И сердце на куски

Глава 14

Клим

Давай мы с тобой сыграем в прятки,

И я тебя искать не буду.

Я найду себе намного лучше,

Я найду себе совсем другую.

Нет. Не десять и не сто.

Наверное, тысячу раз. Да, тысячу раз, словно в каком-то бреду, я повторял слова всем известной песни, обещая себе найти намного лучше, чем у Смоленцева. Найти совсем другую. Слушал и слушал ее на повторе, пока меня не начало от нее тошнить.

Я гнал по трассе уже третий час и повторял эти слова, как мантру, но не помогало. Руки судорожно продолжали цепляться за руль, словно он – спасательный круг. А из головы ни под каким предлогом не выходил образ обнаженной Ванили в моей машине, сменяющийся поочередно на ее образ в белом платье. Я наивно надеялся, что чем дальше я буду от нее и от этого города, тем легче мне будет. Но увы. Становилось только хуже.

Я не помнил в какой момент эта недотрога связала меня по рукам и ногам. Так, что я только и думал о ней. О ее невозможно сладких губах.

Может, когда приезжала на гонки и демонстративно воротила от меня нос? Или когда с бешеной страстью отвечала на мой поцелуй на мосту?

Как бы там ни было, а я завис на Ванили.

Я даже не понял, когда и как. Мне же всегда и на все было срать. А тут только она в голове. Она и мой неугомонный папаша. Двое людей, которые сумели присосаться ко мне и выпить всю мою кровь. И я это им позволял. Совсем на меня не похоже.

Ваниль. Она же совсем не в моем вкусе.

Это мечта Смоленцева. Он всегда говорил, что женится на милой наивной девственнице, которая кроме него ничего и никого не будет замечать. И у него будет идеальная жена. И семья у него будет идеальная.

И ведь у него все получилось бы. Если бы не я. Который нагло ворвался в жизнь его милой наивной девственницы и немного подпортил его будущую идеальную жизнь.

Я не скрывал, от себя точно, что хотел Ваниль. Мне бы ее прижать к кровати, распластать так, чтобы почувствовать каждый сантиметр ее гибкого тела и драть ее до потери пульса. Чтобы она кричала и царапалась. Мне бы хватило одной ночи. Одной ночи, чтобы вытрахать ее из своей головы. Большего мне с ней не нужно. Ну, не представлял я себя в роли верного и заботливого парня, вроде Смоленцева. Не мог я дать Ванили того, что давал ей Ванька. Отношения это не для меня. Ну, и Смоленцев – мой друг. И спать за его спиной с его девчонкой как-то не по-пацански.

Поэтому я ни хрена не знал, как так получилось, что Ваниль оказалась в моей машине обнаженной, да еще и на моем члене. В какой момент я отпустил себя и наплевал на все?

То, что меня влечет к недотроге, я понял сразу. А после поцелуя на мосту потерял контроль. Да, именно тогда. После него я хотел ее увидеть, заглянуть в ее глаза, а она, как назло, больше не появлялась на автобане.

Меня это так бесило. Или ожидание бесило. Очень хотелось с кем-нибудь сцепиться и выпустить пар. Ни секс, ни алкоголь не помогали. Трахаться с кем попало не хотелось, а спиртное, даже самое крепкое, шло словно вода.

Судьба меня любит. Она исполнила мое желание. Правда, не то, но все же.

Я закусился с отцом. И моя жизнь превратилась в ад. Он во что бы то ни стало решил отправить меня в Европу – руководить его компанией. Пригорело у него в одном месте.

Естественно его желание встало у меня поперек горла. Мне было неинтересно. У меня был уже свой бизнес и другого мне не хотелось.

Мы ругались каждый день. Крики стояли такие, что кажется крыша у нашего особняка поднималась до небес. Весь обслуживающий персонал прятался по углам, а очередная папина длинноногая зая перестала не то, что мне глазки строить. Она вообще избегала меня. Ей же лучше. Я так был зол на отца, что мог натворить дел с его моделькой. Там бы, где встретил. Не добравшись до постели.

И пока я злился на весь мир, отец не терял времени. Просто взял и выставил мое детище на торги, счета заблокировал, не оставив мне выбора. В тот вечер я оказался под окнами у Ванили.

