Игра Ловца

Пират

— Из моря мы вышли и в море вернемся!

Эйрон Грейджой вещает словно Утонувший Бог, воодушевленный долгожданным возвращением на родные острова. В Винтерфелле он чувствовал себя больным: Север слишком чужд, слишком холоден и сух для кракена. Только у моря Железнорожденный чувствует себя живым, словно рыба брошенная обратно в воду. Холодный ветер налетал с севера, обрушивая на берег пенящиеся валы и соленые брызги насквозь промочили одеяние Эйрона, но тот и не подумал отойти подальше. На берегу, возле ярко пылающих костров стоят Марон Волмарк, Горольд Гудбразер, Доннор Солтклифф и иные лорды, принявшие сторону мятежного жреца. Но сам Эйрон их не замечает — также как и верных утопленников, мерным стуком палиц сопровождающих каждое слово пророка. Все они — ничто перед ликом Утонувшего Бога и для верного слуги его их все равно что нет. Есть только Он и его Жрец.

И еще Жрица.

Она возникает из морской пены, с мерцающими в ночи синими глазами и рыжими волосам, прилипшими к обнаженным плечам. Пленительное тело, словно вторая кожа, облегает переливающееся блестящими чешуйками одеяние, сшитое из кожи морских змей. А следом за ней из моря вздымаются ужасающие фигуры с извивающимися склизкими щупальцами.

— Из моря мы вышли, но соль его вод течет в наших венах, — подхватывает Санса-Эфрель, — дети Утонувшего Бога явились к беспамятным братьям своим, дабы напомнить им о завете их Великого Отца. Внимайте волнам, внимайте морю — ибо Тот Кто утонул, но возродился вновь шлет своих сыновей дабы утвердить Старый Закон по всему миру.

Эфрель с трудом сдерживает смех, видя ужас в глазах лордов и благоговение — у «утопленников». Да она будет вещать от имени их нелепого божка, говорить о его воле — пока эти дикари все еще нужны ей. Пусть и дальше думают, что поклоняются Утонувшему Богу, истинные боги моря от этого станут только сильнее.

— Введите изменников! — взмахивает рукой Эйрон и утопленники расступаются, выволакивая к воде несколько мужчин, с разбитыми в кровь лицами. Мало кто узнал бы в грязном мужчине в разорванной одежде лорда Уолдона Винча, наместника Эурона на Железных Островах. Его глаза испуганно расширились при виде скилредов.

— Нет! Эурон вас всех…

— Трус, маловер, — сурово произнес жрец, — за земли, подаренные тебе безбожником, ты поклонился ведьме из черного камня. Пусть сам Утонувший Бог карает тебя руками детей своих! То что мертво умереть не может!

Несколько дюжих утопленников раскачали лорда и швырнули его в объятья морских тварей. Послышался дикий крик и море плеснуло на берег кровавой пеной. Следом в отправились и остальные — верные сторонники Эурона, оказавшиеся поддержать притязания его брата на Морской Трон. Море выбрасывало красные от крови волны, как зловещее предзнаменование завтрашнего дня, который на века решит, кто будет править на Железных Островах — Душелов или Утонувший Бог.

Последний из упиравшихся пленников полетел в пенящуюся воду и нее вдруг поднялась исполинская туша, состоящая, казалось, из одних глаз и щупалец. Они мигом оплели не успевшего даже вскрикнуть Эйрона, втянув его в клацавшую клыками пасть.

Просторную каюту на Молчаливой оглашали громкие стоны и похотливые всхлипы: сам воздух здесь, казалось, был наполнен вожделением. Обнаженный Эурон, мокрый от пота, лежал на огромном ложе, застеленным шкурами летнийских пантер. Пальцы его впились в смуглые бедра, хотя в темноте король Железных Островов почти не видел оседлавшей его жрицы — лишь белки ее глаз поблескивали во мраке. Временами она наклонялась, подставляя темные большие соски под ищущие губы, но тут же вновь выпрямлялась, продолжая неистовую скачку. Наконец, король с хриплым рыком излился в нее и бессильно простерся на кровати, жадно ловя ртом воздух. Джоан, приподнявшись, высвободила обмякшую плоть и легла на кровати, похотливо оглаживая мужское тело.

— Король иссяк? — белоснежные зубы блеснули во мраке, — я думала, что будет дольше.

— Ты ненасытная ведьма, — бросил Эурон, — но погоди. Еще ни одна женщина не может сказать, что заставила сдаться Эурона Грейджоя.

— Но ты уже сдался мне, — рассмеялась Джоан, — еще там, на Голове Ящера. С горячим, трепещущим сердцем труса и семью каплями твоей крови я сотворила заклятие, которому ты не можешь сопротивляться. Ни один мужчина не может противостоять Соблазнению Невесты Дамбалаха! Я на твоем корабле, вокруг твой флот и твои люди, но ты сам — мой пленник, Эурон Грейджой! Твоя же кровь сделала тебя моим рабом.

— Избавь меня от этой похвальбы, — презрительно бросил пират, — я уже достаточно ее наслушался. Я пообещал, что доставлю тебя на место, но я не помню, чтобы я обязался еще и трахаться с тобой до конца ночи.

