Игра в нападении

ГЛАВА 10

ДЖУДИ

Мне понравился вчерашний вечер, нежный секс на прохладной скользящей ткани. Мне понравилось каждое слово, каждая правда, сказанная Мэтом. Мне понравилось, как он первый из нас двоих пошел на этот шаг и признался, что…влюблен.

Ему не нужно было говорить о чувствах вслух, и нет, это не “люблю”, оно куда дальше и сильнее. Однако девушку, с которой обычная симпатия, не описывают идолом.

— Ты опять бежать, Тыковка?

Даже не думала, я только приоткрыла глаза.

— У меня работа.

Третье пара. Интересно, сколько времени.

— У меня через час тренировка. — зевает, словно кот.

Он такой смешной, я приподнимаю голову.

— После игр?

— Работа над ошибками.

— Тогда почему мы лежим? — снова падаю головой на подушку.

— Потому что ты лежишь на моей руке, а твоя нога в сантиметре от моего члена.

И вправду…

— Ты подросток. — смеюсь над реакцией его тела.

— Когда и с кем ты занималась сексом? С четырнадцатилетними мальчиками?

Все же же перекатываюсь, освобождая мужскую руку.

— Внучка профессоров и дочь судьи не совращает малолетних. Так что это было опасно, увезли бы в штат, где разрешена смертная казнь.

Он тянется за поцелуем.

— Я не чистила зубы.

Хватает руками и перекладывает на себя. Его вставший член упирается ниже нужного.

— Как и я, так что принимай страдания.

Смеюсь и тянусь к его лицу.

— Это жестче БДСМ.

— Блядь. — чуть откидывает голову назад — Распутная девочка.

— Нет-нет-нет! Ты меня используешь.

Мне нужно успеть доехать до дома, сейчас только семь тридцать. Это невероятно! Обычно в подобных ситуациях я…да, такие ситуации были и ни раз.

— Сначала завтрак. — правильно понимает, смеется.

У меня уже есть “собственная” футболка в этом доме, самая обтягивающая, потому что другие падают с плеч. Она длиннее большинства моих клубных платьев.

Умываюсь, убирая остатки макияжа. Большую часть удалось смыть вечером под душем. На счастье, у меня не особо стойкая косметика, и мне никогда…ну сколько там раз…не было стыдно ходить без нее перед мужчиной.

Спускаюсь. Все, что мне нужно от кухни Мэта мне известно, а именно — как работает кофемашинка.

— Ведьмочка, ты никуда не уйдешь без протеиновых блинчиков.

— У кого-то скоро тренировка.

— Ничего не случится. Ты ведь не имеешь права меня осуждать и указывать. — смеюсь — “Как вы смеете использовать против меня, Поттер”. Это ты подумала? — он догоняет меня, когда забиваюсь в дальний конец кухни, щекочет, скорее гладит.

— Боже! Я бы посмотрела на новости, где ты в тематическом парке “Гарри Поттера” в Лондоне.

— Если у тебя свободны выходные, и есть загранпаспорт, давай слетаем.

У него все так просто.

Без понятия, что сказать. Комефашинка издает спасательный писк, вырываюсь к ней.

— Так. — строго — Я пью кофе, одежда, такси. — загибаю пальцы.

— Привезли фарфор. — невзначай — И ты могла бы не торопясь есть из него, оставаться на еще несколько часов.

Изгибаю бровь.

— Переезжай, Джуд.

— Как официально и глупо. — почему-то отхожу от него подальше — Мы знакомы меньше месяца, а встречаемся…около недели?

— Не понимаю, в чем проблема.

В голове прокручивается странная мысль: Мэту идет его квартира, как и родительский дом. Мне — его постельное белье, в принципе и многое другое, например, плетеный ковер.

— Ты заказывал еду, когда мы с девочками были у меня. — делаю глоток — И даже не знаешь, что я люблю. Банально, но мой любимый цвет! Как много рыбок умерло в моем детском аквариуме? И не смогу ответить на те же вопросы о тебе.

