Игра Ловца

Крыса

Ночью Серсее снова снился тот же сон.

Уродливые деревья, со скрюченными словно когтистые лапы ветвями окружают убогую хижину в лесу. Покосившаяся дверь распахнута, зияя черной пустотой, словно беззубый рот. А на порог ее ступает девочка с золотыми волосами, что напускной надменностью пытается скрыть страх.

«Беги, глупая!» — хочется крикнуть Серсее, но горло ее словно стянуто железными путами и она может лишь беспомощно наблюдать, как девочка, — она! — входит в столь памятную ей хижину. Здесь все выглядит также как и наяву, много лет назад — убогий скарб, связки трав на стенах, горшки с непонятным содержимым. Очаг, светившийся странным зеленым пламенем, освещал соломенный тюфяк, на котором возлежало нечто, напоминающее ворох грязного тряпья, вблизи оказавшийся неопрятной женщиной, крепко спящей. И все же… кое-что отличалось от того проклятого дня. Стены убежища ведьмы покрывали странные знаки которых Серсея не помнила: многоугольные фигуры, начерченные красной липкой жидкостью. От одного взгляда на них Серсею охватывало чувство необъяснимой гадливости и панического страха. Больше чем всего ей хотелось с криком выбежать из хижины, но жестокие боги не предоставили ей такого выбора, заставляя ее снова и снова переживать тот давний кошмар.

Однако вскоре она поняла, что этот кошмар — совсем новый.

— Вставай и предскажи мне судьбу! — сказала глупая девочка, пиная грязный тюфяк.

Ведьма открыла глаза и Серсея вздрогнула — это ее лицо не было лицом Мэгги-Лягушки. Эта старуха была еще более дряхлой, с крючковатым носом и глубокими морщинами, средь которых желтым огнем горели безумные глаза. Вот она расхохоталась, обнажив крепкие острые зубы и лицо ее вдруг превратилось в крысиную морду. Писклявый смех вырвался из оскаленной пасти.

Серсея дико закричала и вдруг проснулась, тяжело дыша. Свеча у изголовья ее ложа давно потухла, но сквозь щели в окнах пробивался лунный свет, позволявший ей видеть смятую, мокрую от пота постель и столик черного дерева рядом с кроватью. Сон, всего лишь кошмарный сон: в эти странные и пугающие времена, явь в любой момент могла обернуться жутью, страшнее и безумнее любого сна. Душелов, проклятая ведьма, поманила ее призраком власти, много превосходящей могущество прежних монархов Семи Королевств, но сейчас Серсея видела, что императорский титул обернулся хитрой ловушкой, из которого ей не виделось выхода. Держава, созданная на зыбком фундаменте из черных чар и кровавых обрядов, без своей создательницы стала расходиться по швам, словно платье из самого дешевого сукна, тогда как в образовавшиеся прорехи высунулись оскаленные морды неведомых чудовищ. Серсея, не желая признаваться даже себе, что Душелов оказалась лучшей правительницей чем она, прилагала все силы, чтобы удержать в своих руках рассыпающееся наследство Диктатора, но чем дальше, тем больше это напоминало попытку усидеть на хребте ярящегося дракона. Даже ее странная союзница, темнокожая и красноглазая нечисть, затаившаяся в пещерах Запада, редко давала о себе знать — впрочем Серсея и не особо обращалась к ней за помощью, из-за дальности расстояний. Ей нужен был сильный союзник рядом, всегда под рукой как Квиберн, способный противостоять тьме, клубящейся по всем закоулкам Семи Королевств. Кто-то, кто сумеет прогнать от ее ложа давний кошмар.

Серсея почувствовала, что у нее пересохло в горле. Она взяла серебряный кувшин квохорской работы и покачала в руках, но только что-то жалко плеснуло на донышке.

— Бернадетт! — крикнула Серсея. — Бернадетт, вина!

Верная служанка должна была появиться на пороге спальни едва заслышав крики королевы, а уж тем более — после этого крика. Но в коридоре царила мертвая тишина — ни хлопанья двери, в комнате для слуг, ни быстрых шагов, ни подобострастного «да ваша милость?» Глухая могильная тишина от которой Серсее стало не по себе.

— Бернадетт, — дрожащим голосом крикнула она, — где ты?.

На этот раз ей был дан ответ — от которого кровь застыла в жилах королевы: из-за двери послышался тонкий писклявый смех. Тот самый который королева слышала во сне.

— Кто там? — крикнула Серсея. — Бернадетт! Квиберн! Сир Грегор!

