Игрушка для босса

ГЛАВА 29. Я справлюсь

Ночь — сложное время суток, когда вся боль собирается воедино, подкрадывается черной тенью, садится рядом и пьет тебя до дна, отбирая любую надежду, оставляя внутри лишь пустоту. Время, когда все страхи, спрятанные в сердце за семью замками, медленно вытекают наружу. Увеличиваются в размерах и, словно безликие привидения, вольготно кружатся над головой, безнаказанно издеваясь. Поэтому контролировать реальность трудно, а чувство опасности не покидает ни на минуту. В сумерках мы все слабее и беззащитнее. Ночью каждый из нас — жертва собственных проблем.

Я сижу в темноте, подтянув колени к груди и прислонившись спиной к голой стене. Взгляд упирается в одну точку, а мысли в голове завывают громкую, тоскливую песню. Вчера подруги долго возмущались, негодовали, придумывали разные жестокие методы расправы над бесстыжим котярой, разорвавшим мое сердце в клочья. Разрабатывали план кровавой мести с элементами чудовищных пыток. И даже я смеялась над их идеями. За компанию выдавала свои варианты вендетты… Так почему мне снова плохо, почему ощущение грязи и боли опять вернулось ко мне? — Утыкаюсь лбом в свои острые колени, сглатываю постоянно набегающие слезы.

Я понимаю, что никто не поможет мне выкарабкаться из этой помойной ямы, в которую попала по стечению обстоятельств, пока сама этого не сделаю. Уже оказывалась в подобной ситуации, падала в эмоциональную пропасть, когда погиб отец.

Проблема — внутри меня, я сама — рассадник боли. Я издеваюсь над своим телом и душой. Только за что же так жестоко терзаю сердце? Почему мучаюсь? Я ведь ничего плохого не сделала: не обманывала, не предавала, не врала… Я хороший человек, так почему страдаю?!

Обида — вот источник незаживающего гнойника, разросшегося до размера кратера. Это ведь я настроила себе иллюзий, воздушных замков о красивой и чистой любви. Думала, он искренен со мной, хочет того же, что и я… но реальность оказалась другой. У каждого были свои цели и задачи. Его, к сожалению, оказались потребительскими, грязными и корыстными. Вот так. Что поделать? Не в моей власти изменить гнилого человека. Я просто ошиблась в мужчине, и лишь в этом моя вина. Пресловутая интуиция подвела меня, не уберегла.

Обида — чувство одностороннее и причиняет вред только мне. Она душит, гложет, не дает возможности свободно дышать. А он… Ему все равно. Ему безразличны мои эмоции, мои переживания, мои разбитые надежды… Он получил то, что хотел, и теперь, удовлетворив свои потребности, спокойно живет дальше с беременной женой, ждет ребенка, работает, ест, спит. Тварь!

Вот поэтому я обязана взять себя в руки. Задвинуть подальше воспоминания о нем, забыть лицо и любимые хитрые изумрудные глаза. Полностью вычеркнуть из своей жизни. Если не сделаю этого, не откажусь от него совсем, то не смогу больше себя уважать, превращусь в тряпку, коей никогда не позволяла себе быть. Нет, не допущу саморазрушения…я другая, я сильная.

Первым делом уволюсь. Но сначала заберу все, что мне причитается. Не собираюсь морить себя голодом: зарплату отработала сполна. Значит, завтра, гордо подняв голову, отправлюсь в офис. Буду держаться уверенно и безразлично, как он того заслуживает. И не важно, что на этот фарс уйдут последние силы. Не сломить этому уроду меня, не сломать. Пусть так и знает!

Снимаю с себя траур по разбитому сердцу. Больше мучиться не намерена. Сползаю с кровати, становлюсь на ноги. Колени слегка трясутся, желудок нервно поскуливает, выпрашивая пищи, виски ноют. Чувствую себя разбитой, но… живой.

Небыстрым шагом иду в ванную, чтобы принять душ, привести тело в порядок, а потом отправляюсь на кухню. Как ни крути, а организм единым духом сыт не будет. Достаю сладкий питьевой йогурт и печенье. Опускаюсь на табурет, делаю два больших глотка, блаженно прикрываю ресницы. Что ни говори, но пища помогает расслабиться и успокоиться.