Я не знал, зачем я приехал туда и что там искал. Я не знал, где ее окно, дома ли она, видит ли меня, но уезжать оттуда не хотелось. Как будто там было спокойнее. Уверен, что Ваниль вряд ли бы я встретил, и слава богу. Ведь я даже не знал, что ей сказать. Как объяснить свое присутствие в ее дворе?

Ваниль не появлялась. Не знала, что я рядом. Поэтому и не вышла. Ни в тот вечер, ни на следующий. А мне было по кайфу. После ссор с отцом я ехал к ней и просто сидел в машине. Знание того, что где-то здесь Ваниль, успокаивало меня. Настолько, что я просто на автомате ехал к ее дому.

Приглашение Смоленцева на мальчишник привело меня в чувство. Я бесцельно сидел по ночам у дома девушки, которая со дня на день станет женой моего друга. Если кому рассказать, меня бы явно сочли не здоровым.

На мальчишнике все было, как всегда. Виски, кола и королевы танцпола. Смоленцев вел себя очень прилично, и в один момент мне показалось, что он и вправду изменился. Хотя раньше не пропускал ни одной юбки. Он был помешан на сексе. Но видимо маячившая перед глазами мечта направила его на праведный путь. И это тоже меня злило. Особенно, когда он созванивался с Ванилью. И говорил ей, что скучает и любит. Хотелось врезать ему. Сильно, чтоб до крови разбить лицо. А еще забрать у него Ваниль себе. И снова все по кругу.

Кроме одной ночи я больше ничего не мог ей дать. Если я не пойду на поклон к отцу, то останусь без трусов и даже не смогу на завтрак молока купить. И для отношений я не создан. Я буду с ней. Месяц, может два. И то только потому, что это Ваниль. А потом брошу. А Смоленцев вон какой павлин. Верный, при деньгах, о своем бизнесе поговаривает. Так что ей будет лучше с ним. Ведь он не только завидный жених – у них чувства. Настоящие, взаимные.

В тот день был последний мой разговор с отцом. Он поставил мне условие. Либо я до понедельника соглашаюсь на его предложение, либо я гол как сокол. Мы чуть не подрались. И я сбежал, боясь, что могу придушить собственного отца. Настроение было на нуле. И еще этот дождь. Холодный и затяжной. В общем, я даже не помню, как снова оказался у дома Ванили и точно не ожидал, что она окажется во дворе. А тем более в моей машине. Промокшая, дрожащая от холода, с длинными оголенными ногами. В своей дурацкой пижаме с котиками и так близко, что я чувствовал ее неповторимый аромат даже на расстоянии…

Мне снесло голову окончательно. Я бы ни за что не остановился. А после того, как она оказалась в моих руках, как дрожала от удовольствия и тихо хрипло постанывала в мой рот, мне стало наплевать абсолютно на все. На то, что это, скорее всего, первый раз у Ванили, на то, что она – невеста и будущая жена моего друга. И если это первый раз, то он явно не должен был произойти так, как произошел. Плевать на все.

Ваниль дрожала в моих руках. И меня потряхивало вместе с ней. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Захватывающе, волнительно, страстно и немного страшно. Словно это мой первый раз. Хотя так и было. Девственницы мне не попадались.

А потом словно ушат холодной воды. И ее горькие слезы. Она всхлипывала так, что я проклинал себя. Но не жалел. И даже в какую-то минуту хотел предложить ей бросить все и остаться со мной. Я ничего не мог ей дать, и не был уверен даже в завтрашнем дне, но секс у нас был охренительный.

Когда Ваниль ушла, я еще долго колесил по городу.

Меня разрывало от противоречивых чувств, желаний, эмоций.

Я просто не знал, что делать с отцом. И что делать с Ванилью?

Подставил я ее не слабо.

Она явно меня ненавидела. Хотя следы на моих плечах от ее ногтей могут многое рассказать. И это не будет иметь ничего общего с ненавистью.

Но Ваниль была юная, неопытная и свято верила в любовь. Уверен, что она до рассвета не спала из-за чувства вины. А еще она правильная. Настолько, что я не понимал, как она не послала меня и отдала самое дорогое, что у нее было. Ангел с блядским нутром?

