Игрушка для босса

ГЛАВА 5. Непонятный

И ростом он значительно выше: моя голова еле достает до его плеча. В общем, компактно помещаюсь на нем. Уютный.

— Есть хочу, — утыкается в мою макушку подбородком. — Задрали уже своей болтовней! — Ну вот, такого Грановского я знаю, а там, на встрече, кто-то другой был, наверно, двойник.

— А мы надолго тут? — поднимаю на него глаза.

Как-то он слишком близко. Неловко. Сердце отчего-то барабанит громко. Опускаю взгляд, смотрю в пол, так проще.

— Сейчас переговорю с парочкой придурков, и домой, — зевает, даже рот рукой не прикрывает. Ну, где его манеры, мы же на светском приеме?! — Вон, видишь, официанты ходят? — кивает головой вправо. — Съешь чего-нибудь, а то твой живот истерику устроил. — Ой, как неудобно, — покусываю нижнюю губу. — И мне прихвати, — расцепляет руки, вдруг остаюсь без опоры.

Покачиваюсь, но равновесие удерживаю, а Грановский к некой взрослой, украшенной, как елка, драгоценностями, особе топает. Та при виде парня улыбается во весь рот. Сразу обниматься лезет, на ухо что-то шепчет.

Да он ей в сыновья годится, а она его хватает неприлично! — Возмущаюсь, почему-то бесит меня это зрелище. — Видимо, от недосыпа и голода такая раздражительная. Сегодня меня вообще люди нервируют.

Разворачиваюсь, тихо пробираюсь через толпу к парню в черно-белом костюме с подносом в руке. Элегантно подхватываю бокал шампанского, а у другого — блюдце с чем-то непонятным. — Что там, не важно, сейчас я настолько голодна, готова проглотить даже муху. Все равно, какую калорию забросить в скулящий желудок. — Быстро опрокидываю содержимое тарелки в рот. Нечто склизкое и на вкус как резина, запиваю игривой шипучкой, улыбаюсь от блаженства. С хищным видом отправляюсь на охоту за новой порцией. Понимаю, что веду себя как доисторический мамонт, но ничего поделать не могу — кушать очень хочется.

Примечаю новую жертву с яркими канапе. Во рту бесконечный поток слюней, который активно сглатываю, как завороженная, двигаюсь к цели. Неожиданно кто-то резко хватает меня за локоть. Вздрагиваю, теряю из виду вкусную еду, обиженно выпячиваю нижнюю губу.

— Пошли отсюда, — Грановский тянет меня за собой. Недовольный, даже взбешенный.

Да что опять случилось? — Хочу спросить, но ведь смысла нет: или пошлет, или неприятно пошутит — просто хромаю за ним. — Какие наряды на женщинах красивые и драгоценности, видимо, настоящие! — Бросаю на себя взгляд: в простеньком красном платье-рубашке я среди них как попугай — не в тему.

Выходим на улицу, а там дождь поливает. Лето странное: водный поток с неба не прекращается. Благо, ко входу сразу нашу машину подают. Вприпрыжку лечу к ней, но у двери притормаживаю, пропускаю вперед босса, а то потом ворчать будет, уму-разуму учить, как себя с начальством вести. Уже проходили.

Он с надменным видом залезает на заднее сидение, я тут же шмыгаю за ним, активно начинаю отряхивать одежду от капель. Скидываю туфли. Все равно, как это выглядит, просто задники уже в крови. Нагибается вперед, сводит брови, изучает мои конечности, недовольно цокает языком, отворачивается. А я принюхиваюсь. Чего так надулся? Может, запах неприятный от лапок? Но что поделать, весь день их эксплуатировала.

Отъезжаем на два метра от тротуара и благополучно встаем в пробке. Москва в час-пик невыносима, до дома можно добираться всю ночь. Грановский начинает громко материться, я просто отсаживаюсь подальше и отдаюсь пейзажу за стеклом.

Едем со скоростью десять километров в час, Грановский копается в телефоне, с кем-то переписывается. Я не могу справиться с зеванием, тру глаза. В голове пусто, мозг уже спит.

— Тут останови, — бросает водителю, а я удивленно выглядываю в окно. Он что, здесь живет? — Вылезай давай, — отдает команду, как собаке. А мне всплакнуть хочется от того, что опять надо обувь натягивать. Со стоном засовываю лапки, послушно выхожу под дождь. Сил спорить и сопротивляться просто нет.

Перед нами огромный торговый центр. Округляю глаза. Он что, решил шоппингом заняться на досуге? А этот, не оборачиваясь, шагает ко входу. Плетусь за ним, злая. Хочется огреть его по макушке чем-нибудь тяжелым, но не поддаюсь соблазну, а просто скриплю зубами.

Заходим в обувной магазин. Дорогая марка, знаю ее. Глазами ищу диванчик или пуфик, чтобы приземлиться пятой точкой. Пусть делает, что хочет — дурная голова ногам покоя не дает. Падаю на сидение, прикрываю веки, не слежу за его действиями. Хорошо!