— Телефон надо поставить на зарядку, — возникает мысль. — Больше не собираюсь прятаться от реальности, тонуть в себе. Хочу посмотреть, сняв розовые очки, на урода, с которым столкнулась, на которого нарвалась. Я должна разобраться в себе и расставить все точки над i.

Босыми лапками шлепаю по линолеуму в коридор. Достаю потухший, умерший сотовый, а заодно и проводок, который всегда держу в сумке. Снова возвращаюсь на кухню. Подключаю мобильник к сети. Молча наблюдаю за тем, как засыпаются данные, пищат оповещения о пропущенных звонках и смс. Больше не боюсь его, я готова к войне.

Что ж, не густо… Всего-то две смс и четыре вызова от Грановского. О чем это говорит?! Точно не о вселенской любви. Пальчиком тыкаю в сообщение. Почему-то сердце срывается с места, стучит как сумасшедшее. Закрываю на пару секунд глаза, пытаюсь справиться с паникой, возникшей в организме.

Шумно выдохнув углекислый газ через нос, приказываю себе успокоиться, что практически нереально. Широко распахиваю ресницы, боязливо вглядываюсь в темные буквы на ярком дисплее, читаю вслух:

«Настя, я не знаю, что наговорила тебе Хелен, но все не так, как она преподнесла. Мне надо на неделю уехать в Америку, разобраться с проблемами. Когда вернусь, обязательно все объясню, не хочу выяснять отношения по телефону. Прошу тебя, не делай глупостей и поспешных выводов, все не совсем так, как кажется. ТЫ для меня очень важна».

Такой дикий психоз просыпается в организме, что хочется сорваться с места, начать топать ногами, размахивать руками и орать:

«Я все видела своими глазами, нечего мне уши лапшой украшать! Не верю ни единому слову! Можешь не возвращаться из своей Америки — все равно слушать не буду! Да пошел ты, сволочь озабоченная! Ненавижу тебя!»

Взгляд мечется по пространству кухни в поиске, чего бы сломать или разбить. Руки чешутся все смести со стола и плиты. Я в бешенстве! Но нельзя… Мысленно борюсь с приступом агрессии, так как лишних денег на новую утварь нет, да и девочки проснутся, услышав погром, а им завтра на работу. Мое рациональное начало берет верх над гневом. Делаю глубокий вдох и медленно выпускаю воздух через зубы. И так несколько раз, пока не становится легче.

Опускаюсь на табуретку, устало тру ладонями лицо. Надо прочесть вторую смс, чтобы покончить с любопытством, которое не покидает ни на секунду, развеять последние надежды и со светлой головой войти в новый день. Но осуществить задуманное не успеваю, потому что аппарат в моих руках, нарушив сонную тишину, начинает громко звонить.

Ладони словно ватные — на дисплее ЕГО имя! Дергаюсь — телефон, выскользнув из пальцев, за секунду достигает плиточного пола и падает экраном вниз. Медленно приходит осознание, что странный трескающийся звук издает именно он. Ахаю, немигающим взглядом ошарашенно смотрю на свою потерю.

Аккуратно присев на корточки рядом, двумя пальцами поднимаю сотовый, переворачиваю. Ветвистая паутинка, рассекающая стекло на множество долек, покрывает весь экран. Верчу мобильник в ладони, не могу поверить, что еще минуту назад он был жив, а сейчас скончался. Тыкаю в мигающий дисплей, но все бесполезно — сенсор больше не работает. Издаю стон разочарования, хнычу. Ну почему я такая невезучая: к чему ни притронусь, все рассыпается в прах?!

Я, конечно, понимаю, что это не вселенское горе. Сотовый можно починить или, если все совсем плохо, взять новый в кредит… Но мне так обидно, что хочется плакать. Дополнительные расходы не входили в мои планы, тем более если уволюсь. Сейчас даже самые незначительные проблемы выбивают меня из равновесия, приводят в отчаяние.

Еще раз расстроенно глянув на разрывающийся мобильный, где до сих пор светится знакомый номер, откладываю разбитый аппарат на стол и горестно вздыхаю. Не знаю, к лучшему это или к худшему, но больше с НИМ связи нет. Развернувшись на пятках, быстро топаю в нашу с Фиской комнату, не хочу сейчас анализировать произошедшее — на сегодня хватит дурных мыслей. Забираюсь в тепленькую постель, закутываюсь, как гусеница, в воздушное одеяло, закрываю глаза. Скорей бы закончилась эта бесконечная, трудная ночь. Как же я устала…

Резко зажженный в комнате свет вырывает меня из параллельной реальности. Как болванчик-матрешка, сажусь на кровати, хлопаю ресницами, но ничего не вижу. Хочется наорать на коварного злодея, нагло прервавшего мой отдых. Я и так всю — Насть, уже семь, — слышу спокойный голос белобрысой кудряшки, — на работу пойдешь? — она сидит у шкафа на корточках в одном нижнем белье и что-то увлеченно в нем ищет.

