И сердце на куски

Глава 4

Клим

Она меня боялась.

Я прям видел этот вселенский ужас, который плескался в ее глазах. Словно не ожидала меня здесь увидеть. А теперь прижималась к двери и была готова выскочить из машины.

Мне похер. Я не собирался выяснять, что у нее там в голове. Ванек попросил подвезти, я согласился. Все, меня больше ничего не интересовало.

Я газанул с места так резко, что девчонка вжалась в кресло всем телом, цепляясь пальцами за ручку до побеления костяшек.

Машинально заблокировал двери. Мало ли от страха куда нажмет. Не хватало мне, чтобы она вывалилась из машины прямо на ходу.

Ее лицо побледнело, и я уверен, что она кроет меня на чем свет стоит. Но только про себя. Вслух воспитание не позволяло.

Я бы с удовольствием прибавил еще скорость, но боялся, что ее стошнит. И жалко было мне как-то ее. Вообще, за этот вечер она вызвала во мне кучу эмоций. Я в какой-то момент даже не отказался бы оказаться с ней в горизонтальном положении. Я даже удивился, потому что она совсем не в моем вкусе.

Она слишком правильная. Слишком воспитанная и скромная. Такие как она, сидят по ночам дома, зубрят учебники и мечтают о принце на белом коне.

Я вообще не понимал, как Смоленцев докатился до того, чтобы жениться на ней.

Ванек слишком любил деньги, свободу и хороший трах. Судя по глазастой малышке, ничего этого у нее не было. И мне непонятно, чем эта недотрога взяла Ванька за яйца. Ведь не мог же он за год поменять свои вкусы и пристрастия. Или мог?

Со Смоленцевым мы познакомились в универе. Сошлись на теме машин и ночных гонок. А потом и вовсе сдружились. За пять лет проведенных бок о бок, мне казалось, что я выучил его вдоль и поперек.

Но сейчас, спустя год после последней нашей встречи, я его не узнавал.

Нет, эта наивная малышка, очень даже симпатичная. Глазастая, круглолицая, с пухлыми губами и воинственным взглядом. Сиськи при ней, попец хороший, бедра чуть широковаты, но с ее осиной талией и высокой грудью – это ей только в плюс. Я бы стопудово обратил на нее внимание, будь она немного пораспущенней.

А то прям школьница. На нее страшно смотреть, не то что в трусы лезть.

Но какой бы юной эта девчонка ни казалась, взгляд у нее был пронзительный, глубокий.

Я, когда увидел ее, высунувшуюся из-за спины Ванька, даже немного опешил. Она посмотрела на меня так, что даже мое сердце на миг остановилось. Мы пялились друг на друга, никого не стесняясь. Если бы не Смоленцев, который засветил кольцо на ее руке, хрен знает, чем бы закончились наши гляделки.

Я не сразу въехал, почему Ванек ведет себя, как глубоко женатый верный семьянин. И это немного отвлекло меня от недотроги.

Смоленцев и женится? Если честно, я не мог поверить в это.

Я не знал, что говорить, как реагировать. Слишком много народу вокруг, чтобы выяснять правду. А я уверен, что здесь была какая-то тайна. В любовь Смоленцева я почему-то не верил. Поэтому решил спросить у него в лоб, когда останемся наедине.

И мне ничего не оставалось, как радоваться встрече с друзьями и отвечать на их вопросы.

И все бы ничего, но был один маленький нюанс – я чувствовал, как она на меня смотрит. Думал, у меня крыша поехала, но когда повернулся к ней, то был ошарашен еще больше.

Она и вправду смотрела. Прижималась к Смоленцеву, как заблудившийся котенок, и смотрела на меня голодными глазами.

И я не придумывал. Я поймал ее с поличным. Ее глаза шарили по моим джинсам, а когда недотрога поняла, что ее застукали, покраснела до корней волос.

Она испуганно отвела глаза, закусив нижнюю губу, а у меня неожиданно стало очень тесно в трусах.

Мне даже смешно стало.

Ну, не в моем она вкусе! Я таких стороной обходил!

Вся такая скромная, невинная. В этом длинном до колен платье в мелкий сине-голубой цветочек. И мокасины на босую ногу. Ей, Богу, как будто из школы сбежала.

Тогда какого хрена?

Неужели из-за длительного воздержания в несколько недель я готов перепихнуться с этой недотрогой?