Тут кто-то с моей лапки туфлю стаскивает. Отдергиваю конечность, в мгновение ока распахиваю ресницы и поверить не могу. Передо мной на корточках Герман Станиславович сидит, а в руках моя босоножка.

— Ты совсем с головой не дружишь, — ворчит, пиджак уже сбросил, рубашка расстегнута на три пуговицы, открывает взгляду очертание ключицы. Любопытный. — Как можно до такого состояния ноги довести?! — осматривает конечность, а я пытаюсь лапку за пуфик спрятать. Неудобно-то как… — вся заливаюсь краской.

— У вас перекись, пластырь есть? — встает, обращается к продавщице — девушке с большими голубыми глазами, с короткой стрижкой.

— Конечно, сейчас все организую, — профессионально улыбается ему и удаляется.

— И чулки, — кричит ей вслед.

А я смотрю на него во все глаза и поверить не могу. Что происходит? Неужто акт милосердия от Грановского? Не может быть, — больно щиплю себя за ляжку. — Неприятно, значит, не сплю.

Возвращается продавщица, показывает на примерочную, просит пройти за ней. Туфли уже не обуваю, шлепаю босиком. За шторкой стягиваю окровавленные колготки, сую в сумку. Девушка помогает мне обработать ранки, заклеить их пластырем. Чулки надевать не берусь, как-нибудь без них домой доеду.

Выхожу, Грановский, скрестив руки на груди, ждет. Около моего пуфика коробка с обувью стоит. — Чего он задумал? — вопросительно свожу брови, замедляю шаг.

— Садись, — хватает меня за плечо, плюхаюсь на сидение. — Несите, — подает жест консультанту, чтобы принесли то, что он выбрал.

Перед моими глазами возникают синенькие замшевые босоножки с закрытой пяткой и носиком. Каблук на вид сантиметров пять-семь, круглый, толстый. Ставит передо мной туфельку, а я налюбоваться не могу. Прелесть-то какая! Только вот не по карману мне эта роскошь, одна пара здесь, как моя ежемесячная аренда квартиры, стоит, и это еще со скидкой. Но обижать начальника не хочется, ведь старался, выискивал. Вставляю ножку, мурчу от удовольствия, удобные, мягкие, словно чешки.

— Берем, — произносит спокойно, а я испуганно подскакиваю. — И еще какие-нибудь шлепки, чтобы она смогла домой в них доковылять на убитых конечностях, — я отрицательно мотаю головой, всем видом показывая, что он принял неверное решение.

— Герман Станиславович, не надо, это очень дорого, — отмахивается и чешет к кассе. — Я сейчас не готова на такие расходы, — стыдно подобное произносить, но выплачивать кредит еще хуже.

— Вычту из твоей зарплаты, — заявляет, протягивает свою банковскую карту кассиру.

Горестно вздыхаю. Его ведь не переубедить, — в мозгах прикидываю, что останется от моего заработка после возмещения за обувь. Почти ничего!

— А можно долг на два месяца разбить, а лучше на полгода? — семеню за ним в аккуратных золотистых шлепках на невысоком каблучке. Ноги после моих туфель просто в раю.

— Еремина, хватит мне нервы трепать, — фыркает. — Неизвестно, сколько еще домой добираться в твоей нудной компании, — не замечает стеклянную витрину, врезается в нее коленом. Громко взвывает, хватается за больное место, усаживается прямо на пол.

Хочется позлорадствовать, что так ему и надо. Но весь побледнел, подлетаю к нему, опускаюсь на корточки.

— Как Вы? — Не смотрит на меня, пытается подняться. Подхватываю его под руку, но отпихивает. Постанывая, хромает к машине, я рядом. Забирается внутрь, отворачивается, трет больное колено.

До его жилища добираемся быстро, потому что за время, что были в торговом центе, пробка рассосалась.

— До завтра, Герман Станиславович, — выходит, в ответ бросает односложное «угу». Машина трогается, Грановский велел водителю доставить меня домой. Повезло!

— Простите, а как Вас зовут? — подаюсь вперед, хватаюсь за спинку стоящего передо мной кресла, обращаюсь к водителю. Надо же мосты налаживать с окружением босса.

— Антон, — проговаривает статуя, смотрит на меня своими черными как смоль глазами через зеркало. Сегодня он не такой деревянный, видимо, попривык.

— Настя, — тепло улыбаюсь ему. Может, растает. — Теперь будем часто видеться, меня перевели на должность помощника Грановского, — в ответ без лишних эмоций кивает головой, сосредоточенно смотрит на дорогу. О чем с ним еще разговаривать, не знаю. Достаю телефон, забираюсь в Интернет. — Высадите меня около продуктового, — прошу, а он притормаживает. — Спасибо, что подкинули, — благодарно растягиваю губы, — вон мой дом, — указываю пальцем на серую панельную девятиэтажную. — До свидания, — то же «угу» в ответ. Да что же мужики все такие неприветливые…

На улице дождик уже утих. Лужи вокруг большие. Так не хочется красивые шлепки испачкать, — перепрыгиваю через «водоемы», как сайгак. В руках два бумажных фирменных пакета: в одном — новые прекрасные босоножки, во втором — аккуратно упакованные мои туфли-монстры.