— Если нет, то я вызову сантехника — унитаз покончил жизнь самоубийством: вода бежит ручьем, а еще всякая «какафония» всплывает, грозясь выйти из берегов.

— Встретишь его? — даже не смотрит в мою сторону. Достает носки, джинсы, поднимается.

— На работу… — бубню я себе под нос, выползая из кровати.

Только не хватало мне, хм, «это» из уборной весь день выгребать, его и так в моей жизни слишком много. — Быстро семеню в ванную умываться и, что говорит мне вдогонку Анфиска, уже не слышу — не до нее с утра.

Разобравшись со всеми полоскательными процедурами, укладываю муссом короткие волосы, придав им творческий беспорядок и объем. Натягиваю бирюзовые брюки-«дудочки», а к ним — кружевную светлую блузу. Даже если в сердце у меня черным-черно, снаружи я должна выглядеть на все сто. Это лучший способ поднять и самооценку, и настроение. Бегу в коридор обуваться, а за мной вдогонку несется растрепанная Лолка с мусорным мешком в руке.

— Чи-Чи, выброси по дороге, — протягивает мне пакет-майку. — Анфиска вчера рыбу на ужин готовила. За ночь отходы протухли, в доме вонь страшная. А мне на работу к двенадцати, — без лишних слов подхватываю мусор, топаю с ним вниз.

К остановке иду быстро. Снова проваливаюсь в себя, не замечая окружающих.

Очень страшно ехать в офис — уверена, там ничего хорошего меня не ждет. Полина на пару с Заречным не упустят возможности поиздеваться, позлорадствовать над ситуацией, в которую я попала по собственной глупости. Офисные ведьмы тоже найдут повод задеть, вывести из себя. А у меня сейчас совсем нет сил отпор дать.

И самое ужасное — это Грановский. Может позвонить на стационарный телефон, и то, что это он, я пойму, лишь когда подниму трубку. Как же мне пережить этот трудный день, как выдержать сложные испытания?

Замечаю краем глаза, что к остановке приближается мой автобус. Срываюсь с места, несусь через дорогу. Вместе с бравой толпой вваливаюсь внутрь. Приложив к пропускной системе проездной, пробираюсь в глубь салона, довольно выдыхаю — успела.

Народу в пузе железного червя видимо-невидимо, хотя чему удивляться: по утрам в Москве всегда так. Прижимают меня со всех сторон, толкают, а я силюсь найти удобное положение, чтобы не раздавили «мамонты» маленькую серую мышку.

Мужик, упирающийся локтем в бок, бросает на меня многозначительные взгляды, а невысокая женщина, с кудрявым «барашком» на голове, за спиной которой я стою, постоянно озирается и морщит нос.

Недовольство подкатывает к горлу: раздражают меня их ерзающие движения.

— Что не так? Когда же на работу я буду добираться спокойно, без приключений? — причитаю про себя. — Еще этот странный шуршащий звук, доносящийся неизвестно откуда, бесит до коликов в животе. Что за хлам люди в переполненный транспорт тащат?

Замечаю, что лысый «пингвин», пригревшийся рядом, пытается отодвинуться от меня, силится просочиться к приоткрытому окну. Словно рыба на суше, то закрывает, то открывает рот, да еще недобро косится в мою сторону. Возмущенно закатываю глаза. Демонстративно отворачиваюсь, пусть делает, что хочет, мне все равно. Так даже лучше, больше свободного пространства.

От ужасного горько-ядовитого запаха, исходящего непонятно откуда, сильно подташнивает. Кидаю злой взгляд на длинноволосого парня в кожаных шортах и безрукавке, стоящего недалеко от меня. Прищурившись, ворчу про себя: «Хотя бы помылся, стиляга недоделанный, а то несет, как из помойной ямы». Громко фыркнув вслух, задираю нос. — И кто ж на тебя клюнет, вонючка?!

Но тут раздается гадкий голос тетки. Да, именно той, в чью спину я дышу.