С трудом удержался, чтобы больше не смотреть на нее. А когда удалось уйти оттуда, с облегчением выдохнул. А потом и вовсе порадовался, что отпустило. Мысли о недотроге выветрились, стоило мне окунуться в привычную ночную жизнь, где была куча друзей, знакомых и девчонок. Красивых и доступных. Которые были готовы на все ради моей улыбки. И я был готов им улыбаться всю ночь. Соскучился по нашим безнравственным куклам, которые всегда рады засунуть член в рот, а если им заплатить, то еще и отполировать его своим язычком до блеска и не один раз. Планы на ночь у меня были грандиозные.

И еще отец у меня был слишком проинформированный.

Я так надеялся, что мне удастся урвать эту ночь и провести ее на свое усмотрение, прежде чем родитель узнает, что я уже на родной земле и призовет служить семье Горячевых верой и правдой. Но, увы. Я уже и забыл на каком коротком поводке я у него.

Мои отношения с отцом не были идеальными. Может быть, потому что я не был идеальным сыном?

А ведь когда-то хотел стать таким.

Хотел, чтобы он мной гордился. Хотел встать во главе его компании, которую он создавал годами. Финансы – мой конек. И я бы точно его не подвел.

Но после смерти мамы он как с цепи сорвался.

Все эти секретарши, модельки, актрисульки в нашем доме, которые менялись как перчатки, заставили меня возненавидеть отца. Мне было тринадцать, и я не понимал, зачем он так делает. Зачем предает маму, нас с сестрой?

Мне было обидно, больно. И все, что я мог, так это перечить ему, не признавать его и идти против его воли. Упорно, невзирая ни на что. Пока не привык к этому. Пока сопротивление не стало моим образом жизни.

Я рано начал зарабатывать. Сначала инвестировал свои небольшие сбережения, участвовал в каких-то интернет-проектах, прогорал, выигрывал, набирался опыта. Потом увлекся тачками и гонками. В свое время не пропустил ни одну. И почти из всех вышел победителем. Потом оброс связями, знакомствами, и открыл свой довольно прибыльный бизнес по продаже дорогих тачек из-за бугра.

Я был финансово независим от отца. Его многомилионные счета не имели ко мне никакого отношения. Все, что у меня было – это было заработано моими мозгами и усердием.

Моя тяга к финансам, соответствующее образование, которое, к счастью, мне никто не навязывал, и никто не пытался сбить меня с выбранного пути, к моим двадцати трем годам, сделали из меня довольно обеспеченного и перспективного молодого человека, которому был открыт весь мир и за которым увивались лучшие красотки города.

И все было бы здорово. Но мой ненаглядный папочка решил, что я все-таки нужен делу всей его жизни и предложил мне встать у руля своей компании. Я по привычке отказался, хотя когда-то только об этом и мечтал.

И тут же вляпался.

Папа каким-то чудом стал совладельцем моего бизнеса и мог с помощью своих связей разрушить все, что я сам создавал. А я не мог это ему позволить. Поэтому пришлось идти у него на поводу и целый год провести в Штатах, изучая основы создания и ведения бизнеса у лучших преподавателей страны.

Я скучал по дому. По сестре, которая была младше меня на три года.

Но, ступив на родную землю, понял, что не готов к встрече с семьей. Мне нужен был глоток свободы, нужно было ощущение полета и вседозволенности хотя бы на эту ночь, поэтому я взял свою тачку и рванул туда, где я всегда был счастлив, навстречу острым ощущениям.

Но расслабиться не удалось.

- Клим! Какого черта? Я жду тебя дома! И давай без глупостей! Не заставляй меня делать то, чего я не хочу!

Нет, папа не рискнул бы разрушить мое дело из-за такой мелочи, но вот прислать своих качков, которые бы скрутили меня при всех, это раз плюнуть. Так было уже сто раз.

Можно было бы дать отпор, но мы и это проходили. Шавки отца брали меня не силой. Количеством.

И сбежать бы не получилось. Уверен, они пасут меня от самого аэропорта. Поэтому папа и в курсе, где его сынок.

Зло сплюнув на землю, я направился к своей тачке, где по пути меня и перехватил, вернувшийся с заезда, Смоленцев:

- Ты куда?

- Домой!

- Батек?

