Император умрет завтра

Глава шестая ВЕЛИКИЙ ВОСТОК

Одной своей фразой Александр I повернул ход истории, готовой так удачно сложиться для России и Франции. Фразой о том, что его сестра, великая княжна Анна, не является дочерью императора Павла.

Черт знает что! Какой-то шталмейстер, можно сказать, конюх — завалил императрицу на кушетку, и вот вам, ваше величество, еще одна принцесса!.. Или этот шустрый гофкурьер Бабкин — тоже ведь, не упустил момента. В результате великий князь Николай Павлович похож на него, как две капли воды.

Кто там только не заваливал принцессу Вюртембергскую Софию-Доротею-Августу-Луизу, и православии — Марию Федоровну? На каждое имя по соискателю. Четыре сына и шесть дочерей. Когда только и успевала? Худосочному, издерганному Павлу многовато было и одной княгини Гагариной урожденной Лопухиной. А ей каково? Одна приятность, что царь. Прочие отсутствовали начисто: курносый, с большими губами, резко бегущим назад лбом… Это и не лоб вовсе, а одна сплошная лысина. И чьих кровей сам Павел — вот вопрос, если пересчитать всех фаворитов его матери Екатерины II? Русские историки склоняются к тому, что от графа Сергея Салтыкова родила она Павла. Что говорит дотошный Барсков?

По его словам, Александр III однажды, заперев дверь, и оглядев комнату — не подслушивает ли кто? — попроси I сказать ему всю правду: чей сын был Павел I?

— Не могу скрыть, ваше величество, — ответил Барсков. — Не исключаю иных версий, но скорее всего прадедом вашего величества был граф Салтыков. Слава тебе, Господи! — воскликнул Александр III, истово перекрестившись. Значит, во мне есть хоть немножко русской крови!..

Ничего этого у академика Тарле прочитать нельзя. Академик Тарле ненавидит русскую историю. Но русская история это не принцесса Вюртембергская — ей на конюшне подол не задерешь. Любишь ты ее или ненавидишь — она есть громадная часть истории общеевропейской и мировой. Не надо любить, историю чтить надо. Это зеркало всех явлений. А Тарле молодости лет поклонялся «культу героев» Томаса Карлейля, которые якобы и являются единственными творцами истории. Позже поумнел и отказался от Карлейля. И от Томаса Мора отказался с его утопическим «островным социализмом». И к чему пришел, коллекционируя анекдоты?

К масонским играм пришел приват-доцент Тарле. Вместе с Луначарским, Щеголевым, Богдановичем. И куда они его привели, эти игры? К аресту и высылке из Киева в Варшаву. Гуманность царского правительства не имеет аналогов в мире. Поэтому сегодня Россия не имеет царского правительства. Хотя пользовались его гуманностью все кричавшие о свирепости самодержавия. «Уврачевали Россию», как любил повторять Троцкий, никогда не рассматривавший ее в сфере сколько-нибудь протяженного в двадцатый век исторического процесса. Результат и тут известен: Россия отряхнулась и идет дальше, а Троцкого, как прокаженного, прогнали из всех стран, пока он огромными усилиями не отыскал себе места под мексиканским солнцем.

Обратимся к фактам биографии товарища Тарле. Масонская карьера рухнула в январе 1930-го, когда он был арестован снова, на сей раз советской властью. Обвинения предъявлены серьезные: в библиотеке Академии наук двенадцать лет скрывали от правительства подлинные экземпляры отречения от престола Николая II и его брата, великого князя Михаила Александровича. С какой целью? Или материалы Департамента полиции, Корпуса жандармов, Охранного отделения и контрразведки, касающиеся, в частности, деятельности масонских лож в России, — зачем они советским академикам? Чтобы глубже понять народный характер Великой французской революции?

«Ослов и ученых — на середину!» Тарле показал следствию все, что знал, и назвал всех, кого знал по этому делу, получившему название «академического». Потому и наказание определили минимальное — пять лет ссылки в Алма-Ату. Подальше от «Общества друзей Великой французской революции». Случайно ли именно туда, где незадолго до Тарле отсиживался Троцкий? Нет, не случайно. И товарищ Тарле знал, что не случайно. Охотно и полезно сотрудничал с органами и уже в 1932-ом — правда, только в декабре — вернулся в свою ленинградскую квартиру, стал членом Государственного ученого совета. Это означало, что прощен. Но это не означало реабилитирован. Он должен понимать разницу. Понимает ли?

