Идеальный агент

Глава 26 Саудовская Аравия, пригород Эр-Рияда

Джордж Хемптон, Бенсон и шейх Хамид сидели в шатре и наблюдали за тем, как опытные бедуины тренируют дромадеров шейха. Бедуины неразделимы с верблюдом, они знают их как самих себя, их повадки, пристрастия, сильные и слабые стороны. Лучших тренеров найти невозможно. Сейчас, после того как спала дневная жара, должен был состояться тренировочный четырехкилометровый забег, на котором шейх непременно хотел присутствовать самолично и пригласил своих будущих компаньонов.

В этом году верблюды Хамида не принимали участия ни в аравийских скачках, ни даже в кувейтских, он берег их для главных состязаний, которые поводятся в Дубаи с октября по апрель. Победа на этих скачках крайне престижна и выгодна. Бывало, что призовой фонд составлял почти 3 миллиона долларов. И это сопоставимо с ценами на дромадеров. Стоимость бегового верблюда с хорошей родословной может доходить до нескольких сотен тысяч долларов. Были случаи, когда за самку верблюда платили один миллион долларов. Это забава не для бедных.

Шейх и Бенсон были одеты практически одинаково, в ослепительно белые диздаш и куфии, перетянутые уколем из верблюжьего волоса. Одежда их различалась лишь цветом куфий, у шейха она была, как принято в Аравии, белая, а у Бенсона – с черно-бело-красным орнаментом, да толщиной уколей. Хемптон был одет в светлый дорогой европейский костюм и сидел чуть поодаль, его в отличие от Бенсона мало интересовали дорогостоящие утехи детей барханов. Он явно скучал, ожидая начала серьезного разговора. Бенсон же, напротив, живо интересовался происходящим, и казалось, забыл причину, по которой они здесь собрались. Они с шейхом обменивались громкими замечаниями, что-то кричали, отчаянно жестикулируя.

Наконец тренировочный забег начался. Все было организовано так, как если бы это были настоящие скачки, верблюды не должны были ощущать разницы.

Пятнадцать верблюдов, это, как правило, минимальное число участвующих в настоящем заезде, неслись по песчаной дорожке, ограниченной столбиками, по верху которых тянулась традиционно красная лента. По обеим сторонам этой беговой дорожки, внешней и внутренней, тянулись еще ряды столбиков меньшей высоты и выкрашенных бело-черными полосами, что-то вроде жезла дорожной полиции. За этими бело-черными столбиками тянулись полосы асфальта, по которым ехало стадо серебристых «Лендкрузеров», числом не меньшим, чем число участвующих в заезде верблюдов. Объяснялось это тем, что на настоящих скачках в течение всего забега рядом с наездниками, которые скачут на верблюдах, подгоняя их специальной палочкой, едут автомобили с хозяевами животных. Они подбадривают бегущих и дают команды наездникам.

Забег, на удивление Хемптона, закончился, едва успев начаться, длился он меньше пяти минут. Это его удивило и обрадовало одновременно: наконец можно было заняться делами, тем более что шейх Хамид пребывал в хорошем расположении духа, весьма довольный результатами заезда.

Разговор начал Бенсон, после того как шейх, насладившись забегом, произнес с улыбкой:

– Итак, господа, я весь в вашем распоряжении. Готов выслушать и обсудить подробности предлагаемого вами плана.

– Дорогой шейх, – начал он, – пожалуй, стоит начать с того, что в мусульманском мире вполне достаточно людей радикальных взглядов, которые считают: в войне с США и их союзниками все средства хороши. Нет недостатка в таких людях и в Ираке, взять хотя бы близко знакомого мне имама Хузайму ибн Бадлила. Он и его банда, а иначе я и назвать их не могу, готовы на любую пакость, лишь бы насолить Вашингтону.

