И станет солнышко в руках моих огромным солнцем. История женщины, которая поверила в любовь

Глава 11. Как я уехала жить в Америку

Я влюбилась в Америку во время наших каникул. Дима часто летал туда по работе, и мы вместе с ним. Лос-Анджелес я называла раем, потому что в любое время года здесь можно ходить с голыми лодыжками и даже зимой не обязательно застегивать пуховик. Уже тогда я поняла, какой это кайф – солнечный декабрьский день, когда на улице +20…+22 °C. Днем ходишь в рубашке, а вечером, когда приходит холодный воздух с океана, можно надеть угги и пуховик. Если соскучился по снегу – садишься в машину, пара часов езды в сторону гор (как от Москвы до дачи моих родителей) – и ты попадаешь на заснеженный курорт с ледянками, лыжами, санями, сноубордами и горячим чаем в бревенчатых домиках. Вот это зима!

Я мечтала привезти детей сюда и показать им эти бескрайние пляжи. И у меня получилось воплотить эту мечту! Если в паспортах родителей стоит туристическая виза, то они заполняют заявление на детей – и те автоматом получают американскую визу на три года.

Весь апрель 2014 года я провожу на сайтах поиска жилья и решаюсь наконец-таки снять стильную квартиру недалеко от океана. Сейчас думаю: это ж надо было выбрать квартиру прямо на легендарном Abbot Kinney, в минуте ходьбы от школы, в которой чуть позже будут учиться Василиса и Макар!

В это время я летала в Израиль и закупала ткани. После чемоданами тащила их домой, шила платья и комбинезоны – а потом снова летела в Тель-Авив на закупку и фотосессию.

Приближался День защиты детей, 1 июня 2014 года, мы должны были вылетать в Лос-Анджелес всей семьей. Сейчас сделаю лирическое отступление, без которого эта глава, как мне кажется, будет непонятной.

Немного об отношениях с Димой в тот период: полного доверия у нас не было никогда, я все время чувствовала холодок, дистанцию, какую-то формальность. На мой взгляд, в нашем союзе не было зрелости. С Димой классно дружить и тусоваться. Мы и сейчас со стороны создаем впечатление вполне «живой» пары – именно по той причине, что почти ничего не изменилось между нами: в браке мы были друзьями и сейчас, в разводе, остались в тех же отношениях. Но это не вписывается в мое понимание пары «мужчина и женщина».

Мой горячий темперамент бил в колокола. Жажда духовной близости, вдохновение от партнера, совместный рост… Как бы я ни старалась, мы не двигались в этом направлении. За внешним семейным благополучием скрывалась зияющая дыра. Мне всегда было одиноко в этих отношениях. Вроде бы замужем, но сама по себе.

В то время комментаторы в моем «Инстаграме», когда у них заканчивались аргументы, плескали мне в лицо водой: «В отличие от тебя, Саша, у меня хотя бы муж и полная семья!» Да, вы однозначно преуспели в этом. Возвысились надо мной!

Многие преуспели искренне и по-настоящему, и мое сердце счастливо улыбается, глядя на ваши союзы, тянется к вам, учится у вас. Но куда больше тех, кто преуспел в образе жизни «Хочу, но не могу» или «Не хочу, но надо». Сплошь и рядом я вижу, как люди живут с нелюбимыми, убеждая себя, что это нормально и все так живут. Я так не хочу и не могу. Всегда первая принимаю решение о разрыве отношений. Возможно, я не права. Но что наши с Димой семейные отношения закончатся, я поняла в отпуске в Лос-Анджелесе, это был лишь вопрос времени. Друзья не могут быть мужем и женой. Друзья могут быть только друзьями. По крайней мере, в моей реальности.

Во время каникул наше отдаление стало еще очевиднее. С раннего утра меня тянуло вместе с детками изучать новые места, есть здоровую, вкусную еду, загорать, бегать по берегу и ловить наползающие волны, кормить чаек, ездить в горы и в соседние города. Но делала я все это одна. Дима любил спать до обеда. Всегда. Сидеть за компом до раннего утра. Есть сэндвичи из «Сабвей» на завтрак… Он мгновенно обгорал, быстро уставал, сложно переносил хайкинг. К этому я относилась спокойно и терпеливо. Просто понимала, какая между нами пропасть и как мне хочется идти дальше. Мне хотелось читать книги и обсуждать их. Хотелось новых проектов и большой дом вместо съемной квартиры. Но у всех людей разные темпы, и мы с Димой не совпадали.

