Игры патриотов

Глава 21 ПЛАНЫ

— Дотошный парень, — заметил О'Доннелл.

Миллер привёз с собой сделанные Доббенсом копии аэроснимков, топографические карты, снимки дома Райана и запись результатов наблюдения, которое велось людьми Алекса.

— К сожалению, — холодно сказал Миллер, — он не умеет отделять личные чувства от дела.

— А сам ты, Син? — усмехнулся О'Доннелл.

— Это было в первый и последний раз, — заверил его Миллер.

— Чудесно. Насчёт ошибок важно то, что мы учимся на них. Ну ладно, давай-ка обсудим операцию.

Син расстелил на столе две карты и в течение двадцати минут излагал О'Доннеллу свои соображения, завершив их идеей Доббенса об отвлекающем манёвре.

— Очень неплохо, — сказал Кевин. — А что ты думаешь, Майкл? — повернулся он к шефу разведки.

— Охрана будет очень серьёзной, конечно. Но в плане это тоже предусмотрено. Единственное, что меня тревожит, это то, что нам придётся задействовать в этой операции почти всех наших.

— Без этого не обойтись, — сказал Миллер. — И трудность не столько в том, как выйти на цель, сколько в том, как потом оттуда убраться. Тут крайне важен точный расчёт времени.

— А когда расчёт времени стоит в центре внимания, то необходима максимальная простота операции, — заметил О'Дониелл. — Есть ещё что-то, к чему может прибегнуть противник?

— Вроде бы все предусмотрено, — сказал Маккини. — Мы и так исходим из наихудшего варианта.

— Вертолёты, — сказал Миллер. — Они нас в последний раз чуть-чуть не прикончили. Надо принять это во внимание.

— Отлично, — сказал О'Доннелл. — А что со второй частью операции?

— Ясно, что нам надо знать, где будут находиться все её объекты, — сказал Маккини. — Когда мне надо задействовать наших людей?

По приказу О'Доннелла, агентура Маккини вот уже несколько недель сидела притаившись, ничего не предпринимая.

— Пока ещё рано, — сказал, секунду подумав, О'Доннелл. — Опять это вопрос расчёта времени.

— Думаю, — сказал Миллер, — надо подождать, пока вся операция не будет разработана до последней детали.

— Да, в прошлый раз это хорошо сработало, — согласился О'Доннелл. — Сколько людей тебе понадобится?

— Не меньше пятнадцати. Плюс трое опытных людей Алекса, включая и его самого. Можно бы и больше попросить у него, но не надо, чтобы его доля участия была слишком значительной.

— Согласен, — сказал Маккини.

— А подготовка? — спросил О'Доннелл.

— Более серьёзная, чем когда-либо.

— Когда приступаем?

— За месяц до начала, — сказал Миллер. — Раньше не стоит — это пустая трата ресурсов. И мне ещё надо проделать подготовительную работу, а это — будь здоров сколько.

— Вот они, планы, — сказал Мюррей. — Они могут остановиться или в вашем посольстве или в Блэрхаузе, прямо напротив президента.

— При всём уважении к вашим парням из службы безопасности… — начальник группы охраны дипломатического корпуса замолчал — продолжать не было нужды.

Забота об их безопасности лежала на нём, и он не собирался передоверять её кому бы то ни было без крайней на то необходимости.

— Понятное дело. Они получат подробную информацию от службы безопасности. ФБР выделит связников, ну и обычная помощь со стороны местной полиции. Само собой, что будут задействованы две спецгруппы — одна в Вашингтоне, другая в Куантико.

— Сколько народу знает об этом? — спросил Эшли.

— Полную информацию получила только служба безопасности и Бюро. Местная полиция будет поставлена в известность только в самый последний момент.

— Вы сказали, что большинство мест уже обследованы, но почему не все? — спросил Оуинс.

— Вы хотите, чтобы мы проверили и те места, о посещении которых ещё не объявлено?

— Нет, — покачал головой шеф группы охраны дипломатов. — Чем позже кто бы то ни было узнает о всех деталях маршрута, тем лучше. Неожиданность — лучшая форма защиты.

Оуинс посмотрел на своего коллегу, но ничего не сказал. Начальник группы охраны дипломатов был в его списке подозреваемых. Сам-то Оуинс полагал, что на это нет оснований, однако детективы обнаружили кое-что необычное в его личной жизни, каким-то образом ускользнувшее от их внимания раньше. До тех пор пока это дело не прояснится, нельзя, чтобы он знал, что кто-то из числящихся в списке подозреваемых видел маршрут.

— Я думаю, вы, джентльмены, слишком уж перестраховываетесь. Но это ваше дело, — сказал, поднявшись со стула, Мюррей. — Ваши люди летят туда завтра?

— Да.

— Хорошо. Чак Эвери из службы безопасности встретит их в аэропорту.

