Игра на чужом поле

Глава 26

— Двести, — вздохнул я, удивляя Власова.

— Это тебе он похвастался? — понимающе спросил Александр Владимирович.

— Нет, Шенин сообщил. А с Ельциным я случайно столкнулся.

— Пользы от общения с ним никакой, — Александр Владимирович категоричен, и его мнение резко отличается от мнения Шенина. — А вот Горбачёв о тебе лестно отозвался. Дело в том, что норвежцы вчера запросили переговоры о разделении акватории. С твоей же подачи. Вовремя ты свои две копейки вставил на конференции!

Он сделал паузу, словно хотел проверить мою реакцию, но я скромно молчал.

— А ещё, знаешь, что сказал? — продолжил предсовмин, наклонившись ближе. — Что его жена, Раиса Максимовна, журила племянницу за то, что та такого отличного парня упустила. А её мнение, между нами, Михаил Сергеевич очень уважает. Так что, Толя, ты молодец!

Я кивнул, стараясь не выдать удивления. Это явно был комплимент, но какой-то странный и, если честно, слегка пугающий.

— Спасибо. А что за дело у вас ко мне?

— Дело? Да кроме того, чтобы о Ельцине тебя предупредить, ничего серьёзного, — пожал плечами Власов и продолжил: — Борис, конечно, популист, и критика сейчас в моде, но перспектив у него никаких нет. А если учесть, что товарищ ещё и закладывает частенько…

«Ага, как же! — размышлял я по пути в спорткомитет, где должно было состояться чествование сборной. — Это у вас с Горбачёвым их нет, а у него есть. И ещё какие!»

И мои вопросы, по сути, Власов не решил. По аренде для Севелина дал добро, но уточнил, что новые законы вступят в силу только к лету. А насчёт семинарии сообщил, что землю выделят, но строиться придётся за свой счёт. Я попытался настоять, и Власов, хоть и неохотно, пообещал запросить данные у Калининградского горисполкома — посмотреть, что у них есть лишнего. В итоге ни маму Соню, ни корефана Яна мне обрадовать пока нечем.

— Толян, зырь что у меня есть! — заловил меня в спорткомитете Цзю, одетый почему-то в военную форму.

— Что за тюбик? Зубная паста, что ли? — удивился я.

— Сам ты «паста»! Это паштет! А вот это щи! — немного обиделся друг.

Рассматриваю тюбики и понимаю, что это продукция для наших космонавтов. Вот даже ракета на упаковке с паштетом изображена.

— Космонавтов грабанул? — шучу я.

— Нет. Сейчас встреча была с летчиками-испытателями из отряда космонавтов, и это их подарки. Я и на тебя взял. Выбирай: щи или паштет? Ты чего опоздал, кстати? Награждение вот-вот…

— Да забирай себе оба, — щедро разрешаю я и вижу — Костян доволен.

Ну, как ребенок, честное слово! Солдаты — они как дети, только… больше и оружие у них настоящее!

Мероприятие по чествованию провели достойно, всё было на уровне. Награды раздавали от разных организаций. Мне, к примеру, вручили видеоплеер «Sony». Ну и зачем он мне? Мои видеосалоны всё равно потихоньку сдают свои позиции. Да, люди ещё ходят, но посещаемость явно падает, несмотря на обилие новинок. Конкуренция, однако!

После награждения меня вместе с ещё несколькими ребятами вызвали в приёмную Липинского — нынешнего президента бокса СССР. Тема разговора оказалась совершенно неожиданной.

— Товарищи, вы все, наверное, слышали о профессиональном боксе? — торжественно начал Липинский. — Так вот, мы уже учредили спортивно-производственный кооператив «Ринг России» и готовимся к созданию всесоюзной организации боксёров-профессионалов!

Кроме Липинского, в комнате присутствуют ещё двое: один — полковник советской армии, второй, судя по всему, иностранец с азиатскими чертами лица. Кореец? Китаец? Или, быть может, японец? Представить их нам не сочли нужным, но было ясно, что оба пользуются уважением у Липинского. Особенно полкан, который с важным видом развалился на стуле, закинув нога на ногу.

