Игра на чужом поле

Глава 24

— К сожалению, Александр Владимирович ещё не вернулся, — сообщил мне помощник Власова.

Жаль. Ехать на метро мне как-то не улыбается, и такси у гостиницы, как назло, нет, а вот Власов мог бы мне машину выделить. Но делать нечего — придётся топать к метро. Ехать нужно на Большую Лубянку, там ЦИК расположен.

По пути забежал в киоск «Союзпечати», прихватил «Советский спорт» — интересно, как осветили норвежский турнир, да и вообще, что нового на спортивном фронте. Но взгляд зацепился за «Труд» — на первой полосе сияет фото доярки из Красноярского края. Орден получила! У меня сразу мысли в голове завертелись: «Надо быть в курсе, это ведь мой край!» Хотя я и ростовский по корням, но Сибирь стала для меня второй родиной. Пришлось прикупить и экземпляр «Труда».

Доярку решил оставить на потом — куда интереснее, что пишет «Советский спорт» про наш турнир. В глаза сразу же бросается хлёсткий заголовок о триумфе советских боксёров… А вот и моё имя, выведенное жирным шрифтом!

Сейчас эта газета заметно изменилась: помимо спортивных отчётов и интервью, всё чаще встречается публицистика, причём с политическим подтекстом. Вот и в статье на следующей странице авторы размышляли на тему, как спорт укрепляет международные связи, и снова мельком упомянули меня — уже в контексте дружеской встречи с представителями других стран. Видно, редакция пытается лавировать между спортом и актуальной повесткой, но хотя бы без нападок. Сканирую глазами текст: ни намёка на скандалы или перегибы. «Неплохо, — подумал я. — И совсем не стыдно будет показать номер родным».

Но меня привлекла совсем другая статья: как ни странно, на последней полосе «Советского спорта» оказался материал про Красноярский край! С громадным удивлением и неудовольствием читаю заметку с броским названием: «Быт. Хождение по мукам. Хождение по лёгкой ряби».

К восторгу 13-летних девочек, участниц зональных соревнований по волейболу Министерства народного образования РСФСР, приехавших в Красноярск из тринадцати городов страны, их гостиница была на плаву. Пассажирский трехпалубный теплоход «Латвия», переданный Красноярским управлением речного пароходства местному кооперативу «Спутник» (председатель Г. Степанян), величаво покачивался на енисейских волнах в речном порту… Если бы юные спортсменки могли знать о том, какие их поджидают здесь сюрпризы, то вряд ли бы так смело шагнули на борт этого лайнера! А «романтические» приключения начались в первую же ночь… «Проснулась от женского вскрика, — рассказывает тренер из Челябинска В. Пономарева. — Глянула на часы — глубокая ночь. Выглянула в коридор и увидела рыдающую молодую женщину в окружении пьяных мужчин»…

Ночное ЧП оказалось не единственным, На третьей палубе вовсю веселился ресторан. Подвыпившие посетители, не стесняясь в выражениях, громко выясняли отношения. B конце концов вспыхнула драка. Разбуженные девочки, а их на борту было около 150, закрывшись в своих каютах, включили свет и перепугались еще больше — по стенам, по потолку ползали усатые насекомые. Не зная, как спастись от этого нашествия, дети стали поспешно и лихорадочно одеваться. Свет так и не гасили до самого утра. Как, впрочем, и во все последующие ночи…

Казалось бы, кооператоры занимались благим делом, предоставляя крышу над головой многим приезжим, попавшим в затруднительное положение в большом сибирском городе, гостиницы которого оказались на ремонте… Заплатив довольно высокую цену за проживание (минимальная стоимость 6 рублей в сутки), они вправе рассчитывать на покой и уют. Но дело с самого начала было пущено на самотек. Воспользовавшись полной бесконтрольностью со стороны своих учредителей — красноярского управления речного пароходства, кооператоры не очень-то утруждали себя заботой о своих клиентах…

— Пидорасы! — вырвалось у меня вслух, когда я уже подходил ко входу в метро.

Пожилой дядька в шляпе, обгоняя меня, резко обернулся, недоумённо огляделся по сторонам, и не обнаружив рядом врагов человечества, на всякий случай ускорил шаг.

М-да… это, конечно, не моя забота, но партийные органы вполне могли и должны были присматривать за качеством услуг, оказываемых кооператорами! Пожалуй, надо заняться этим лично.

— Морды бы им набить, — мечтательно пробурчал я, заходя в фойе станции.

Но, зайдя внутрь, понимаю, что идея ехать на метро — полнейшая глупость. Первая причина: начался час пик, и в вагонах сейчас наверняка яблоку негде упасть. Вторая — площадь Революции от Кузнецкого Моста совсем рядом! «Да ну его, лучше пройдусь пешком», — решаю я. Москву, конечно, знаю так себе, особенно нынешнюю, но здесь точно не заблужусь.

