Инкуб. Книга 3 (СИ)

Глава 23

Горький привкус любовного напитка, настоянного на долгой разлуке. Нежелательные родственные связи.

— Если она Гемма, тогда кто я? — произнёс срывающийся ломкий голос.

Долгорукий замер и медленно развернулся.

Не замечая попадавших на колени вампиров, из сгустка темноты выступила хрупкая девушка в коротком подростковом пальто и красном шарфе, обмотанном вокруг тоненькой шеи.

— Глоб!.. — она протянула к нему руки. — Это же я!

— Гемма! — судорожно вздохнув, молодой человек стиснул её в объятиях. — О боже! Малявка, ну я и дурак, если мог перепутать тебя с другой…

Он заглянул в бездонные провалы тёмных глаз и отшвырнул её от себя.

— Тварь! Да как ты смеешь выдавать себя за мою девочку! — в его руках появился магический меч. — Я убью тебя за это!

Но девушка не пыталась защититься. Она лежала на земле, и её худенькие плечи мелко вздрагивали от беззвучных рыданий. На лице Долгорукого промелькнуло сомнение. Меч исчез и он, склонившись над скрюченной фигуркой, нерешительно тронул её за плечо.

— У-уходи! — девушка закрыла лицо ладонями.

— Ну, ты чего? Перестань реветь! — он неловко прижал её к себе. — Да, ладно тебе, малявка! Ведь мог я не узнать тебя после стольких лет.

— Глоб!.. — захлёбываясь от слёз, девушка порывисто его обняла. — Даже не верится, что наша встреча происходит наяву, — она отстранилась и слепо провела пальцами по его лицу. — Господи! Столько времени прошло!..

Не замечая, что всё больше выпадает из образа Геммы, Царица вампиров жадно вглядывалась в полузабытое лицо. Пришелец из далёкого прошлого возмужал и по-прежнему выглядел, как небожитель, но для неё это уже давно ничего не значило, — ведь роскошный фасад зачастую маскирует внутреннее убожество или заумную пустоту. Но сейчас она искала именно признаки деградации; ей очень хотелось найти подтверждение тому, что не только она растеряла себя на трехсотлетнем пути к этой встрече. Искала и не находила. Из Долгорукого по-прежнему била через край жизненная сила, а черты красивого лица выдавали ум и недюжинное упорство, и оттого радость в её душе соседствовала с печалью, а нежность — с досадой на себя за глупую сентиментальность.

«А братец по-прежнему хорош собой и харизматичен до невозможности, — подумала Царица вампиров с грустной усмешкой. — Жаль, что нас снова разделяет непреодолимая преграда». Она даже не пыталась разобраться в смеси противоречивых чувств, и призрак былой любви постепенно обретал плоть и кровь и она, заметив это, посмеялась над собой.

«Эй, Гемма, — обратилась она к той, что спала в её душе, — а у тебя губа не дура, мальчишечка очень даже ничего. Чем-то он до сих пор волнует меня».

«Возлюбленный мой!» — отозвался внутренний голос, преисполненный щемящей душу нежности.

«Дура! Ты любила не живого человека, а свою мечту!» — прошипела Царица вампиров.

«Глоб и мечта — это одно и то же!» — стояла на своём девушка из прошлого, чей облик она украла.

«Какая наивность, граничащая с глупостью!»

«Пусть так, мне нет до этого дела. Он рядом, и я счастлива».

«О боже!.. Кстати, о нём. А ведь божок прокололся со своим отказом. Теперь даже не знаю, радоваться этому или огорчаться».

Тёмные глаза девушки остро блеснули, выдавая совсем иные чувства, а заодно иной облик и совсем другой наряд.

— Глоб, тебе не кажется, что боги не так уж всевластны? — проговорила она и, смерив его взглядом, приподняла бровь. — Надеюсь, ты не такой дурак, что до сих пор веришь в единого боженьку с его ангелами и демонами?

Такие чувства и поведение были настолько несвойственны Гемме, которую он знал, что у Долгорукого защемило сердце.

— Не знаю, — буркнул он. — Лично я с богами не знаком. Во всяком случае, мне так кажется, хотя на моём пути встречались более чем странные личности.