Скажите им, чтобы не стеснялись задавать вопросы. Полное сотрудничество вам гарантировано, — сказал он, провожая их до двери.

Пять минут спустя Оуинс вновь вошёл в его кабинет, что отнюдь его не удивило.

— Да, Джимми? — сказал Мюррей.

— Есть что-нибудь новое о тех, кто обстрелял Райанов?

— За последние две недели — ничего, — сказал Мюррей. — А у вас?

— Мы нащупали возможного связника. Точнее — мы подозреваем, что нащупали возможного связника.

Мюррей ухмыльнулся.

— Да, я знаю, как это бывает. И кто же это?

— Джеффри Уоткинс.

— Этот — из иностранного отдела? Черт! Есть ещё кто-нибудь в вашем списке из тех, кого я знаю?

— Тот, с которым мы только что говорили. Люди Эшли выяснили, что он изменяет своей жене.

— Мальчики или девочки?

Оуинс только хмыкнул в ответ, но так, что Мюррей все понял.

— Итак, насколько я могу понять, он не знает, что о маршуте, возможно, осведомлены и подозреваемые люди? — спросил Мюррей.

— Именно. И Уоткинс среди них.

— Прелестно! Не исключена утечка информации, но вы не можете сообщить об этом сотруднику службы безопасности, поскольку он сам числится в подозреваемых… Просто прелесть!

— Насчёт него это очень маловероятно, но мы не можем исключить этого.

— Отмените поездку, Джимми. Отмените, если даже ради этого надо сломать ногу Его высочества.

— Это невозможно. Он не откажется от поездки. Я беседовал с Его высочеством позавчера и объяснил ситуацию. Он не хочет, чтобы его жизнь подчинялась такого рода обстоятельствам.

— Зачем вы все это говорите мне? — Мюррей в упор посмотрел на Оуинса.

— Мне надо кому-то сказать это, Дэн. Если я не могу рассказать об этом своим людям, то… — Оуинс развёл руками.

— Вы хотите, чтобы мы отменили эту поездку? — настойчиво домогался Мюррей.

Он знал, что Оуинс не мог ответить на этот вопрос. — Давайте, Джимми, проясним этот вопрос. Вы хотите, чтобы наши люди осознали всю серьёзность возможности нападения и того, что один из тех, кому вы здесь доверяете, может оказаться сволочью.

— Точно.

— Это наших людей вовсе не обрадует.

— Я тоже не в восторге, Дэн, — сказал Оуинс.

— Ну что же, придётся Биллу Шоу и над этим поломать голову.

Лучше всего было бы придумать способ, как отменить поездку и таким образом отфутболить эту головоломку назад — Оуинсу и Эшли. Но для этого надо привлекать государственный департамент. А ребята из этого учреждения отвергнут эту идею. В этом Мюррей не сомневался. Немыслимо отменить приглашение будущего короля только потому, что ФБР и служба безопасности считают, что есть шанс, что они не сумеют гарантировать его безопасность. Репутация органов правопорядка сильно пострадает в результате этого, скажут они. Скажут, и не раз, поскольку не госдепартамент несёт ответственность за безопасность важных персон.

— А что конкретно у вас есть об Уоткинсе? — спросил он через какое-то время. Оуинс пересказал Мюррею имеющиеся в его распоряжении улики.

— И это все?

— Мы продолжаем копать, но пока ничего более существенного не нашли. Конечно, все это может оказаться и совпадением…

— Нет, мне кажется, что ваши подозрения обоснованы, — сказал Мюррей. Он тоже не верил в совпадения. — А не думали ли вы о том, чтобы перетасовать всю колоду?

— Вы хотите сказать, изменить весь маршрут и расписание? Да, думали. Но что потом? Если Уоткинс после этого пойдёт в книжный магазин, мы можем арестовать их обоих… Но сумеем ли мы доказать, что они являются теми, за кого мы их принимаем? А главное, это значит, что мы потеряем единственную ниточку, ведущую к АОО. Сейчас мы не спускаем глаз с Кули. Он всё ещё разъезжает. Если мы выясним, с кем он в контакте, тогда не исключено, что мы можем прихлопнуть их всех. То, что вы предлагаете, — это одна из возможностей, и не лучшая. У нас пока ещё есть время. Несколько месяцев. Если к тому времени нам ничего иное не удастся, то, может, придётся прибегнуть и к такой мере.

Мюррей кивнул, не столько в знак согласия, сколько в знак понимания.

Надежда на обнаружение и ликвидацию группы О'Доннелла преследовала Скотленд-Ярд. Арест Кули означал бы конец этой надежде. На такое они просто так не пойдут. Он знал, что Бюро в аналогичной ситуации поступило бы так же.

— Джек, пойдёмте со мной, — сказал Марти Кэнтор. — И ничего не спрашивайте.

— А что такое? — спросил Джек и был награждён укоризненным взглядом. Хорошо, хорошо.