Снова смех, на этот раз куда ближе и громче. Ей вдруг захотелось укрыться с головой под одеялом, словно маленькая девочка, надеющаяся, что так кошмар исчезнет. Переборов этот страх, Серсея решительно набросила на плечи халат из лиссенийского шелка и, ухватив за горлышко пустой кувшин, осторожно выглянула за дверь. Обычно тут царила непроглядная тьма, но сейчас коридор освещало причудливое фиолетовое свечение, исходящее непонятно откуда. Серсея бросила беглый взгляд на стену напротив, — обычно там стоял, подпирая головой потолок, Гора — и тут же отшатнулась, зажимая рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.

Гора — и впрямь стоял у стены: безмолвный и беззвучный, утративший даже ту толику живого чувства, что осталась в нем после опытов Квиберна. Однако не эта странная неподвижность испугала Серсею: стены, озаренные фиолетовым светом, густо покрывали узоры, в точности повторяющие то, что она видела во сне. Уродливые многоугольники, начерченные красной жидкостью, которую Серсея опознала сразу, — также как женское тело, в изодранной одежде, простершееся посреди коридора, подобно изломанной кукле. Остекленевшие глаза Бернадетт смотрели в потолок, а на горле зияла страшная рана, сквозь которую проглядывали шейные позвонки. Крик, рвущийся из горла Серсеи, обернулся сдавленным хрипом, когда вновь раздался писклявый смех и на теле мертвой служанки, словно соткавшись из воздуха, появилась безобразная тварь. Больше всего она напоминала огромную, величиной с кошку крысу, но мордочка его походила на болезненно сморщенное человеческое лицо, снизу и по бокам обрамленное короткой шерсткой. Заметив Серсею, тварь оскалилась в мерзкой ухмылке и разразилась очередным смехом. Но именно это и привела королеву в чувство: сковавший ее страх уступил место гневу и Серсея, размахнувшись, что есть силы, запустила в маленькое чудовище пустым кувшином. Тварь, не ожидавшая подобного, не успела увернуться и гнусное хихиканье сменилось громким визгом. Спрыгнув с трупа, крысоподобное отродье, со злобным писком устремилось к попятившейся Серсее.

— Перестань, Дженкин, — за спиной Серсеи раздался скрипучий голос, — разве так себя ведут перед лицом королевы? Вернись на место!

Уродливое личико исказилось в злобной гримасе, однако тварь послушно вернулась к трупу Бернадетт. Серсея обернулась — и почувствовала, как ее захлестывает волна нового, еще более сильного страха. Перед ней стояла сгорбленная фигура, закутанная в темно-коричневый балахон. Высохшие, покрытые пятнами руки, сбросили грязный капюшон, и королева невольно вскрикнула, увидев лицо являвшееся ей сегодня во сне.

— Не бойтесь, Ваше Величество, — прошамкала старуха, — я не причиню вам зла. Простите за вашу служанку: Дженкин проголодался, пока мы добирались сюда, а когда он долго не ест, то быстро забывает о хороших манерах. Да и там, откуда мы прибыли негде было им научиться.

Позади слышалось довольное попискиванье и жадное чавканье. Серсея рискнула обернуться и увидела, как бурая тварь, отрывает кусочки мяса с грудей Бернадетт, запихивая их в пасть передними лапками, до омерзения напоминающими миниатюрные человеческие руки.

— Не беспокойся об этой девке, — продолжала старуха, — таких как она, ты найдешь еще сотни. От меня с Дженкиным тебе будет намного больше пользы.

Разговор принял оборот, пришедшийся Серсее больше по нраву. Жаль, конечно, верную служанку, но старая ведьма права — таких как она, найдется много в отличие от… Серсея бросила быстрый взгляд на Гору — тот стоял неподвижно, словно статуя, но все же в нем угадывались некие проблески жизни.

— С ним все в порядке, — успокоила ее старуха, — Дженкин не убивает больше чем необходимо. Я пришла договариваться, а не враждовать.

— Договариваться, — Серсея выдавила презрительную усмешку, — о чем?

— Много о чем, — усмехнулась в ответ старуха, — мне доступны великие силы, но и я и Дженкин — лишь предтечи Того, кто готовит свое пришествие в этот мир. Того, кто может повергнуть в прах всех твоих врагов, включая тех, кто ныне именует себя твоими союзниками.

— Звучит заманчиво, — вымученно улыбнулась Серсея, — но за эти годы я получила слишком много обещаний — и иные из них даже были выполнены, вот только цена меня не больше устраивает. Чего же потребует тот, о ком ты говоришь и кто он вообще? И кто ты и это… — она брезгливо осмотрела перепачканную кровью тварь, продолжавшую терзать труп Бернадетт.

— От тебя не потребуют ничего из того, что не было бы тебе по силам, — заверила ее ведьма, — и что не было бы тебе знакомо. Имя Того, о ком я говорю, ты узнаешь позже, ну, а мы можем представиться прямо сейчас. Моего питомца, как я уже говорила, зовут Дженкин, иногда его называют Бурым Дженкиным. Меня же ты можешь называть Кецией, Кецией Мейсон.