Долгорукий со смешанным чувством наблюдал, как исчезает стеснительная юная девушка в стареньком пальто и длиннющем красном шарфе, а на смену ей приходит надменная красавица в пышном ореоле тёмных кудрей, облачённая в очень женственное платье, обтягивающее её точёную фигурку как перчатка. Это было прекрасное существо, но опасное как сталь бритвенной заточки его любимых дамасских ножей.

— О! Кажется, я немного отвлеклась. Не удивляйся, Глоб, это тоже я.

Чётко очерченные губы красавицы дрогнули в странной полуулыбке.

— Знаешь, мне всегда казалось, что до мечты нельзя дотрагиваться руками. Она должна оставаться недостижимой, как звёзды на небе или линия горизонта. И всё же, как это романтично — встретиться вновь после долгой разлуки.

Царица вампиров шагнула вплотную к Долгорукому и, подняв к нему лицо, медленно опустила ресницы.

— Да, как ты смеешь?! — рыкнула она, когда он не отозвался на это безмолвное приглашение к поцелую.

— О, как! — не слишком удивился тот. — Что, малявка, сказывается привычка к беспрекословному повиновению?

— Молчать!.. О, чёрт!.. Прости, прости! — воскликнула красавица, сконфуженно прижимая пальчики к губам. — Даже не знаю, что на меня нашло. Видимо совсем расклеилась от радости.

— Хорошо, если от радости.

— Боже мой! Как ты можешь сомневаться?!.. Боюсь, ты прав. Я и в самом деле уже не та глупенькая Гемма. Но поверь, моя любовь к тебе осталась неизменной…

На лице Царицы вампиров промелькнуло странное выражение: с ней что-то происходило, и это что-то было ей не по нраву. Казалось, что сквозь маску бесстрастия пробиваются совсем иные чувства — чувства той, что спала в её душе. Туманные ленты обвили надменную красавицу и полностью скрыли её от глаз Долгорукого, а когда они рассеялись, снова возникла худенькая девушка в пальто и шарфе.

— Глоб! — вскрикнула она, цепляясь за него. — Пожалуйста, не бросай меня, любимый! Поверь, ещё одной разлуки я не переживу!

«Свежо предание, да верится с трудом!» — с яростной грустью подумал Долгорукий. Но в тёмных глазах девушки светилась такая беззаветная любовь, а её слова и чувства были настолько искренними, что ему не хватало духа прервать разыгрываемый спектакль. Наконец, не столько боясь попасться на искусную приманку, сколько сорваться в неконтролируемый гнев, он отвёл глаза.

— Хватит, Гемма! Прекращай свой жалкий балаган. Можешь не стараться, ты уже показала своё истинное лицо.

— Это не есть хорошо, — холодно заметила Царица вампиров и, вернув себе привычный облик, добавила: — Похоже, теряю профессиональную сноровку.

— Поверь, ты гениальная актриса. Вот только мне нужна настоящая Гемма, а не её образ, как бы достоверно ты его ни сыграла.

— Спасибо за комплимент, — ядовито поблагодарила Царица вампиров и смерила Долгорукого мрачным взглядом. — Да! Как-то не так я представляла нашу встречу. Всё же она составляла смысл жизни той глупенькой девочки, какой я когда-то была, — она зябко передёрнула плечами. — Проклятье! Скажи, Глоб, неужели я настолько изменилась, что тебе даже противно прикасаться ко мне?

Долгорукий смягчился. Эту Гемму он не знал, но сейчас она была искренна в своём гневе.

— Ну, что ты болтаешь, малявка! — попытался он навести мосты. — Как бы то ни было, мы брат и сестра. Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне.

— Брат и сестра? Да неужели?! — прошипела она, и её глаза затянуло кровавой пеленой. — Сейчас я покажу тебе, чего стоят такие родственные узы!

Под скрюченными пальцами колдуньи возник узор из рун, и она ударила с такой силой, что под ногами Долгорукого расплавился камень брусчатки. Несмотря на связывающее заклинание, которое должно было удержать его на месте, он вырвался из огненного смерча, и шагнул ей навстречу.

— Малявка, ну, что ты творишь? — проговорил он, укоризненно глядя на ту, путь к которой занял у него целых триста лет.