Сунув папки в шкаф, он запер его и двинулся вслед за Кэнтором. Они спустились на лифте на первый этаж и направились в здание, примыкавшее к штаб-квартире. Там им пришлось пройти через пять контрольно-пропускных пунктов. Через десять минут они были в какой-то комнате на четвёртом этаже. На её двери ничего не значилось, кроме номера.

— Джек, это Жан-Клод, наш французский коллега. Райан протянул руку.

Жан-Клод бы старше его лет на двадцать, лицо его было живым воплощением ироничности.

— Профессор Райан, — сказа Жан-Клод, — Мне сообщили, что именно вас нам следует поблагодарить.

— За что?.. Ах, да..

Француз, взяв его под руку, подвёл к телеэкрану.

— Джек, вы этого ещё не видели, — сказал Кэнтор, пока на экране постепенно вырисовывалась какая-то фотография, а за ней другая-третья и так далее. Конечно же, съёмка, сделанная со спутника, догадался Райан.

— Когда сделана? — спросил он.

— Вчера ночью — около трех часов, по местному времени.

— Верно, — сказал Жан-Клод, не спуская глаз с экрана. "Это лагерь номер двадцать, — подумал Райан. — Тот самый, что принадлежит «Action-Directe».

Расположение строений было знакомым. Съёмка, сделанная при помощи инфракрасных лучей, показывала, что в трех помещениях работала отопительная система. К югу от лагеря, за грядой дюн, стояли две машины — то ли джипы, то ли небольших размеров грузовики. Приглядевшись, он различил силуэты нескольких человек.

Похоже, что солдаты. Восемь человек, по четыре в каждой группе. Возле одного из строений свет был ярче, чем возле других. Вроде бы там стоял какой-то человек.

Наверное, охранник курил на посту, отгоняя предутреннюю дремоту. Это было нарушением правил. Райан знал, что это запрещено — когда прикуриваешь, то потом на какое-то время как бы слепнешь.

— Сейчас… — сказал Жан-Клод.

Высветилась вспышка огня — кто-то из тех восьми выстрелил. Сигарета охранника описала дугу и упала на землю — самого его видно не было. «Это убийство, — сказал сам себе Райан. — Или что это?» Восемь бледно очерченных силуэтов приблизились к лагерю. Сперва они вошли в помещение для охраны, а через минуту они его уже покинули. Опять разбившись на две группы, они направились к тому помещению, где работало отопление.

— Кто это? — спросил Джек.

— Парашютисты, — ответил Жан-Клод.

Через какое-то время они вышли и Райан отметил, что теперь людей: в этих группах было больше. Двое, кажется, что-то несли. Потом появилось нечто непонятное, излучавшее яркий свет, исказивший часть снимков. Ага, — вертолёт! И ещё два. Один приземлился возле джипов, и те вкатились в его чрево. Вертолёт поднялся в воздух, а два других заскользили над самой поверхностью земли, стирая воздушным потоком от своих винтов следы машин. Но вот и они взмыли вверх. Вся операция заняла менее десяти минут.

— Быстро и чисто, — восхищённо сказал Марти.

— Вы её поймали? — не мог не спросить Джек.

— Да, — ответил Жак-Клод. — И ещё пятерых. Живыми взяли четверых.

Охранники, увы, погибли.

Сожаление это было не более чем данью условностям. Лицо француза выражало совсем иные чувства.

— Кто-нибудь из ваших людей пострадал? — спросил Кэнтор.

Француз даже удивился.

— Нет. Видите ли, в лагере все спали. Возле одного был пистолет, и он сделал ошибку, потянувшись к нему.

— Вы всех забрали, даже трупы охранников?

— Конечно. Они все в Чаде теперь. Живых допрашивают.

— Как вы организовали эти съёмки со спутника? Прямо в нужное время…

— Счастливое совпадение! — пожал плечами Жан-Клод.

«Верно, — подумал Джек. — Просто совпадение. Мне только что продемонстрировали снимки, на которых запечатлена смерть троих или четверых человек. Террористов, — поправил он себя. — Кроме охранников, которые только помогали террористам. Съёмки, произведённые именно в тот момент, не могут быть простым совпадением. Французы дают нам знать, что они и в самом деле предпринимают антитеррористические операции».

— А почему вы показали мне все это?

— Но именно благодаря вам нам и удалось все это провернуть, — сказал Жан-Клод. — И примите благодарность от имени моей страны.

— Что будет с теми, кого вы захватили? — спросил Джек.

— Вы знаете, скольких они убили? И они ответят за эти преступления. Справедливое возмездие — вот что ждёт их.

— Вы хотели видеть успешный результат своих трудов Джек, — сказал Кэнтор.

— Вы получили эту возможность.