— Вам всем будет предложено попробовать свои силы в профессиональном боксе, — продолжил Липинский, оглядывая собравшихся. — Первые поединки планируются уже этим летом. Однако для тех, кто будет выступать на чемпионате мира в Москве, можем сделать исключение — дебют можно отложить, скажем, на октябрь.

Я, Цзю, Юра Арчабаков и Саша Мирошниченко откровенно припухли от таких новостей. Ни слухов, ни намёков никаких на эту тему не было. Всё, конечно, слышали о профессиональном боксе и даже обсуждали его между собой, завидуя доходам иностранцев, но чтобы профей разрешили в СССР? Такое даже в самых смелых фантазиях не приходило в голову.

— Я с удовольствием! — первым отозвался Юра Арчабаков, блеснув своей фирменной улыбкой. Оно и понятно: чемпион мира и Европы, чего ему раздумывать?

— Я, пожалуй, тоже, — задумчиво произнёс Саша Мирошниченко, почесывая затылок.

— А я в армии, — пробормотал Цзю.

— Решаемо, — сиплым голосом произнес вальяжно рассевшийся на стуле полкан.

Вот он чего тут!

— Пас! — отказываюсь я.

— Почему, Анатолий? — недоумевает Липинский.

— Просто, Эдмунд Чеславович, у меня другие жизненные планы, — тактично поясняю я.

Спортивный функционер впился в меня взглядом, словно пытаясь разглядеть, какие же планы могли оказаться важнее такого заманчивого предложения.

— Так можно и мимо чемпионата Европы пролететь, — с усмешкой и довольно развязно, даже, я бы сказал, нагло, вставил полковник.

— Он и так туда не едет, — торопливо пояснил Липинский, словно боялся, что полкан зайдёт слишком далеко, но при этом даже не подумав осадить наглеца.

— Ну, заодно и чемпионат мира пропустишь! — решил окончательно обнаглеть сиплый.

Молчу, так как хамить не хочу, но про себя закипаю. Я, кстати, не угадал по поводу полковника: Юрий Иванович — один из возможных сменщиков Чеславского на посту главы советского бокса! Да, Липинский уходит, причем в ближайшее время. Но, к сожалению, это я узнал позже. Сам дядя всего лишь КМС, но долгое время проработал в структуре ЦСКА на важных должностях. Я его не знаю, так как сам динамовец и вообще — штатский. А вот на Цзю Юрий Иванович, похоже, имеет виды. А вот Костю, насколько я знаю, совсем не прельщает карьера профессионального боксера.

Мирошниченко и Арчабаков остались в кабинете, а мы с Цзю отправились вниз на выход.

— Ты чего в форме? — спросил я друга, глядя на его начищенные до блеска пуговицы.

— Так я в армии же, пришлось одеть, иначе… вдруг патруль?

— Ну что, в рестик, призы отметим? — с улыбкой предложил я, готовясь сделать вечер чуть приятнее. Но не тут-то было.

— Товарищ ефрейтор, ко мне! — раздался позади нас тот же сиплый голос, что звучал в кабинете.

Мы оба обернулись. Полковник стоял на лестнице, строго глядя на Костю. Тот сразу вытянулся, словно на плацу.

— Тащ полковник…

— Почему ремень болтается? А подворотничок… ты не в парадке,…э… позоришь звание ефрейтора! — полковник явно глумился над Костей, так как видел, что тот всеми силами упирается, пытаясь отмазаться от карьеры профи.

Отчего, спрашивается, Цзю позже согласился? Ну да это понятно — деньги. Но сейчас Костя был категорически против.

— Юрий Иванович, а что это у вас там? Спина вся в чем-то белом! Давайте, отряхну! — бодро предложил я, подходя к полковнику вслед за Цзю.

Тот даже головы не повернул в мою сторону, лишь едва заметно качнул плечами, что я расценил как молчаливое согласие. Ну что ж, сам напросился! И я втащил полкану по хребтине с таким энтузиазмом, что аж ладонь загудела.

