Игроки Титана

III

Проснувшись, Джером Лакман довольно усмехнулся. Он думал о том, что теперь ему принадлежит Беркли. Действуя через «Товарищество Мэта Пендлтона», он сумел заполучить этот лакомый кусочек калифорнийской земли и теперь сможет участвовать в Игре «Голубого Песца», проходившей в приморском городке Кармел. Городок этот был ничуть не хуже его Беркли.

— Сид, — позвал Лакман, — Сид, зайди в кабинет! — усевшись в кресло, он принялся раскуривать свою традиционную утреннюю мексиканскую сигару.

Его секретарь Сид Моек (байндером он, разумеется, не был) приоткрыл дверь и, просунув голову в щель, осведомился:

— Чего изволите, мистер Лакман?

— Приведи-ка ко мне этого Зырка. Я для него дело нашел.

«Конечно, за это дело меня и дисквалифицировать могут,—

подумал Лакман, — но игра стоит свеч… Как его зовут? — Дейв Мутро или что-то в этом роде». Разговор с Зырком Лакман помнил смутно, но это и не удивительно — каждый день ему приходилось встречаться с массой самых разных людей. Нью-Йорк был все еще чрезвычайно населенным городом — в нем жило почти пятнадцать тысяч человек. Среди них много детей, рожденных совсем недавно. — Выведи его через черный ход, — сказал Лакман, — я не хочу, чтобы его здесь видели.

В его положении постоянно следовало думать о репутации, встречи же с провидцами считались делом весьма и весьма сомнительными.

Разумеется, привлечение к Игре человека с талантами пси- оника было делом противозаконным. По действующим правилам Игры использование Пси-энергии приравнивалось к мошенничеству. В течение долгого времени перед началом Игры с ее участников снимались ЭЭГ — электроэнцефалограммы, — но, начиная с какого-то момента, практика эта практически не применялась за отсутствием надобности. Так по крайней мере обстояло дело на Востоке, где псионики и так были людьми известными всем и каждому. Лакман очень надеялся на то, что на Западе к ЭЭГ относятся подобным же образом.

Один из котов Лакмана, серо-белый короткошерстный самец неясной породы, запрыгнул на стол. Лакман стал чесать ему шейку, продолжая думать об Игре. Если не удастся ввести в «Голубого Песца» провидца, придется тряхнуть стариной и включиться в Игру самому. Он не играл уже год или больше того, но это ровным счетом ничего не меняло — и поныне он оставался одним из лучших игроков Америки. Ведь не случайно же именно он стал байндером Большого Нью-Йорка. А соперники у него тогда были друг другу под стать — теперь таких не встретишь…

«Ни один человек не может сравниться со мной в искусстве Блефа, — сказал самому себе Лакман. — И все это знают. Но все же с провидцем оно было бы надежнее… Не зря говорят — и на старуху бывает проруха». Лакман никогда не играл из любви к искусству — он играл для того, чтобы выиграть.

В свое время он вышиб из Игры такого большого мастера, как Джо Шиллинг. Теперь Джо торговал старыми виниловыми дисками где-то в Нью-Мехико — об Игре он уже не вспоминал.

— Помнишь, как я разделал Джо Шиллинга? — спросил Лакман у Сида. — Я до сих пор каждую деталь этой игры помню. Джо выбросил пятерку, потянул карту из пятой колоды. Смотрел на нее долго, слишком долго. Я сразу понял, что сейчас он начнет блефовать. Затем он передвинул свою фишку на восемь полей вперед, что делало его победителем. Ну, ты помнишь — сто пятьдесят долларов от внезапно почившего дядюшки… Ну так вот. Смотрю я, значит, на эту самую его фишку… — Вероятно, и сам он, Джером Лакман, был немного псиоником, ведь тогда он сразу понял, что у Джо Шиллинга на уме и что за карта у него на руках. Он эту самую шестерку прямо-таки увидел внутренним зрением…

И тогда он сказал, что Джо Шиллинг блефует. В ту пору Джо был байндером Нью-Йорка и мог обыграть кого угодно. К нему и подступиться-то боялись, вступать же с ним в единоборство и вовсе никто не отважился.

Джо Шиллинг посмотрел ему в глаза и тихо спросил:

— Ты хочешь, чтобы я открыл карту?

