Иисус в Семье. Через Дух Нейо Люцио

39. Власть тьмы

Когда беседа коснулась искушений, Иисус с улыбкой начал свой рассказ:

— Один доблестный служитель Отца спокойно и тихо жил в городе, кишащем грешниками. Он был настолько предан вере и милосердию, что Духи Зла были раздражены таким самоотречением и отстранением. Они уже ставили ему самые опасные ловушки, но всё было безрезультатно. И тогда они решили послать эмиссара к демону мрака, чтобы спросить у него совета.

Ответственность на это возложили на компаньона с чёрной совестью, который взялся исполнить поручение.

Великий противник внимательно выслушал его изложение ситуации и поинтересовался его предложениями.

Тот высокопарно спросил:

— Не могли бы мы лишить его всех благ?

— Только не это, сказал развращённый ориентер. Для служителя подобной закалки потеря материальных благ является освобождением. Это было бы для него лишь способом увеличить свой вклад в Человечество.

— Тогда мы могли бы наказать его семью, разъединив её, и заставив детей бросать ему в лицо слова позора и выказывать неблагодарность по отношению к нему, нерешительно предложил маленький возмутитель.

Великий преследователь громко рассмеялся и возразил:

— Разве ты не понимаешь, что тогда ему легче будет принять за семью всё человечество?

Разочарованный, посланник добавил:

— Тогда мы набросимся на его тело. Мы покроем его ранами и наведём печаль.

— И не это, ответил сатанинский гений, тогда он нашёл бы средство установить доверие к себе; его терпение и спокойствие в боли стали бы средством ободрения других людей в решимости начать внутреннее обновление.

— Обрушим на него клевету, подозрительность и несправедливую ненависть! заявил эмиссар.

— А зачем? возразил Дух мрака. Он стал бы жертвой, искупителем для стольких людей. Все эти превратности помогли бы ему возвыситься до Небес.

На грани раздражения, маленький демон добавил:

— Значит, предпочтительнее его безжалостно убить…

— Что ты говоришь! возразил развращённый Дух, смерть стала бы ему мягким благословением, что привело бы его к сиянию Рая.

Видя, как сражённый ученик скромно умолк, великий противник выразительно повёл глазами и красноречиво посоветовал:

— Не будь дураком. Возвращайся и скажи этому человеку, что он — ничто перед Творением, что он не стоит даже неведомого никому червя… Заставь его признать своё ничтожество, чтобы он более никогда не возвысился, и ты увидишь…

Удовлетворённый посланник вернулся и стал применять советы, полученные им.

Он окружил мужественного служителя деградирующими мыслями о своей возможной незначительности и заставил спрашивать себя: «Как смеешь ты утверждать, что твои творения, предназначенные для пыли, имеют какую-то ценность? Разве ты не ощущаешь себя простой куклой низших страстей плоти? Разве тебе не стыдно своего животного начала? Что может сделать песчаная пылинка, затерянная в пустыне? Разве ты не видишь, что ты — всего лишь крохотная частица мрачной грязи?».

Доблестный сотрудник перестал работать и после долгих внушений подобных опасных инсинуаций забыл, что густое оливковое дерево сначала было хрупким ростком. И тогда, опечаленный, он растянулся на постели разочарования и унижения, чтобы проснуться лишь в час, когда смерть откроет ему двери в бесконечность жизни.

Иисус замолчал и стал созерцать ночной покой…

Симеон-Пётр прочёл искреннюю молитву, а апостолы, как и все другие присутствовавшие, оставались задумчивы и растеряны, когда прощались в этот вечер.