- Ага…

Смоленцев сочувственно покачал головой, но мне его поддержка была до фени. Мне нужно было как-то решать проблему с отцом. Не мог же я быть его марионеткой всю жизнь?

- Подбросишь Янку домой? У меня еще один заезд, а ей домой надо.

- Горшок звенит?

- Клим, хорош! Она может слишком правильная, но у меня с ней все серьезно. И я бы не хотел, чтобы ты ее обижал. Она мне очень дорога.

- Ты серьезно?

Я не мог поверить в то, что слышал.

- Абсолютно. В октябре мы поженимся, и я стану примерным семьянином.

- Кто ты? И где мой друг?

Ванек рассмеялся.

- Я все тот же балбес и разгильдяй. Просто встретил ту самую. Знаю, поверить трудно, но ты поймешь, когда сам встретишь свою ту самую.

Теперь рассмеялся я сам.

- Я правда рад. Просто верится с трудом. Я к такому не был готов.

- Ну, как есть… Не обижай ее… И не сравнивай ни с кем. Ты, когда с ней познакомишься поближе, поймешь, что она офигенная!

Я вздохнул. Смоленцев похоже и вправду был влюблен и ничего вокруг не замечал, кроме своей Янки. А мне почему-то стало неловко. От того, что я не так давно позарился на его любимую. Нехорошо это как-то. Хотеть будущую жену лучшего друга. Пусть даже мимолетно и кратковременно.

- Веди давай свою офигенную! Я у ангаров припарковался, – улыбаясь, предложил я Смоленцеву, понимая, что это не то, что нужно в этой ситуации.

Не стоит мне видеться с этой недотрогой.

Но в итоге мы все равно оказались в моей машине вдвоем и мчали по ночному городу.

Я все же сбавил скорость, но Яна так и не расслабилась. Продолжала от страха упрямо сжимать губы и колени. Раз скорость ее не пугала, значит дело было во мне.

Я отвернулся и старался не смотреть больше на нее. Нужно было лишь потерпеть немного и больше мы не встретимся.

Мы ехали молча, и когда тишина стала давить со всех сторон, я не выдержал и включил негромко музыку. Морриконе не совсем подходил такому раздолбаю, как я, но мне нравилось, а на чужое мнение я плевать хотел.

Как только заиграла музыка, плечи Яны опустились и видимо ее немного отпустило. Я продолжал смотреть перед собой, считая минуты, когда высажу ее из машины. Мне было некомфортно рядом с ней. Тесно. Жарко как-то. А потом и вовсе я снова почувствовал ее взгляд на себе.

Не поворачиваясь, я немного скосил глаза и увидел, как девчонка наблюдает за мной с приоткрытым ртом из-под полуопущенных ресниц.

Она изучала мою шею, руки. Смотрела, не отрываясь.

И мне с какого-то хера стало еще жарче и еще непонятней.

Никогда не чувствовал так остро чьи-то взгляды.

А ее, как ожог утюгом. Как будто дотронуться хочет. Хочет и до смерти боится.

Интересно на Смоленцева она так же смотрит? Он что, ее не удовлетворяет или она всегда так себя ведет?

Вряд ли. Слишком скромная. От одного моего взгляда краской залилась. И смелости нет. Наивная, как будто неопытная…

Я резко повернулся и посмотрел на Яну. Она снова не ожидала, что я застану ее за разглядыванием меня. Ее глаза стали еще больше, она судорожно втянула воздух и отвернулась, пряча лицо за длинными темными волосами.

Нет, это точно не мое. Она меня как огня боится.

Правильная вся, примерная.

Уверен у нее все по расписанию и даже блокнот с задачами на каждый день имеется. От слова член она краснеет, а от просьбы отсосать вообще в обморок упадет. Так что надо радоваться, что это не меня на ней заклинило, а Смоленцева. Пусть сам со своим счастьем разбирается.

И вроде все ясно и понятно, но я все равно продолжал на нее периодически смотреть. И она на меня. Я прямо, открыто. Она украдкой, как воришка. Смотрели по очереди, накаляя воздух вокруг.

А потом на повороте машину немного занесло, и Яна завалилась на бок, схватившись за ручку обеими руками. На одно короткое мгновение я увидел, что на ее платье от подмышек до талии на боку был разрез, из-под которого была хорошо видна полоска кожи. Загорелой, бархатистой и, черт возьми, она была без лифчика.