— Не подходи, Глоб!.. Выходит, всё кончено, так и не начавшись. А может, я сама всё придумала, и с самого начала между нами ничего и не было, — пришедшая в себя Царица вампиров грустно усмехнулась. — Боже мой! Давненько я не чувствовала себя такой дурой. Спасибо тебе за это. Впредь будет мне наука.

— Гемма! — на лице Долгорукого промелькнули разноречивые чувства. — Ведь я… ведь мы не виделись целую вечность. Конечно, мы оба изменились.

— О да! Только давай не будем повторяться, я уже слышала эту песню, — Царица вампиров скривилась. — Дологой блатик, — картавя, пропела она противным детским голоском, — может, ты и изменился, а вот твоей глупой сестлички больше нет… — и Царица вампиров всей своей мощью обрушилась на ту, что спала в её душе. «Как смела ты высунуть нос из своей норы?! Умри, предательница!». — Прощай, Глоб, прощай, Гемма, земля вам пухом, дорогие! — прибавила она, расправившись с прежней Геммой, что попыталась вырваться на волю.

— Нет, постой! Давай поговорим! — запротестовал Долгорукий.

— Не вижу смысла. Проще сразу обрубить концы, — откликнулась та, которой уже давно были чужды человеческие слабости.

Трехсотлетнее ожидание кануло в прошлое, и Царица вампиров обратилась к насущным делам настоящего. Она бросила взгляд на Цветанку и в то же мгновение оказалась рядом с ней.

— Стой, гадина! — выкрикнул Юлиан, выскакивая из таверны. — Стой! Хуже будет!

— Это вряд ли, — ответила Царица вампиров.

Она взяла девушку за плечи и вгляделась в её растерянное личико. «Действительно, мы похожи. Странно, что я этого не заметила, когда обращала её в вампира».

— Идём, деточка. Ведь ты моя плоть и кровь, значит, твоё место рядом со мной.

Уловив, что в её речи нет угрозы, а лишь бесконечная усталость, Цветанка приободрилась и перевела взгляд с Юлиана на высокого незнакомца, который пришёл ей на выручку.

— Может, стоит его выслушать?

— Не лезь не в своё дело, — грозная собеседница потрепала её по щеке. — Глупышка! Однажды ты поймёшь, что к прошлому возврата нет. Впрочем, ты вся в Миланику, та тоже вечно строила замки на песке. Как видишь, добром это не кончилось. Моя принцесса стала прислужницей какого-то жалкого купчишки.

— Неправда! Мама была счастлива. Отец её любил… Мы все её любили! — запротестовала Цветанка.

— В чём ты видишь её счастье? — по лицу Царицы вампиров пробежала тень. — Моя единственная дочь надрывалась как простая крестьянка, таща на себе немалое хозяйство, да ещё рожала детей одного за другим.

— Я всегда помогала маме по хозяйству, и сёстры тоже! — горячо проговорила девушка, почему-то чувствуя себя виноватой.

— Толку-то? Бедная моя Миланика! Я знаю, что она сильно болела, а ведь могла бы избежать этой напасти, если бы согласилась и стала вампиром. Но нет, видите ли, ей противна сама мысль, стать такой как я…

Цветанка поежилась. От вампиров-заговорщиков она наслушалась таких историй о кровавых злодеяниях своей собеседницы, что у неё до сих пор волосы вставали дыбом.

Несмотря на мыслещит, чуткая Царица вампиров заметила её реакцию.

— А ты, девочка? — её тёмные глаза сверкнули гневом. — Ты тоже считаешь меня исчадием ада? — грозно прошипела она.

— Я… — Цветанка замялась. — Достоверно я не знаю, но слышала…

— Деточка, не верь слухам, в них сплошная ложь, — Царица вампиров заглянула в доверчиво распахнутые глаза, и совесть не упустила своего шанса. — Не скрою, мой ангел, поначалу я даже хотела убить тебя, — созналась она. — Нет-нет! Даже не думай! Разве я могу причинить зло своей единственной внучке? Просто я была сердита из-за побега твоей матери. Но как только я увидела тебя, я поняла, что мы с тобой обязательно подружимся. Не так ли, моя дорогая?

