И такая судьба

Глава 19

Крестьяне, естественно, были совсем безграмотные и довольно испуганные видом военных. Напавших они почему-то называли поляками, а численность называли «тьма-тьмущая». Ну, это ничего, все равно, Дмитрий прекрасно знал, что это шведы с генералом Крассау.

А сам, кажется, что-то не успел, хотя войска вооружились. Правда, настоящих ядер у артиллерии не было. Ковка их оказалась дороговатой и трудной, а само использование — весьма малоэффективным для малых и средних пушек. Попаданец XXI века даже слышать не хотел о том, что ядра, на которых было израсходовано столько дорогостоящего труда, будет использовано в лучшем случае для выведения из строя 1–2 солдат врага.

Только когда уже пошли известия о приближении шведов, он, под натиском тех же батарейцев распорядился отлить — отковать по 4–5 ядер на орудие. А чтобы повысить полезность огня разделил артиллерии на несколько батарей — среднекалиберные и малокалиберные мортиры, такие же пищали. Но сам наделся только на кинжальные залпы шрапнели.

Наконец, кавалерия уже при виде шведов под негодованием казаков и неожиданности самого князя Хилкова, получила еще подкрепление. Впрочем, об этом поподробнее позже, чтобы не терять стройности изложения содержания.

Огнестрельного оружия попаданец так и не сумел создать, не так уж и силен был в ружьях XVIII века. Но по его стараниям, ружья и пистоли, даже пушки, находящиеся в столице, были все добротно отремонтированы. Так что инвалидная команда была полностью довооружена огнестрельным оружием, казаки — хорошим холодным, и даже артиллерия, пусть старинными пушками, но прилично била шрапнелью. Правда, ядер не было. Ковка их оказалась дороговатой и трудной, а само использование — весьма малоэффективным для малых и средних пушек. Попаданец XXI века даже слышать не хотел о том, что ядра, на которых было израсходовано столько дорогостоящего труда, будет использовано в лучшем случае для выведения 1–2 солдат врага.

Только когда уже пошли известия о приближении шведов, он, под натиском тех же батарейцев распорядился отковать по 4–5 ядер на пушку. А чтобы повысить полезность огня разделил артиллерии на несколько батарей — среднекалиберные и малокалиберные мортиры, такие же пищали. Но сам он больше наделся на кинжальные залпы шрапнели.

Наконец, кавалерия уже при виде шведов под негодованием казаков и кривую улыбку самого князя Хилкова, получила еще неожиданную подкрепление, от которого все мужчины лучшего бы отдались. Впрочем, об этом поподробнее позже, чтобы не терять стройности изложения содержания.

Шведы были где-то в окрестностях столицы, но где? При малочисленности тогдашних армий и, особенно, около при Санкт-Петербурге, когда даже в эти времена и атакующих, и обороняющих в лучшем случае именовали отрядами и корпусами, князь не решился отойти от столицы. Уйдешь еще и заблудишься на радость врагу, которые тут же начнут жечь и мародерствовать в столице.

Всех не зашипишь, поэтому Дмитрий, чуть выдвинувшись на юго-запад от столицы, даже не прикрывшись всех окраинных домишек, по виду совсем крестьянских. И уж совершенно беззащитными оставались пригородные деревни, которого защитить не было ни времени, ни возможности. Ну, между прочим, даже в толерантный и демократический XXI век, когда мировая общественность поднимала грозную бучу по поводу любого притеснения… котят и свиней. Даже тогда считалось, что спасение человека есть дело рук самого человека. И со времен темного средневековья крестьяне сами должны бежать в дальную чащобу и не путаться в руках защитницы армии. И если вы не сбежали от петли для мужчин и насилия для женщин, кто виноват, черт возьми?

Шведы были где-то в окрестностях столицы, но где? При малочисленности современных армий и, особенно, около при Санкт-Петербурге, когда даже в эти времена и атакующих, и обороняющих в лучшем случае именовали отрядами и корпусами, князь не решился отойти от столицы. Уйдешь еще и заблудишься на радость врагу, которые тут же начнут жечь и мародерствовать в столице.

Всех не зашипишь, поэтому Дмитрий, чуть выдвинувшись на юго-запад от столицы, даже не прикрывшись всех окраинных домишек, по виду совсем крестьянских. И уж совершенно беззащитными оставались пригородные деревни. А что, они по своей аграрной специфике рассеяны и малочисленны. Нехай прячутся и даже не пытаются жаловаться. Институт адвокатуры появится в России только в XIX веке, аккурат где-то за полвека за большевистской революции. Намек понят?