Поставим вопрос по-другому. У товарища Тарле есть серьезные претензии к советской власти? Таких претензий у него быть не может. Советская власть дает ему больше, чем должна была давать по справедливости.

А у советской власти есть претензии к товарищу Тарле? Плохо, если сам академик не задумывается над этим вопросом. Почему, к примеру, он на протяжении стольких лет регулярно посещает так называемые «никитинские субботники», но не спешит открыто высказаться против масонской подоплеки этих сборищ? Товарищ Булгаков тоже побывал там и отозвался вполне определенно: «Затхлая, советская, рабская рвань». Возразить ему можно только в одном: рвань там — антисоветская. Но товарищ Булгаков не принимал на себя обязательств строго отделять одно от другого. Товарищ Тарле принял такие обязательства. Булгаков писатель мистический, он по-своему обличает недостатки и уродливые явления в советском обществе, академик Тарле вообще не видит этих недостатков. Почему он их не видит? Считает советскую власть идеальной? Или не отделяет достоинств от недостатков, потому что презирает предмет в целом?

Приват-доцент Тарле ненавидел русскую историю.

Советский академик Тарле упрятал эту ненависть в анекдоты.

Однако соль любого анекдота в том, что все вылезает наружу, как любовник из-под кровати, — в самый неподходящий момент. И тут уже можно смеяться. Могущественный диктатор Франции и повелитель Европы выглядит у Тарле в серьезнейшем по тем временам вопросе династического брака — полным дурачком. Фигаро здесь — Фигаро там. Мечется между русской принцессой Анной Павловной и австрийской эрцгерцогиней Марией-Луизой, терзаясь пугающей мыслью: а ну как откажут жениху? Не придется ли прусскую королеву выменивать у Фридриха за Магдебург?

Русский двор, утверждает Тарле, отвечал уклончиво, а затем и вовсе настоял на отсрочке, сославшись на молодость принцессы Анны. И якобы взбешенный Наполеон в тот же день запросил австрийского посла в Париже Меттерниха, согласен ли император Франц отдать ему свою дочь Марию-Луизу?

Спектакль это был. Недоступный, видимо, академическому пониманию. Не домогался Наполеон австриячки, которая когда-нибудь тоже не погнушается обер-конюхом или гофкурьером. Это император Франк навязывал ему через Меттерниха свою шестнадцати летнюю дочь хотя бы «в качестве незаконной супруги». И не существовало в природе более подходящего исторического варианта, чем породнение Бонапарта с Романовыми. Наполеон сознавал это. И Александр тоже. Узнав от русского императора во время следующей встречи в Эрфурте, что существует даже какой-то манифест Екатерины II, подтверждающий незаконное рождение Анны Павловны, Наполеон тем не менее еще колебался. Но рисковать было нельзя. Невозможно даже представить, какой страшный удар обрушился бы на него, если бы по прошествии лет и при благополучном появлении наследника всплыли вдруг документы о настоящем отце русской принцессы — обер-шталмейстере Муханове, который-то и звания статс-секретаря удостоился только ради того, чтобы получить право личного доклада императрице. О чем докладывать? Карета подана и кони бьют копытом?.

Такие документы всегда таят в себе реальную возможность государственного переворота. Омасоненные академики знали, что делали, когда прятали подлинник отречения Николая II. Нет документа — нет отречения. А свой Романов всегда найдется.

Рисковать Наполеону в таком деле никак нельзя было. Мало того, что сам он, собственноручно одевший на себя корону французского императора, имел довольно низкое происхождение, так еще и в имератрице обманулась бы Франция. Скандал! На троне восседают сын корсиканского адвоката и дочь русского конюха! Во имя чего он принес в жертву свою любовь к Жозефине?

Вовсе не обращаться к русскому двору с предложением о династическом браке тоже нельзя. Вся Европа напряженно следила за развязкой и ожидала этого шага, нисколько не сомневаясь, что так оно и будет. И более всех сокрушалась Англия, для которой подобный брак обещал стремительный закат Британской империи. Промолчать и не заметить русской невесты — означало бы поставить в трудное положение Александра I, который вынужден будет рассматривать это как косвенное оскорбление фамилии. И вот он, первый клин, вбитый в союз России и Франции. А уж загнать его поглубже — Англия нашла бы способ.