Я брала Васю и Макарку, кормила их на балкончике свежими ягодами с мюсли на завтрак и смотрела на детей в футболках с совятами, вереницей идущих на экскурсию. Это были дети из школы, в которую теперь ходит Макар, а Вася ее уже закончила.

Мы смотрели на школьников и даже не собирались переезжать. Наш отпуск в Лос-Анджелесе длился пол-лета. Дима улетел раньше. Мы остались еще на неделю – только я и мои дети.

Вернувшись в Москву, я активно занялась разработкой новой коллекции платьев. Тогда никто не мог даже догадаться, какую глобальную мысль я гоняю в голове. Я влюбилась в Лос-Анджелес окончательно и бесповоротно. Обычно так бывает у творческих людей – этакая точка невозврата: однажды тебе становится очень хорошо, а после, в другом месте, ты ощущаешь яркий контраст, когда тебе вдруг становится очень плохо. Так было у меня: вернувшись из полуторамесячного отпуска в Лос-Анджелесе, я замерла в депрессии.

Внешне этого было не видно. Гастроли продолжались, я вела бизнес, при этом старалась меньше тратить. Мне ничего больше не хотелось, в голове поселилась мечта! Я складывала «красные бумажечки» в коробочку, пока она не наполнилась, а потом обменяла их на зеленые по очень удачному курсу. В голове зрел план: полететь на три месяца с детьми и понаблюдать за своими чувствами – может, америкосы будут бесить меня своими правилами, и я прилечу обратно со словами: «Ну и подавитесь этой своей Америкой!»

Я обдумывала все детали, взвешивала и сомневалась – и так без остановки! Ревела на гастролях ночами. А днем в голове крутилось: как ты там одна, с детьми, без мужа, друзей, поддержки? А вдруг деньги закончатся или кто-нибудь заболеет? А что скажет мама? Представляю, как удивится папа! Как ты без знания языка, без жилья… Ну какая дура!

Сердце прыгало, оно тянулось в тепло, к солнышку, вечному лету, к голубому небу, пальмам-веселушкам, к чистым машинам, чистым ботинкам, к ветру, скользящему по голым икрам, к закатам на Венисе, к велосипедным дорожкам вдоль водной глади, к шуму волн по ночам, к океану!

Еду с производства, на котором вовсю идет пошив новой линии одежды. Съезжаю с МКАД на Ленинский. О чем-то говорю с Димой по телефону. Телефон вдруг становится тяжелым, я опускаю руку…

– Все. Нет смысла больше терпеть!

Внутри что-то щелкает. Идет перестройка. Тревога в душе растет каждый день, каждую ночь, но я не подаю вида. Тайно от всех прошу тур-менеджера не планировать с 1 сентября 2014 года гастроли в России.

Я встречаю Диму, прилетевшего из Китая, в Шереметьево. Он рассказывает, как отыграл сет.

– Дима. У меня есть одно серьезное решение. Если ты захочешь меня переубедить – я готова тебя выслушать. Если решишь лететь со мной – вот моя рука!

Дима выслушал и сказал:

– Я не буду тебя переубеждать. Хочешь – делай. Ничего тебе не обещаю. Если ты или я за это время встретим свою любовь, то другой не в обиде.

– Не в обиде.

Зачем-то накануне 1 сентября я отправила Василису в школу, чтобы взять у учительницы учебники, тетради и задания на три месяца вперед. Я сходила в школу и в сад Макара и написала заявления, что забираю детей на три месяца в другую страну. Директор и заведующая с удивлением смотрели на меня:

– Одна с двумя? Тебе оно надо? Ну лети, птица, как тебя удержишь – вон глазищи как горят!

Как сказать папе и маме? Так, делаем беззаботное лицо и сообщаем о переезде на другой континент с интонацией, будто спрашиваю: «Видели, в “Ленту” какие арбузы завезли хорошие?» Я знала, что они будут отговаривать, пугать, плакать, называть дурехой и тяжело вздыхать.

«Саша, Саша, это твоя жизнь, они никогда там не были, они не видели Тихий, они не знают, почему ты туда так хочешь! Держись, не сдавайся, говори всем, что ты ненадолго, что это просто трехмесячный отпуск! Не допускай дрожи в голосе. Эй, не артистка, что ли?»

Я связалась с девушкой, у которой арендовала квартиру во время летнего отпуска, и попросила составить мне подробную подборку школ. Она занялась этим вопросом, и через несколько дней дала мне всю информацию. Можно ходить в любую платную школу, если есть деньги. Можно посещать бесплатную в богатом районе (в котором меньше неблагополучных семей), но для этого ты должен доказать, что живешь вблизи школы.