Джек задумался. Тот факт, что все тела были увезены из лагеря, подсказывал ему; каков будет конец всего этого дела! Никто не должен был узнать, что там случилось. Конечно, там остались какие-то следы от пуль, два-три кровавых пятна, но тел никаких. Так что от этой операции можно отречься. Десантники в буквальном смысле слова замели все следы. Так что там нет ничего, что может указать на французов. В этом смысле операция была совершена мастерски. Но если так много усилий приложено к тому, чтобы замести все следы, тогда нет оснований ожидать, что террористы предстанут перед судом. «Вы, месье, не пошли бы на все эти хлопоты ради того, чтобы потом все это стало достоянием широкой публики во время суда, — сказал себе Райан. — Прощай, Франсуаза Теру… А ведь это я приговорил их к смерти», — осознал он наконец.

— Она убила по меньшей мере троих, — сказал Кэнтор, словно прочитав его мысли.

— Профессор Райан, эта девица бессердечна. Никаких эмоций. Её лицо пусть не вводит вас в заблуждение, — сказал Жан-Клод. — Не могут же они все походить на Гитлера.

«Это верно, да не совсем, — подумал Райан. — Как бы то ни было, она была человеком, чья жизнь вот-вот должна была оборваться. Как она сама обрывала жизнь других», — подсказал сам себе Джек. И тут же отметил, что будь на её месте Син Миллер, никаких угрызений совести у него не возникло бы.

— Прошу прощения, — сказал он. — У меня некоторый романтизм взыграл.

— Это понятно, — с готовностью откликнулся француз. — Все это достойно сожаления, профессор, но эти люди сами выбрали свой путь. Вы помогли отомстить за смерть многих невинных людей и спасли жизнь многим другим, которые никогда об этом даже не узнают. Вы получите официальное письмо с благодарностью. Конечно, секретное.

— Всегда рады содействовать, полковник, — сказал Кэнтор. Распрощавшись с Жан-Клодом, они вышли в коридор.

— Сомневаюсь, что захотел бы ещё раз увидеть подобное, — сказал Райан. — В том смысле, что я не хочу видеть их лица. В том смысле… Черт, я не знаю, в каком смысле! Может… в общем, совсем другое дело, когда ты не знаешь их в лицо. Это было, словно смотришь футбол по телевизору, но это был вовсе не футбол. Кто этот человек, кстати?

— Жан-Клод, он из французской службы безопасности. Всего полтора дня назад мы получили новые снимки лагеря, сделанные в дневное время. Они уже были готовы к операции, и он за шесть часов сумел все это провернуть. Производит впечатление, не так ли?

— Похоже, они как раз этого и хотели. Ведь вряд ли они будут их судить, как думаете?

— Да, сомневаюсь в этом. Помните, как оно было, когда судили в последний раз людей из «Action-Directe»? Присяжным начали звонить по ночам с угрозами, и все дело провалилось. Вряд ли они вновь пойдут на такой скандал, — сказал, нахмурившись Кэнтор. — Ну, это не наше дело. Их система всё-таки отличается от нашей. Все, что мы сделали, это передали информацию нашему союзнику.

— В американском суде это назвали бы соучастием в убийстве.

— Возможно, — согласился Кэнтор. — Но лично я предпочитаю определение, которое дал Жан-Клод: справедливое возмездие.

— Тогда почему вы уходите в августе? — спросил Райан.

— Может, однажды вы это узнаете, Джек, — ответил Кэнтор, даже не повернувшись к нему.

Райан вернулся в свой кабинет. Он все никак не мог отделаться от мысли, что, может, прямо сейчас, за тысячи миль отсюда, агенты французской службы безопасности допрашивают ту девушку. Если судить по кино, техника таких допросов свирепая. Как оно в реальной жизни, ему даже не хотелось знать. Он все повторял сам себе, что террористы сами в этом виноваты. Во-первых, они сознательно выбрали свой жизненный путь. Во-вторых, подрывая правовую систему Франции, они дали основание своим противникам поставить их вне закона… Но было ли это настоящим основанием? «Как бы мой отец отреагировал на это?» подумал он. И вдруг другая мысль пронзила его. Он набрал номер Кэнтора.

— Кэнтор слушает.

— Марти, зачем?

— Что «зачем», Джек?

— Зачем вы дали мне просмотреть это?

— Жан-Клод хотел встретиться с вами. И кроме того, он хотел, чтобы вы посмотрели, что им удалось сделать благодаря вам.

— Это чушь, Марти! Вы дали мне просмотреть съёмки со спутника. Не так уж много людей имеют допуск к таким материалам. Вы ведь могли бы сказать ему, что у меня нет допуска.

— О'кей, у вас уже было время обдумать все это. Ну и что вы думаете?

— Мне это не нравится.

— Почему? — спросил Кэнтор.

— Это — нарушение закона.

— Не нашего. Как я уже говорил вам, все, что мы сделали, это снабдили информацией дружественную нам державу.

— Но они использовали её для убийства людей.