Оставалось только разыграть совместный спектакль с торжественными заседаниями высших сановников фанцузского двора по вопросу нового брака и деликатными отговорками со стороны двора русского. Наилучшим выходом из такого тупика явилась бы личная просьба матери великой княжны об отсрочке: дайте, дескать, время ввести в разум девицу, которая еще в куклы играет. Такая просьба и последовала от матери-императрицы Марии Федоровны. Девять дней игрался этот спектакль для Европы, пока Наполеон ждал доставки из Петербурга официальной просьбы об отсрочке. А получив обещанное, тотчас же обратился к австрийскому двору и пренебрежительно отмахнулся от бурных изъявлений восторга и благодарности Франца I, последнего императора «Священной Римской империи» Габсбургов, проигравшего Наполеону четыре войны подряд. Менее всего в этой брачной ситуации Наполеона интересовала эрцгерцогиня Мария-Луиза, с которой он даже не пожелал увидеться до свадьбы. Но других-то держав на континенте не было. Значит, и других невест тоже.

Напрасно академик Тарле, сославшись в одном-двух местах на крайне отрицательное отношение Наполеона к роли женщины в политике и государстве, практически исключил влияние этой роли на жизнь и судьбу самого Наполеона. Недопустимый подход для историка. Что с того, что Бонапарт, воспитанный на патриархальных корсиканских устоях, видел в женщине к только женщину? Сами-то они интересовались им отнюдь не как мужчиной. Во Франции испокон веку едва ли не все важнейшие государственные вопросы решались через фавориток. И Наполеон Бонапарт здесь не стал исключением.

Однако и Тарле не делает исключения из усвоенного принципа даже ради Поля Барраса подложившего Жозефину в постель Бонапарту. Раз Наполеон считал, что он оградил политику от вмешательства фавориток, то и академик не ломал себе голову женщинами вокруг Наполеона. А вот товарищу Сталину все же пришлось. И сейчас приходится ломать голову над тем, что хотел сказать ему академик Тарле своей книгой «Наполеон», в которой он выделяет и подчеркивает одни события и столь же старательно умалчивает о других. Чаще не просто умалчивает, а как бы не договаривает до конца. Мол, все так смутно и запутано. И трудно сейчас сказать, почему все-таки Наполеон пошел на Россию… Пройдет время, придут другие историки — они прояснят и распутают. Позиция ему представляется неуязвимой.

Таким образом академик Тарле как историк заинтересован не в раскрытии объемной истины, а в следовании определенной тенденции. Значит, он ступает в данном случае не как историк, а как идеолог. Что же это за идеология? Чья?

Прежде чем ответить на такой вопрос, надо разобраться, почему автор сознательно исказил поведение Александра I в течение нескольких лет после покушения на императора Павла. Да и во время самого покушения. Вот этот абзац в рукописи: «Вся Европа знала, что Павла заговорщики задушили после сговора с Александром и что юный царь не посмел после своего воцарения и пальцем тронуть их: ни Палена, ни Бенигсена, ни Зубова, ни Талызина и вообще никого из них, хотя они преспокойно сидели не на «чужой территории», а в Петербурге, и бывали в Зимнем дворце».

Это неправда. От первого и до последнего слова — неправда. Адмирал де Рибас, пятидесяти одного года, умер при невыясненных обстоятельствах. Граф Пален сбежал в Курляндию. Тридцатилетнего вице-канцлера Никиту Петровича Панина император Александр отставил от всех постов, и до конца жизни тот пребывал в ссылке, так и не будучи прощен. Зубовы уничтожены поодиночке.

Беннигсена Александр не тронул, это факт. Но факт исключительный, который лишь подтверждает правило. Дело в том, что не осталось вокруг Александра I видных генералов — кто сослан, кто отставлен, кто отравлен, как генерал-лейтенант Талызин. Даже полковник Алексей Татаринов, косвенно примкнувший к заговору, был переведен из гвардии в захудалый армейский полк, а через пять месяцев отставлен вчистую. Ему никогда более не было позволено появляться в Петербурге — какой Зимний дворец? Даже на войну 1812 года он, кадровый офицер, вынужден был записаться рядовым волонтером.