— Да, — прошептал в ответ Лакман и, затаив дыхание, стал ждать дальнейшего. Проиграй он, окажись эта карта восьмеркой, а не шестеркой, — и Шиллинг пустит его по миру…

И тут Шиллинг так же шепотом сказал:

— Это шестерка, — и перевернул карту. А Лакман оказался прав — это был блеф чистой воды.

Тогда-то он и стал хозяин Большого Нью-Йорка.

Кот, сидевший на столе у Лакмана, завопил истошным голосом, надеясь, что хозяин накормит его завтраком. Вместо этого хозяин сбросил его на пол и прошипел:

— У, паразит! — на самом деле он души в котах не чаял и даже считал, что они приносят счастье. В ту самую ночь, когда после поединка с Джо Шиллингом он пришел в кондоминиум вместе с двумя своими котами. Вполне возможно, именно они помогли ему, а не какой-то там латентный талант псионика.

— Я вызвал к видфону Дэйва Мутро, — сказал секретарь, — он ждет вас. Вы будете беседовать с ним?

— Если он настоящий провидец, то уже знает, чего я от него хочу. Стало быть, особой нужды в разговоре уже нет. Парадоксы проскопии или предвидения всегда чрезвычайно забавляли и одновременно раздражали Лакмана. — Сид, ты можешь отключить связь. Если он у нас так и не появится, значит, грош ему цена, этому провидцу.

Сид покорно отключил видфон и, кашлянув, заметил:

— Но ведь вы даже не объяснили ему, что именно следует провидеть. Разве не так?

— Если он действительно обладает даром провидца, то сможет увидеть нашу реальную встречу при условии, что ей суждено произойти. Во время встречи он получит от меня детальные разъяснения. Ты считаешь иначе?

— Думаю, вы правы, мистер Лакман, — согласился Сид.

— Беркли… — мечтательно произнес Лакман, — я не был там восемьдесят или девяносто лет. — Как и большинство байндеров, он не любил посещать те места, которыми не владел. Более того, он считал, что подобные посещения могу обернуться для него большими неприятностями. — Помнится, раньше там частенько бывали туманы. — Он достал из ящика стола документы, привезенные брокером. — А ну-ка посмотрим, кто там был байн- дером… Так, — Уолт Ремингтон… Ну это неинтересно — он как выиграл его, так сразу же и продал… Ага — вот оно! Питер Гарден. Представляю, как этот Питер теперь ярится! Наверняка захочет заполучить Беркли обратно. Но ему не видать его как собственных ушей! Где ему со мной тягаться!

— Вы хотите отправиться в Калифорнию? — поинтересовался Сид.

— Разумеется, — кивнул Лакман, — вот только соберусь и сразу же туда полечу. Я хочу устроить в Беркли свою летнюю резиденцию. Надеюсь, оно за это время не превратилось в развалины. Чего не люблю, так это разрушенных городов! Пусть там не будет ни души — главное, чтобы здания были целы и на улицах чисто! — Лакман поморщился, вспомнив полуразрушенные города Северной Каролины, с которых он начинал свою карьеру байндера. Вот уж гадость, так гадость…

— Вы не могли бы на время своего отсутствия назначить меня почетным байндером? — спросил Сид.

— Конечно, Сид, о чем разговор! Я вышью твое имя золотом и скреплю свиток печатью из красного воска!

— Вы это серьезно? — недоверчиво переспросил Сид.

Лакман расхохотался.

— Я твои вкусы уже изучил! Ты прямо как этот Пу-Ба из «Микадо»! Его Светлость Почетный Байндер Большого Нью-Йорка!

Сид густо покраснел и забормотал:

— Быть байндером Нью-Йорка — большая честь! Ведь даже вы шли к этому целых шестьдесят пять лет — я помню, как это было непросто!

— Я делал это осознанно, Сид! Я хотел улучшить социальную среду, — важно сказал Лакман. — Когда я принял во владение эти земли, на них жило всего несколько сот человек. Посмотри, каково население Нью-Йорка сегодня! И это всецело моя заслуга — я поддерживал участие в Игре тех, кому играть в нее было не положено. Делал же я это с одной-единственной целью — создать оптимальные условия для увеличения числа брачующихся и тем самым для повышения рождаемости!