У меня в одно мгновение перед глазами потемнело.

Я не мог выкинуть из головы мысль, что под платьем у нее ничего нет. Только ее грудь. Довольно большая, высокая и упругая.

Меня повело. Член болезненно уперся в трусы и все мои благие намерения канули в Лету.

Я теперь остро чувствовал, как она сексуальна. И эта ее невинность лишь сильнее меня заводила. Сжатые вмести колени, идеально расправленный по ним подол платья, белые мокасины. Все, как наваждение.

Хотелось задрать это платье до самой талии, раздвинуть ноги пошире, а еще лучше закинуть их к себе на плечи, и смотреть, как она дышит часто-часто, но не от страха. От возбуждения. Я прям до чесотки в руках желал, чтобы она хотела меня сейчас так же, как и я ее.

В какой-то момент я даже думал, что остановлю машину и претворю все свои желания в реальность. Но удержался. Вцепился в руль сильнее и, стиснув зубы, прибавил скорость.

Нужно было заканчивать этот квест.

Из машины недотрога вылетела пулей и через темный двор почти побежала к подъезду. А я вместо того, чтобы уехать, выскочил на улицу и пошел за ней, как теленок на привязи.

Она знала, что я иду за ней. Но не обернулась. Лишь прибавила шаг.

Я клялся себе, что хочу лишь убедиться, что она благополучно дошла до дома, но это было не так. Я не из тех парней, что заботятся о незнакомках, будь они даже будущими женами лучших друзей.

Я шел за ней, потому что меня тянуло магнитом туда. Я не знал зачем иду, но шел.

Яна уже наполовину открыла железную дверь подъезда, когда я за ее спиной протянул ладонь и закрыл ее обратно. Недотрога резко развернулась и плотно прижалась к прохладному металлу, а я поставил руку с другой стороны от нее, лишая ее возможности побега.

Подъездный фонарь светил очень ярко и мне хорошо было видное ее лицо. Ей снова было страшно. Она воинственно вздернула подбородок, но я все равно, даже не прикасаясь к ней, чувствовал, как она дрожит.

Я и сам дрожал. Хрен знает почему. Но меня накрыло. Я так хотел к ней прикоснуться, и до безумия боялся это сделать. Вдруг ударит, заплачет или вовсе растворится.

Мы оба не произнесли ни слова. Слова нам были не нужны. Хватало зашкаливающих эмоций.

Я склонился поближе к ее шее и втянул воздух. Она пахла чем-то нежно-сладким, чем-то ванильным. Чем-то, от чего у меня начала кружиться голова. Я бы с удовольствием покрыл ее кожу поцелуями и уже был готов это сделать, как услышал судорожный всхлип недотроги.

Заглянув в ее глаза, я увидел, что она от страха едва держится на ногах. Словно ее никто никогда не целовал и не прижимал к себе. А я ведь даже не дотронулся до нее. Неужели она все еще невинна?

- Ты спала с ним? – слова сами сорвались с губ.

- Что?

- Просто скажи ты спала с ним?

Яна помотала головой и прошептала:

- Я не понимаю…. Зачем….

- Блядь! Просто скажи мне, когда ты последний раз с ним спала?

Недотрога судорожно сглотнула и замотала головой:

- Я… Мы… У нас…

Она не могла собрать мысли в кучу, а я уже все понял.

Невеста Смоленцева была девственницей. Самой настоящей. И теперь сразу все встало на свои места. И эти отношения, и эта свадьба.

Но меня это никак не отрезвило. Только еще больше завело. Теперь я тоже хотел эту малышку и боялся, что ей ничто не поможет. А меня ничто не остановит. Даже то, что она – несбыточная мечта лучшего друга.

И это было так хреново, что хотелось выть на луну.

Пока я переваривал полученную информацию, дверь с внутренней стороны подъезда открылась и мне пришлось отступить. Яна мгновенно воспользовалась моментом и юркнула в подъезд, проскользнув мимо выходящего парня с собакой.

Удерживать ее я не стал. Мне самому нужно было бежать. Но я стоял и не мог сдвинуться с места, проклиная сегодняшнюю встречу с недотрогой.

Я на сто процентов был уверен, что всем было бы лучше, если бы мы с ней никогда не познакомились.

Но было уже поздно…