Инженер 3

Глава 5 Фундамент

Накануне мы сидели с Семеном до позднего вечера, считали материалы. Все успели. Он еще много чего спрашивал.

А сейчас я подошел к крыльцу гостиницы, поднялся по ступеням. Семен шагал следом, держа в руках. Одет чисто, белая рубаха, темная жилетка, штаны без заплат.

Вошли внутрь. В прихожей пахло щами, жареным луком, табачным дымом. Справа — конторка, за ней сидел хозяин, Терентий Савельевич Савельев. Дородный мужчина, все с таким же круглым румяным лицом и окладистой бородой.

Увидел меня, поднялся, широко улыбнулся:

— А, господин Воронцов! Здравствуйте, здравствуйте! Экипаж свой решили проведать, небось?

Я подошел к конторке:

— Здравствуйте, Терентий Савельевич. Да, по делу коляски. Приехал за платой.

— Ах да, да! — Хозяин хлопнул себя по лбу. — Совсем запамятовал! Сейчас, минутку!

Он достал из ящика стола толстую конторскую книгу в кожаном переплете, раскрыл, полистал. Нашел нужную страницу, провел пальцем по строчкам.

— Так-с… Коляска ваша диковинная стоит в конюшне. Целая, невредимая. Лошадей кормлю, ямщика Никиту содержу. За месяц аренды получилось… — он водил пальцем, считал, — … семьдесят два рубля. Вычитаем расходы на корм лошадям, содержание конюшни, жалованье ямщику, это двадцать восемь рублей. Остается сорок четыре. По договору пополам делим. Ваша доля двадцать два рубля. Все верно?

Я кивнул:

— Верно.

Терентий Савельевич полез в ящик, достал жестяную шкатулку, открыл. Отсчитал два десятирублевых кредитных билета и две рублевых монеты. Положил на конторку.

— Прошу. Двадцать два рубля.

Я взял деньги, пересчитал, убрал в бумажник. Потом проверил журнал. Все в порядке, цифры совпадали.

— Спасибо, Терентий Савельевич. Как коляска? Все в порядке?

Хозяин сиял:

— В полном порядке, Александр Дмитриевич! Просто прелесть! Спрос огромный! Два дня назад купец богатейший в Москву ездил, пятнадцать рублей заплатил! Вчера помещик соседний на свадьбу невесту возил, тоже пятнадцать! Все хвалят, мягко, удобно, как по воздуху летишь! Народ такого не видывал!

Он наклонился ближе, понизил голос:

— Александр Дмитриевич, а вы случайно не хотите еще одну такую же коляску сделать? Я бы купил! За хорошие деньги! Спрос есть, клиенты спрашивают!

Я покачал головой:

— Нет, Терентий Савельевич. Времени нет. Дела другие навалились. Может, потом.

Хозяин вздохнул разочарованно:

— Жаль, жаль. Ну, ничего, может, передумаете.

Я подумал:

— Впрочем, если найму людей да объясню им что делать, можно попробовать. Или вот что. Вы как раз этим займитесь. Отправьте ко мне мастеровых, я им объясню, что делать. Будут работать под моим руководством. Савельев радостно кивал:

— Все сделаю ваше благородие, как скажете. А сейчас не желаете ли карету свою посмотреть?

Я повернулся к Семену:

— Семен Михайлович, подожди здесь. Схожу проверю, все ли с коляской в порядке.

— Хорошо, Александр Дмитриевич.

Терентий Савельевич повел меня через коридор в заднюю часть здания. Дверь вела во двор, широкий, мощеный булыжником. Справа конюшня, слева амбар. Пахло навозом, сеном, лошадьми.

У конюшни, под навесом, стояла моя коляска. Чистая, блестящая, колеса черные лакированные. Кузов протертый, без пыли. Рессоры смазанные, блестят. Вокруг стояли двое человек, постояльцы, разглядывали, переговаривались.

Я подошел ближе. Обошел коляску кругом. Проверил колеса, целые, спицы крепкие. Кузов без царапин и вмятин. Рессоры не прогнуты, смазаны свежим дегтем. Оглобли прочные, без трещин.

Заглянул внутрь. Обивка чистая, столик складной на месте, фонарь висит под потолком. Занавески на окнах свежие.

— Все хорошо, Терентий Савельевич. Вижу, вы за ней следите.

Хозяин расцвел:

— Еще бы! Как за родной! Никита ямщик каждый день протирает, смазывает, проверяет. Я сам слежу. Это же наша золотая жила!

Один из постояльцев, господин в дорожном сюртуке, обернулся к нам:

— Хозяин, это правда, что вы в найм сдаете?

— Правда, правда, — закивал Терентий Савельевич. — Для приличных господ. По городу десять рублей в сутки, в дальнюю дорогу пятнадцать.