Хотя мне кажется, что и немало говорим.

— Потому что мы не проводим времени вместе. Вот и исправим. Если так споришь, то окей, возьмем пробную версию — следующие десять дней.

— Пять.

— Семь.

— Хорошо. — сдаюсь.

— Во сколько приезжать за десятком твоих чемоданов?

— Знаешь, давай завтра. — вспоминаю позднее телефонное сообщение — У меня есть одна важная встреча. — и следующее произношу словно ради приличия — Если хочешь с…

— Я с тобой. — с готовностью собаки выбежать на прогулку — А сейчас блинч…

— А сейчас я одеваюсь и ухожу!

Эта встреча…все дело в сообщении папы, на которое я наскоро ответила вчерашним вечером. Он уезжает в командировку, постарается вернуться к вечеру субботы, попросил побыть с мамой сегодня. Да, стоит остаться в доме, пока не уснет.

Интересно, смутит ли это мужчину, будет ли ему неприятно. И думаю, что папе будет, когда он узнает, кто был в доме. Но Боже…мне так не хочется провести вечер с Мэтом. И сумасшествие! Он предложил мне съехаться.

А теперь вечер.

— Что?!

Подъезжаю к дому баскетболиста, словно и не прошло рабочего дня. На передней панели на видео-связи Бетти и Крис.

— Я об этом же! Что бы вы ответили?

— Да-да-да! — кричит Бетс так, что делаю громкость меньше.

— Вы знакомы без дня четыре недели.

— Встречаетесь девять дней. — добавляет к Крис.

— Скините мне этот календарик, окей? Чтобы я купить шарики на десятый день!

— Кстати, у нас же сегодня свидание с Адамом.

— Ты издеваешься?

— После третьего ребенка сказать не могла? — перекрикивает меня Бетс.

Через минуту ко мне садиться Мэт.

— Ты знал, что у Крис с Адамом свидание?

— А ты нет? — удивляется он.

— Я же говорила! — была уверена, мужчины говорят о личной жизни не меньше нашего.

— Сериал “Сплетницы” снят по компании парней, Крис.

— Ладно, пока, девочки, целую! — тянусь к экрану.

— Пока, Мэт!

Завершаю звонок.

— Нам надо создать чат на шестерых. Ну если Адам не облажается.

В это время Мэт отодвигает кресло моего форда, что делается не на мягких механизмах и кнопочках, как в его машинах, а резко за рычажок. Третий на секунду теряется.

— Нам ехать около получаса. — включаю музыку.

В моем плейлисте в основном Oscar Patel, Florence + the Machine и ранние треки Поп-див в том числе Шакиры.

— Тридцать минут, чтобы выпытать у тебя любимый цвет, отлично!

И я улыбаюсь всю дорогу, отвечаю, жестикулирую, один раз едва не забыв держать руль.

Мы едем за город, до Оукли-Авеню. Это приличный жилой поселок в тридцати километрах от центра Чикаго. Сколько себя помню, жила в этом доме…ну до студенчества. Он небольшой, из песочного и темного кирпича, с большим количеством вытянутых окон, над которыми со стороны улицы теплая подсветка. Гараж вмещает только одну машину и десяток стеллажей со всем на свете: от гаечного ключа до передней части моего первого велосипеда. Родители никогда не умели прощаться со старым.

— Дома только мама. Думаю, она тебе понравится. Ты вряд ли знаешь кого-то…мягче.

— В таком случае не поверю, что вы родные.

— И не верь. — говорю весело, звоню в дверь.

Ее открывает женщина с такими же волосами, как у меня, правда, медный смешался с сединой, но она не собирается краситься. Говорит, ни одна краска не подойдет под ее натуральные локоны. Знаю, мам.

У нее серые глаза, у папы — синие. Так что мне очень рационально достался светло-голубой.

