Игра Ловца

Новые порядки

— Будь ты проклято, отродье Пекла! Когда же ты прекратишь мучить меня!

Удар хлыста и злобный хохот стали ответом на этот крик ярости и отчаяния.

— Я только начала, моя дорогая принцесса! Поверь, у меня есть еще немало задумок, как поступить с твоим прекрасным телом… и душой тоже.

Снова щелкнул хлыст, заставив бессильно повисшую в цепях девушку выгнуться дугой. Густые черные волосы закрыли ее лицо и окутали тело, но даже сквозь них было видно, что истязаемая очень красива, несмотря на чрезмерную худобу и кровавые шрамы, покрывавшие смуглую кожу. Ее мучительница носила наряд, сочетавший одновременно роскошь царицы и бесстыдство блудницы: драгоценные камни сверкали на ее обуви, золотом нагруднике с глубоким вырезом, золотых кольцах и браслетах, украшавших голые руки и ноги. Украшенный геммами пояс поддерживал платье из прозрачного шелка, скорей подчеркивающее, чем скрывавшее округлые груди с аккуратными алыми сосками, округлые бедра и длинные стройные ноги. Аристократические черты лица искривила похотливая гримаса, темные глаза полыхали кровожадной похотью.

— Ты не засиделась тут, дорогая Элия, — с притворным сочувствием Саломея обвела взглядом сырую темницу и скривилась от вони, — по-моему, тебе пора сменить обстановку.

Девушка бессильно плюнула, но Саломея даже не обратила на это внимания. По ее приказу двое чернобородых жрецов из Квохора отвязали ослабевшую, не чуявшую ног жертву и вывели ее в главную залу бывшей Звездной Септы. Изображения Семерых давным-давно изрубили топорами наемники, а вместо них появились непристойные изображения темных богов и демонов обоего пола в сладострастных позах. Посреди септы стоял бронзовый жертвенник, покрытый засохшей кровью. Рядом с ним было установлено широкое ложе, устланное покрывалами из черного шелка и озаренное несколькими семисвечниками с горящими черными свечами. Над ложем высилась омерзительная скульптурная композиция: вырезанный из эбенового дерева демон с бычьими рогами и клыкастой пастью терзал огромным членом лоно узкоглазой дьяволицы с птичьими ногами и змеиными языком, вырезанной из цельного куска слоновой или схожей с ней кости. Обоих любовников оплетало щупальцами, лаская, омерзительное создание похожее на помесь осьминога и паука, изваянное из странного камня цвета сырого мяса.

Словно большая томная кошка Саломея грациозно опустилась на ложе, притягивая слабо упиравшуюся девушку. Преодолевая ее сопротивление, Саломея смачно поцеловала ее в губы, после чего силой усадила себе на колени, лениво лаская девичьи прелести. Чернбородый жрец, согнувшись в поклоне, поднес Саломее кувшин с вином и ведьма, сделав большой глоток, поднесла его к губам жертвы. И хотя та отворачивалась, не желая пить, все же Саломея, расплескав вино по ее голой груди, заставила пленницу выпить полкувшина. Вино оказалось очень крепким и девушка сразу опьянела.

— Кажется, тебе скучно, моя дорогая Элия, — с жестокой улыбкой сказала Саломея, — что же, я знаю, кто заставит твое сердечко встрепенуться.!

Меж уродливых статуй появилось несколько фигур и Элия издала отчаянный крик.

— Обелла!? Саломея, ты не можешь!

— Я могу все! — Саломея больно ущипнула пленницу за сосок, — ведите сюда потаскушку!

К ложу подходили соучастницы Саломеи в самых мерзких ее оргиях. Впереди шла сиреневоглазая лиссенийка, наготу которой прикрывала лишь короткая цветастая юбка. Скудость одеяний компенсировалась обилием драгоценных украшений — запястья и лодыжки охватывали золотые браслеты, на юбке звенели нашитые серебряные монеты, золотистые волосы украшала диадема в виде змеи. Все ее движения отличала плавная грация храмовых танцовщиц лиссенийской богини любви, у служителей которой Саломея и купила рабыню. Второй шла невысокая и-тийка, тоненькая как тростинка. Она носила белое одеяние, строгость которого скрадывалась разрезами, приоткрывавшими соблазнительное девичье тело. Больший вырез приоткрывал и небольшие груди, меж которых уютно покоился медальон с очередной клыкастой рожей — Лев Ночи, итийский бог смерти, послушницей которого некогда была девушка. Третьим же был раб с Соториса, с пятнистой кожей и подпиленными острыми зубами. Могучие чресла прикрывала узкая набедренная повязка, уродливый нос, похожий скорей на свиное рыло, хищно шевелился, раздувая огромная ноздри.

В ногах пугающей троицы на четвереньках ползла юная девушка — одетая лишь в собственные растрепанные волосы. Больше ее тело не прикрывала никакая одежда — лишь цепи, крепящиеся к кандалам на руках и ногах, да свежие шрамы на смуглую кожу. На Элию с мольбой глянули глаза ее младшей сестры, Обеллы Сэнд, такой же внебрачной дочери Оберина Мартелла.

— Только не она! — Элия умоляюще посмотрела на ведьму, — убей меня, если хочешь, но пощади…

Щелк!

— Кого и как предавать смерти решаю я, — холодно сказала Саломея, убирая хлыст из кожи виверны, с изукрашенной драгоценными камнями рукоятью, — запомни это дрянь. Подготовьте шлюшку!