— Ы… — неожиданно звонким голосом протянул тот, разом излечившись от болезни горла. — Ты что себе позволяешь! Что за панибратство⁈ Я…

— Головка от буЯ! Чё орёшь? — с легкой укоризной в голосе ответил я под офигевший взгляд Кости.

Машу другу рукой: мол, сваливай, и Костя, слава богу, понимает момент и тихо ретируется, оставляя меня наедине с военным. Что ж, буду воспитывать дядю, раз родители не смогли этого сделать, и армия не исправила. В узком коридоре нет никого и помочь дяде Юре некому.

— Я полковник! — возмущался военный, раздувая щеки.

— А я штатский и срать хотел на полковников и генералов, — парировал я без тени смущения. — Вопросы есть? Ты чего тут жопу рвёшь за профессионалов? Сунули тебе? Ты кто? Коммунист? Чё молчишь?

— Кх… кх, — пытался ответить полковник, но получалось плохо.

И я наглядно показал разницу между старым, обрюзгшим КМСом и заслуженным мастером спорта на пике формы… Ну, может, не показал, а только мысленно вообразил, как сую разок наглецу в бочину или в рыло. Эх, мечты…

Но зачем обострять? За Цзю я особо не переживал: тот сегодня уже улетает к себе в часть. К тому же в чем его вина? Ремень ослаблен, подворотничок грязный? Хотя, надо потом будет позвонить Косте в часть. Судя по всему, Юра — гнида порядочная! Пытался меня шантажировать отлучением от сборной, видимо, полагая, что это самая страшная угроза. Идиот! Да я ему ещё и доплачу за это!

Забрав подарки, направляюсь в гостиницу — бросить вещи и немного передохнуть, а потом спешу в офис банка, где у меня намечена ещё одна важная встреча. Да и вообще — надо проведать, что творится в моём, считай, банке. Ну ладно, пусть не моём, но вес там я имею немалый!

Ленивый и не пуганный бандитами пожилой вахтёр пропускает меня в здание, где расположен «ММБ», без всяких вопросов. Увиденное приятно радует — банк заметно разросся. Вместо прежних ста квадратов, которые у нас были ещё в январе, теперь, кроме операционного зала с двумя кассиршами, появилось несколько новых кабинетов. Особенно приятно удивили два кабинета вдоль недавно открытого коридора, который раньше был просто глухой стеной. Отличная работа! Молодцы! Надо бы замахнуться ещё шире и выкупить весь этаж. Или лучше взять в аренду? Хотя для начала нужно выяснить, кто владеет оставшимися площадями, и какие там условия аренды.

От мыслей о расширении банка меня отвлёк мужчина лет тридцати. Солидный, с густыми бровями и уверенным взглядом, он был одет в дорогой костюм, который на первый взгляд тянул минимум на тысячу рублей — ну, мне так показалось. Правда, галстук явно не в тон костюму, но что уж там — не всем дано понимать стиль.

Дядя как раз выходил из нового коридора, а рядом с ним семенила девочка в синем жакете и такой же синей узкой юбке до колен. Молоденькая и аккуратная сотрудница банка смущения не выказывала, а мужчина держал её за талию так уверенно, что сомнений в характере их отношений не оставалось. Дойдя до кассового кабинета, девушка, не замедляя шаг, шустро скрылась за дверью, оставив кавалера стоять в одиночестве.

В зале же сидела парочка посетителей: мама с дочкой, ждущие, возможно даже, эту самую кассиршу. Мамаша — ну, так себе: сорок плюс, прическа незатейливая, одежда с намёком на практичность. А вот дочка… другое дело. В вызывающей мини-юбке и в вязаных колготках, подчёркивающих стройные ноги. Смотрелась она… гм… вполне даже. На вид взросленькая уже, хотя по манере вести себя этого не скажешь: жует жвачку, энергично двигая челюстями, пускает пузыри и лениво прислушивается к наставлениям маман.

— Никаких дискотек, если экзамен завалишь! А ещё в институт собиралась! Ты в техникуме хоть один курс проучись сначала! — поучает мать.

«Лет 15–17, значит, раз первый курс техникума. Зависит от того, после восьмого поступила или после десятого», — прикинул про себя я возраст милахи.