– Нам остается лишь немного им помочь, – продолжил Бенсон. – Так вот, мною во время проведения археологических раскопок в Южной Месопотамии, в трех километрах от городка Сабах, была построена пусковая шахта ракеты среднего радиуса действия класса «земля – земля», радиус ее поражения до двухсот километров. Большой объем земляных работ позволил мне сделать это практически незаметно. Электронная начинка была закуплена в России. В нескольких десятках километров с северу от первой, основной, установки, создана запасная, но не думаю, что ее придется использовать. Пока все идет по плану.

– Насколько точна ракета и сколь серьезны будут разрушения, ею вызванные? – задумчиво спросил шейх.

– Ракета наводится на спутниковый телефон, который является своеобразным радиомаяком, так что точность идеальная. А что касается разрушений, то они будут незначительны, но дело совершенно в другом. Послезавтра в Басру прибывает грузовик «Урал» с маяком наведения, кузов которого под завязку набит цезием-137.

Бенсон замолчал, желая насладиться произведенным впечатлением, но шейх не доставил ему этого удовольствия, не поняв сути сказанной Бенсоном фразы. Шейх Хамид хоть и был человеком образованным, но с физикой, по всей видимости, на «ты» не был.

– Поясните, – попросил шейх.

Бенсон недоуменно посмотрел на Хемптона, но тот лишь пожал плечами, как бы говоря: «Имея такое состояние, он вполне имеет право не знать, что такое цезий-137, объясни».

– Видите ли, в чем дело, дорогой шейх, – приступил Бенсон к ликвидации безграмотности шейха по части школьного курса физики, – цезий-137 это радиоактивный изотоп, и если его распылить по достаточно большой площади, то он заразит все на этой площади. Период полураспада цезия-137 составляет тридцать лет, то есть через тридцать лет концентрация его упадет вдвое. Практически это означает, что лет пятьдесят-шестьдесят находиться на этой территории будет опасно для жизни. Это не так страшно, как русский Чернобыль, но тем не менее нефтепромыслы в районе Басры и нефтяные терминалы будут бесполезны минимум на полвека. Можно считать, что их просто нет.

– Как скажется это на населении и на соседних с Басрой районах, – спросил шейх.

– Населению придется покинуть этот район, тогда оно не пострадает. Американское правительство наверняка окажет материальную помощь, да и не только американское. Скорее всего, эту территорию объявят зоной экологического бедствия, так что местное население только выиграет от этого, – вступил в разговор Хемптон.

– Что касается соседних районов, частично может пострадать Кувейт из-за своего географического расположения, но в основном это будет зависеть от синоптической обстановки в момент взрыва, – дополнил Хемптона Бенсон.

– В «Урале» будет находиться русский специалист из «Госнефти», на деле же – российский шпион. Доказательства его шпионской деятельности будут обнародованы ЦРУ через некоторое время после взрыва. Радиоактивные изотопы также из России, вывезены официально, по настоящим российским документам из хранилища одной волжской АЭС. Так что Россия будет скомпрометирована на самом высоком уровне, – продолжал свои объяснения Бенсон.

– А вот это как раз не мое дело, – произнес шейх. – Я плачу, щедро плачу, лишь за высокую мировую цену на нефть. Политические дрязги меня не касаются.

– Полностью с вами согласен, но мы должны отвести от себя всяческие подозрения. А лучший способ снять с себя вину – это переложить ее на плечи другого. Не так ли, шейх?

Шейх, не удостоив Бенсона ответом, не обращаясь ни к кому, спросил:

– Кто будет проводить операцию?

– Имам Хузайма ибн Бадлил, – односложно ответил Бенсон.

– А как он относится к вашему плану, я имею в виду радиационное заражение.

– Никак. Он об этом ничего не знает, для него приготовлена версия об аммиаке. Тоже токсично, но не так страшно, – ответил на вопрос шейха Бенсон.

– Что с имамом станет потом, после проведения операции? – вновь задал вопрос Хамид.

– Он будет ликвидирован. Надеюсь, вы понимаете, что оставлять свидетелей в таком серьезном деле ни в коем случае нельзя, – сказал Хемптон.

– Кто его ликвидирует?

– У меня подготовлен для этого человек, он уже в Багдаде, – ответил Хемптон.