Девушка-агент сделала подборку школ с рейтингами и, когда я выбрала, оформила договор аренды квартиры задним числом и внесла мое имя в счета за электричество. Также она заполнила все анкеты на английском языке для приема детей в школу. За это все я заплатила ей $5000.

Если вы думаете, что я такая смелая и отчаянная, без сомнений бросила свой растущий бизнес, стабильную гастрольную деятельность, мужа, родителей, машины, новое увлечение мотоциклами, удобства, – вы очень ошибаетесь. Не сомневаются только идиоты.

Я сидела на полу в раздумьях, раскачиваясь из стороны в сторону; просыпалась ночами в холодном липком страхе неизвестности; через окно машины ловила родной воздух позднего августа с теплыми нотками костров горящих листьев в подмосковных огородах. Мое сердце сжимали страшные тиски, и слезы кололи горло – на меня давил груз ответственности, – но я не торопилась покупать букеты к 1 сентября для детей. Вместо этого я купила им билеты в Америку.

Я знала, что будет, если останусь: депрессия предсказывала мне холодный грязный октябрь, серый депрессивный ноябрь… Я знала, как буду проклинать себя, просматривая прогноз погоды в Лос-Анджелесе, лежа в московской постели и боясь высунуть ногу из-под одеяла.

Обычная туристическая виза, которая стояла на тот момент в моем паспорте, позволяла находиться в стране всего полгода. Потом нужно было вернуться на родину, немного побыть там – и снова вэлкам в Лос-Анджелес. Так мне предстояло жить три года, пока действует виза. Но такие манипуляции на 99 % приведут к тому, что следующую визу не дадут еще два-три года по причине потери связи с родиной. Впрочем, я же собиралась ненадолго, так что меня это не особо напрягало. Внутри уже шумел океан, он звал меня ночами.

После всех сомнений и метаний я спрашивала себя: а зачем я мучаюсь и терплю, и кто скажет мне за это спасибо? Муж, дети? Вряд ли. Хочу ли я остаться? Нет. Моя сила рядом с океаном? 100 %! Боюсь ли я лететь в неизвестность? Однозначно – да. Но люди эгоистичны в своем счастье, и я решила быть счастливой хотя бы ближайшие три месяца жизни.

Первого сентября, когда вся Москва блестела от влажного асфальта и пестрела нарядными бантами и букетами, я с мокрыми от слез глазами прощалась с родными в аэропорту Шереметьево. До последнего храбрилась и шутила, что, мол, сейчас как возьму и не полечу никуда, выкину билеты, ха-ха. Дима говорил, что через три недели прилетит к нам и что я сама прибегу в декабре домой. Ну я и успокоилась.

Когда самолет выруливал на взлетную полосу, я рассматривала мой родной аэропорт, который видела на протяжении многих лет каждые выходные, улетая на гастроли. Я знала здесь каждую кафешку и гейт.

SU 106 – мой любимый рейс. В спинку впереди стоящего кресла вмонтирован монитор, и я смотрела то в окно, то на полоски разметки под самолетом на этом дисплее. Двигатели загудели. Мы с детьми перекрестились, и нас вдавило в кресла, полоски мчались на мониторе. Я часто и поверхностно дышала, в голове пищали мои «диспетчерские пульты», лампочки на них мигали с бешеной скоростью красными огоньками, а на «внутреннем табло» появились слова: «Уже никогда не будет так, как раньше. НИКОГДА!» Потом двенадцать часов тишины – и мы оказались на другом континенте.

Мы прилетели с Васей и Макаром, и, выйдя из аэропорта, я снова поймала этот ветер. Его не спутать ни с чем. Он волнует что-то огромное и горячее внизу живота. Так пахнут мечты. И сейчас, прилетая уже в двадцатый раз в аэропорт Брэдли, я каждый раз слышу стук своего сердца и волнуюсь, и бабочки начинают шуршать в животе, когда я вдыхаю этот запах мечты. Запах загадки. Неизвестности. Запах ангелов…

В теле была жуткая усталость после перелета. Бросив чемоданы в нашей маленькой квартирке с гостиной и спальней с двумя кроватями на первом этаже, мы побежали к бассейну. Дети залезли купаться. Я, не снимая платья, в котором прилетела, легла на шезлонг и закрыла глаза.

Где я? Почему я тут? Как жить дальше? Что будет?

