Игрушка для босса

ГЛАВА 24. Наказана

Это ты еще не знаешь, с кем связался! — Со зверским выражением лица медленно придавливаю каблуком ногу мужчины, постепенно причиняя боль. — Сейчас тебе мало не покажется! — Но тут двери лифта раскрываются, выпуская наружу пассажиров.

Заречный легко отталкивает меня от себя, отдергивает ступню. А я разочарованно цокаю языком. Стоило топнуть посильнее, пока время было. Но настроение улучшилось: хотя бы припугнула мужика.

В торговом центре людей немного — будни. Да и этаж, на который привез меня начальник, заполнен магазинами дорогих брендов. Здесь обычные смертные встречаются редко, потому что не по карману. Но если заходят, например, как выпорхнувшая из подъемника молодежь, то лишь для того, чтобы поглазеть на товары, как на экспонаты музея.

— Какой? — вырывает меня из череды мыслей мужской голос. А я вопросительно приподнимаю бровь. Он что, из-за меня сюда приехал? — Настя, не тормози. Заходи, — берет за локоть, практически втаскивает в первый попавшийся бутик женской одежды: — Девушка, подберите, пожалуйста, нам вариант, — обращается к молоденькой консультантке, встречающей посетителей. Показывает на мой заляпанный костюм.

А я с прищуром смотрю на Заречного, размышляю. Ему делать нечего, на меня такие деньжищи тратить?! Можно было в любой сетевой отдельчик зайти, я бы проблему с обмундированием сама в два счета решила.

А эта чего морду кривит? Кидаю взгляд на стоящую рядом с ним темноволосую продавщицу, брезгливо оценивающую мой внешний вид. Фыркаю про себя. Теперь небось в воображении целую сагу нафантазировала: типа богатый мужик с любовницей пожаловали. Кувыркались в машине, друг друга кофе опрыскивали. Фу, пошлячка!

Он меня в такие неудобные условия поставил, а мне теперь мучайся, выбирай роль драматическую. Образ алчной стервы или застенчивой скромницы примерить? Трудна задача. Поэтому просто стою молча, жду, когда Заречный команду даст. А эта пигалица оборачивается, с хищной улыбкой обращаясь к моему спутнику:

— У нас есть зона отдыха, Вы можете подождать девушку там, — указывая ладонью в направлении светлого кожаного дивана, идет вместе с ним: — Может быть, чашечку кофе? — да, я все слышу, глухотой пока не страдаю. — Черный без сахара? Чудесный выбор. Через минуту принесу, — удаляется. А меня этот неприкрытый слюнявый флирт до безумия раздражает. И не важно, что мужчина мне безразличен, все равно неприятно, когда тебя ни во что не ставят.

— И мне чай, — ору на весь отдел, — зеленый с лаймом! — пусть трудится мымра, а то уже хвост распушила. А ко мне подходит белобрысая худая тень, но я, не обращая на нее внимания, с грозным видом топаю к вешалкам.

Что, Антоша, решил мне нервы потрепать?! Ладно, потерплю, так и быть. Но только в отместку опустошу твою карточку! По-моему, честная сделка.

Так, что тут у нас? — шуршу тряпками. — Значит, берем вот эти желтые брючки, чтобы доступ к телу ограничить, кто знает, что еще по дороге придет на ум похотливому Каа. Черную блузку. Отлично сочетаются! — лыблюсь.

Ремень, шарфик и вот этот умопомрачительный кардиган. И не важно, что на дворе плюс тридцать два, вдруг резко похолодает. Сейчас еще шляпу прихвачу, чтобы солнцем голову не напекло, — кровожадно хихикаю. — Будет знать, как со мной связываться, — тащу весь набор в примерочную.

— Насть, — за спиной внезапно раздается голос Заречного, а я торможу, замирая на месте, оборачиваюсь. Жду, когда потребует половину вещей вернуть обратно: — Мне кажется, платье актуальнее. На улице пекло, — рекомендует, а я, недовольно цокнув языком, топаю дальше.

Что хочу, то и ношу. Он мне не указ, — скрываюсь из виду, шумно задергиваю штору кабинки.