– А этого человека кто ликвидирует, ведь его также необходимо ликвидировать? И сколько же будет тянуться эта кровавая цепочка? – с усмешкой спросил шейх Хемптона, глядя ему прямо в глаза.

– Он будет последним, – невозмутимо ответил Хемптон.

Ему на минуту вдруг показалось, что шейха смущает обилие жертв, но думать так было просто глупо, и Хемптон улыбнулся своим мыслям.

«Он такая же сволочь, как и я, как Бенсон, а возможно, и того хуже, ведь это его соплеменники, это для меня они враги», – думал Хемптон, глядя шейху в глаза.

– Хорошо. С этим все ясно. Но пусковые шахты, остаются пусковые шахты, которые полностью изобличают вас, – посмотрел шейх на Бенсона, – в причастности к данной акции. Как быть с этим?

– Об этом можете не волноваться. Дело в том, что шахты оборудованы на берегу Евфрата, грунтовые воды там залегают на небольшой глубине, после запуска ракеты сработает взрывное устройство небольшой мощности, настолько небольшой, что взрыв не услышат даже в Сабахе, и шахты затопит вода. Как говорится, концы в воду, – объяснил Бенсон с довольной улыбкой.

Однако шейх Хамид опять не удовлетворился ответом и задал новый вопрос:

– Сколько их и где те люди, которые строили пусковые установки и знали о вашей причастности к данной операции, – спросил шейх, холодно глядя на Бенсона.

– Большая часть людей, участвовавших в строительстве, совершенно не догадывались о сути проводимых работ, искренне считая их археологическими изысканиями. Та часть рабочих, которые были в курсе, хотя бы и отчасти, не могут связать это со мной, а лишь с имамом. Это его люди. Но есть полтора десятка человек, которые работали под моим непосредственным руководством. Это специалисты – электронщики, саперы, инженеры. Они и сейчас находятся в районе пусковых установок, заканчивают минирование. Через некоторое время их эвакуируют оттуда вертолетом, – сказал Бенсон. – Не слишком ли вы, уважаемый шейх, много внимания уделяете безопасности моей скромной персоны?

– А кто сказал, что я пекусь о вашей безопасности? – все так же холодно проговорил шейх. – Вы думаете, так трудно проследить мою связь с вами и сделать соответствующие выводы? Этот вертолет со специалистами должен взлететь, но не должен приземлиться.

– Но, шейх… – начал было Бенсон.

– Никаких «но», – не дал договорить ему Хамид. – Это непременное условие сделки, и сделать это должен русский. Причем этому должны быть неопровержимые доказательства.

Хемптон и Бенсон переглянулись, они и сами предполагали ликвидировать рабочих, но не таким образом и без участия Круглова. Но мысль шейха им понравилась; конечно, придется внести некоторые коррективы, но вообще мысль вполне логичная.

– Хорошо, шейх, с этим проблем не будет, – заверил Хамида Бенсон.

– Отлично. Но у меня еще одно маленькое условие: я хочу видеть все собственными глазами, – уже с улыбкой сказал шейх, – но только с безопасного расстояния.

– Хорошо, мы можем наблюдать за происходящим с борта моей яхты, там же предлагаю подписать все необходимые документы, – быстро согласился Хемптон.

– Согласен, – коротко ответил Хамид. – Но только на борту моей яхты.

– На мой взгляд, это не принципиально, – ответил Хемптон.

– Тогда нам необходимо вылететь в Басру. Предлагаю к вашим услугам, господа, мой личный самолет, – любезно предложил Бенсон. – Сейчас я выясню, все ли готово у экипажа.

И Бенсон полез в бесчисленные складки диздаш, пытаясь извлечь оттуда телефон. Хемптон наблюдал за ним с улыбкой и думал: «Насколько все-таки не приспособлена мусульманская одежда для нормальной человеческой жизни, и не только их одежда, все они не готовы жить по-человечески».

Хемптон считал, что жить по-человечески – это значит жить так, как живет он, Хемптон. Впрочем, так думали многие американцы, да и не только они.