— А для чего же, по вашему, развединформация, Джек? Что же им надо было делать? Нет, вы мне сперва ответьте на такой вопрос: что если бы они были гражданами другой страны, убившими французов в… скажем, в Лихтенштейне, и потом снова укрывшимися на этой своей базе?

— Это не то же самое. Это больше… больше походило бы на акт войны. Но они ведь французы и совершили преступление против своих соотечественников, на территории своей страны, а значит, они должны предстать перед французским судом.

— А если бы это случилось в другом лагере? Что если бы те десантники сделали работу для нас или англичан и захватили бы ваших друзей из АОО?

— Это другое дело! — отрезал Джек. И тут же спросил самого себя: «А почему — другое?» — Это — личное. Вы не можете ожидать от меня, чтобы я к этому относился так же.

— Не могу? — спросил Кэнтор и повесил трубку. Джек задумался: что это Кэнтор имел в виду? Мысленно он опять прошёлся по всей цепи событий, пытаясь прийти к какому-то заключению, нащупать в них некий смысл. Но был ли там какой-то смысл? Какой смысл политическим инакомыслящим прибегать к языку бомб и автоматов? Какой смысл малым государствам прибегать к оружию террора, дабы изменить политику больших государств? Конечно, усмехнулся Райан, это зависит от того, на чьей ты стороне. Во всяком случае, есть люди, которые во всём этом находят некий смысл. Есть ли во всём этом что-то, чего не было в истории?

Поощряемый государством терроризм в форме пиратства был первым испытанием, выпавшим на долю американского народа. Неприятелем тогда двигала примитивная алчность. Эти государства требовали от плававших под американским флагом судов выкупа за право пользоваться международными водами, но в какой-то момент с этой практикой было покончено. Покончено при помощи орудий американского флота, вошедшего в воды Средиземного моря.

«А ведь это произошло как раз там же», — подумал Джек. «К берегам Триполи» — поётся в гимне морской пехоты. Именно там лейтенант Пресли О'Бэннон (морская пехота США) атаковал форт Дёрне. Интересно, подумал Джек, сохранилось ли то место? Трудно сказать. Но, что проблема сохранилась, это точно.

Насилие по-прежнему царит в мире. Изменились лишь правила реагирования на него больших государств. Два столетия тому назад, если малое государство причиняло ущерб большому, конфликт решался с помощью кораблей и войск. Теперь такая метода уже не работает. Малые страны в наше время располагают арсеналами новейшего оружия, которое сделало отправку карательных экспедиций слишком дорогим удовольствием для тех государств, которые дорожат жизнью своих граждан.

Одного полка сегодня для урегулирования конфликта недостаточно, а отправка целой армии стала слишком сложным делом. Понимая это, малые страны или сами наносят удары или поощряют к этому других (так, чтобы от этого можно было отречься), дабы подвигнуть своего неприятеля к шагам в выгодном для них направлении. Причём они даже не очень спешат. Угли таких конфликтов могут тлеть годами, ибо они не требуют от террористических государств больших ресурсов, а отношение к ценности человеческой жизни — других ли народов, своего ли — весьма разнится от такового в правовых государствах.

Таким образом, насилие не новинка в этом мире. Новое в другом. В том, что страны, практикующие насилие, чувствуют себя в полной безопасности. И пока это не изменится, убийства не прекратятся.

На международном уровне терроризм стал формой войны, которая даже не ведёт к прекращению обычных дипломатических отношений между воюющими сторонами. Даже Америка до сих пор имеет посольства в ряде стран, ведущих против неё террористическую войну. Более того, в цивилизованных странах терроризм рассматривается как уголовное преступление. Ведь и Сина Миллера судил не военный трибунал, вспомнил Райан. «Они могут вести против нас свою войну, но мы не может признать её в качестве таковой, не поступившись при этом интересами нашего общества, — сформулировал он для себя с некоторым удивлением. — Если мы будем обращаться с террористами как с людьми, действующими из политических побуждений, мы окажем им честь, которой они не заслуживают. Если мы будем считать их солдатами и убивать их в качестве таковых, это будет означать легитимизацию терроризма и в то же время нарушение наших собственных законов».

Единственное слабое место террористов — их негативизм. Это политическое движение, у которого за душой нет ничего, кроме убеждения, что общество, в котором они живут, устроено несправедливо. И пока большинство данного общества считает иначе, именно террористы, а не кто-либо другой, отчуждены от этого общества. Равным образом и демократия, столь облегчающая активность террористов, в то же время является их злейшим врагом. Следовательно, первейшая цель террористов в разрушении демократии, в превращении справедливости в несправедливость, чтобы члены данного социума преисполнились сочувствием к террористам.

