Идут роботы

В ВОЗДУХЕ ВЕЕТ ОПАСНОСТЬЮ

— Хэлло, Тим!

Молчание.

— Тим Кровнти, куда вы подевались?

Снова молчание было ответом. Редактор рабочей газеты «Ред-Стар», Джон Бостери, пожал плечами:

— Какой беспокойный парень!.. Вот сейчас был здесь и уже нет… Куда он пошёл?..

Редактор вытер вспотевший лоб платком: была жара, типичная нью-йоркская жара, когда даже мороженое не даёт желаемой прохлады. Окна редакторского кабинета были завешаны грубыми завесами, но, казалось, жаркие солнечные лучи прожигают те завесы насквозь. Электрический вентилятор на столе крутил свои лопасти, как бешеный; но и он не помогал, потому что сам воздух был пропитан жарой. Вдруг дверь распахнулась. В кабинет влетел невысокий подвижный человек. В одной руке она держал бумажный сверток с мороженым, во рту его торчала незажженной сигарета. Второй рукой человек сжимал какой то тонкий журнал.

— Что случилось, Тим? — Оглянулся редактор. — Где вы были? Я искал вас…

Но Тим заговорил сам, не дослушав дальше. Рыжие волосы его были растрепаны, глаза горели. Он забыл о мороженом, забыл о сигарете и кричал, показывая на одну из страниц журнала:

— Вы видели это? Вы знаете, что это такое? Вы ничего не знаете, товарищ Бостери! В воздухе веет серьезной опасностью, вот что! Редактор невольно улыбнулся:

— Где веет опасностью — не знаю. Пока вижу только, как мороженое растаяло в вашей руке и уже измазало ваш пиджак.

Тим посмотрел на руку, которой держал пакет с мороженым. Действительно, из упаковки капали мутные капли. Однако, это не остановило Тима, он бросил сверток в корзину, вытер ладонью пиджак и продолжал:

— Я не шучу, товарищ Бостери. Вот, прочтите — и вы не захотите больше смеяться.

Он подал редактору журнал. Джон Бостери склонил свою голову и начал читать.

— Нет, прошу вслух.

— Пожалуйста. Итак, здесь напечатано следующее: «Машиностроительные заводы Джонатана Говерса готовят выпуск первой партии механических людей-роботов»… Что?…

— То, что вы видите, — ответил Тим. — Но читайте дальше.

— «По нашим сведениям, роботы могут заменить собой живых рабочих у станков. Механизм этого чрезвычайного изобретения секрет компании Говерса. Но известно, что роботы Говерса двигаются с помощью электричества, которое они получают через эфир без всяких проводов. Передают, что в ближайшее время компания Говерса попытается поставить эту первую партию железных людей к станкам». Редактор поднял голову и оторопело посмотрел на Тима.

— И никто ничего не знает?…

— Никто ничего, — ответил мрачно Тим. — Чертов капиталист бдительно охраняет свою тайну. Вот все, что мы знаем. Но, если вспомнить, что заводы Говерса — в Нью-Харрис, и что в Нью-Харрис же не утихает вот уже третий месяц забастовка рабочих, то…

Редактор подскочил со стула:

— Вы хотите сказать, Тиме, что Говерс поставит своих роботов к станкам именно в Нью-Харрис?.. Так это же будет конец забастовки, рабочие после этого вынуждены будут согласиться на все требования Говерса!..

Тим все также мрачно пожал плечами. Он уже немного успокоился. Джон Бостери растерянно замолчал. Тим достал из кармана спички, зажег свою сигарету и продолжал:

— Если не удастся что-то сделать с теми роботами, всяким забастовкам, кажется, пришел конец. Вы же понимаете, что это такое? Фабрикант всегда сможет поставить к станкам нужное количество роботов вместо рабочих, которые начали бастовать. Какой же тогда смысл бастовать, если заводы нельзя остановить… А в Нью-Харрис рабочие организации уже потратили почти все свои средства на поддержку забастовки. Забастовка принесла чрезвычайные убытки Говерсу, но компания все равно не уступала. Теперь я понимаю, чего ожидал Говерс…

— Вы недавно были в Нью-Харрис, Тим. Неужели там такое безнадежное положение?

— Да. Рабочие могут продержаться еще более двух недель. Железные люди — это последний удар от компании Говерса. И этот удар разобьет забастовку дотла. Я уверен в этом. Наша газета собирает и дальше средства в пользу забастовки в Нью-Харрис, но — для чего делать это, если нет никакой надежды на победу?..

Глаза Бостери блеснули:

— Тим, вы говорите чушь! Средства надо собирать и дальше. Но одновременно надо хорошо узнать о тех проклятых роботах. Не может быть, чтобы мы не нашли способов бороться против них. Вы что же думаете, что с роботами, с этими железными рабочими, капитала уже и победить нельзя? Ерунда! Победим!

— Как? — Спокойно спросил Тим.

— Я еще, конечно, не знаю. Посмотрим. А пока я надеюсь на вас, на ваши репортерские способности. Надо, чтобы вы любой ценой побывали у Говерса и узнали, что сможете, о роботах. А?

Тим улыбнулся:

— Нелегкая задача, потому что такой бешеный человек, как Говерс, его все знают как нашего заклятого врага, может даже из кабинета меня выбросить. Однако, попробую.

— Желаю успеха, Тим.

Тим уже направился к двери, как вдруг остановился:

— Знаете, товарищ Бостери, стыдно сказать, но мне как-то боязно. Не могу преодолеть себя.

— Почему?

— Я видел разных врагов. Но все они были живые. Теперь — новый враг, это — машина, мертвая, бездушная машина, знает только одно — выполнять приказы своего хозяина. Разве это не страшно?

Джон Бостери не сдержал улыбки;

— Дорогой мой, — ответил он, — ружье, танк, самолет — тоже машины. А вы их, кажется, не боитесь. Чего же пугаться здесь? Знаете старое правило: «Иногда врага можно превратить в друга», да еще и самого верного.

— Это относится только к живым существам.

— Ничего, посмотрим, может, это относится и к роботам. Главное — надо иметь некоторое представление, что это такое. Тим, я очень на вас надеюсь. Если вы, лучший наш репортер, не достанете нужных сведений о роботах, — их не получит никто. Всего хорошего!

Редактор вновь занялся журналом с заметкой о роботах, но вдруг подскочил и бросился к двери:

— Тим! Эй, Тим! Я забыл вам сказать, что после визита к Говерсу вам придется снова ехать в Нью-Харрис. Пробудете там с неделю, а может и более. Теперь нам надо иметь в Нью-Харрис своего корреспондента. Итак, советую заехать в парикмахерскую, упорядочить свою шевелюру. Так?

— Причем здесь шевелюра? — донесся уже издалека Тимов голос.

— Если память мне не изменяет, в Нью-Харрис живет девушка по имени Мадлен… Вы слышите, Тим? А?

Но Тим был уже далеко. Он очень не любил, когда кто-то вторгался в его личные дела, особенно потому, что иногда от таких намеков, который сделал Джон Бостери, у него, рыжего Тима (как называли его частенько хорошие друзья), лицо делалось еще краснее чем волосы. Однако, читатель согласится, что все это — личное дело Тима, оно совсем нас не касается.