Зато не марая руки (и ноги) в поисках «беззащитного» гражданского населения, Дмитрий легко нашел удобное место для боя, ну или для стычки со шведом. В конце концов, какая разница в оценке масштаба бучи? Держи оружие на готове и все будет хорошо!

А местечко он нашел замечательное, м-гм, с помощью казаков личного конвоя. Есть уже и такое подразделения в его армии и ни кто ведь не возмущается от этого, даже мятежных бунтарей и казаков, которых это само собой подталкивало к такому шагу.

А в этом месте, на равном поле, где весной накапливается вода, что потом позволяет расти траве в тепле сочной и вкусной. А летом, после весеннего половодья, луг становится сухим и не грязным. Очень удобно скоту и солдатам кормится и соответственно дефилировать.

И конечная изюминка — перед этим полем с нашей стороной стоит не высокий, но обширный холм, на котором удобно не только ставить ставку Главнокомандующего, то есть князя Дмитрия Хилкова, замечательного нашего попаданца. Но и разместить хорошую артиллерийскую засаду, возможно в нескольких актах. Как дадут залп чугунной дроби на тысячи единиц, а? и потом, когда драбанты по приказу недоуменных командиров начнут поиски на флангах. Бить пот ним и в лоб и с боку.

Пушечки маленькие, можно сказать крохотные, но нитроглицерин — динамит пинка дроби даст, только писк пройдет. Бой будет идти по-взрослому, убитых и раненых будет считать десятками. Шведы ведь считают пока, что Прибалтика — это их земля, вот и тут хоронятся, поля удобряют.

Дмитрий злобно улыбнулся. С позиции XXI века Ингрия давным — давно стала российской провинцией. Право слово, смешно смотреть претензии шведов. Морду, что ли, надо опять набить? Так у нас никак не забудется!

Попаданец постарался убрать с лица нехорошую улыбку. Это невесть что подумают подчиненные. «Думай дальше о диспозиции боя, — приказал он себе, — бой еще не прошел, а победа еще вперед. Старайся, сволочь и Бог тебе в помощь»!

Он еще не продумал о заслоне перед артиллерийской позиции. Как усилить перед шведами и как не перебить своих же солдат своими же пушками? Там не очень-то много, но опытных и сильных драбантов во главе с умных, блин, офицеров… нет, неумных, но жестоких офицеров во главе с генералом Крассау. Тем еще стервятником, знающим, как бить и добивать неприятеля. И все эти гады от солдат до предводителя знаю, что перед ними последний заслон, а потом богатый Санкт-Петербург с дворянскими дворцами и даже домами зажиточных граждан. И все полны сладкими женщинами, готовые, что их изнасилуют и разного имущества, ждущего, что их грабанут.

М-м-м, а он желал поставить в поле только ополченцев с косами и топорами и еще теперь с немного копьями из щедрот князя Хилкова. Да они их на один укус! Надо обязательно их подкрепить инвалидами из гвардии. Ибо те хоть и инвалиды, но опытные солдаты, выученные в Преображенском и Семеновском полках и вооруженные огнестрельным оружием, всякими там фузеями и даже пистолями.

Попаданец Дмитрий подумал и нехотя продолжил: а во вторую линию поставить пластунов. Они упорные, выдержат. Причем, если ополченцев можно растянуть на все поле, подкрепив их центр гвардейцами из инвалидной команды, то пластунов только в центре, короткими, но густыми рядами. И не надо боятся окружения, пусть растягиваются. Он сам поведет пеших казаков на центр шведов!

Единственно, что плохо — нет резервов. Ни подкрепить защиту, ни усилить атаку. Хоть жену сюда тащи! И ведь согласится, та еще оторва. М-да, зря сказал, ее, скорее, надо будет утаскивать с поле боя, чем на него. Если бы не был с Дашей на семейной постели, м-гм, не обласкал ее женские прелести, сомневался бы. Очень уж в ней мужские признаки чувствуются.

Но нет, Даша — истинная женщина с направлением на классическую любовь с мужем, не зря уже два ребенка родила. Дмитрий никогда бы не сменил такую жену на другую. При этом он стойко верил — такие самочки есть только в XVIII веке, дальше существуют только человеки женского рода. Они и рожают кое-как, мо ле не женское это дело, и женами являются так себе. Фу! Толи дело Дашенька, которая и является на 100%, и гордится тобой и всеми своими истинно женскими заботами.

