все притягательнее.

Уже похолодало и ее легкие летние платьица и скромные, но такие соблазнительные шорты сменились на обтягивающие джинсы, слишком сексуально подчеркивающие ее упругую задницу и немного широковатые бедра. Черная кожанка и распущенные волосы были неизменны. Вроде так просто и скромно, но я каждый раз стискивал зубы, стоило ей повернуться ко мне спиной. Как назло, Ваниль редко смотрела в мои глаза.

Мне очень хотелось утащить ее куда-нибудь и оттрахать так, чтобы не только у нее, но и у меня самого искры из глаз посыпались. А не мог. Надо было это делать раньше. Теперь у нее всё зашло слишком далеко со Смоленцевым. Оставались какие-то считанные недели до их свадьбы. И вмешиваться сейчас в их отношения не имело смысла ни для кого.

И я клянусь всем, что у меня есть, я не сделал ни одного шага в ее сторону. Все свои чувства, эмоции держал только в своей голове. Я был уверен на все триста, что ни одна живая душа не знает о моих мыслях.

И уж точно не предполагал, что в один прекрасный момент останусь с ней наедине. Вдали от посторонних глаз. Но за то глаза в глаза друг другу.

Снова так близко, что невозможно дышать.

У Смоленцева в этот вечер был очень важный заезд. Если честно, даже я волновался за него и искренне желал ему победы. В этот раз его главным соперником выступал Тимур Аветов – столичный пижон с кучей бабла в карманах и непомерным количеством тачек. Думаю, не стоит говорить, что его тачка была прокачана от и до. И в последнее время этот задира уделывал всех местных лихачей в два счета. Мне он дорогу нигде не переходил, но почему-то не нравился. Ну, и Смоленцев был моим другом, и я не мог не пожелать ему удачи и победы.

Два дня и две ночи, Ванька провел на станции. Его тачку прокачали так, что такой конфетки по всем параметрам в округе было не сыскать. Но я все равно предложил ему одну из своих малышек. Смоленцев – упертый и гордый. Верил, что его машина не подведет его. Ведь до этого не подводила же.

- Отвези Янку с Агатой на мост, – попросил он неожиданно меня перед началом заезда. – Оттуда вид охеренный. Хочу, чтобы оттуда видела мою победу.

А меня аж подбросило. Снова недотрога в моей машине. Это будет та еще жаришка для меня. Хорошо, что с нами поедет Агата.

Яна слышала просьбу Смоленцева и, поцеловав его на удачу в губы, молча пошла к моей машине. Она, не задумываясь, села на заднее сиденье моей машины, тем самым дав понять, что у нее все под контролем. И что я ей не интересен.

Агата села рядом со мной. И у нее тут же зазвонил телефон.

- Я быстро, – бросила она и вышла из машины.

А мы с Ванилью остались один на один.

Я не удержался и посмотрел в зеркало заднего обзора. Недотрога смотрела на меня. Ее глаза были широко распахнуты, а губы чуть приоткрыты.

Ваниль нервничала. Я отметил, что она ерзает по сидению и не может найти себе места. Я ее понимал. Самого бросило в жар, а салон автомобиля показался таким маленьким.

Я готов был выскочить из машины, потому что был на грани. Еле сдерживал свой язык, чтобы не сказать ей какую-нибудь глупость. Но не успел.

Агата постучала по стеклу и, как только я опустил его, она завила:

- Я не поеду! Езжайте одни!

- Ты чего? – я готов был ее придушить. Потому что одно дело две минуты в закрытом пространстве с Ванилью и совсем другое на мосту, где темно и никого нет. И минут сорок – не меньше. – Бегом в машину села!

- Да иди ты, – Агата даже не посмотрела на меня. Просто развернулась и ушла.

А я снова посмотрел на Ваниль.

Недотрога испуганно смотрела на меня, закусив губу. Не самое лучшее выражение своих чувств. Мне этого было достаточно, чтобы сойти с ума от этого животного притяжения.

- Может не поедем? – неожиданно пискнула Ваниль.

И это было самое лучшее предложение в моей жизни, на которое нужно было соглашаться. Но вместо этого, неожиданно даже для самого себя, я ответил:

- Оттуда вид охеренный…

Ваниль лишь вздохнула. Глубоко, громко, словно собиралась прыгнуть с обрыва, и медленно кивнула.