Фаворит Павла I генерал-квартирмейстер Аракчеев напротив, стал при Александре военным министром На десять часов опоздал он из Гатчины в Петербург, так как по приказу военного губернатора Палена был задержан на заставе и препровожден обратно, иначе не состоялось бы никакое покушение. Будь Аракчеев на месте, никто из заговорщиков не рискнул бы и посмотреть в сторону Михайловского замка. Сидели бы по казематам Петропавловской крепости в ожидании своей участи.

А у Тарле — все они «преспокойно бывали в Зимнем дворце». Так ошибаться он не мог, даже при столь очевидном игнорировании русской истории. Тут умысел. Или подсказка? Кто из троцкистов «преспокойно» бывает в Кремле? Может быть, товарищ Тарле полагает, что, арестовав в феврале 1934 года членов так называемого «всесоюзного троцкистского центра» и прочих «верных ленинцев», Сталин решил, что с заговорщиками покончено? Или товарищ Сталин не подозревает о существовании верхних этажей оппозиции? Не знает о том, что заместитель наркома иностранных дел Крестинский лично свел в Париже сына Троцкого Льва Седова с главой германского рейхсвера генералом фон Сектом, которому в обмен на поддержку переворота в СССР была обещана Украина? Не догадывается, что глупый Лев Седов всерьез готовит своего друга Зборовского к исторической роли убийцы Сталина?..

Товарищу Сталину не надо обо всем этом догадываться. Товарищ Сталин знает все. Это Троцкому Нужно было догадаться, что Зборовский — кадровый сотрудник НКВД.

И все же академику Тарле не следует подсказывать, что, когда и как делать Сталину. Академика Тарле увлекла версия дерзкого похищения герцога Энгиенского из Бадена? Не такое уж оно дерзкое, чтобы им восторгаться. Наполеону и в самом деле ничего не стоило оккупировать весь Баден в течение нескольких часов. Но Мексика — это не Баден. И похищать Троцкого из дома знаменитого Диего Риверы нет никакого смысла. Жена Диего Риверы, двадцативосьмилетняя красавица-актриса Фрида Кало, послушно смирив отвращение к неряшливому, потертому, пожилому Троцкому, настолько вскружила голову этому павиану, что он подробно рассказывает ей обо всех своих планах, связанных с предстоящим взлетом его революционной судьбы в России. «Товарищ Ф.» заслуживает достойного поощрения. Но это потом — когда решится вопрос и с самим «любовником революции». Товарищ Сталин любое дело доводит до конца. И не упускает при этом ни одну деталь, какой бы мелкой она ни казалась.

А деталь в данном случае такая. Тарле подробно описывает, как за три месяца до гибели Павел I Посылает в Париж генерала Спренгпортена для согласования вопроса обмена военнопленными. И практически даже не обмолвился о многочисленных встречах с Наполеоном российского посланника Колычева, на которых решались кардинальные вопросы поворота российской внешней политики. На деле же масон Спренгпортен, убедив Павла в необходимости своей поездки в Париж, искал там контактов с ушедшими в подполье руководителями ложи «Великий Восток». Это свидетельствует о том, насколько всесторонне и тщательно готовился государственный переворот в России, который только в последний момент по воле обстоятельств превратился в дурную импровизацию.

Совпадение прямо-таки удивительное. Можно подумать, что товарищ Тарле раньше Сталина прочитывает агентурные донесения советской внешней разведки. Например, вот это, последнее:

«Во французских правительственных кругах распространились сведения о том, что Москва повела решительное наступление на масонские ложи. Высказывается разочарование по поводу того, что последние оказали в целом очень слабое сопротивление. От источника, близкого к кабинету министров, получена информация следующего содержания. В Коминтерне имеется один из высших представителей «Великого Востока», обладающий высоким масонским градусом, — Карл Радек. В первых числах апреля 1936 года Карл Радек отправил в Париж своего ближайшего сотрудника Петерсона, известного по кличке «товарищ Марк». Последний настойчиво убеждал руководителей «Великого Востока Франции» в необходимости сменить политические ориентиры и оказать поддержку Сталину против Гитлера. В противном случае, заявил «товарищ Марк», фюрер расправится с Москвой и поведет наступление против французского масонства. Параллельно «товарищ Марк» посетил ложу «Астрея», членами которой состоят Многие русские эмигранты…»