— А куда можно?

— Хоть в Москву, хоть в Калугу! Лошадей хороших дам, ямщика проверенного!

Господин задумался, переглянулся с товарищем:

— Может, и возьмем. Нам как раз в Орел ехать надо. На обычной коляске трястись не хочется.

Я оставил их договариваться, вернулся в здание. Семен ждал в прихожей, присев на лавку.

— Пойдем, Семен Михайлович. Коляска в порядке, деньги получены. Теперь в путь.

— Куда едем, Александр Дмитриевич?

— В имение Баранова. Верст двадцать на юго-запад. Там будем мельницу строить.

Мы вышли на улицу. У крыльца стояла обычная дорожная бричка, легкая повозка на высоких колесах. Лошадь гнедая, запряженная, спокойно стоит. На козлах сидел возница, мужик средних лет, в засаленном армяке и старом картузе.

— Это вы нанял? — спросил я Семена.

— Да. Два рубля до имения просит. Торговался, не сбросил. Говорит, дорога плохая, далеко ехать.

— Ладно. Садись.

Семен забрался в бричку, сел на заднее сиденье. Я сел рядом с ним. Возница тронул вожжами, лошадь двинулась.

Бричка покатила по Киевской улице. Мощеная дорога, по сторонам лавки, трактиры, жилые дома. Народу много, купцы, мещане, крестьяне с возами. Пыль стоит столбом от жары.

Я откинулся на спинку сиденья, посмотрел на Семена:

— Инструменты взял?

— Взял, Александр Дмитриевич. Пилы, топоры, рубанки, молотки. Рулетку, угольники. Гвозди, веревки. Все, что нужно для плотницкой работы.

— Хорошо. Работы будет много.

Семен ухмыльнулся:

— А с вами по-другому и не бывает. Но так даже и лучше.

Бричка свернула на Московскую улицу, поехала в сторону заставы. Город редел, дома становились ниже, беднее. Показались огороды, выгоны с коровами.

Проехали заставу. Город кончился, началось поле. Дорога узкая, пыльная, изъезженная колеями. По сторонам пшеница колосится, желтая, спелая. Вдали виднелись деревни, перелески.

Жара стояла нещадная. Солнце палило в спину. Семен снял картуз, вытер лоб рукавом. Я расстегнул воротник сюртука.

Бричка тряслась на ухабах. Колеса грохотали по камням. Возница погонял лошадь, та шла ровной рысью.

Я смотрел на поля, на дорогу, думал о предстоящей работе. Семен рядом молчал, смотрел по сторонам. Видно, думал о том же.

Выехали за пригорок. Впереди показалась река Упа, блестящая лента меж зеленых берегов. На левом берегу виднелись строения.

— Вон, видишь? — я показал Семену на реку. — Там и будем работать.

Семен прищурился, всматриваясь:

— Вижу. Далеко еще?

— Верст пять. Скоро доедем.

Бричка покатила к мосту через реку.

Мост деревянный, старый, доски скрипят под колесами. Перебрались на другой берег, поехали вдоль реки по проселочной дороге.

Имение Баранова показалось через полверсты. Белый барский дом в два этажа, с колоннами у входа. Крыша зеленая, окна высокие. Вокруг парк старый, липы и дубы раскидистые. Справа флигель, конюшня, амбары. Слева огороды, за ними видны крестьянские избы, деревня при имении.

Возница направил бричку к барскому дому, остановил у крыльца. Лошадь фыркнула, затрясла головой, отгоняя мух.

Мы с Семеном слезли. Я поправил сюртук, вытер пыль с лица платком. Жара невыносимая, рубашка взмокла насквозь.

Из дома вышел управляющий Ноздрев. Тот самый, что встречал, когда я приезжал осматривать мельницу. Одет просто, холщовая рубаха, жилет темный, сапоги кожаные.

— Александр Дмитриевич! — окликнул он, спускаясь по ступеням. — Здравствуйте! Дождались наконец!

Я протянул руку:

— Здравствуйте, Егор Матвеевич. Вот, приехали. Будем начинать.

Управляющий крепко пожал мою руку:

— Слава Богу! Иван Петрович велел все приготовить, как вы просили. Рабочих нанял, жилье для них выделил, инструменты закупил. Все готово.

— Где они?

— У мельницы. Уже разбирают. Бревна складывают, мусор убирают. Пойдемте, покажу.

Я кивнул, повернулся к вознице:

— Подожди здесь. Вернемся, отвезешь обратно в город.

Возница кивнул молча, слез с козел, привязал лошадь к столбу у крыльца.