Через двадцать минут бодрой прогулки, уже подходя к зданию избиркома, услышал оклик человека, которого ни с кем спутать было нельзя:

— Толя, вот так встреча, понимашь!

Из чёрной «Волги» неспешно вылезал мужчина с широкой грудью и пудовыми руками. Будущий первый президент России собственной персоной!

— Добрый день, Борис Николаевич, — я изобразил самую радушную улыбку, на какую был способен.

Чёрт, заловил неудачно, да ещё и у всех на виду! Ельцин ведь до сих пор в опале, и Власов предупреждал меня, чтобы я с ним не пересекался — мол, «первый» затаил обиду на свердловчанина и пока не простил.

— Тоже за удостоверением? Ну, пошли вместе, — хмыкнул Борис Николаевич, и, хлопнув меня по плечу так, что я едва не подпрыгнул, направился ко входу здания, приглашая жестом следовать за ним.

Помощник Ельцина — невысокий лупоглазый сморчок лет сорока с холеной мордой, оглядел меня недоумённо, но, видимо, не узнав, быстро засеменил в сторону избиркома. Пришлось и мне прибавить шагу и даже завести беседу.

— А вы по какому округу избирались? — вежливо интересуюсь я.

— Я-то? Да тут, в Москве, национально-территориальный номер один, — Ельцин был откровенно доволен собой и, судя по всему, чуял в депутатстве какую-то перспективу для своей дальнейшей карьеры. — Соперник у меня серьёзный был, понимашь! Директор ЗИЛа — Женька Барков… но против меня не устоял.

Я кивнул, поддерживая тон:

— Ну, с вами тягаться — дело непростое. Вы же народный любимец.

Ельцин усмехнулся, но по глазам видно было, что слова польстили ему.

— Да… но соперник мой коварный оказался! Административного ресурса нахватался, агитаторов нагнал, обещаниями москвичей кормил. Всё, что можно, на меня вылил — от «предателя партии» до «американского шпиона». А народ-то у нас мудрый — поверил в мои слова, а не в их обещания!

Он замолчал, задумавшись, а потом неожиданно спросил, чуть повернув ко мне голову:

— Ну а ты как, Толя? Чуешь, куда ветер дует? Или пока просто наблюдаешь? Ты где избирался?

Вопрос прозвучал почти дружелюбно, но за ним явно угадывалась оценка — как будто Борис Николаевич уже прикидывал, кто рядом с ним: соратник, конкурент или просто случайный попутчик, оказавшийся рядом.

— От Хакасии, — ответил я, стараясь выглядеть непринуждённо.

— Сибирь! Молодец! Ты это… с кем надо — держись. А так — берегись. Политика, брат, хуже ринга: там хотя бы видишь, откуда кулак летит.

Он дружески подмигнул мне и вдруг пожаловался:

— Из министров меня убрали сегодня, понимашь! Сказали — раз депутат, то министром быть не должен. Но первым замом председателя Госстроя оставили… Был я сегодня в ЦК, всё обсуждают и обсуждают, кто ответственность будет нести за Тбилиси. Не до меня им сейчас. Но ничего! Выборы у нас новые, и люди будут новые! Такие, как ты — молодые сильные и честные! Мы с тобой, Толя, таких дел наворотим!

Каких дел⁈ Ты под опалой, да и не в друзьях мы! На кой мне такой друг? Но ведь не скажешь об этом в глаза. А люди вокруг смотрят на нас, запоминают. Ельцина-то все знают — ясно, что пойдут сплетни.

— Дела делать надо, а не воротить! — ответил вместо меня на последнюю реплику… мой непосредственный начальник!

Да, Шенин тоже тут! Но он уже выходит из здания избиркома с заветной коробочкой в руках.

— Нет, воротить, именно воротить придётся! — захохотал Ельцин, испугав сморчка и бабку-уборщицу со шваброй, которая и не думала уступать нам проход, подметая крыльцо перед лестницей наверх.

— Здравствуйте, Олег Семенович! — немного растерялся я.

— Толя, ну и как ты выступил на турнире? — жмёт мой шеф руку сначала Ельцину, а потом и мне.

— Да как Штыба мог выступить? Морды всем поразбивал — и всё тут! Читал «Советский спорт» утром, — опять ржет Ельцин.

Тяпнул, что ли? Уж больно весел.

«Штыба!» — чуть слышно прошелестел сзади сморчок, который, наконец, меня узнал.

— Шесть золотых медалей у нашей сборной и одно серебро, — не стал выпячивать свою роль я.

— Молодцы! А ты в какой гостинице остановился? — спросил меня Шенин.

— В «Москве»!

— Найду тебя сегодня! Я завтра утром улетаю уже, — коротко бросил Олег Семенович и поспешил к ожидавшей его машине.