Концепция эта была обескураживающе проста и элегантна. Террористы могут вести свою войну и при этом рассчитывать на защиту со стороны правового механизма демократических стран, с которыми они воюют. Если устранить эти правовые механизмы, террористы добьются политической поддержки, но пока эти механизмы работают, террористам довольно трудно проиграть это сражение. Они могут разъезжать по всему свету, пользуясь свободами демократических стран и при этом получая от государств, им враждебных или просто недружественных, всю необходимую помощь в борьбе с демократиями.

Единственное решение проблемы — международное сотрудничество в борьбе с терроризмом. Террористов надо отрезать от источников снабжения. Когда они будут вынуждены пользоваться только своими ресурсами, они превратятся всего лишь в разновидность уголовной организации… Но демократические страны ограничиваются риторикой и, вместо того чтобы объединиться и нанести решительный удар по тем, кто стоит за террористами, предпочитают действовать в одиночку, пытаясь противостоять терроризму лишь в пределах собственной территории. Разве что в последнее время наметились какие-то сдвиги. Ведь вот же ЦРУ поделилось информацией о террористах с Францией, и это привело к определённым результатам.

Так что намечается какой-то сдвиг в верном направлении. Но… в результате этого сдвига…

Кэнтор вошёл в кабинет адмирала Грира.

— Ну? — спросил замдиректора ЦРУ.

— Ещё не вполне ясно, какой урок он из всего этого извлечёт.

— Совесть заела? — спросил Грир.

— Именно.

— Ну что же, пора ему понять, чего всё это стоит. Через это всем приходится пройти. Он останется у нас, — сказал Грир.

— Вероятно.

Пикап попытался было припарковаться возле Института Гувера, но охранник велел ему проваливать. Водитель не знал, что делать, раздираемый противоречивыми чувствами, — злостью и растерянностью. А тут ещё движение на улицах такое, что не больно-то развернёшься. Наконец, он двинулся в объезд владений Гувера, покружился малость и въехал на стоянку. Служащий, увидев пикап, состроил презрительную мину — он привык иметь дело с машинами куда более шикарными. Но водителю и его сыну было на это плевать. До дверей они дошли пешком.

Агент, дежуривший у входа, увидел, как в дверь вошли двое — одеты во что попало. У старшего под мышкой какой-то предмет, завёрнутый в кожаную куртку.

Агент насторожился и поманил их к себе левой рукой, поскольку правая легла на сигнальную кнопку под столом.

— Чем могу служить, джентльмены? — спросил он.

— Привет, — сказал старший. — Я тут принёс кое-что для вас. С этими словами он извлёк из-под куртки автомат. И тут же понял, что это вовсе не лучший способ завоевать расположение агента ФБР, — тот, подбледнев, тут же одной рукой выхватил у него автомат, а другой уже доставал из кобуры револьвер.

По сигналу тревоги явились ещё двое агентов. И только тут дежурный увидел, что затвора в автомате нет, как и магазина.

— Это я нашёл его! — с гордостью сообщил мальчик.

— А я подумал, что надо принести его сюда, — сказал отец.

— Что за чертовщина? — недоуменно сказал один из агентов. Из дежурной комнаты появился старший по смене.

— Ну-ка, дайте взглянуть, — сказал он.

Это оказался «узи» — израильский автомат, известный своим удобством и надёжностью. Автомат был покрыт ржавчиной, из ствольной коробки капала вода.

Старший по смене открыл затвор и обследовал ствол. Из автомата стреляли, а потом его не почистили. Но когда именно стреляли, трудно было определить сходу, тем более что в ФБР мало было дел, связанных с этим типом оружия.

— Где вы его нашли, сэр?

— В каменоломне. Это миль тридцать отсюда.

— Это я его нашёл! — уточнил мальчик.

— Точно, это он нашёл, — подтвердил отец. — Я решил, что именно сюда надо его принести.

— Правильно вы решили, сэр. Давайте пройдём вместе со мной.

Дежурный выдал им временные пропуска. Они поднялись на лифте на верхний этаж. Встречавшиеся им в коридоре люди невольно косили глазом на автомат. Но в ФБР не принято слишком-то удивляться чему бы то ни было. Впрочем, когда дежурный вошёл в предбанник одного из кабинетов, секретарша встрепенулась.

— Билл у себя? — спросил агент.

— Да… — глаза её все никак не могли оторваться от автомата. Агент Ричард Элден открыл дверь кабинета Шоу и, пригласив отца с сыном следовать за ним, направился к столу Шоу и положил на него автомат.

— Что это, Ричи? — Шоу переводил глаза с агента на автомат.

— Билл, вот эти двое только что пришли к нам, прямо с улицы, и принесли вот эту штуковину. Я решил, что вам это, возможно, будет интересно.

Шоу, окинув взглядом отца с сыном, предложил им располагаться на диване у стены. Затем по телефону он распорядился, чтобы к нему пришли ещё двое агентов и эксперт из лаборатории баллистики. Пока длилась вся эта организационная суета, секретарша принесла отцу чашку кофе, а сыну стакан лимонада.

— Как вас звать-величать? — спросил Шоу.