Дмитрий усмехнулся сугубо мужскими мыслями. Их и XVIII веке сложно было озвучить, как минимум, его царское величество, не поддержит. Не любит он «Домострой», и все порядки, с ним связанными.

Но тут из ближайших кустов стали показываться фигуры драбантов и рейтаров на лещадях, и попаданец немедленно выкинул эти глупости из головы. Мужчины — женщины, все это ничего не значит! Враги появились, черт возьми.

Разумеется, чувства Дмитрия при виде появившихся врагов были гораздо сложнее — от облегчения, что он поставил очень удачно и продуманно и теперь не надо их искать и опасаться, что враг нечаянно промахнутся и бегай тогда за ним, высунув язык. До опасения, что Крассау может выиграть. Тот еще нехороший подлец, исхитрится и ковырнется!

Последнее, что в голове осталось — надо отодвинуть малые мортиры. На холме они, пожалуй, и не достанет до шведов, только по свои подвигнут. А вот продвинуть чуть — подальше — могут нанести удар последней надежды. А как еще нанести огневой удар по прорвавшемуся врагу почти по своим же? Зато есть какая-то надежда, что еще не проиграл.

А потом он громко стал распоряжаться своими офицерами, а уже те — своими рядовыми. Успели. Дмитрий даже увидел, что генерал Крассау как бы помедлил, давая русским подготовиться к защите. Ох этот XVIII век с его рыцарскими обычаями. Попаданец бы так не сделал. Циничный XXI век не позволял этого сделать. Наоборот, воспользовался бы этим. Ну а шведского генерала он бы искренне поблагодарил.

Впрочем, очень уж плохо русскому отряду, иначе русскому летучему корволанту не стало бы. Главным образом суматоху в воинских рядах поднимали ополченцы, из-за чего вся армия казалась не готова. На самом деле в первой линии гвардейцы инвалидной команды уже полностью были снаряжены к схватке и даже фузеи пристреляли и вновь приспособлены.

Вторая же линии, состоящая из казаков — пластунов, хоть и не имела огнестрельного оружия, но холодным в боях неоднократно использовала. Вот и сейчас казаки беспорядочно не толпились кучкой, а спокойно стояли. Оружие у них было добрым, враги ничего страшного не являли и численностью не преобладали. Самих же шведов казаки не страшились, недавно или сами били, или видели пленными. Турки, по мнению многих, были хуже.

Ну а ополченцы на флангах, пусть и изрядно копошились, но не трусили. То есть и во втором случае ничего бы не стало, ведь центр прочно стоял, а окружение оказалось очень относительным.

Об этом сразу же было показано пушками. На залп четырех орудий русские ответили залпом девяти мортир. И пусть у нас ядер было мало, а взаимозаменяемость была нулевая, но и положение шведов становилось тяжелым. Крассау взял войска на поход на российскую столицу буквально из боев в Польше. И если пехота и кавалерия сумели отдохнуть, отъестся и даже отремонтировать мундиры и обувь, то вот порох и ядер артиллеристы не достали.

Как и его суверен шведский король Карл, генерал Крассау, хоть и смог взять из восьмитысячного контингента в Польше буквально крохи, но считал, что шведская армия победит главным образом закаленной пехотой. Артиллерия же это по большей мере баловство. Вот поэтому хоть шведские батарейцы били метко и часто, но второй залп оказался у них последний — не было ни пороха, ни ядер.

А Дмитрий, посмотрев на ответный огонь своих старинных мортир, лишь согласно кивнул. Били они получше и погуще, все же девять против четырех, а потом и совсем получали без ответа. Но ядрами бить было неэффективно, если бы бомбами, которых в это время не приходилось совсем. а ведь простые ядра быстро заканчивались.

Разумно было бить шрапнелью, которых оказывалось еще много, а эффектность выше. Единственным недостатком было крайняя близость. То есть пушки надо было выдвигать в первую линию, иначе они доставали бы в спины своих войск. Средние мортиры в таких условиях немедленно попадали с расчетами в плен. Это ведь не пушечки XVIII века в десятки пудов, которые можно было отодвинуть за ряды своих войск.