Натягиваю на себя все, что выбрала. И пусть в кардигане с длинным рукавом жарко до безумия, все равно с ним не расстанусь — нравится очень. Критично себя осматриваю в зеркале, водружаю на голову шляпу, а за занавесом раздается громкий голос продавщицы:

— Молодой человек попросил еще вот это примерить, — не заглядывая внутрь, протягивает мне вешалку с платьем.

Возмущенно надуваюсь. — Этому везде надо вставить свои пять копеек! — Осматриваю бело-бежевый, воздушный, очень нежный сарафан. — Размечтался! — Все равно ворчу. — Выбрал тряпочку, которую легко можно с меня стащить. Не буду его надевать. Обойдется! — Распахиваю штору, в чем есть выхожу в зал. Топаю к боссу, который снова прилип к телефону. — Нет, шляпу все-таки оставлю. — кладу ее на полку. — Жарко, аж подташнивает.

— Я все — гордо вздернув подбородок, выдаю. Склоняю голову набок в ожидании, что будет дальше.

Заречный молча поднимается, жестом показывая, чтобы шла к кассе. Примерно на десять секунд возникает жгучее желание отвергнуть его подачку, все оплатить самой. Но тут же меркнет, потому что вещи стоят заоблачно, а у меня попросту таких средств нет.

Достает банковскую карту из портмоне, протягивает продавщице. Девушка пробивает одежду прямо с меня, возвращает Заречному кредитку. А мой комплект складывает в яркий бумажный пакет, и туда же отправляет платье, которое подобрал для меня начальник, потому что я забыла его отвесить.

— Все нравится? — на моей пояснице возникает большая мужская ладонь. Антоша, видимо, решил доиграть роль щедрого любовника до конца. А я, добела сжимая губы, рычу про себя. — Если он сейчас же не уберет свою клешню с моего тела, я ему глаз вырву!

Выбираюсь из его захвата, топаю к выходу. Пусть фантазирует вредный змей, сколько хочет, но я оборону намерена держать

— И чем ты опять недовольна? — интересуется начальник, когда мы спускаемся на эскалаторе вниз. Эксплуатировать лифт после кошмарной давки, больше не рискнули.

Это он за моим настроением следит? Любопытно, — так и тянет криво улыбнуться, но сдерживаю себя. А боковым зрением подмечаю, что мужчина снова прижимает руку к животу, хотя внешне не выдает эмоций. Разворачиваюсь к нему, свожу брови:

— Что такое? — даже не знаю, зачем спросила. Как-то само вылетело. А он поднимает на меня свои кофейные глаза, пару секунд смотрит внимательно, думает о чем-то.

— Желудок болит, — не разрывая визуального контакта, произносит спокойно. — И почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? — тут же нападете.

А ко мне медленно приходит осознание, что секунду назад мы переступили некую невидимую черту, разделяющую деловые отношения и личные. И это меня не на шутку пугает. Но я тут же откидываю все страхи, в принципе, наше общение с самой первой встречи нельзя назвать сугубо официальным.

— А лекарство не помогло? — снимаю кардиган, потому что даже в помещении, где работает кондиционер, в нем жарко. Перекидываю через сумку.

— Поесть надо, — бросает взгляд на некрупные наручные часы. — Как раз время позволяет, — выходим на парковку.

А ловлю себя на мысли, что сегодняшнее путешествие становится все меньше похожим на рабочую поездку и все больше на свидание.

Антон вытаскивает телефон, набирает водителю. Интересуется, вернулся ли тот с задания. Что ему отвечают, я не знаю, но уже через пару секунд к входу подъезжает машина.

Шофер выбирается наружу, достает из багажника мужской костюм в специальном чехле, подает начальнику. Тот возвращается в торговый центр, чтобы переодеться, а я сажусь на заднее сидение.

— Может, хотите воды или сока, — интересуется лысоватый мужчина, когда я сгребаю документы. Пока стоим, берусь доделывать то, что не успела. — Здесь есть небольшой холодильник с запасами, — протягивает мне прозрачную склянку с минеральной водой.

— Спасибо, очень кстати, — подхватываю маленькую бутылочку, а в машину садится Заречный.

— И мне… — но договорить не успевает, принимает звонок. — Да, у меня заболела помощница, поэтому на встречу взял ее с собой, — мой слух резко обостряется. Я тут же понимаю, с кем разговаривает кареглазый, замираю, прислушиваюсь.