Но кем бы ни была Ваниль, она пока еще на стороне добра и света, и не будет скрывать от Смоленцева свою измену. Она если не сразу же, то утром точно все расскажет. И Смоленцев ее бросит.

Чувствовал я себя виноватым? Немного. Только в той части, что недотроге придется пережить не самый приятный разговор со своим женихом. Что из-за моей несдержанности ей возможно придется краснеть, врать, оправдываться и выслушивать гадости от Смоленцева.

Я не считал свой поступок красивым, но и из ряда вон выходящим тоже. Произошло то, что должно было произойти. По обоюдному согласию. Никто никого не принуждал. И именно этот случай говорил о том, что у Смоленцева и Ванили не все так гладко, как кажется на первый взгляд. Поэтому лучше сейчас, чем через десять лет, когда будет ипотека и дети.

И вроде все понятно, но на душе было так тоскливо и гадко.

Я колесил до самого утра. А потом заехал в свою любимую кафешку на набережной и принялся ждать звонка от друга. От брошенного друга. Он обязательно бы захотел со мной встретиться. Набить мне мое наглое е*лишко – святое дело.

Глотая очередную чашку кофе, я гипнотизировал телефон. Стрелки на часах давно перевалили за восемь, потом девять, а телефон молчал. После десяти позвонил отец. Я сбросил. Но он был настойчив, и мне пришлось отключить звук и поехать на квартиру. Несмотря на литры кофе, организм брал свое. Я хотел спать. Добравшись до дома, я сразу же уснул, едва моя голова коснулась подушки.

Проснулся вечером. Когда за окном уже темнело. На телефоне десяток звонков, пропущенных от отца и не меньше от Смоленцева.

Я не перезвонил никому, пока не принял душ и снова не выпил кофе. И лишь только после, когда в голове немного прояснилось, я набрал Смоленцева:

- Ты охренел, Горячев? – сразу же с наезда начал Ванька, а у меня почему, как у последнего труса душа в пятки ушла. – Я вообще-то думал, что свадьба друга – святое! И что ты со мной пройдешь этот путь с самого начала и до конца! Ты еще с утра должен был приехать!

- Извини, терки с отцом, – получилось хрипло и неправдоподобно, но Смоленцев не заметил.

- Ясно! Мы уже в рестике! Давай приезжай! Я тебя жду! Если бы ты видел, какие мы с Янкой красавчики, обзавидовался бы!

Ванька завершил разговор первым, а я уставился в окно, по которому стекал осенний дождь, который то моросил, то заканчивался неожиданно. Смотрел и не верил.

Она ничего ему не сказала.

Она все-таки вышла за него замуж.

Она решила рискнуть, не зная того, что, если Смоленцев поймет, что она не девственница, он ее просто убьет.

И каким бы бесчувственным мерзавцем бы я ни был, а этого допустить не мог.

Поэтому накинул на себя первое, что попалось под руку, позвонил своим ребятам и попросил их подогнать свои подарки к ресторану. Слаба Богу, с этим давно определился. Ванька еще до моего отъезда мечтал освоить мотоцикл. И свадьба была отличным поводом исполнить его мечту. А с Ванилью оказалось еще проще. Ее слова о том, что она мечтает стать обладательницей гелика прочно засели в моей голове. Шикарно, конечно, но я не жмот. Тем более, это Ваниль. Недотрога, которая отдала мне свою девственность, а теперь рискуя своей шеей, выходит замуж за моего друга. Да и времени менять подарки просто не было.

В ресторан я приехал с опозданием. Вроде не из трусливых, но почему-то от волнения колени подрагивали. И не зря.

Ваниль была охеренна. И я готов был взять все свои слова обратно. В ней не было ничего необычного. Нежная и фантастически красивая. Ей очень шел образ невесты. Настолько, что я даже дар речи потерял и как истукан стоял и глазел на нее. Хорошо, что стоял далеко и говорить слова приветствия не пришлось. Не смог бы выдавить и слова.

Чем больше смотрел на нее, тем больше злился. Какого хера? Зачем? Неужели так любит его?