— Или до конца жизни, — рассмеялась ведьма, — твоей жизни Эурон Грейджой.

— Если ты убьешь меня, мои люди мигом выкинут тебя за борт, — выдавил усмешку Грейджой, — или отдадут моему брату — мы ведь совсем близко от Пайка. А Эйрон очень не любит чужеземных ведьм.

— Разве ты не говорил, что он не поспеет в столицу раньше тебя?

— Теперь поспеет, — буркнул Эурон, — ты так спешила на свои болота, что я упустил момент, когда он прибыл в Лордспорт. Впрочем, неважно: он все равно не посмеет напасть на меня — даже с северянами его флот, самое малое, вчетверо меньше. Я раздавлю безумца, как устрицу вытащенную из раковины, но если я погибну — все мои люди присягнут Эйрону, как последнему из Грейджоев.

— Ладно, — рассмеялась Джоан, — я оставлю в покое твое вялое щупальце, оно все равно уже ни на что не способно. Но твой язык, судя по тому, как ты болтаешь — совсем иное дело.

— Не смей! — крикнул Эурон, но Джоан уже нависла над ним, упершись руками в стену и расставив ноги. Влажная плоть, истекавшая женским соком и мужским семенем, протерлась по лицу пирата, насаживаясь распаленной расщелиной на подставленный язык. Сильные бедра стиснули голову, закрывая уши, так что Эурон скорей почувствовал, чем услышал сокрушительный удар, сотрясший «Молчаливую» от кормы до носа. Словно очнувшись, Эурон сбросил с себя ошеломленную жрицу и кинулся одеваться.

— Что случилось? — спросила жрица.

— На нас напали, вот что, — бросил Эурон, одевая доспехи, — чертов братец!

— Кажется, ты говорил, что он не станет? — в голосе Джоан ему послышались нотки прежней насмешки. Эурон злобно посмотрел на нее и выскочил из каюты.

За ночь погода испортилась — небо заволокло тучами, из которых срывался дождь, сильный ветер поднимал волны. Эурон, заслонив глаза от дождя, вглядывался в ночную тьму, пытаясь разглядеть нападавших, одновременно отдавая команды своим людям.

Новый, еще более сокрушительный удар сотряс корабль, послышался треск ломающегося дерева и высокая мачта рухнула рядом, едва не задев Эурона. Выпутываясь из-под накрывшего его паруса с золотым кракеном, Эурон успел осознать одну вещь.

Его атаковали снизу!

Серия ударов, один за другим обрушились в корпус суда и на палубу «Молчаливой» вдруг вывалились серо-зеленые щупальца, схватившие с десяток матросов. Зарычав как зверь, Эурон кинулся к морской твари, занося топор. Удар широкого лезвия вошел в упругую плоть и в лицо пирата хлестнула струя темной жидкости. Не обращая на это внимания, король рубил направо и налево, разбрасывая вокруг себя бешено извивающиеся обрубки. К своему капитану присоединились и остальные члены команды, вступившие в бой с ожившим символом дома Грейджоев.

Что-то свистнуло, пронесясь по небу и на миг озарив бушующее море. Тут же раздался оглушительный рев и из воды поднялась чешуйчатая шея, заканчивающаяся окровавленной головой, похожей на змеиную. Раненный горящим ядром из катапульты, разъяренный морской дракон обрушился на судно. Затрещали ломающиеся весла и оскаленная пасть с зубами-мечами вгрызлась в борт ладьи.

За спиной Эурона послышался крик и, обернувшись, он увидел выскочившую на палубу Джоан, бесстрашно подбежавшую к морской твари. С ее губ срывались странные шипящие звуки, руки двигались, совершая странные пассы. Ящер, уставился на девушку единственным уцелевшим глазом и вдруг попятился, а потом и вовсе нырнул в бушующие воды. Джоан гордо посмотрела на Эурона, но тому было некогда восхищаться ее талантами — в небе блеснула молния и в ее свете Эурон увидел, что атакованы и другие корабли. На «Лорда Дагона» напал исполинский левиафан, крушивший борта и весла исполинской пастью, а на ««Железную леди» насело чудовище, напоминающее крокодила, но с ластами, ка у тюленями, немногим уступающим размером самой ладье. Рядом с «Серым призраком» всплыло нечто, показавшееся Эурону скалой или рифом, хотя здесь неоткуда было взяться ни тому, ни другому. Но тут из-под «скалы» высунулась уродливая голова, когтистые лапы и длинный хвост, усеянный шипами. Мощные челюсти исполинской черепахи прогрызли дыру в борту ладьи, начавшей стремительно наполняться водой, пока тварь, хватала и пожирала барахтавшихся в воде людей. Шедший рядом «Семь черепов», напоровшись на зубцы пилообразного гребня на панцире чудовища, получил пробоину, в которую также хлынула вода.