Симпатичная, к слову, девчонка — стройная, глаза блестят. И, что самое приятное, взгляд её, явно скучающий на маминых нотациях, внезапно остановился на мне, и вполне очевидно, что между мной и своей занудой-маман она выбрала красавца Штыбу!

— Молодой человек, что вам тут надо? — неожиданно спросил стоящий рядом модный мужик, который был… ну, наверное, начальником каким-то новым тут, так как спрашивал уверенно, будто имел право. Впрочем, я этого товарища вижу впервые.

— Мне к кому-нибудь из правления, — скромно, но со значимостью произнес я.

Фраза прозвучала громче, чем нужно. Для этой секси-девочки стараюсь.

— Егоров или Гордон Бэнкс тут? — интересуюсь я.

— Повторяю вопрос: что тебе надо? — дядя, перейдя на «ты», заступил мне дорогу.

Да что же все сегодня нарываются-то?

— Я сказал, что! — повысил я тон, уже начиная раздражаться.

— Ты кто, мальчик? — недовольно спросил бровастый.

— Штыба, — по-прежнему миролюбиво ответил я, надеясь, что сейчас меня узнают и примут, наконец, как положено.

— Кто⁈ Какой ещё Штыба-Хуиба… Надо тебе что? — внезапно озлобился дядя.

И получил удар в печень. На этот раз я сдерживаться не стал, как в случае с полканом. Накопилось, знаете ли.

— Молодой человек, вы зачем его бьёте? Да ещё при ребенке! Психику детскую травмируете! — тётка, забывшая о нравоучениях, теперь с заметным волнением следила за происходящим.

Оный «ребёнок» между тем разглядывал меня с гастрономическим интересом, а в её здоровой психике я был уверен больше, чем в победе коммунизма.

— А то что он матерится, значит, психику вашей девочки не травмирует?

Тётка открыла рот, пытаясь что-то возразить, но замешкалась, то ли от растерянности, то ли не найдя, что сказать. А девица тем временем лениво надула очередной пузырь из жвачки, явно наслаждаясь происходящим, как хорошим кино.

— Кости-и-к! — тоненьким голосом позвал побитый, и тут же из одного из кабинетов выскочил тот самый помощник бухгалтера, который как-то в ресторане глазел на мою Марту.

Тогда Костику повезло, повезёт и сейчас. Увидев меня, он сразу сменил выражение лица с недоумённого на крайне любезное.

— Анатолий Валерьевич! Рад вас видеть! Что тут происходит, Семён Петрович? — спросил он у дядьки.

— Кто это? — бровастый ещё не потерял свой лоск, но тон сбавил.

— Штыба! — радостно ответил Костик.

— Хуиба! — весело добавила девчонка, явно смакуя это слово, но никто, кроме нас с ней, не засмеялся.

Костик пригласил меня в свой кабинет, между делом сообщив, что никого из членов правления сейчас в банке нет. Кабинет у него оказался скромный, хотя, если память не изменяет, раньше он делил его с Осипом Ивановичем. Теперь же Костик сидел тут один. Видимо, после расширения площади главбуху, наконец, выделили отдельное помещение.

— Это Семен Петрович, наш будущий член правления, — ломая голову над тем, что у нас случилось, представил он модного мужичка, зашедшего в кабинет вместе с нами.

— Нет, — сказал я.

— Что «нет»? — не понял бухгалтер.

— Не будет он членом правления банка, ни сейчас, ни в будущем, — уточнил я, отчётливо расставляя акценты.

— Гордон Бэнкс его привёл, уже всё решено… — попытался объяснить молодой и, может, и хороший, бухгалтер, но не разбирающийся в тонкостях взаимоотношений.

— Без моего одобрения — нет. С Гордоном вопрос решу. Всё, свободен! — нагло сообщаю непонимающему ничего Семёну Петровичу.

— Это мы ещё посмотрим, — вспыхивает тот и сваливает из кабинета.

— Неприятный тип. И к девочкам пристаёт, — доверительно сообщил мне Костик, когда за Семёном закрылась дверь.

Этот умный всё-таки парень быстро уловил моё отношение к новому сотруднику, даже не будучи свидетелем нашего конфликта.