— Да, мистер Лакман, — так оно все и было. Это факт.

— Сколько появилось счастливых пар, а, Сид? Ты сам подумай, если бы не я, то их Попросту бы не было!

— Все верно, — кивнул Сид, — когда вы занялись этими музыкальными креслами, человечество было спасено от вымирания. И это всецело ваша заслуга.

— Вот так-то. И не следует об этом забывать. — Он заглянул под стол и выудил оттуда мэнскую кошечку. — Я возьму тебя с собой, — прошептал он, нежно гладя ее по коротенькой шерстке. — Я хочу взять с собой шесть или семь кошек, — сказал он Сиду, — на счастье.

«И для компании», — добавил он уже про себя». На Западном побережье его никто не знает и не любит. Там нет его почитателей, которые раскланиваются с ним ежеминутно, стоит ему только появиться на нью-йоркских улицах. Ему вдруг стало грустно. «Ничего, — попытался успокоить себя Лакман, — пройдет какое-то время, и там станет так же людно, как в Нью- Йорке, и тогда эта пустота, преследующая меня повсюду, отступит…»

Он вспомнил о той далекой поре, когда Земля трещала по Швам от перенаселения, а люди уже начинали подумывать о переселении на Луну или даже на Марс. Именно в этот момент эти жалкие болваны, тупоголовые китайцы, воспользовались изобретением бывшего нациста, поселившегося в Восточной Германии, для того, чтобы раз и навсегда разрешить проблему перенаселением. Звали этого немца Бернгардт Хенкель. Ох, что бы он с этим немчурой сделал, попадись тот ему в руки!

Единственным плюсом применения излучения Хенкеля было то, что волны его, достигнув германских земель, произвели со своим открывателем то же самое, что и с прочими людьми.

Пит Гарден покинул свою калифорнийскую квартиру в Сан- Рафаэле и поспешил к машине. На всем свете имелся только один человек, который мог ему сказать, чьи же именно интересы представляет «Товарищество Мэта Пендлтона». Ради этого он и собирался смотаться в Альбукерк, штат Нью-Мексико, город полковника Китченера. В любом случае ему бы пришлось ехать туда за пластинкой.

Два дня назад он получил письмо от Джо Шиллинга, крупнейшего в мире торговца редкими граммофонными записями, в котором тот извещал его о том, что некогда заказанная Питом пластинка Тито Скипы наконец-то получена и ждет-не дождется своего нового счастливого обладателя.

— Доброе утро, мистер Гарден, — сказала машина, стоило ему открыть дверцу.

— Привет, — буркнул в ответ Пит Гарден, которому в это утро было явно не до разговоров.

И тут он увидел, что от подъезда многоквартирного дома к нему направляется двое детей, голоса которых он слышал этим утром.

— Вы, наверное, байндер? — спросила девочка, изумленно разглядывая знаки отличия Пита Гардена и его нарукавную повязку изумрудного цвета. — Мы вас никогда не видели! — Девочке было лет восемь.

— Просто я давно здесь не появлялся, — ответил он девочке и спросил — Как вас зовут, ребята?

— Меня зовут Келли, — ответил мальчик. Ему было не больше шести лет. — А сестру зовут Джессика. У нас есть и старшая сестра Мэри-Энн, только она уже большая и учится в школе в Сан-Франциско.

Дети выглядели на удивление мило, и Пит даже порадовался тому, что в его округе живут такие славные создания.

— А как ваша фамилия? — спросил он, стараясь скрыть изумление.

— Макклейн, — ответила девочка и тут же с гордостью добавила: — Мама говорила, что такой большой семьи, как у нас, нет во всей Калифорнии!

Скорее всего, так оно и было.

— Хотел бы я познакомиться с вашими родителями, — сказал Пит Гарден.

Девочка указала рукой на стоявший неподалеку дом.

— Мы живем в этом доме. А о папе нашем вы, может быть, слышали. Это наш папа попросил дырок прислать сюда машину для уборки и машину для починки.

— Выходит, вы, ребята, дырок не боитесь?

— Конечно, нет. А чего их бояться? — Дети недоуменно пожали плечами.