— Я — Роберт Ньютон, а это мой сын Леон, — сказал отец и тут же, не дожидаясь вопроса, назвал свой адрес и номер телефона.

— И где вы нашли автомат?

— Это называется «Каменоломня Джонса». Я могу показать вам на карте.

— Я ловил рыбу. Это я его нашёл, — напомнил им Леон.

— Я пошёл туда за дровами, — пояснил отец.

— В это время года?

— Лучше, чем летом, когда жара, — рассудительно заметил мистер Ньютон. — Сам-то я строитель, работаю по железу, а сейчас с работой не очень-то, вот я и поехал за дровами. У парня сегодня нет школы, так я взял его с собой. Пока я колю дрова, он себе ловит рыбу. Там пруды и ловится неплохо… Большие бывают, — сказал он, подмигнув.

— О'кей, — усмехнулся Шоу. — Леон, ты сегодня поймал что-нибудь?

— Нет… Но одна чуть-чуть не клюнула, — сообщил мальчик.

— Ну, а дальше что?

— Рассказывай, — велел мистер Ньютон сыну.

— Крючок зацепился за что-то тяжёлое, знаете… Я тянул, тянул… Оно немножко подалось, но все равно я не мог… Я позвал папу.

— Я вытащил, — сказал мистер Ньютон. — А когда увидел, что это автомат, то чуть не обосрался. Крючок-то как раз ведь за курок зацепился. А что это за автомат, кстати?

— «Узи». Делают в основном в Израиле, — сказал эксперт по баллистике. — Он пролежал в воде не меньше месяца.

При этих словах Шоу переглянулся с одним из агентов.

— Боюсь, я его зацапал руками, — сказал Ньютон. — Надеюсь, я не стёр отпечатки.

— Вряд ли там есть отпечатки после воды-то, — сказал Шоу. — И вы поехали с ним прямо сюда?

— Да. Мы его нашли всего… — он взглянул на свои часы, — часа полтора назад. Мы с ним ничего не делали — как он был, так и есть. Без магазина…

— Вы разбираетесь в оружии? — спросил эксперт по баллистике.

— Я провёл год во Вьетнаме. В 173-м воздушно-десантном. Прилично знаю М-16, — улыбнулся Ньютон. — А кроме того я хожу на охоту. В основном — на птицу да зайца.

— Расскажите нам об этой каменоломне, — попросил Шоу.

— Это, думаю, с три четверти мили от основной дороги. По краю лесок. Там я и разживаюсь дровишками. Есть ли у неё хозяин, понятия не имею. Там полно машин бывает. Знаете, молодёжь туда ездит по субботам… Такое вот место.

— Не доводилось вам слышать, чтобы там стреляли?

— Нет. Только в охотничий сезон. Там белки. Полно белок. Так что с этим автоматом? Даёт он вам что-то?

— Не исключено. Из такого типа оружия был убит один полицейский и…

— Ах, да! Та леди с ребёнком около Аннаполиса, да? — он помолчал немного и выдохнул: — Вот черт!

Шоу взглянул на мальчика. Ему было лет девять, глаза смышлёные — так и шарят по сторонам.

— Мистер Ньютон, — сказал Шоу, — вы нам очень услужили.

— Да? — обрадовался Леон. — А что вы будете делать с автоматом?

— Сначала, — ответил ему эксперт по баллистике, — мы его вычистим, а потом постреляем из него. Вы, — сказал он, обращаясь к Шоу, — можете забыть о прочих экспертизах. Вода в каменоломне была, видимо, с химическими примесями. Коррозия металла очень значительная. Если, сынок, — снова обернулся он к Леону, — ты поймаешь там рыбу, то не ешь её, пока папа не разрешит тебе.

— О'кей, — пообещал Леон.

— Кстати, — сказал эксперт по баллистике, продолжавший изучать автомат, — эта игрушка прибыла из Сингапура. А значит, автомат довольно новый. Израиль всего полтора года тому назад выдал им лицензию на производство «узи». Это то же предприятие, что делает М-16 по лицензии от «Кольта». А вот и серийный номер, — он прочитал его вслух, а один из агентов записал, чтобы тут же сообщить сотруднику ФБР в Сингапуре. — Я хочу заняться этой штуковиной прямо сейчас.

— Можно я посмотрю? — спросил Леон. — Я не буду мешать.

— Я тебе вот что скажу, — предложил ему Шоу. — Мне надо ещё поговорить с твоим отцом. Как насчёт того, чтобы посмотреть наш музей? Тебя кто-нибудь проводит туда. Посмотришь там, как мы ловили в старые времена разных нехороших людей. Ты подожди за дверью, а я пошлю кого-нибудь проводить тебя туда. Идёт?

— Идёт!

— Нам не следует болтать об этом, верно? — спросил мистер Ньютон, когда сын его вышел из кабинета.