Оглянувшись и обдав меня презрительным взглядом, брезгливо поджав губы, она ворчит уже на весь автобус:

— Девушка, у вас что, около дома мусорки нет? Куда же вы с помоями в общественный транспорт залезли? — брызжет слюнями от возмущения. — Да что ж за молодежь такая пошла, совсем совесть потеряла! Дышать людям нечем, прямо химическая атака, сейчас в обморок упаду. Скорую мне, скорую, — обмахивает себя ладонью, делает вид, что ее вот-вот стошнит.

Ошарашенно выпучив глаза, удивленно смотрю на свою правую руку и не могу поверить — кулек с протухшими кишками рыбы и другими кулинарными «изысками» у меня с собой. И это он отравляет окружающий кислород. Кроме этого, именно я, как последний алкаш, противно шуршу пакетом и гремлю стеклянными бутылками от пива, которое мы вчера выпили с девчонками. Как я ухитрилась забыть о нем?!

Как так получилось? Запамятовала выкинуть врученный на выходе Полкой мусор.

Чувствую, что щеки и скулы наливаются бордовой краской. Крепко зажмуриваю глаза, слегка сутулюсь. Стыдно и смешно одновременно. Вот это приключение!

Только со мной такое произойти может. Виновато поглядываю на соседей, но выходить на ближайшей остановке не планирую. Час пик. Точно опоздаю на работу, если замешкаюсь по пути. Поэтому, прикинувшись веником и временно оглохнув, еду дальше. Убеждаю себя, что еще минут десять позора — и я в дамках.

А народ вокруг ворчит, ругается, подальше от меня отодвигается. И вот уже совсем свободно, никто не прижимает, радоваться бы, но мне ужасно неловко.

Уставившись в пол, нервно покусываю нижнюю губу. Чувствую себя бомжем вонючим, от которого народ шарахается.

Выпрыгиваю на своей остановке, активно хватаю ртом прозрачный озон — сама чуть не померла от зловонии. Знаю, что так делать неприлично, но запихиваю мусорный пакет в ближайшую урну. Больше не могу нюхать эту дрянь, иначе вырвет. Без оглядки несусь ко входу бизнес — центра, прикидываюсь валенком, словно приключение было не со мной.

Притормаживаю у высокого стеклянного здания, которое высокомерно возвышается над моей головой. Смотрю на него не мигая. Страшно шагнуть внутрь, аж колени трясутся. И хотя знаю, что ЕГО там нет, все равно мурашки по спине бегут. Не могу заставить себя войти — и точка.

— Анастасия Юрьевна, — раздается за моей спиной знакомый низкий мужской голос.

Вздрогнув от неожиданности, опасливо оглядываюсь назад. Заречный, в светлой рубашке и песочных брюках, появляется из белоснежного автомобиля и идет ко мне навстречу. Замираю на месте, взглядом упираюсь в асфальт. Не знаю, чего от него ждать, как реагировать. Но внутри почему-то становится беспокойно.

— Насть, — подходит вплотную, — я сейчас лечу в Грецию, хотел бы, чтобы ты поехала со мной, — не успеваю возразить, как он продолжает: — Полина, Глеб тоже и еще несколько человек, большая делегация собирается. Мне нужен помощник, а секретарь до сих пор на больничном, — просто объясняет ситуацию. Дотрагивается до моего плеча, но я тут же делаю шаг назад.

Не знаю, как поступить, растеряна. Поднимаю на него глаза, пару секунд вглядываюсь в красивое лицо, словно ища подвох. А он смотрит на меня спокойно, уверенно, даже приветливо. Интересно, он в курсе, что Грановский женат, или тот от друзей свою пассию тоже скрывает?

И тут мысли сворачивают в другое русло: может, это хорошая идея — временно покинуть Москву? Сменить обстановку, набраться сил… Не знаю, чем думаю, просто положительно киваю в ответ. Пусть все будет, как будет. Главное, подальше от НЕГО.

— За вещами я успею заехать домой? — подаю голос, который звучит так странно, безжизненно.

— Нет, самолет через три часа. Я выдам тебе командировочные, думаю, их хватить на все необходимое, — показывает взглядом в сторону своей машины, давая понять, что путешествие начинается прямо сейчас. Откинув последние сомнения, иду за Заречным. Все лучше, чем в офисе трястись и ждать ЕГО звонка.