— Какого черта тебе понадобилась моя переводчица, в офисе мало других сотрудников? — громко рычит котяра. А я начинаю глупо улыбаться. Все-таки нашел.

— Грановский, что за дележ песочницы. Мне необходим был секретарь, и я забрал ту, которую посчитал нужной, — вижу, что Антон злиться тоже.

— Это моя подчиненная, я распоряжаюсь ее временем, — шипит Самосвалович. — Ты не подумал о том, что у нее есть срочные задания от непосредственного начальника, и я жду документы, — неплохие аргументы, делаю умозаключение. А сама вся вытягиваюсь, чтобы лучше слышно было. — Трубку ей передай, — требует Грановский, но Заречному эта идея не нравится.

— Не устраивай бурю в стакане. Через пару часов мы вернемся в офисе. Пусть ее заменит кто-то из переводчиц, их что, мало у нас, — предлагает вариант. Раздраженно пальцами барабанит по кожаной обивке сидения. Хмурится.

— Телефон, я сказал, дай ей, — повышает голос Грановский. — А с тобой я потом разберусь, — неприкрыто угрожает.

Заречный нехотя протягивает мне свой мобильник, без слов спрашивая, хочу ли с ним говорить. Но я тут же забираю сотовый.

— Алло, — вдохновленно произношу, рада слышать свою котяру.

— Насть, в чем дело! Ты почему на звонки не отвечаешь? И вообще, какого лешего с Заречным поперлась? — ворчит на меня Грановский, а я недовольно поджимаю губы.

— Я человек подневольный, что говорят, то и делаю, — фыркаю в трубку. В чем моя вина, не понимаю.

— А с твоим мобильником, какие проблемы? — голос такой ледяной, прямо не узнаю своего мужчину, с которым рассталась всего полдня назад.

— Умер от недоедания… — устроил допрос с пристрастием, все настроение испортил. Но Сомосвалович больше не дает вымолвить ни слова.

— У тебя что, языка нет, должна была отказаться. Разве я не ясно предупредил, чтобы вела себя прилично! — выплескивает гневно, а я от возмущения приоткрываю рот, шумно втягиваю в легкие кислород. Ничего себе наезд!

— Что значит неприлично? — злюсь на такое резкое замечание. — Я канкан на столе офис-менеджера не выплясывала, одежду с себя в танце не сбрасывала, так в чем проблема? — забываю, что в руке раскрытая бутылочка воды, дергаю конечностью так, что брызги летят в разные стороны. Заречный инстинктивно отодвигается к окну, но я подмечаю на его губах кривую улыбку. — Нахожусь на деловой встрече, заполняю документы, подготавливаю договора. Или это теперь называется непристойным поведением? — достали оба! Я Самосваловичу не жена, пока даже не девушка, а он на всю Москву расквакался.

— Не передергивай мои слова, Анастасия! Думаю, ты все правильно поняла. Я знаю о том, что между тобой и Антоном в клубе было. Или тебе нравится развлекаться, дразнить обоих? — Козел! Ревнивый изверг! Венецианский варвар!

— Естественно, у меня же в жизни других радостей нет! — испытываю огромное желание выбросить трубку в окно. Но останавливает лишь одна вещь — телефон не мой.

— Насть, дай сюда, — перехватывает мобильник Заречный.

— Герман, выяснять отношения со своей «подчиненной» будешь в свободное время. А сейчас мы на работе и ты отвлекаешь, — у Антона серьезный вид, он не намерен уступать Грановскому.

— Настя, значит?! — рычит мой котяра в ответ. А я устало закатываю глаза.

И этот туда же! Ну зачем меня так при Грановском назвал? Умышленно раздувает из мухи слона?

— Это ты зря, друг, начал! — выдает с угрожающими нотками в голосе ледяным тоном Самосвалович. — Я тебя в прошлый раз предупредил, чтобы не лез к моей женщине? Я смотрю, по-хорошему не дошло! Значит, придется растолковать по-плохому!

Вот это да! Ничего себе рабочая поездочка! Прямо гладиаторские бои на кровавой арене Колизея. А главное, я понятие не имею, как этих двух ненормальных расцепить.