А вот это против моих планов, ведь я надеялся сегодня к Власову напроситься на дачу. Мне и по аренде пообщаться с ним надо, и по церкви, будь она неладна, и по прочим делам. А самое главное — надо понять, что у нас в стране происходит, да и советы получить по поводу будущего депутатства! И лучше бы в виде конкретных инструкций. Ведь политика для меня, выражаясь спортивным языком, чужое поле. И если в Норвегии, где тоже было всё чужое, я отбился, оставшись даже с прибылью, то что тут делать — совсем не понимаю. И моя взрослая память здесь не помощница. Да, я протащил в депутаты нескольких своих людей. Но сколько их? Десяток-другой, наверное, наберется, считая с афганцами. А всего избрано будет две тысячи двести пятьдесят депутатов!

В Центральной избирательной комиссии нас уже ждали. И не только Ельцина, но и меня! Может, сморчок предупредил? Поэтому удостоверение за номером 308 и значок мне выдали за минуту. Всё быстро и слаженно, без всякой волокиты.

Разглядываю документ. Слева гордо красуется надпись: «Товарищ Штыба Анатолий Валерьевич избран народным депутатом СССР». Печать с гербом и подпись председателя верховного совета СССР. Слегка неразборчиво, но и дурак сейчас знает кто это. Горбачев, конечно!

— А раньше две подписи было, — рассматривает свою книжицу и Ельцин. — Председателя и секретаря. Ишь! Вот, Толя, смотри: 1989–1994, — Ельцин тычет в цифры слева удостоверения. — Пять лет мы будет представлять свои округа и заботиться о народе!

Ну да, как же! Какой девяносто четвертый? Дожить бы до девяностого в качестве депутата, — усмехаюсь я про себя, но послушно киваю и «агакаю».

Справа вклеено моё фото, как всегда с недовольной мордой. Да ещё в спортивном костюме. И откуда они его взяли? Я же сдавал нормальное — в рубашке и галстуке!

— Эко у тебя физиономия насупленная, — нелестно высказал Ельцин свое мнение о моей внешности, заглядывая с любопытством мне через плечо.

— Какая есть, — я и не думаю обижаться.

БН у нас мужик простой, что он и подтверждает следующей своей фразой:

— Толя, в «Советском спорте» статья есть про волейбольный турнир в твоём крае… — почти интимно прошептал он мне на ухо, будто секрет какой раскрывал. — Там одни гандоны…

— Кооператоры? Читал! — кивнул я и твердо пообещал дядьке: — Устрою им сладкую жизнь, когда вернусь!

— Молодец! Мужик! — похлопал меня по спине Ельцин и, внезапно по-братски обнял.

А я, чувствуя пристальные взгляды вокруг, ясно осознал: всё, замаран окончательно. Теперь в глазах общественности я — близкий соратник опального коммуниста, и никаких оправданий не будет.

По пути назад, тоже пешком, перечитываю ещё раз статью в газете с тиражом, на минуточку, больше пяти миллионов! «Семьдесят рублей в сутки платили кооператоры за аренду судна, 10 тысяч 400 рублей „заработало“ управление речного пароходства на этой „операции“ — немалые деньги. Выиграли, видимо, и кооператоры, и речники, только вот посетители кооперативной гостиницы проиграли…»

Семьдесят рэ… Если прикинуть, что брали по шесть рублей за койко-место, и всего-то двенадцать человек за сутки поселить можно. А там жили полторы сотни спортсменок! Да ещё и ресторан прибыль приносит. Да такими темпами за пару дней они отобьют месячную аренду в две тысячи с лишним! Какие наркотики, какие евроокна, какая проституция… Эти кооператоры просто гребут деньги лопатой! И ведь никого не боятся, уроды! Кстати, ведь у меня в хозяйственном управлении крайкома КПСС тоже часть имущества сдана кооперативам… Вот вернусь домой и проведу аудит!

В гостинице, наконец, удаётся переговорить по телефону с Власовым. Тот ожидаемо зовёт меня к себе, но я отказываюсь, сообщая, что сегодня меня хочет видеть Шенин.

— Тогда завтра утром к восьми приезжай, — не стал настаивать мой высокопоставленный покровитель.

Шеф нашёл меня уже вечером. Часов в семь в номере зазвонил телефон, и кто-то со стойки администратора сообщил, что меня ожидают в ресторане. Быстро собираюсь и спускаюсь вниз.

Шенин, как ни странно, один, без помощников сидит в дальнем углу зала и машет мне рукой, приглашая за свой столик.

— Заказал на тебя мясное рагу, салат и борщ, — сообщает Олег Семенович и, откидываясь на спинку стула, сразу переходит к делу: — Читал?

Он указывает рукой на стопку газет на столе.

— Про кооператоров от красноярского пароходства? Да, читал. Считаю, надо разобраться, а то край позорят, — уверенно отвечаю я, так как примерную позицию шефа по этому вопросу понимаю.

— Что? Какие кооператоры? Вот, смотри! — Шенин достаёт из пачки газету и показывает мне какую-то статью.