Сел за первый попавшийся столик. Оказалось, что находился среди подружек невесты. Но так и лучше. Вряд ли недотроге сейчас нужны были мои извинения или обещания. Да и вообще какие-то слова. А когда пригляделся получше, то понял, что улыбка на ее лице приклеенная. И в глазах пустота. Ее терзали сомнения. И она, как и я, не знала, что делать. Просто проживала минуту за минутой, не зная, что ее ждет.

Помочь ей я не мог. Если бы я увидел ее до того, как она поставила свою подпись в ЗАГСе, я непременно бы все рассказал Смоленцеву. И плевать, что потом бы все пошло кувырком. Зато никто никого не обманывал бы. А теперь было поздно. И единственное, что я мог сделать, так это попробовать дать время недотроге. Может она смогла бы что-то придумать или на что-то решиться?

Выцепить Смоленцева оказалось не так-то просто. Он не отходил от невесты ни на шаг. Еще эти конкурсы и танцы. Я думал с ума сойду, пока мы не оказались со Смоленцевым и бутылкой вискаря в одной из вип-комнат.

- Обычно, невесту крадут, – пошутил Смоленцев, довольно потирая руки, увидев, как светлая жидкость наполняет высокие рюмки. – Слава богу! У меня уже от этого шампанского голова на части раскалывается.

- Ты любишь ее?

- Кого? Яну?

Я просто кивнул.

- Конечно! А почему ты спрашиваешь?

- Просто, – я пожал плечами. – Хочу знать, правда ли любовь существует? Ну, такая, чтоб до гроба вместе? Чтоб коленки тряслись и чтоб на край света? Чтобы взять и жениться, а потом до самого конца вместе?

Я нес такую ахинею, что сам чуть ли не ржал в голос. Но надо было как-то отвлечь Смоленцева и немного увлечь его виски. Одно радовало, что после шампанского долго Смоленцеву не продержаться. А еще удивительно, что он повелся на мой бред, зная, как я отношусь к этому выдуманному чувству.

- Да хрен его знает, – Смоленцев выпил и закусил долькой лимона. – Она моя. И больше ничья. Только со мной. Только мне. Это особый кайф. Когда до тебя еще ни один хер не был. Когда смотрит в твои глаза и верит только тебе.

Как я и предполагал, что у Смоленцева к Ванили были совсем другие чувства. Свои, нисколько не похожие на любовь, которую воспевают поэты всех времен и народов. И, значит, недотроге светила бурная ночь, если я не помогу ей разобраться со Смоленцевым. И я реально за нее переживал настолько, что даже проигнорировал чувство вины за свой хер, который был там, где мой друг даже в страшном сне не предполагал.

- Даже несмотря на то, что она самая обычная?

- Ты про Яну? Она не обычная! Ты просто ее плохо знаешь. Она невероятная!

Смоленцев пил. Я пил с ним. И чем больше алкоголя было в моей крови, тем хреновее мне становилось. Я понимал, что все неправильно. Что единственное, что я должен просто встать и увести Ваниль подальше от всей этой грязи. Ведь это я заварил кашу, которую глотнули все. Но по непонятной мне причине я продолжал подливать Смоленцеву и заговаривать ему зубы. А когда понял, что Ванька на последнем дыхании, просто отвел его к недотроге.

Она сидела испуганная и несчастная. Как же хотелось подойти к ней и хотя бы поговорить, но я лишь подмигнул ей и ушел. Она снова свой выбор сделала.

Чтобы не думать о Ванили и Смоленцеве, я прихватил первую попавшуюся согласную на все девчонку и увел ее с собой. Правда высадил ее по пути, выслушав песнь о том, что я придурок и козлина. Было наплевать. Даже на то, что я пьяный и за рулем.

Заехав в ближайший магазин и взяв еще бутылку виски, я поехал домой. Пил, пока не заснул. Прямо в кресле.

Это была ужасная ночь. Ваниль не покидала мои сны ни на секунду. Она плакала, смеялась, прижималась ко мне и убегала. Она вымотала меня так, что я проснулся лишь тогда, когда за окном уже было глубокое утро.

Во рту было гадко. Голова слава богу не болела, но все равно была тяжелой и пустой одновременно. В груди ныло, и я никак не мог заставить себя встать до тех пор, пока не понял, что я чертовски переживал за Ваниль. Мне нужно было ее увидеть. Или услышать. Мне нужно было знать, что с ней все в порядке.