— Не пугай, Грановский, не страшно! — усмехается Заречный. — Это ты в своей команде звезда Сириус — все твои выходки терпят, но я не собираюсь. Хочешь пообщаться по душам — я не против, давай. Но только не сейчас, потому что Я ЗАНЯТ, — снимает с носа очки, держит их в руке. — Ответственность, ты в курсе, что это такое? На наших плечах ответственность минимум за сто человек, которым мы обязаны ежемесячно платить зарплату. Поэтому засунь свои эмоции до вечера куда подальше и проведи сделку так, чтобы получить максимальный результат.

Понял? — со всей силы сжимает оправу пальцами так, что она слегка деформируется.

— Ты решил меня учить, как фирмой руководить, — вступает в диалог Грановский, но Заречный его тут же перебивает.

— Да, именно так! Потому что у тебя в этом деле опыта ноль. Или ты считаешь, что за два месяца стал гуру коммерции, крутым воротилой?! — вижу, как верхняя губа парня нервно дергается. — Так вот, хочу глубоко разочаровать — это невозможно.

— Ты еще стольких подводных камней российского бизнеса не знаешь, что, если я отпущу эту фирму в свободное плавание, ты и месяца не продержишь ее на плаву! — разрезает пальцем воздух, наклоняется вперед. Но Грановский больше не намерен его слушать:

— Думаешь! — хмыкает. — А я вот с каждым днем склоняюсь к мнению, что ты гиперболизируешь свои заслуги, да еще и других науськиваешь, — голос мужчины звучит жестко и резко. — Да и Настя, по большому счету, тебе не нужна. Просто хочешь посредством нее достать меня, вывести из равновесия, тем самым доказав окружающим, что я не лучший руководитель, — вижу, что скулы зам. Генерального натягиваются, а ноздри воинственно раздуваются. Он все дальше сдвигается к противоположному краю сидения, чтобы разговор был недоступен моим навострившимся локаторам: — Но знаешь что, Заречный? Сколько копытами не бей, компания твоей не станет. Да и Настя вряд ли поведется на такого ледяного прагматика, как ты, особенно после того, как поймет, какую роль ты отвел ей на шахматном поле, — замолкает на пару секунд, позволяя оппоненту осознать весь смысл произнесенных им слов. — Ты, конечно, молодец, быстро смекнул, что, запудрив мозги мелкой. неопытной дурехе, сможешь с ее помощью манипулировать мной, дергать марионетку за веревочки, — Заречный скрещивает руки на груди, зло сжимает зубы. — Но неужто в твоих глазах я такой дебил?! Думал, не замечу очевидного? Очнись, Антон, от иллюзий. Ты даже в детстве не мог со мной соперничать, и, поверь мне, сейчас ничего не изменилось, — такой тон ледяной, бьет по цели бескомпромиссно. — Поэтому хватит играть человеческими душами: они тебе не бесчувственные манекены, коими ты их считаешь. Оставь девчонку в покое, а мы с тобой разберемся вечером, я тебе обещаю, — звучит довольно страшно, потому что даже у меня по спине проносится табун оголтелых мурашек. — А вот теперь я спокоен. Можешь проводить свою встречу, но не забывай: я единственный владелец этой компании и ответственность, в первую очередь, ты несешь передо мной, — в трубке раздаются быстрые прерывистые гудки, давая тем самым понять, что собеседник уже отключился.

В машине повисает многозначительная пауза. Атмосфера накалена до предела, если поддать газку — взорвемся. Я не шевелюсь, пытаюсь даже не дышать. Только одними глазами кошусь на зам. генерального, на лице которого хоть и спрятаны все эмоции, но и без них понятно, что Антоша разгневан не на шутку. Но тут тишину разрывает классическая мелодия звонка мобильного Заречного, и он без промедления принимает вызов.

Фуууух, — громко выдыхаю воздух из легких. Похоже, все то время, что мужчины ругались, я не потребляла кислород в достатке. А про себя отмечаю: повезло мне, но тому, кто сейчас на проводе, я не завидую, потому что Заречный разговаривает грубо и агрессивно. Не хотелось бы оказаться в роли девочки для битья, пусть лучше на других зло срывает. Подбираю документы, которые отложила в сторонку, когда подслушивала перебранку начальников, отодвигаюсь к своему окну. Делаю вид, что очень занята работой.