Мы с Семеном и Ноздревым пошли вдоль реки. Дорога узкая, протоптанная в траве. Солнце палило нещадно. Справа течет Упа, вода темная, медленная. Слева кусты ивняка, за ними луг.

Вскоре впереди показалась старая мельница. Почерневшие бревна, провалившаяся крыша, сгнившее водяное колесо. Рядом копошились люди. Человек десять, не меньше. Разбирали мельницу, складывали бревна в сторону, мусор сваливали в кучу.

Мы подошли ближе. Рабочие увидели нас, остановились, отложили топоры и ломы. Вытерли пот, повернулись навстречу.

Ноздрев окликнул:

— Эй, братцы! Подходите! Хозяин приехал!

Рабочие подошли, выстроились полукругом. Я внимательно их оглядел.

Мужики разные. Молодые и постарше. Одеты просто, по-крестьянски: холщовые рубахи, порты, лапти или сапоги стоптанные. Лица загорелые, обветренные. Руки мозолистые, привычные к работе. Смотрят настороженно, выжидающе.

Ноздрев обвел рукой:

— Вот они, работники. Двенадцать человек, как вы просили. Плотников набрал местных, из деревни Большие Поляны. Толковые мужики, работящие.

Он указал на одного из рабочих, высокого, широкоплечего, с темной бородой:

— Это Степан Кузьмич Дроздов. Старший плотник, артельный староста. Тридцать лет работает, дома строит, амбары, мосты чинит.

Степан шагнул вперед, поклонился:

— Здравствуйте, барин. Степан Дроздов. Рад стараться.

Голос низкий, хриплый. Лицо серьезное, без улыбки. Глаза умные, опытные.

Я кивнул:

— Здравствуй, Степан Кузьмич. Я Воронцов, инженер. Буду строить мельницу. Ты старшим будешь над рабочими?

— Коли велите, буду.

— Велю. Будешь следить, чтобы работали правильно, не ленились. Жалованье получишь больше остальных.

Степан кивнул:

— Понял, барин.

Ноздрев указал на других:

— Это Петр и Иван Медведевы, братья. Тоже плотники хорошие. Это Тимофей Сорокин, Василий Короткий, Андрей Жуков. Все местные, проверенные.

Я оглядел остальных. Лица похожие, крестьянские, простые, усталые от работы. Кто-то смотрел прямо, кто-то опускал глаза.

— Слушайте все, — сказал я громко, чтобы слышали. — Я инженер-капитан Воронцов. Буду строить здесь мельницу новую, паровую. Работа большая, трудная. Продлится полгода. Кто хорошо работает, получит справедливое жалованье, вовремя. Кто ленится, обманывает, выгоню без денег. Понятно?

Рабочие молча закивали.

— Жалованье платить буду раз в неделю, по субботам. Старшему плотнику Степану тридцать рублей в месяц. Остальным двадцать пять. Кормить вас будет имение, три раза в день. Жить будете в бараке, который выделил Иван Петрович. Вопросы есть?

Один из рабочих, помоложе, с рыжими волосами, поднял руку:

— Барин, а когда начинать будем?

— Сегодня. Сейчас осмотрим, что уже сделали. Потом я объясню, что делать дальше.

Рыжий кивнул, опустил руку.

Дроздов спросил:

— Барин, а инструмент свой или ваш?

— Свой приносите, какой есть. Чего не хватает, докуплю. Пилы, топоры, рубанки нужны. Веревки, гвозди. Если у кого нет, скажите, дам.

Степан кивнул:

— Понял. У нас есть все. Мы плотники, инструментом обзаведенные.

Я повернулся к Ноздреву:

— Егор Матвеевич, покажите, что уже сделано.

Управляющий провел нас к мельнице. Подошли ближе. Половина здания уже разобрана. Стены обвалились, бревна лежат в стороне грудой.

— Вот, — показал Ноздрев. — Разбираем старое, складываем бревна. Что годное, откладываем отдельно, на дрова или на что другое. Что гнилое, в костер.

Я обошел вокруг. Работа спорая, видно. Груда бревен справа, аккуратно сложенных. Груда досок слева. Мусор, обломки, щепки, куски гнилого дерева, свален в кучу в стороне.

— Хорошо, — сказал я. — Быстро работаете.

Подошел Дроздов:

— Мужики умелые, барин. Привычные. Еще дня два, совсем разберем. Место расчистим.

Я кивнул, достал из портфеля чертежи. Развернул первый лист, там план местности. Показал Степану:

— Смотри. Вот здесь стояла старая мельница. А новую ставить будем вот здесь, чуть выше по течению. Видишь?

Степан наклонился, прищурился:

— Вижу. Зачем выше?

— Грунт там прочнее. Меньше подтапливает весной. И место ровнее.