С океана потянуло свежестью и прохладой. Я лежала и думала, как буду надевать под вечер кофточку и мокасины из овчины. Как буду круглый год ходить с загорелыми золотистыми икрами. На меня упали брызги из бассейна, где резвились дети. Обратный билет был на 10 декабря.

На следующее утро мы проснулись от яркого солнца, которое светило в наши окна. Я собрала ребят, и мы отправились пешком навстречу к моему Тихому. По дороге зашли в «Старбакс» и позавтракали вкуснейшими панини, сэндвичами и какао. Кстати, еда и напитки в русском и американском «Старбаксах» сильно различаются. Какой лучше? Затрудняюсь ответить. Напитки однозначно лучше в Америке.

Возле «Старбакса» мы обнаружили культовый магазин скейтбордов. Сразу же купили там доску для Василисы. Утренний поход к океану обошелся мне в $200. В голове с характерным звуком зашуршал и дзинкнул денежный счетчик. А потом случилась новая встреча с Ним! Я бегала счастливая – босиком, в красных штанах со слониками – и снимала нас на камеру, трогала ладошками воду, представляла, как волна, набегая, целует мои ноги. В обед мы оформили местные сим-карты – тот номер телефона сохранился у меня до сих пор.

Мы заселились в пришкольном Оквуде. Это было единственное место, где с нас не требовали подтверждения счета в американском банке с суммой не менее $20 000 (в качестве гарантии моей платежеспособности). Аренда однокомнатной квартиры составляла $4000 в месяц при курсе тридцать рублей за доллар. Комплекс не новый, мебель в квартирах тоже, зато всего десять минут от большой воды. На территории есть бассейн и барбекю.

В комнате стояли две односпальные кровати (для Васи и Макара), в гостиной – маленький сильно потрепанный диван. Я тут же попросила его убрать и привезла из «Икеи» новый, queen bed size. Также мы поставили раскладную кровать для Веры, которая стала нашей соседкой. Мы пригласили ее пожить с нами, а она приглядывала за детьми.

Пару дней мы ели и пили с детьми в ближайшем пляжном «Старбаксе», играли на побережье и приходили в себя. Позже я арендовала Lexus за $700 в месяц и смогла ездить за продуктами. С машиной жизнь сразу стала ярче. На третий день мы встретились с той самой девушкой, которая подбирала нам школы, и с паспортами отправились в школьный офис, чтобы сдать заполненные анкеты.

Макар по возрасту проходил в подготовительную группу, которая называется Kindergarten. Василиса, как и в Москве, пошла в четвертый класс. Я не ожидала, что вышедший из дверей кабинета невысокий мужичок быстро познакомится с моими детьми и сразу уведет их в классы. Они даже моргнуть не успели, а только в шоке оглядывались на меня, когда разговорчивый мистер Дженкинс уводил их в классы. Я рванула за ними, наклеив на грудь желтую наклейку с надписью «Visitor».

В классе Василисы оказалась русская девочка Ника, которую тут же попросили взять шефство над Васей. Я подбодрила дочь и сказала: «Ничего не бойся, ты не обязана ни с кем общаться и разговаривать по-английски». Знание языка на тот момент у моих детей было как у обычных российских школьников: «apple», «mother», «how are you?». Мой уровень – ненамного лучше. Я никогда не изучала английский (в отличие от немецкого, который был моим основным предметом в университете). Но знание одного языка упрощает изучение второго. Да и за детей я не волновалась: знала, что у них светлые головы, прекрасная генетика, слышала бесконечные истории о том, как дети приходят с нулевым уровнем английского, слушают пару месяцев – и начинают разговаривать. Поэтому верила в моих детей, а не боялась за них.

С Макаркой я вошла в класс и села на пол вместе со всеми детьми. В классы заходят в обуви и не снимают ее даже на ковре – в Калифорнии чисто, сухо, дожди случаются крайне редко. Учительница оказалась очень строгой и суровой.

В процесс обучения дети влились нормально, первые месяц-два нареканий не было. А потом Вася немного соскучилась по московским друзьям, потому что у них постоянно были тусовки, а здесь она никак не могла найти с одноклассниками общий язык, так как половины не понимала, а это очень неприятно. По себе знаю.

Я восхищалась тем, как все устроено в американских школах. Восемьдесят процентов территории – под открытым небом. Школьные рюкзаки и кофточки висят возле классов на крючках со стороны улицы. Куча игровых, зона «Лего», даже кафетерий – все на улице! Мое сердце ликовало! Это было потрясающе!