Мама красивая. Очень. С возрастом она чуть раздалась в бедрах и груди, но остальное неизменно.

— Здравствуйте, миссис Кэмпбелл.

Мама сначала смущается, потом кидает на меня сердитый взгляд, тут же приходит в себя, застегивая длинный кардиган. Зачем — мне неизвестно, может, считает, что так приличнее.

— Здравствуй, Маттиас. Джуди не предупреждала о гостях, но кто им будет не рад? Проходите!

Конечно она знает, кто такой Мэт. Не забыла, что славно…Блядь, Джуд, все не так трагично, чтобы она забывала людей, фотографии, числа.

— Уже так поздно, но у меня остался тыквенный пирог.

— Да, было бы отлично, мам. Я заварю чай, а ты покажи…что-нибудь Мэту, хорошо?

— Конечно, дорогая.

Кажется, мужчина не против, лишь на секунду наклоняется.

— Тыковка…почему тебя не додумались так называть?

— В мире может быть только один гений. Вперед. — откровенно толкаю его.

Хочу, чтобы он сказал, заметно для незнающего человека особенности поведения мамы или нет. Пускай посмеются над моими фотографиями в черной мантии — бакалавра, синей — магистра.

Мы недолго говорили, Мэт покорил родительницу собственной. Мэрилин была не из того числа писательниц, у которых берут автографы, и все же, казалось, что мама вот-вот напроситься к Эйнерам в гости.

Я рада, что мы приехали так поздно, потому что удается легко уговорить маму уйти в спальню. Она возмущается, что папа зря меня потревожил и оторвал от амурных дел — на этом моменте моя чувствительная мама покраснела…я тоже.

Когда спускаюсь, Мэт стоит готовый у дверей. Покачиваю головой.

— Останемся ненадолго, ладно?

Это так волнующе сидеть в гостиной на диване, опершись о бок мужчины, с которым у меня было столько оргазмов, ведь здесь же прыгала маленькая Джуди, строила крепости из подушек.

— Как она тебе?

Мэт усмехается.

— А как должно быть? Джуд, кажется, тебя растил дедушка, потому что ты никогда не бываешь такой же…спокойной и плавной, как миссис Кэмпбелл.

— Да…пожалуй.

Привожу мысли в порядок еще пару минут. Мужчина никуда не торопит. Чуть привстаю.

— У нее деменция, Мэт. — играю пальцами на его руке — Лекарства замедляют прогресс болезни. Они правда помогают! Но…это и так аномалия. Болезнь стариков в пятьдесят два…

— Она забывает тебя?

— Нет. Пока нет. Ты же видишь…тебе казалось, что она в порядке?

— Тыковка, если бы ты не сказала, я бы и не подумал ничего подобного.

Это меня до безумия успокаивает, и то ли от этого, то ли от жалости к себе начинаю плакать.

— Она наругала меня, за то что мы приехали. Говорит, уделяем слишком много внимания! В твоей семье все так…светло, болтливо! — пытаюсь смеяться сквозь слезы — В нашей время от времени наплывы беспокойства. Вот-вот может что-то произойти. И мне так страшно.

Мэт притягивает меня к себе, качает, словно младенца, а я продолжаю рыдать, уткнувшись в его джемпер. Стараюсь проглатывать всхлипы, чтобы мама не проснулась.

— В жизни может случиться, что угодно, Джуди. Мы никогда не знаем, что именно и когда. Неужели нужно трястись от каждого шороха? Просто…поройся внутри своей красивенькой головы, найди сложный текст о страхе, скоротечности бытия и подобной ерунде. Именно ерунда, раз ты ее не применяешь!

Он отстраняет меня, не хочу видеть ничего помимо зеленой ткани кофты.

— Приходи в себя, Ведьмочка. Если раскисаешь ты, значит, у других нет и шанса.

— Прекрати быть таким милым.

Бодаю его, словно бык…ну там Буллзы и все такое. Хочу зарыться в Мэта целиком.