— Совершенно верно, сэр, — сказал Шоу. — И на то есть две причины. Во-первых, мы не хотим, чтобы преступники знали, что мы что-то нащупали. А это может оказаться очень серьёзным, сэр. Вы очень помогли нам… А во-вторых, это важно с точки зрения безопасности вашей семьи. Причастные к этому делу люди очень опасны. Вы же сами знаете, что они пытались убить беременную женщину и ребёнка.

Роберт Ньютон сделался серьёзным — у него было пятеро детей.

— Теперь скажите, видели ли вы когда-либо каких-то людей в каменоломне или около?

— Что вы имеете в виду?

— Любых людей.

— Ну, там бывают ещё двое-трое — тоже за дровами приезжают. Я знаю, как их зовут. Но только по именам. Знаете как оно бывает?.. И, как я уже сказал, там молодёжь любит бывать. Как-то раз, — рассмеялся он, — я даже помог одному. Дорога там не ахти, и он увяз в грязи… — Ньютон вдруг замолчал, лицо его вытянулось. — Это было во вторник… У нас сломался кран, и я не работал. А дома сидеть не люблю, ну и поехал за дровами. А там как раз этот фургон застрял в грязи. Я, наверно, минут десять ждал — он заблокировал проезд и все буксовал и буксовал…

— Что за фургон?

— Тёмного цвета. С откатывающейся дверью, а окна затемнённые, знаете?

«В самую точку!» — воскликнул про себя Шоу.

— Видели вы водителя или ещё кого-нибудь там внутри? Ньютон задумался.

— Да… пижон такой, чёрный. И он… да, он орал, как будто… Я имею в виду: я не слышал, как он орал, но было видно… Вы знаете? У него была борода и кожаная куртка, вроде той, что я ношу на работе.

— Что-нибудь ещё помните о фургоне?

— Мотор очень ревел — сдвоенный, похоже. Надо иметь денежки, чтобы купить такой фургон.

Шоу взглянул на своих людей, которые записывали каждое слово, хотел что-то сказать им, но передумал.

— В газетах говорили, что все те гады были белые, — сказал Ньютон.

— Газеты не всегда правы, — заметил Шоу.

— Вы хотите сказать, что тот ублюдок, который убил полицейского, был черным? — огорчился Ньютон. Такой уж человек он был. — И потом ещё стрелял в женщину с ребёнком?… Вот блядство!

— Мистер Ньютон, это секрет. Вы понимаете? Не говорите об этом никому, даже своему сыну. Кстати, он тогда был с вами?

— Не-е, он был в школе.

— О'кей, никому не говорите об этом. Это ради вас и вашей семьи. Это очень опасные люди.

— О'кей, — сказал Ньютон и, помолчав некоторое время, спросил:

— Вы хотите сказать, что у нас тут бегают с автоматами, убивают людей?.. У нас? Не в каком-нибудь там Ливане, а у нас?

— Бывает и такое.

— Эй, парень, я не для того торчал во Вьетнаме, чтобы это говно тут безобразничало.

Несколькими этажами ниже два эксперта-оружейника уже разобрали «узи».

Маленьким пылесосом они прошлись по всем частям автомата в надежде обнаружить волокна материи, которые могли бы оказаться идентичны тем, что были обнаружены в фургоне. Все детали были подвергнуты тщательному осмотру. Начальник лаборатории сам смазал все части и собрал автомат — просто чтобы показать своим подчинённым, что он ещё не забыл, как это делается.

— Порядок, — наконец сказал он, достал из шкафа магазин «уэи» и загнал в него двадцать патронов. — Пока я вымою руки, вы отстреляйте их, — распорядился он.

Через минуту перед ним лежала коллекция пуль, только что выпущенных из «узи». Он извлёк из ящика с уликами пулю, что прошила тело полицейского. «Такая малюсенькая штучка, — подумал он, — а вот же — раз, и нет человека». Теперь в ход пошёл микроскоп — с одной стороны эта пуля, с другой одна из только что отстрелянных. Они были… очень похожи. Надо было пропустить через микроскоп все двадцать отстрелянных пуль, так как при всей их одинаковости, они все чем-то отличаются друг от друга, поскольку дуло автомата расширяется при стрельбе. Вторая пуля ещё больше походила на ту, убившую полицейского.

Третья… четвёртая… Вот она!

— Совпадают, — констатировал он и жестом пригласил к микроскопу одного из техников убедиться в том, что он не ошибается.

— Да, совпадают. На сто процентов, — подтвердил тот.

— Шоу слушает.

— Это тот же самый автомат. На сто процентов. Совпадает с пулей, которой убит полицейский. Сейчас мы проверяем с той, что извлекли из «порша».

— Отлично, Пол!

— О'кей. Я буду у вас через пять минут.

Шоу положил трубку и окинул взглядом своих людей.

— Джентльмены, в «деле Райана» наконец-то есть сдвиг.