Дети в классах сидели либо на полу на коврике, либо за столиками в абсолютно свободной позе. Можно передвигаться по классу. Можно лечь на живот на полу и слушать. Я сидела рядом с Макаром и разглядывала детали: на стенах висели фото учеников с разными приятными надписями об их достижениях. На доске отмечались успехи в учебе и поведении – значками разных цветов. Макар сидел, просто слушал и повторял хором вместе со всеми так, как слышал.

Мое сердце переполнилось радостью за детей – все было именно так, как я себе представляла! Ярко, свободно, круто! Мне нравилось наблюдать, как одеты дети – так по-разному и так непохоже на наших.

В Америке школьное образование делится на несколько этапов, которые проходят в разных школах. Preschool (типа нашего детского сада), Kindergarten (типа наших подготовительных классов), Elementary School (начальная школа) – могут быть в одном кампусе. Middle School (средняя школа) – всегда в другом здании. High School – старшая школа, в нее нужно отдельно подавать документы. Системы образования, как в России – от первого до одиннадцатого класса в одной школе, – в Америке нет.

Честно скажу, подбор школ, подача документов, переживания от ожидания «взяли/не взяли» порядком надоедают. В чем я вижу плюсы американской системы образования: в начальной школе детей не нагружают сложной программой! Все обучение построено на игре. До пятого класса кажется, что образование очень слабое! Наши в первом классе чуть ли не рефераты сдают, а эти в третьем парад в защиту белого медведя устраивают…

Я вижу в этом огромный плюс: дети не загружены учебой в нежном возрасте, много играют, работают в парах и в группах. Они учатся уважать, выслушивать собеседника, принимать коллективные решения.

Макар не просто любит школу – он бежит туда, ведь там столько интересного, там друзья! Когда-то он отставал по математике из-за нашего затянувшегося отпуска. И на следующий год я записала его на дополнительные курсы по японской программе Kumon. За три месяца он повысил свой уровень настолько, что теперь таскает учебник по математике с собой даже в путешествия – так ему нравится решать задачи!

Васе в средней школе стало ощутимо сложнее. Больше материала, но по-прежнему подача очень отличается от российской – нет зазубривания параграфов, пересказов и контрольных. Есть много опытов, практических задач, а в конце – тестирование. В табеле, что присылают мне учителя, я вижу у Василисы высшие баллы и особые отметки о ее доброжелательности, трудоспособности и успехах в коллективной работе. Вместо привычных нам оценок – буквы, которые расшифровываются так: «великолепно»; «соответствует уровню»; «средне», «необходима дополнительная подготовка».

В старшей школе начинается большая нагрузка. Детям прививают умение работать в команде и партнерстве, добывать знания из разных источников, разрабатывать проекты на компьютере – идет упаковка теории в практику. Благодаря распределению нагрузки и интенсивной программе обучения в итоге мы получаем одинаково классных специалистов высокого уровня как в России, так и в Америке. Для меня основное отличие двух систем образования в том, что в Америке больше детей, которые действительно любят учиться. Они коммуникабельны и еще в школе получают множество возможностей определиться с будущей профессией.

В Америке есть и платные, и бесплатные школы. В частных обучение стоит от $500 до $5000 в месяц. В муниципальных (именно в такую ходят мои дети) нужны только благотворительные взносы, которые идут на веселые мероприятия с угощениями.

Бесплатные школы хороши только в районах с дорогой арендой жилья. В хороших, дорогих по проживанию районах живут благополучные семьи, и процент хорошо успевающих детей в этих школах высокий.

Постепенно я привыкла к новому распорядку дня и просто расслабилась. Накопленные годами обиды от несправедливости и осуждения – теперь все это было далеко-далеко. Кулаки разжались, я просто жила, общалась «через не могу» с американцами, находила новых знакомых и друзей. Конечно, среди них было много русских. Я возвращалась после школы домой, плавала в бассейне, каталась на велосипеде вдоль океана. Или наливала в бокал мускатного вина, включала компьютер и следила, как проходит пошив моей осенней коллекции. Или записывала модные музыкальные миксы. Эта возможность пить вино во время еды очень радовала меня, потому что после можно было спокойно водить машину. Для людей, умеющих соблюдать меру и пить не больше одного бокала, это прекрасная возможность жить на релаксе, без чрезмерного стресса, вкусно.

Мы съехали из Оквуда, потому что каждую неделю у нас что-то протекало или горело. На тихой улочке Венис-Бич я сняла домик, рядом с которым росло большое толстое дерево. С дерева постоянно осыпались ягоды. На его фоне я делала фотографии новых моделей платьев. Просила Диму и друзей возить в Россию и обратно ткани и платья.