- Он хотел, чтобы ты была там…

Я завел машину и поехал. До развязки было минут десять. Но я преодолел ее за меньшее время. Как только остановился, Яна сразу же выскочила из машины. А я смотрел, как она оперлась о перила и посмотрела вниз.

Зря мы сюда приехали. Говорить нам было не о чем. Все и так было ясно. А вот находиться так близко друг к другу – слишком опасно.

На мосту не было никого, кроме нас. Изредка проезжали одинокие авто, нарушая тишину этого места. Фонари ярко освещали трассу, открывая потрясающий вид на расположенную внизу магистраль.

Место здесь было красивое. Многоуровневая развязка на въезде в наш город была построена не так давно. Современная и дорогостоящая. Сегодня именно через нее проходил заезд. Это было опасно и одновременно завораживающе. Везде были понатыканы камеры видеонаблюдения, но стритрейсеров они давно не пугали. Скорее добавляли адреналина.

Заезд проходил частично по городу. На развязке гонщики делали петлю и уходили в сторону от города. Они должны были проехать прямо под нами. Дважды. И если не прозевать их приближение, то можно было полюбоваться довольно эффектным зрелищем. Время было позднее, и трасса была максимально разгружена. В заезде участвовало восемь машин. И если бы не присутствие недотроги, я бы и вправду насладился предстоящим представлением.

Выйдя из машины, я подошел к Яне, при этом держась от нее подальше. Легкий ветерок доносил до меня уже привычный чуть сладковатый аромат, а сама девчонка не смотрела на меня. Хотя я был уверен, что она меня чувствует. Ну, не может же быть такая адская хрень только у меня?

- Давай поговорим, – предложил я, хотя понятия не имел, о чем я могу с ней разговаривать.

- Нет. Давай не будем, – твердо отказалась Ваниль. – Я все забыла и не хочу возвращаться к прошлому.

Она не смотрела на меня, а я завелся. С полпинка. Я себе места не находил, из головы ее выкинуть не мог, а она вот так просто…

Схватив ее за локоть, я грубо развернул девчонку к себе лицом:

- Забыла говоришь?

Ваниль даже не моргнула, лишь выше задрала свой нос и подставила свои губы под мой взгляд. И черт его знает, специально дразнила или была настолько неискушенная, что просто делала все на автомате. Но как бы там ни было, а я смотрел на эти губы. Спелые, сочные, немного искусанные, и хотел попробовать их на вкус еще сильнее.

Ваниль поняла ход моих мыслей и с завидной силой вырвалась из моего захвата.

- Не вздумай, Клим! – воскликнула она.

Ее глаза были такими темными, волосы нежно обрамляли ее лицо. И я, как зачарованный, смотрел на нее, не слыша ее просьбу.

Но все равно сделал шаг назад. Что-то меня все-таки удерживало. Скорее всего, я хотел, чтоб поцелуй был ответным. Насильно брать то, что мне не хотят отдавать, особенно девушки, я не привык.

Мы молчали, чувствуя, как атмосфера вокруг накаляется. И если бы не показавшиеся вдали гонщики, взрыва было бы не избежать.

Чем ближе подъезжали парни, тем легче мне было отвлечься от недотроги. Я очень хотел замедлить время, чтобы пока мы оба смотрим на заезд, я мог немного выдохнуть. Но, увы, скорость у соревнующихся была запредельной. Они пролетели под мостом за считанные секунды, а зрелище и вправду было захватывающим.

- Да!!!! – закричал я, увидев, что Смоленцев идет первым. На сотые доли, но первым. – Давай!!!

Ваниль дернулась от моего крика.

- Извини! Не хотел тебя напугать!

Она снова молча кивнула и отвернулась, сложив руки на груди.

До следующего появления гонщиков было чуть больше пятнадцати минут. И эти минуты показались мне вечностью.

Мы не произнесли ни слова. Лишь иногда переглядывались. От напряжения у меня даже нога начала дергаться. А еще было смешно. Я готов был заржать над собой в голос. Потому что еще никогда не чувствовал себя так трусливо рядом с девчонкой. И никогда так не волновался.

- Пойдем на ту сторону моста! Они скоро поедут обратно.

Я спрятал руки в карманы джинс, чтобы не дай бог, случайно не прикоснуться к недотроге. Но она даже повода не дала. Просто послушно последовала за мной.