До ресторана добираемся быстро — хитрый навигатор петляет по дворам, поэтому беспрепятственно объезжаем все пробки. Заречный до сих пор командует парадом в трубку. Я чувствую себя неловко, не знаю, куда деть конечности: то нервно поправляю волосы, то одежду, то бессмысленно перебираю бумаги. Даже страшно подумать, что ждет меня при встрече с грозным котярой, который так рвал и метал.

Перед глазами появляется невысокое, старинное, необычной архитектуры трехэтажное здание. Похоже на поместье некоего дворянина или зажиточного купца. Но это лишь игра моего воображения, потому что точно не знаю. Быть может, это всего лишь современный дизайнерский проект в стиле классицизма.

Я выбираюсь на улицу сразу же, как только машина паркуется на стоянке, оставляю Заречного наедине с телефоном. Отхожу от автомобиля на пару шагов и, пока жду начальника, поднимаю лицо вверх, впускаю в себя свежий воздух и тепло августовского дня. Рада, что уже пятница, а впереди два выходных. Ничего не буду планировать: хочу есть, спать и гулять. Достало все, надоели все.

Моему примеру следует водитель, тоже выбирается на воздух. Ступая на тротуар, достает из кармана пачку сигарет. Раскуривает табачную палочку. Не смотрим друг на друга, каждый в своих мыслях.

А я до сих пор не могу уложить в голове суть слов Грановского. Как-то не верится, что Заречный на меня ставку сделал, решил с моей помощью прибрать к рукам компанию.

Кто я такая? Мелкая сошка, обычная смазливая переводчица, коих в фирме пруд пруди. Неудачная затея, по-моему, ведь мы с Германом даже не встречаемся, у меня на него влияния нет. Да и сам он слишком силен, чтобы какая-то девчонка вдруг сбила его с пути истинного. — Боковая дверь машины распахивается, появляется Заречный. Лицо абсолютно спокойное, невозмутимое. Поправляет галстук, застегивает пуговицу на пиджаке.

— Ну что, пошли обедать, — подходит ко мне, протягивает сумку, которую я, впопыхах выпархивая из авто, оказывается, забыла. Водитель открывает перед нами тяжелую дверь ресторана, и мы заходим внутрь.

Я с опаской поглядываю на начальника: как-то неуютно себя чувствую в его компании. Неужели так быстро отошел от неприятного разговора с Германом или опять что-то задумал?!

В помещении горит неяркий свет, придавая обстановке интимности. От работающего кондиционера тело обдает прохладой. По спиралевидной лестнице поднимаемся на самый верхний этаж, распахиваем дверь на крышу, и моему взору предстает уютное кафе под открытым небом.

В шахматном порядке расставлены деревянные прямоугольные столы, а рядом плетеные кресла с мягкими объемными подушками. Большие круглые зонты закрывают гостей от прямых солнечных лучей. У главной стены прозрачный журчащий фонтан — отличное средство релаксации. В удлиненных ящичках тут и там рассада зелени, кусты помидоров, вьются яркие салатовые стебельки огурцов.

Но больше всего мое внимание привлекают качели-диванчики, которых в этом чудесном месте насчитываю аж три штуки. Посетителей мало: несколько обедающих пар, одетых, как я подмечаю, совсем недешево.

Мы с Заречным располагаемся за столиком, и вышколенный по всем правилам этикета официант подает нам меню. Начальник, недолго изучая карту, обращается ко мне с вопросом, чего бы мне хотелось съесть. А я чувствую себя неловко, не знаю, как вести и что думать. Выдаю дежурную фразу: «На Ваш вкус». Но такой ответ мужчине совсем не нравится.

— Насть, не принимай близко к сердцу слова Германа, — смотрит на меня спокойно и тепло. — Как бы эмоционально он ни описывал ситуацию, правды там немного. Все наши рабочие разногласия никак тебя не касаются, — поднимается, снимает пиджак, вешает его на спинку кресла. — Жарко сегодня очень, — жестом подзывает официанта: — Принесите пока домашний лимонад из тархуна и чай с облепихой, — делает заказ, а у меня активизируется бурчалка, весело реагируя на вкусные слова. — Насть, ты хоть рыбу или мясо предпочитаешь? — снова обращается ко мне.