Нет, это практически древние мортиры, палящие еще не только ядрами, но и камнями и щебнями. И весили они сотни пудов, а колес у них не было по определению. При нынешней маневренности боя, мортиры немедленно станут шведскими.

Приходилось скоро переигрывать и небольшие по размерам мортиры (но тоже тяжеленные, заразы), перетаскивать не в тыл, а под ругань и тихий мат перетаскивать в первую линию прямо под нос врага. Вот ведь гадость! Маневра, при котором мортиры били бы в упор по шведам, а потом переходили за спины пехоты, еще несуществовало. Пришлось Дмитрию, скрепя зубами, отдавать старшему артиллеристу новому чину фейерверкеру Алексею сыну Гаврилову приказ бить по врагу до последнего. А потом уходить за пехотою, сберегая не пушки, а людей.

Это было так необычно — странно, в отечественной армии всегда сохраняли матчасть, а люди стоили копейки без учета инфляции, что фейерверкер медлил, не торопясь выполнять какой-то приказ с нехорошим душком. Пришлось объяснять этот приказ, что в первую очередь надобно перебить шведов. А пушки без того надо было переплавлять.

И только после этого, показывая свою крутизну главного командира, потребовать от старшего артиллериста:

— Во фрунт! И не мыслить тут за зря напрасно, не велик еще чином, чтобы непременно думать перед тем, как действовать!

Сын Гаврилов, то есть говоря по-современному, просто Гаврилов, медленно ушел, косо смотря на князя Хилкова. Мало ли что он тут главный и может приказывать, под царский трибунал попадут все — и правые, и виноватые. И доказывай потом на небе ключнику Петру, что ты не виноват и попал под разнарядку сгоряча.

Но, в конце концов, этот случайный экспромт, что в любом случае означал, что командир, в данном случае попаданец Дмитрий, не думал головой, а чем-то другим, оказался нужным. Шведы, спокойно и твердо выдавливая с поля боя ополченцев, нарвались на гвардейцев, которые никак не были меньше по опытности и технической вооруженности. И они бы остановили врага даже с нехорошим термином инвалид, что в любом случае обозначал неприличное состояние, если бы не меньшая численность. Гвардейцев ведь было куда меньше, чем неприятелей, а ополченцы не очень-то им помогали, больше бестолково топтались за спинами.

А тут вдруг смертоносный огонь в упор. Драбанты, пусть и опытные и очень храбрые, еще с этим не встречались — даже не полевые пушка, старинные мортиры, которым самим Богом надо было палить из тыла, палили вдруг в упор, разметывая дробь из широкого дула. И ладно бы просто моральный настрой, от этого солдаты бы быстро отошли. Но мортиры все палили, разбрасывая атакующих шведов. Раненые и убитые, даже куски человеческого мяса, еще дергающиеся в упрямом наступлении, все здесь пришлось на поле боя.

В какой-то момент схватка замерла. С обоих сторон доминировали упрямство и желание выиграть, но все победить не могли, тогда как с одной стороны шли мортиры, а потом люди, тогда как с другой стороны только солдаты. Мортиры против людей, где мортиры оказались сильнее и смертоубийственнее.

Нет, шведские гвардейцы тоже были упрямы в своем желании победить. Они стойко смыкали ряды, оставляя за спинами убитых и раненых. Но их не хватило. Людей убивало, мортир захватывали. Но людей убивали десятками, тогда как мортиры единицами. Причем последних могли отбивать, тогда как солдат уже оживить не могли.

И когда князь Хилков самолично повел вторую линию обороняющихся — отважных и опытных пластунов, которые и не так поливал кровь врага и которым не только князь обещал дуванить добычу на поле боя, но и, в случаи победы, дать от почтенных граждан наград, то шведы не выдержали.

В конце концов, они были всего лишь люди, которых бросили вначале против мортир, а потом против каких-то разбойников. И когда передовой пластун хладнокровно срубил голову раненому, которому он сам же разрубил живот, а после пнул голову в сторону его товарищей, то драбанты не выдержали.

Ну их, этих пластунов, которых и российские цари боялись и в мирное время держали лишь на каторге. Они даже не люди, они… казаки! Отходим от этих зверей и побыстрее.

Шведы, еще недавно смело и неумолимо наступавшие, уже отходили. Их ведь мало и, несмотря на даже драбантов — гвардейцев короля, которых тот отчасти дал из своего окружения, наступление все же провалилось!