Я никогда так быстро не собирался. И никогда себя так не ругал. Я просто идиот. Мне нужно было забрать ее, как я и хотел. И плевать на то, что я разрушил бы ее брак, жизнь. Плевать на то, что я не мог дать ей то, что хотят все недотроги мира. Но она была бы в безопасности. Нет, я, конечно, преувеличивал, что Смоленцев ее убил бы. Думаю, он не поднял на нее руку. Но скандал бы закатил грандиознейший. А недотрога не заслужила расхлебывать все это в одиночку.

Судя по тому, что Смоленцев не звонил мне, обман не раскрылся. Я очень надеялся, что у них ничего не было. Поэтому гнал к квартире Ваньки, как сумасшедший. И звонил в звонок, словно рядом пожар.

Рассказать все ему. Забрать Ваниль. Защитить ее. Меня просто тянуло к ней. Я не знал как, но знал, что в тот момент поступлю правильно. Сердце стучало оглушительно, пока ждал, когда мне откроют.

Это был Ванька. Немного помятый, но довольный.

– Ты чего так рано?

- Боялся опоздать, – и я нисколько не врал.

- Проходи. Башка трещит, – Ванька пошел вперед, а я скинул обувь и двинулся за ним. – Нахера мы так налакались? Но я сейчас под холодный душ и буду как огурец. Нам на турбазу к одиннадцати, так что успеем.

Я его не слушал. Шел за ним и искал Ваниль. Ее не было. Зато в просторной студии Смоленцева хорошо была видна огромная двуспальная кровать. С белыми простынями. И красными каплями на ней.

Я застыл не в силах пошевелиться. У меня отключились все чувства, кроме зрения. Я смотрел на кровать и понимал, что все-таки секс у четы Смоленцевых был. И видимо недотрога даже сумела обвести моего друга вокруг пальца.

Я не сразу расслышал, что Смоленцев мне что-то говорит.

- Что?

- Говорю, хорош пялиться и завидовать, – он выпятил грудь колесом и даже не пошевелил пальцем, чтобы спрятать следы хорошо проведенной ночи. Да и зачем?

Ведь этой ночью сбылась еще одна его мечта!

Я отвернулся. Ощущение, что я нахожусь не в то время и не в том месте усиливалось. Впервые в жизни я о ком-то переживал. Да что уж там? Я думал с ума сойду, если не услышу ее голос.

Просто какой-то гребаный голос!

А мои переживания оказались никому не нужны.

Таким идиотом, как в тот момент я себя не чувствовал никогда. И мне бы уйти и оставить все, как есть, но Ваниль выбрала удачный момент, выйдя из ванной в одном полотенце. И своим появлением затормозила меня.

Мы уставились друг на друга, не моргая. Она маленькая, дрожащая и чертовски напуганная. А я невероятно злой. Настолько, что не мог отвести от нее взгляд. Злился, а сам любовался ее стройными ногами, выглядывающими из-под короткого полотенца. Молчание затягивалось, и Смоленцев начал подозрительно поглядывать на нас. На меня, на Ваниль, снова на меня.

- Может ты оденешься? – немного грубовато предложил Ванька Ванили.

Она тут же стыдливо покраснела и молниеносно сорвалась с места, снова убежав в ванную.

Я бы убил своего друга, если бы он так пялился на мою жену. Размазал бы стенке. А Смоленцев лишь еще больше выпятил грудь. Он гордился своей верной женой, уверенный в том, что я тоже не позволю себе прикоснуться к его собственности, даже если буду очень хотеть.

Ну и дурак. Я уже это сделал.

- Кофе, чай, на кухне все что, твоей душе угодно. В шкафу есть даже коньяк, — сообщил Смоленцев и схватив огромное полотенце со стула, направился к Яне.

Он и вправду дебил. Неужели он думал, что я буду сидеть и спокойно распивать чаи, когда он за стенкой трахает Ваниль?

Это не про меня история. Но зачем-то утвердительно кивнул.

И как только Ванька исчез за дверью, я тут же направился к выходу.

Еще один хлопок дверью заставил меня обернуться.

Ваниль.