А я не вижу смысла ломаться. Что страшного в том, что мы поедим вместе?

— Рыбу лучше — в жару мясо не люблю, и овощной салат, пожалуйста, — убираю сумку с колен, ставлю ее на свободное кресло. — И можно я пока на качелях посижу, очень хочется опробовать? — кошусь в сторону симпатичного диванчика.

— Конечно, — снова заглядывает в меню, — принесите говядину с черносливом и картофельным пюре, семгу в шпинатном соусе… — дальше я не слышу, удаляюсь к качелям.

Приземляюсь на мягкое сидение, затылком касаюсь спинки, блаженно прикрываю глаза. Как же прекрасно на свежем воздухе вот так, словно в детстве, покачаться, впитать кожей солнечные лучи. Ведь лето подходит к концу — середина августа, а я так ни разу и не купалась и загорала лишь единожды на открытой площадке аквапарка, куда Лолка достала нам бесплатные билеты. У них в аптеке проводили акцию, вот она и заныкала парочку пригласительных для нас.

— Насть, лимонад, — слышу знакомый мужской голос, тут же распахиваю глаза, выпрямляюсь. А Заречный, опускаясь рядом на сидение, протягивает высокий стакан с зеленой травкой и льдом внутри. — Здесь словно дача посреди столицы, и ехать никуда не надо, — делает глоток из чашки с оранжевым содержимым внутри, устало зевает, смотрит куда-то вдаль.

— Как желудок? — ну зачем опять спросила? Это все мамино воспитание — нельзя быть равнодушной к людям. Надеюсь, он правильно меня поймет.

— Нормально, сейчас поем, и вообще отпустит, — захлопывает ресницы, начинает потихоньку раскачивать качели. Я тоже откидываюсь назад.

Здорово, — посещает мысль, — болтаться туда-сюда на крыше ресторана. Так работать я готова дни и ночи напролет, а вслух выдаю:

— Вещи, что Вы сегодня мне купили, в ближайшее время верну в магазин. Деньги на карту за них придут. Могу, конечно, Вам сама занести, но неудобно напрягать, знаю, как заняты, — не смотрю на Заречного, обхватываю губами толстую трубочку, отпиваю глоток.

— Ну что за глупости, — мужчина распахивает ресницы, поворачивает ко мне голову.

— Даже не думай ерундой заниматься. Я испортил твою одежду и — по-моему, так поступил бы любой нормальный человек — купил взамен другую. Тем более эти твои вещи спасти все равно невозможно: лекарство не отстирывается, уже проходил, — а я прищуриваю глаза, не знаю, как реагировать. Да еще параллельно сокрушаюсь про себя, что придется похоронить безвременно погибший любимый костюмчик.

— Но моя одежда стоит намного дешевле, чем то, что Вы приобрели, и то платье…продавщица пробила его без моего ведома, — оправдываюсь, а Заречный отмахивается.

— Это не имеет значения. Куда заехали, там и купили, — бороздит пятерней светло-каштановые волосы. Поднимается с качелей, смотрит на меня сверху вниз. — Пойдем есть, до встречи пятнадцать минут. Она пройдет в этом заведении, только на этаж ниже, — отправляется к столу, где уже накрыто.

Переговоры длятся долго и скучно. Я выполняю указания Заречного молча, без особых эмоций. В принципе, от меня пользы немного, так, на подхвате. Заключаем контракт, прощаемся с коллегами. Выходим на улицу, где уже начинает темнеть.

— Думаю, ехать в офис нет смысла — уже половина седьмого, — мужчина смотрит на наручные часы. — У меня еще одно мероприятие запланировано, так что могу подкинуть тебя домой, — вежливо предлагает он, но мне эта идея не нравится. Не хочу, чтобы непонятный Каа знал, где я живу. Лишнее это.

— Высадите меня, пожалуйста, у метро, — тереблю пальцы рук. — Хочу заехать по дороге в магазин, — я ведь девушка, а сегодня пятница. Нет ничего странного, что я желаю заняться шопингом.

Хорошо, — бросает кареглазый и снова принимает входящий звонок.

Водитель притормаживает на Киевской, и я, попрощавшись с начальником, который до сих пор занят разговором по мобильному, выбираюсь из машины, быстрым шагом иду к подземке.