— Мы ведь когда-то воевали с ними, — напомнил Пит детям.

— Но ведь с тех пор прошло столько времени, подумать страшно! — ответила Джессика, ничуть не смутившись.

— Вы молодцы. Так к этому и следует относиться, — сказал Пит, жалея о том, что относится к дыркам несколько иначе.

Из дома, на который указывала девочка, вышла стройная женщина и направилась прямо к ним.

— Мама! — радостно воскликнула Джессика. — Смотри, к нам байндер приехал!

Темноволосая миловидная женщина была одета в широкие брюки и легкую светлую рубашку.

— Добро пожаловать в Мэрин-Каунти! — сказала она Питу. — Не часто нам приходится вас видеть, мистер Гарден.

Она протянула Питу руку, и он с готовностью пожал ее.

— Поздравляю вас!

— Это вы о наших детях? — Миссис Макклейн улыбнулась. — Некоторые считают, что здесь все определяется везением, а не чем-то иным. Может, выпьете чашечку кофе, прежде чем покидать Мэрин-Каунти? Вполне возможно, вы сюда больше и не попадете.

— Ну что вы! Я обязательно сюда вернусь!

— Как знать. — В улыбке женщины чувствовалась странная ирония. — Для нас, простолюдинов, вы, мистер Гарден, что-то вроде легенды. Теперь целый месяц только и разговоров будет, что о вас.

Пит насторожился, но понять, что же имела в виду миссис Макклейн, так и не смог. Тем более, что слова эти были сказаны совершенно безразличным тоном. В любом случае, он чувствовал себя задетым.

— Я говорю совершенно серьезно — я действительно намереваюсь вернуться. Видите ли, я проиграл Беркли — место, в котором прежде жил…

— Ну, ну! — кивнула миссис Макклейн, улыбнувшись еще шире. — Я понимаю, вам ужасно не повезло в Игре. Именно поэтому вы к нам и приехали.

— Сейчас я направляюсь в Нью-Мексико, — сказал Пит, усаживаясь в машину, — надеюсь, скоро я вновь увижу вас.

Он захлопнул за собой дверцу и скомандовал:

— Трогай!

Дети замахали руками, прощаясь с новым знакомым. Мать их повернулась к машине спиной и зашагала к своему дому. Пит никак не мог понять, почему вдруг она повела себя так враждебно? Может, ему только показалось? Или же ей казалось несправедливым разделение людей на байндеров и простолюдинов. Ведь на самом деле — попытать счастья в Игре могли лишь единицы…

«В любом случае, обижаться на эту женщину не стоит, — подумал Пит. — Она наверняка не знает того, что в любую минуту каждый из нас, байндеров, может превратиться в такого же, как и она сама, простолюдина. Что далеко за примером ходить, — достаточно вспомнить Джо Шиллинга, некогда величайшего байндера всего Западного Мира, а ныне затрапезного торговца пластинками. Это только со стороны все так просто».

А ведь когда-то и он сам был простолюдином. Право на обладание земельной собственностью он получил единственным дозволенным законом путем — зарегистрировался как соискатель и дождался того счастливого момента, когда очередь наконец дошла и до него (соискатели обращались в байндеров по мере естественной убыли последних, вызванной в основном несчастными случаями). По правилам, установленным дырками, право на байнд получал тот соискатель, который угадывал год, месяц и день смерти своего предшественника. В соответствующих графах заявления он поставил такую дату: 4 мая 2143 года. В этот день в автомобильной катастрофе погиб байндер, которого звали Уильям Раст Лоуренс. Его наследником и оказался Пит. Помимо байнда он получил в наследство место в определенной группе.

Дырки были игроками до мозга костей и поэтому чрезвычайно любили системы, основанные на случае. Ситуаций с однозначными причинно-следственными связями, они, как правило, избегали.

«Интересно, как зовут эту самую миссис Макклейн. Она очень даже ничего, — подумал Пит Гарден. — И держаться умеет, пусть и резковата немного… А может, эти Макклейны прежде были байндерами, но затем выбыли из Игры? Если так, то с нею все понятно».

Надо бы навести о них справки. Коль скоро у них трое детей, слышать о них должны были многие. Может статься, и Джо Шиллинг в курсе.