Идиотская ситуация. Потому что мы снова стояли и молчали. До тех пор, пока гонщики не появились в поле зрения. И синяя субару лидировала. Меня это несказанно порадовало. Я искренне переживал за Смоленцева и очень надеялся, что за оставшийся отрезок пути ничего не изменится. Уж очень хотелось, чтобы Ванька надрал задницу этому Аветову.

- Давай, засранец!!! Сделай его!!! – прокричал, что есть силы, перегнувшись через перила.

Повернувшись к недотроге, увидел, что она смотрела на меня с каким-то удивлением. А потом вообще на ее лице появилась улыбка. Робкая, несмелая, но улыбка. Она улыбалась мне. И меня просто прошибло разрядом в двести двадцать.

Видимо я ей тоже улыбнулся, потому что Ваниль отвернулась, а затем снова посмотрела на меня. И в этот раз улыбнулась уже во все тридцать два. А после и вовсе рассмеялась. Тихо и нерешительно, но я все равно слышал ее смех. И я тоже смеялся.

А потом, как в кино, мы встретились глазами и оба замерли. Не было уже ни смеха, ни улыбок. Одно лишь притяжение, которому я не мог сопротивляться.

Я резко шагнул к девчонке навстречу и протянул руку, приложив ладонь к ее щеке. Пальцы сразу же приятно зажгло и меня немного тряхануло.

Мы уже оба знали, что произойдет.

- Клим…, – прошептала Яна.

- Ваниль, – одновременно с ней произнес я, а после судорожно сглотнул.

Я знал, что поцелую ее. Но меня трясло от волнения. Как будто я мог сделать что-то не так. Или от страха, что ей не понравится или я просто облажаюсь. Хрень какая-то, но мне реально было страшно и волнительно.

Не почувствовав сопротивления, я немного склонился к Яне, обхватив ее лицо руками. Ее глаза были как два огромных блюдца, она дышла глубоко и рвано, но взгляд не отводила.

Тянуть я уже больше не мог. Слишком сильным было желание попробовать ее губы на вкус. Я склонился так близко к ней, что ощутил тепло ее дыхания на своем лице. Медленно, чтобы не спугнуть, я высунул свой язык и провел им по ее нижней губе. Яна отреагировала мгновенно. Ее дыхание стало частым и громким. А меня начало трясти еще сильнее.

Я повторил движение языком. Еще и еще раз. Пока недотрога не высунула свой язык и меня словно обожгло. По всему позвоночнику прошелся нехилый разряд возбуждения и осел у меня в трусах, заставляя мой член налиться и затвердеть.

- Бляяяя… Ваниииль…

А дальше я не дал ей опомниться. Просто приник к ее губам и превратил наш поцелуй в полноценный. В тот, где мы, не стесняясь, лизали, сосали губы друг друга, воевали языками, стонали друг другу в рот, пытаясь восполнить то, чего давно желали.

Я был уверен, что Ваниль тоже этого хотела. Потому что с такой страстью, с какой отвечала она, трудно поверить, что она не мечтала об этом.

Я очнулся, опомнился. Хотел продолжения. Хотел утащить ее в машину и увезти к себе. Но вспомнил, что с минуты на минуту должен был появиться жених Яны. И то, чем мы здесь занимались, ему вряд ли понравилось бы.

- Блин, Смоленцев! – озвучил я свои мысли вслух.

Яна тут же отстранилась от меня. Она сначала не могла сфокусировать взгляд, а когда немного пришла в себя и поняла, что натворила, начала опасливо озираться по сторонам.

- Черт, черт, черт! – причитала она, а когда поняла, что Ваньки еще нет, то просто оттолкнула меня, развернулась и побежала, на другую сторону моста к моей машине.

Очень вовремя.

Потому что, едва она остановилась, на горизонте появилась быстро приближающаяся тачка Смоленцева.

Он со свистом затормозил около недотроги и с громким криком выскочил на улицу. Довольный и счастливый. Ванька расставил руки, чтоб Ваниль, обняла его, но она стояла и не шевелилась.

- Эй, сладкая! Я это сделал! Давай, поздравь меня, сладкая!

Яна тормозила. Но после некоторых размышлений кинулась в объятия Смоленцева, уткнувшись ему в шею.

Ну, что ж! Она снова сделала свой выбор!

Поэтому я остался в стороне, жалея, что поцеловал ее.

Реальность превзошла все мои ожидания, и я не знал, как с этим теперь жить.