Однако свирепее всего чудовища наседали на «Молчаливую» — напавший первым кракен был изрублен на куски, но еще две подобных твари атаковали корабль, выхватывая с палубы вопивших моряков. Тут же раздался жуткий треск со стороны кормы и, обернувшись, Эурон увидел как на борт взбирается нечто вроде помеси жабы и рыбы-ежа, но размером с быка, с выпученными глазами и зубастой пастью, мигом заглотившей двух матросов. Одновременно на борт запрыгнуло еще одно чудовище, напоминающее одновременно рака и скорпиона, терзавшее людей жуткими клешнями и хвостом с острым шипом на конце.

Те корабли, что не были еще атакованы тварями, пытались помочь остальным, обстреливая чудовищ из скорпионов и катапульт. Но качка и ветер не способствовали хорошему прицелу и вскоре один из зажигательных снарядов рухнул на палубу «Молчаливой». В уши Эурона ударил женский крик: Джоан окруженная стеной огня, металась по палубе, теснимая пламенем. Вот она вскинула голову и ее красивое лицо исказилось ужасом: на нее, словно пылающая летучая мышь, планировал горящий черный парус. За миг до того, как он накрыл бы ее своим смертельным покрывалом, Джоан, будто решившись, прыгнула за борт.

Эурону некогда было радоваться своему освобождению — корпус корабля сотряс очередной удар, раскатом грома прозвучал ужасающий рев и из моря взметнулось чудовище, превосходящее всякое воображение. Громоздкая туша нависала над кораблем на десятки, если не сотни футов; словно пещера зияла беззубая пасть, истекавшая черной слюной. Выхлестнувшиеся на палубу длинные щупальца оканчивались пастями поменьше, но зато с полным набором острых зубов. Тело существа покрывали целые гирлянду водорослей и гирлянды ракушек, меж которых, вихлялись и скакали мерзкие твари, напоминавшие китовых вшей, но размером с собаку.

Внезапно в горе плоти проклюнулось черно-зеленое око, уставившееся прямо на Эурона. Закричав как безумный, тот вскинул топор и что есть силы ударил по выпуклому холодному глазу. Фонтан вонючей жидкости залил пирата с головы до ног и в следующий миг обезумевшее от боли чудовище обрушилось всей массой на «Молчаливую».

Холодная вода сомкнулась над Джоан и та, отчаянно забив руками, вынырнула, отплевываясь соленой влагой. Над ее головой пылал корабль — теперь она ясно видела, что ладью ничто не спасет. В бортах зияли пробоины, трюм стремительно заполнялся водой, вместе с которой проникали и разнообразные твари. Рано или поздно одна из них непременно заинтересуется и упавшим в воду человеком, но, в отличие от Железнорожденных Джоан было не все равно кто именно это сделает.

Что-то твердое коснулось ее ноги, холодная чешуя царапнула ее кожу и в этот миг средь волн появилась чешуйчатая спина с заостренным гребнем. Гибкое тело сомкнулось петлей кругом девушки, потом ушло под воду. В следующий миг перед ней поднялась огромная, размером с лошадиную, голова морской змеи. Раздвоенный язык плясал меж длинных зубов, холодные бесцветные глаза пристально рассматривали мулатку. Из пасти твари вырвалось громкое шипение и словно в ответ Джоан издала похожий звук.

Змей везде остается змеем — и даже морские гады ведают имя Дамбаллаха. Вскоре Джоан уже лежала на длинном чешуйчатом теле, изо всех сил вцепившись в острый гребень. На миг она оглянулась назад — на фоне полыхающего корабля вздымался ужасающее чудовище, казалось, явившееся из кошмаров курильщика опиума. Перед ним стояла человеческая фигурка, казавшаяся особенно ничтожной рядом с монстром глубин. Вот человек ударил топором и в следующий миг корабль и все кто был на нем превратились в пенящееся кровью месиво, в котором мелькали обломки «Молчаливой», человеческие тела и огромные щупальца. Содрогнувшись, Джоан отвернулась, устремившись взором на восток, где ее ждал новый дом и новые чары.

Лишь утром изрядно потрепанный Железный Флот добрался до гавани Лордспорта. Здесь их ждал новый сюрприз — на башнях Пайка колыхались не черные стяги с золотым кракеном Грейджоев, но серые с черным левиафаном Волмарков. В порту же стояли корабли под стягами иных лордов, — а также северный флот, под лютоволком Старков.

Уже сойдя на берег, бывшие капитаны Эурона Грейджоя узнали весть, что разносили по всем островам жрецы Утонувшего Бога: Тот Кто Утонул разгневался на своих детей за проступок их короля, поклонившегося ведьме из черного камня. Эйрон Мокроголовый, праведный брат Эурона добровольно отдал себя в жертву детям Утонувшего, дабы искупить грех Железнорожденных за то, что те столько лет следовали за безбожником. Самого же Эурона покарали другие Дети, а черная ведьма канула на дно морское. И так закончился род Грейджоев и их власть над Железными Островами. Новым Королем станет угодный Утонувшему Марон Волмарк, потомок «черной крови» Хоаров. Его великие предки были Королями Островов и Рек, Марон же, взяв в жены вдову Эйрона Грейджоя разделит с ней власть над Севером и Железными Островами, а позже — и над всем Вестеросом, во славу Утонувшего Бога.