В бриджах и светлой майке, с влажными распущенными волосами. И со слезами в глазах. Словно по щелчку я в два шага оказался рядом с ней. Я стоял так близко, что чувствовал ягодный аромат геля. А она и вправду готова была разрыдаться.

- Не надо, Клим, – прошептала она, судорожно хватая воздух. – Прошу тебя… Уходи… Не делай еще хуже…

В ее глазах, кроме слез, было столько мольбы, что не поверить в искренность ее слов было очень сложно. В глубине души я хотел, чтобы все было по-другому. Не знал как, но точно не так.

По щеке Ванили скатилась одинокая слеза, и я не выдержал и прикоснулся к ней, стирая мокрый след с ее лица. Ваниль тут же испуганно перехватила мою руку. На ее ладони от мизинца вниз красовался свежий довольно глубокий порез. Который, я уверен, появился этой ночью. Так Ваниль воспользовалась ситуацией и все-таки решила сохранить свой брак с моим другом.

И я уже тысячи раз убеждался, что она выбрала Смоленцева, что она за него держится руками и ногами, и что я в ее жизни лишь неприятный эпизод, но почему-то впервые в жизни не хотел верить, что я остался в стороне. На краю дороги.

- Уходи, Клим…

- Да не вопрос, Ваниль… Будь счастлива с ним…

Мой голос даже не дрогнул, хотя внутри вдруг все заболело и начало разваливаться на части.

Бред какой-то. Словно меня кто-то отравил. Но я четко осознавал, что больше выбирать она не будет. Ее выбор уже четко зафиксирован на четырнадцатой странице паспорта. И тут уже ничего не попишешь. Да и какой выбор? Я ведь толком ей ничего и не предлагал. Так рваные мысли в голове, которые рвали меня самого изнутри.

Я хотел ее поцеловать. Просто так. На прощание. Но не ушел бы тогда. Наверное, начал бы уговаривать уйти со мной, заведомо зная, что меня снова ждет провал. А до это я еще не докатился.

Заглянув еще раз в заплаканные глаза, я развернулся. Ноги стали тяжелыми и каждый шаг давался с трудом.

Я даже толком и не помнил, как ушел, сел за руль и поехал.

Последние две недели были для меня словно цунами. Они разрушили меня. Вся моя жизнь пошла кувырком. Я очень хотел все вернуть. Чтобы было все как прежде. Понятно и предсказуемо. Но не мог найти эпицентр этой стихии. Не знал, что со мной происходит и какого хера Ваниль в моей башке даже тогда, когда я решил, что со Смоленцевым ей будет лучше и отпустил. На все четыре стороны.

Я может и эгоистичный, и бесчувственный, но точно знал, что Ваниль ничего хорошего со мной не ждет. И я бы сделал ее своей игрушкой на неделю, может на месяц, будь она свободной. А здесь столько отягощающих, что самым правильным было послать ее лесом.

И я ведь это сделал, но почему-то возвращался и возвращался мыслями к ней, вспоминая, насколько сладкие ее губы и насколько возбуждающие ее стоны.

Я ехал и ехал. Парни из известной группы скрашивали мою поездку до тех пор, пока я не выучил эти гребаные слова наизусть. Пока они не въелись мне под кожу. Пока я не поверил, что действительно найду намного лучше. Найду совсем другую, не похожую на нее. Но это при условии, что она и ее муж не будут маячить перед глазами.

После пяти часов поездки ломило все кости. Незнакомая мне Самара встретила меня дождем и ветром. И, наконец-то, правильно принятым решением.

Я сидел в машине на незнакомой улице. За окном было пасмурно, дождливо. Уже кое-где загорались редкие фонари и неоновые вывески. Внутри меня было пусто. Так пусто, что хотелось выть. Но вместо этого я взял телефон и набрал номер абонента, звонки которого я так упорно игнорировал последние два дня.

- Я согласен.

- Условия?

- Я должен улететь прямо сегодня.

- Где ты?

- В Самаре.

Отец начал материться, но все же сдержал себя и просто продолжил:

- Езжай в аэропорт. Я все организую.

Вот так легко и просто. Не то, что эта морока с девчонкой лучшего друга.

Один звонок, и ты в Европе. А там действительно можно найти намного лучше…