В супермаркете народу немного. Смотрю на часы — десять вечера. Подхватываю тележку и вперед. Хочется все. Даже прилавок съедобным кажется. Кидаю пачку сосисок, яйца, яблоки, виноград, печеньки, тан и хлеб. — Достаточно, все равно девчонки слопают, и завтра опять в холодильнике пусто будет, — подкатываю к кассе, выкладываю приобретения. Оплачиваю картой и бегом домой. Страшно по вечерам в районе, лечу, как электричка, испуганно озираюсь по сторонам. Был уже неприятный опыт встречи с пьяными придурками.

В подъезде, к моей огромной радости, лампочку поменяли, по ступеням иду медленно, пытаюсь отдышаться. А мне навстречу Маргаритка бежит, на плече сумка дорожная, под мышкой папка с ноутбуком. Удобные темно-синие джинсы на стройных, длинных ножках и простая футболочка. Она у нас модельной внешности, даже в болотной тине смотрится как с обложки модного журнала.

— Ты куда на ночь глядя? — Удивленно хлопаю ресницами, а она к пухлым губам палец прикладывает.

— Тсссс, не ори, а то мама услышит. Она еще не уехала, поезд только в двенадцать дня, — развожу руки в стороны. Она решила свою родительницу на нас повесить? Просто сбежать, не попрощавшись? — Мы с девчонками в Стамбул на выходные летим. Не устояла от соблазна — горячий шоптур просто за копейки! — глаза блестят от возбуждения. А вы говорите, женщине любовь нужна, да ладно. Крутой шоппинг заводит в разы больше. — Маме аэропорт не понравится, из-за террористов она в ужасе от перелетов, — возмущена ее поведением, но сказать ничего не успеваю. Брюнетка посылает мне воздушный поцелуй и бежит вниз. — Я тебе красивый шарфик привезу, — обещает, а я болезненно вздыхаю. Безобразие!

Поднимаюсь на четвертый этаж. Только пытаюсь вставить ключ в замок, дверь распахивается. Вовремя отскакиваю, чуть по лбу не получила. Появляется расфуфыренная Лолка: на ней платье в желтые цветы, туфельки белые элегантные, волосы в кудри завиты, на губах помада яркая. А эта куда намылилась? Даже спросить не успеваю, сама все выкладывает:

— У Борьки увольнительная, мы в кино, а потом… в общем, не ждите, ложитесь спать, — хихикает. Понятно, развлекаться идут. Везет же, — завидую белой завистью. Желаю хорошо провести время, захожу в квартиру, а подруга семенит вниз.

Мимо проплывает Анфиска, на лице маска зеленая, между пальцев ног разделители зажаты. Ворчит: «Лак забыла», — в ванную на пятках шлепает. Опускаю сумку и пакет на тумбу, новую обувку ставлю аккуратно в уголок. Бреду раздеваться. Натягиваю трикотажные шорты и майку на лямках и руки мыть.

— Анфис, пошли чай пить, — кричу из кухни. Блондинка ждать себя не заставляет, выглядывает. Нажимаю кнопку на электрическом белом чайнике, плюхаюсь на старенький табурет, начинаю лениво вытаскивать продукты из пакета на стол.

— Мама Марго спит, не знаю, чем она ее опоила, но вырубилась быстро. Завтра Лолка ее на вокзал проводит, у нее выходной, — приземляется на стул рядом, раскрывает пачку с сосисками.

— Совсем обнаглела, — цокаю я. — В который раз так поступает! — Но нет желания обсуждать эту тему, достало все. Горбатого могила исправит.

Наливаю кипяток в две кружки, макаю чайную лягушку сначала в один, потом во второй (экономия в доме), разбавляю напиток холодной водой. Снимаю пленку с сосиски и сырую в рот.

— Как у тебя дела? — отхлебываю чай, тут же вытаскиваю язык — обожгла. Смотрю на голубоглазую кудрявую блондинку с пышными формами.

— Может, по пять капель? — весело подмигивает та. — Нам вчера на работу в качестве презента вино из Абхазии привезли, — поднимается, из шкафчика на стене достает длинную темную бутылку, — хитро улыбается.

— А давай, — хихикаю я. Расслабиться очень хочется, потому что нервы расшатались. Разливаем по бокальчикам, потягиваем. Кайф!

В сумке брякает смс, смотрю на часы — 00.15. Ну, кому не спится?! — Подниматься нет желания, планирую забить, но все же любопытство побеждает. Медленно плетусь в коридор, достаю мобильник, сообщение от секретаря Грановского. Этой чего надо ночью?! — Недовольно свожу брови, открываю конвертик.

«Анастасия Юрьевна, начальник просил передать, что завтра Вы должны в девять утра быть по адресу: ул. Фадеева, д. 4, ап. 212. Охране сообщите, что Вы к Грановскому»

Запрокидываю голову, с губ слетает несчастный стон. Что еще этот нервный придумал? Почему я домой к нему ехать должна?!