На языке Ротшильдов это называется так: не держите яйца в одной корзине. И Троцкий тут уже вне игры. Читать этого Тарле не мог. Значит, остается предположить, что он знал о планируемой масонской миссии Радека в Париж. И запланирована она была Именно в результате того, что «Москва повела решительное наступление на масонские ложи», то есть — в результате разгрома «всесоюзного троцкистского центра». Задержка с осуществлением объясняется сложностью выезда за рубеж, особенно для таких вояжеров, как «товарищ Марк», которому всяческое содействие оказывал советский посол в Берлине товарищ Суриц.

Ничего, «товарищ Марк» погуляет по Парижу, случайно встретится на Монмартре с Эренбургом и Вернется к своим «братьям» в Москве. Мы позаботимся о том, чтобы своевременно вернулся и товарищ Суриц. И тогда зададим каждому из них очень простой вопрос: так ли неизбежна война Советского Союза с Германией?

Они уверенно скажут: да, неизбежна.

Это правильно. Но вопрос неполный. Вопрос должен быть поставлен следующим образом: так ли неизбежна эта война в ближайшие два года, как об этом везде и всюду говорил Тухачевский, провоцируя товарища Сталина на военный конфликт с Гитлером? И как об этом до сих пор твердят в Брюсовом переулке у Мейерхольда военные с большими звездами на петлицах.

Каким будет ответ?

Многие товарищи уже давно подметили, что Сталин имеет обыкновение использовать в качестве полемического приема постановку вопроса самому себе. И приняли на вооружение этот прием. Некоторые статьи в «Правде» и «Известиях» состоят из одних вопросов. Авторы усвоили форму, но не вникли в суть. Товарищ Сталин задает вопрос только тогда, когда знает на него ответ. И отвечает сразу.

Так вот, в ближайшие два-три и даже четыре года товарищ Сталин воевать с Гитлером не будет. Товарищ Сталин подождет, пока фюрер расправится с французским масонством. Вряд ли у него получится это одновременно и с Англией, но стараться он будет. А «поддержка Сталина против Гитлера» обойдется очень дорого — и «Великому Востоку», и Радеку. «Астрее» в этом направлении еще предстоит поработать — товарищи там надежные, проверенные в деле.

Академик Тарле, вероятно, считает, что России еще несколько поколений предстоит жить вне истории. Не один он. В концепции «коллективной обороны» Запада такая точка зрения стала главенствующей. Потому и Троцкий сейчас никому не нужен. И потому его единомышленники в Испании неизбежно потерпят поражение в предстоящей войне с генералом Франко, которая начнется не позднее июня — июля этого года.

Не Россия, а Запад съезжает за пределы истории. Наполеону там не суждено повториться. И появление Гитлера — лишнее тому подтверждение.

А у Тарле, какая идеология прослеживается? Никакой, в сущности. Один глупый русский царь позволил задушить себя в собственной спальне, другой глупый русский царь позволял кому угодно вертеть собой, пока не отдал Наполеону Москву. Следовательно, товарищ Сталин, если он умеет читать между строк, и если не хочет, чтобы его удавили в спальне верные соратники, обязан немедленно ввязаться в войну с фашистской Германией.

Гитлер действительно зажег спичку, от которой в Европе разгорится большой пожар. Но ведь раньше сгорает сама спичка, независимо от того, чем кончится пожар.

Наполеон, в отличие от Гитлера, это сознавал.

Ольга Чехова, в отличие от Ольги Жеребцовой, не скажет фюреру в Берлине: император умрет завтра. Она делать свое дело, пока не подойдет срок умереть фюреру.[1]

В связи со стратегической важностью деятельности Ольги Чеховой ее имя, а также агентурные псевдонимы из ближайшего окружения фюрера, от которых она получала секретную информацию, никогда не проходили через картотеки органов государственной безопасности. Ольга Чехова принадлежала к той категории разведчиков, о существовании которых, кроме Л. П. Берии, знали еще только два-три человека, включая самого Сталина.