Жрицы мигом сбросили свои скудные одежды, открыв пугающие «украшения»: искусственные фаллосы из перламутра и слоновой кости, крепящиеся к бедрам кожаными ремнями. Но еще более устрашающее достоинство продемонстрировал соториец, сорвав повязку и надменно покачивая перед лицом Обеллы монструозным членом. Глаза Обеллы испуганно округлились — совсем еще юная девушка, наслышанная о нравах в «Новом Просторе», только что не хлопалась в обморок, представляя, что с ней сделают эти злодеи.

Невзирая на мольбы и плач Обеллы, ее быстро поставили в нужную позицию, после чего лиссенийка опрокинулась на спину и, ухватив девушку за бедра, насадила ее на торчащий фаллос. Дорнийка жутко закричала, по внутренней стороне ее бедер заструилась кровь — до сегодняшнего насилия она была девственницей. На этом ее позор не кончился — итийка, широко расставив ноги, пристроилась сзади и с силой протолкнула свое орудие меж напрягшихся ягодиц. Рот Обеллы распахнулся в новом крике и тут же в него вошел член соторийца, разом проникнув до горла. Поворачивая свою жертву будто куклу, троица жестоко насиловала несчастную девушку. Вот ее опрокинули на спину и пегий дикарь грубо вошел в ее лоно, тогда как лиссенийка уселась девушке на лицо, заставляя вылизывать свою вагину.

С ложа на все это со сладострастной жестокостью наблюдала Саломея, лениво гладившая грудь рыдающей и молящей пленницы. Сердце Элии разрывалось при виде запредельной муки в глазах Обеллы — и тем более постыдным было предательское наслаждение, разливавшееся по ее телу от созерцания этого грубого насилия.

Не прекращая изощренно ласкать Элию, Саломея вдруг выпрямилась, выкрикнув некое заклятие. Пламя свечей полыхнуло сине-зеленым цветом, затрепетав от пронесшегося по залу ледяного ветра. Корчившаяся в сладострастных муках дорнийка случайно бросила взгляд на нависшую над нею омерзительную композицию и замерла от ужаса.

Демоническая триада ожила! Словно смазанная маслом блестела кожа черного демона, колдовским зеленым пламенем мерцали глаза демоницы, а меж тел адских отродий, словно огромные змеи извивались багряно-алые щупальца. Жадно пульсировали причмокивающие присоски и, словно на стеблях лианы в адском саду, распускались багровые цветы, меж лепестков которых похотливо блестели черные глаза.

Элия жалобно вскрикнула, когда Саломея с силой толкнула ее в объятья черного демона. Когтистые лапы грубо раздвинули ноги плененной принцессы и в следующий миг на нее навалилось эбеново-черное тело. Огромный член ворвался в нежное лоно и демон, невзирая на крики ужаса и боли, принялся насиловать кричащую девушку. Рядом с ней Саломея целовалась взасос с демоницей, оглаживая пышные груди и бедра, а потом и вовсе скользнула вниз, припадая к истекающей влагой щели. Там уже трепетали налитые кровью губы, с готовностью отвечавшие на поцелуи ведьмы. Меж сплетавшихся на ложе тел сновали алые щупальца, изощренно ласкавшие и людей и демонов, проникая в любое свободное отверстие. Они не остановились и когда демоны сменились — черный дьявол брал сзади похотливо стонавшую Саломею, тогда как его подруга уселась на лицо Элии. Дорнийка, почти лишившаяся рассудка от похоти, жадно лизала чавкающую, влажную глубину, пока по ее телу ползали сводившие ее с ума щупальца и пульсирующие присоски, ласкавшие ее подобно жадным ртам.

Элия не знала, когда все закончилось — просто вдруг она обнаружила себя, голую и растрепанную, бессильно раскинувшуюся на ложе, с жуткой болью внутри. Рядом с ней, сладострастно облизываясь, лежала Саломея, небрежно ласкавшая себя. Демоны вновь превратились в скульптурную группу, куда-то исчезли и подручные ведьмы — однако ее сестра все еще лежала на полу в постыдной, унизительной позе. Только слабое трепетание юных грудей выдавали, что в ней еще теплится жизнь.

— Бедная девочка, — с притворным сожалением покачала головой Саломея, — не знаю, как она будет жить после этого. Думаю пора избавить ее от душевных терзаний. Хораг! — громко вскрикнула ведьма, приподнимаясь на локтях. — Хораг!

Элия думала, что утратила всякую возможность бояться, но ее объял леденящий ужас, когда из глубины зала послышался громовой хохот и тяжелые прыжки, от которых затряслись мерзкие статуи. А затем из сгустившегося мрака вдруг вынырнула огромная тварь, — черная желеобразная масса, в которой можно было различить только горящие жаждой крови глаза, саблеподобные когти и страшные клыки. Огромным прыжком, будто чудовищная жаба, демон оказался рядом с Обеллой и в этот момент девушка пришла в себя. Первое что она увидела, открыв глаза, была оскаленная пасть на лягушкообразной морде и пылающие адским огнем глаза. Дорнийка успела издать истошный крик, прервавшийся, когда острые клыки сомкнулись на ее талии. Зажав в пасти бессильно повисшее тело, тварь одним прыжком исчезла во тьме.

Элия перевела полные ужаса глаза на злорадно ухмылявшуюся Саломею.

— Запомни как следует этот день, — улыбнулась ведьма, — прежде чем снова молить меня о смерти. Торго! Фенко! — крикнула она появившимся словно из ниоткуда квохорцам, — отведите эту потаскушку обратно в камеру.

Жрецы ухватили кричащую, проклинающую всех Элию за волосы и поволокли ее вон из залы. Вслед за ними, не позаботившись о том, чтобы прикрыть наготу, септу покинула и Саломея. Она так и не заметила скорчившуюся женскую фигурку, забившуюся под статую уродливого существа, напоминавшего помесь кентавра и крокодила. Девичьи глаза неотрывно смотрели в спину удалявшейся ведьмы.