Степан покивал:

— Дельно. А фундамент какой?

— Свайный. Сваи деревянные, длиной в три сажени. Забьем по периметру здания, густо, через аршин. Сверху обвяжем брусом, зальем известковым раствором. Получится платформа прочная.

Степан задумался, потер бороду:

— Свайный, говорите… Это правильно. У реки земля влажная, простой фундамент просядет. А сваи держать будут. Отец мой так мост строил, до сих пор стоит.

Я показал следующий чертеж, схему свайного фундамента:

— Вот разметка. Сваи в два ряда, по длинным сторонам здания. По коротким в один ряд. Всего сто штук. Забивать будем бабкой, деревянной колодой на веревках.

Степан изучал чертеж внимательно. Водил пальцем по линиям, считал сваи, прикидывал в уме.

— Сто штук… Это работы много. Дней десять, не меньше. А сваи где брать?

— Заказал у Ивана Петровича. Лес привезут через три дня. Бревна по три сажени, заостренные, пропитанные смолой.

— Хорошо. Значит, пока старое разбираем, место расчищаем. Потом сваи забивать начнем.

Я свернул чертежи, убрал в портфель:

— Точно. Еще надо разметку сделать. Где сваи забивать, где углы здания. Сейчас покажу.

Мы пошли к тому месту, где планировалось новое здание. Чуть выше по течению, сажен на двадцать от старой мельницы. Место ровное, берег тут повыше, меньше заливает весной.

Я достал из портфеля рулетку, деревянные колышки, моток веревки. Семен помог разложить инструменты.

— Степан, зови рабочих. Будем размечать.

Степан кивнул, окликнул мужиков:

— Эй, братцы! Подходите! Размечать будем!

Рабочие подошли, столпились вокруг.

Я начал объяснять:

— Здание будет прямоугольное. Длина двенадцать саженей, ширина восемь. Два этажа. Первый этаж котельная и машинное отделение. Второй мельничный зал с жерновами.

Я отмерил рулеткой двенадцать саженей вдоль берега, воткнул колышек в землю. Потом отмерил восемь саженей перпендикулярно, воткнул второй колышек. Так разметил все четыре угла.

Семен натянул веревку между колышками, обозначив периметр здания.

— Вот, — сказал я, показывая на веревку. — Здесь будет стоять мельница. По этому периметру забьем сваи. Понятно?

Рабочие молча разглядывали разметку. Степан обошел вокруг, проверил углы, потянул веревку, крепко ли натянута.

— Понятно, барин. Место хорошее выбрали. Ровное, высокое.

Один из рабочих, тот самый рыжий, спросил:

— А мы что делать будем? Сваи забивать?

— Сначала доразберете старую мельницу. Уберете весь мусор. Место расчистите полностью. Потом привезут лес. Тогда и начнете забивать. Я покажу, как правильно.

Рыжий кивнул.

Я повернулся к Степану:

— Степан Кузьмич, берешь мужиков, идете к старой мельнице. Продолжаете разбирать. Работаете до вечера, до захода солнца. Завтра то же самое. Послезавтра лес привезут, начнете сваи готовить, заострять, смолой пропитывать.

Степан кивнул:

— Слушаемся, барин.

Я посмотрел на солнце. Стоит высоко, близится к полудню. Жара не спадает.

— Только я не барин, — поправил я. — Инженер. Александр Дмитриевич можете звать. Или капитан, кому как удобнее.

Степан удивленно поднял брови, но промолчал.

— И еще, — продолжил я. — Сегодня я сам тоже работать буду. Вместе с вами.

Теперь удивились все. Рабочие переглянулись, зашептались. Степан нахмурился:

— Это как же, Александр Дмитриевич? Вы… сами? Руками?

— Руками. А как иначе? Я инженер, но плотницкому делу обучен. В Севастополе в госпитале вентиляцию строил, сам воздуховоды собирал, сам гвозди колотил.

Степан покачал головой недоуменно:

— Первый раз вижу, чтобы барин… то есть, господин офицер, сам работал.

— Увидишь еще не раз. Семен Михайлович тоже работать будет. Он столяр опытный, мастер хороший. Вдвоем с вами управимся быстрее.

Семен кивнул, снял жилетку, закатал рукава рубахи:

— Готов, Александр Дмитриевич.

Рабочие стояли, не зная, что сказать. Видно, смущены. Не привыкли, чтобы господа рядом с ними трудились.

Я снял сюртук, повесил на ветку ближайшего куста. Расстегнул воротник рубахи, закатал рукава.

— Ну что, братцы? За работу! Степан, давай топор.

Степан молча протянул мне топор. Тяжелый, широкое лезвие, отточенное до блеска. Топорище дубовое, гладкое от долгой работы.