— Ты сама в это влезла. Сейчас поедем в твою квартиру, соберем сумки, переедем ко мне. Начнешь расставлять свои плюшевые игрушки по всей спальне, развесим гирлянды.

— У тебя действительно была такая бывшая?

— Нет, она сходила с ума по ромкомам.

Шмыгаю носом.

— И я никогда не жил с женщиной, особенная Ведьмочка.

— Это ужас.

— О, предполагаю.

Вытираю щеки.

— Нет. Ужас, что ты предложил это, только потому что в свои двадцать шесть не знаешь, каково это делить пространство не с другом в общежитии или что-то такое, а девушкой.

— А ты специалист?

Показываю ему два пальца.

— Кому-то понадобилось два дня, чтобы тебя выселить?

Мэт легко отвлекает меня. Уверена, все лицо в туши, но он не рассматривает, ничего не говорит.

— Два парня. Четвертый курс и первый год здесь. Четыре дня и полтора месяца. — заявляю с гордостью.

— Так говоришь, потому что должен взять у них урок? Или напишешь имена и я выкуплю квартиры, в которых ты занималась сексом с кем-то другим. — щекочет ухо.

— Кажется, мы не сработаемся.

— Уверен в обратном.

МЭТ

Говорят, женщинам нужны часы на сборы, для того чтобы просто выйти из дома. Что могу сказать…Джуди понадобилось полтора, чтобы уместить жизнь в небольшой чемодан.

— Я все равно могу заехать в любую минуту.

В квартире изменился воздух, в каждой из семи комнат. Одно присутствие навевает намек на уют.

Как купил пентхаус четыре с лишним года назад, всегда воспринимал его как перевалочный пункт или помещение, где можно собираться с командой. Мы все живем в десяти минутах пробежки от тренировочной базы.

На третий день Тыковка говорит, что все идет легко, потому что у меня есть уборщица, горничная и кухарка. Каждая бывает в квартире два раза в неделю. Без раздумий предложил отказаться от них, на что на лице Джуди появился нескрываемых ужас.

Даже без разделения бытовых обязанностей нашлось к чему…привыкнуть. Но я уверенно освобождаю полку и стаканчик в ванной, чтобы наши зубные щетки никогда в жизни не соприкоснулись. Очевидно же: опускаю долбанный стульчак, сразу убираю посуду в машинку или сам мою кружки, а не вечером, когда накопиться.

Мы не так часто дома, каждое движение вновинку. Она привносит уникальность, что мне так необходимо.

Даже с этим неспешным ритмом из совместных завтраков, тренировок, за разговорами с менеджером, отвлечением девушки от работы и нашими вечерами жизнь стала менее безумной, далекой от дня сурка.

И на удивление, мы не трахаемся, как кролики, как только другой приходил домой. Так было только в первые два дня, и это Джуд приходит позже. Вряд ли потому что заканчивает после шести, ей все еще неудобно находиться в пентхаусе без меня.

И мы никогда не узнаем, куда делась эта неделя, и вышло время нашего пробного периода. В воскресенье, на минуточку на девятый день, мы сидим в ранее абсолютно бесполезной комнате с дорогими предметами мебели непонятной формы. Джуди ест MM’s, который пронесла в дом контрабандой. Правда, мне понравился другой запрещенный продукт в холодильнике, перевязанный бантиком — взбитые сливки, но сейчас не об этом. Периодически поглаживаю ее ступни, на что девушка двигает ими, прося продолжить. Мы читаем одну книгу к ее завтрашнему занятию. Джуд освежает знания, а я пытаюсь не заснуть и хоть что-то понять на второй странице.

Неприятное чувство вдали, безумная радость при встрече и умиротворение рядом и называется…этим пугающим и самыми сильным, по мнению человечества, словом. И оказалось так просто в этом убедиться, глядя на девушку, скрыващую, что испачкала шоколадом подушку дивана.