Понимая, что перечить опасно, Цветанка согласно кивнула.

— Да, бабушка.

Услышав её обращение, Царица вампиров поморщилась.

— Лучше зови меня Геммой. Боюсь, что для бабушки я не настолько стара и мудра.

— Хорошо, Гемма, — смиренно сказала Цветанка, и та на правах близкой родственницы потрепала её по щеке.

— Я рада, что ты такая послушная девочка. Вот теперь я уверена, что мы обязательно найдём общий язык.

Но как только заполыхали руны, открывающие проход в пространстве, девушка попятилась. Царица вампиров перехватила её молящий взгляд, устремлённый на Юлиана, и покачала головой.

— Забудь его, девочка! Любовь не приносит ничего, кроме боли и горя, — она усмехнулась при виде Руисы Файр, которая очень вовремя выскочила из дверей таверны и, встав рядом с юношей, взяла его под руку. — Вот видишь! Однажды он оставит тебя ради ведьмы.

— Это неправда! — с отчаянием выкрикнула Цветанка и рванулась к тому, кто составлял смысл всей её жизни, но колдовство могущественной колдуньи не дало ей даже сдвинуться с места.

— Ах, мой бедный котёночек! Инкуб есть инкуб, их репутация говорит сама за себя. Верность не в их натуре, и ты это знаешь. Если не веришь мне, послушай, что скажет твоя мать.

Царицу вампиров вновь охватили туманные ленты, подкрашенные кровавым светом, и навстречу Цветанке шагнула Миланика.

— О Всемогущий Аллах!.. Мама, мамочка! Родненькая моя! Да как же так? — радостно залепетала девушка, бросаясь в объятия матери, хотя умом понимала, что это колдовской обман.

— Тихо-тихо! Не плачь, детка, нам нельзя показывать свою слабость, — сохраняя иллюзорную маску на лице, Царица вампиров привлекла её к себе, но та нашла в себе силы и поспешно отстранилась.

— Пустите!.. Как вы можете быть такой жестокой?

— Глупенькая! В чём ты видишь мою жестокость? — укоризненно проговорила Царица вампиров и ласково вытерла её слезы. — Я же зову тебя в гости, а не похищаю навеки. Поживи немного со мной, осмотрись. Ну, а если не понравится, вернуться никогда не поздно. Конечно же, если ветреный муженёк к тому времени не променяет тебя на другую. Вот видишь, всё в твоей власти… О чёрт! Куда прёшь, гадёныш?

— Что? — изумилась Цветанка неожиданной перемене разговора.

— Не отвлекай! — прошипела Царица вампиров, глядя на мерзкую рожу, которая нарисовалась в тёмном вихре переносного портала. — Пошёл вон, недоумок! Вон! Я кому сказала?!

Жуткий демон взревел и попытался вырваться на волю. Тогда в руках колдуньи появился витой жезл. Под её мерный речитатив от него отделилась цепочка ядовито-зелёных рун, которая обернулась вокруг шеи чудовища и, несмотря на его отчаянное сопротивление, потащила под землю.

Пользуясь благоприятным случаем, Юлиан рванулся к девушке, но Царица вампиров не теряла бдительности. Она выставила руку, и его впечатало в стену таверны. Затем она повернулась к девушке, и когда ту зашвырнуло в зев портала, нетерпеливо огляделась по сторонам.

— Я здесь, госпожа! — выкрикнул Антоний Центурион, прибывший с отрядом храмовых носферату.

— Наглеешь, скотина! Сколько можно тебя ждать?!

Ледяные нотки в голосе обожаемой повелительницы заставили полковника упасть на колени.

— Госпожа, я…

— Молчать! Убей их всех, — Царица вампиров ткнула в сторону Долгорукого. — Лично принесёшь его голову.

— Да, госпожа! — с благоговейным выражением на лице Антоний Центурион потянулся к её туфельке, но она исчезла и в следующее мгновение оказалась рядом с Юлианом. Одно движение и его спутники, приготовившиеся дать ей отпор, отлетели прочь.

Испытывая двойственное чувство, Царица вампиров заглянула в лицо юноши. Несмотря на его уязвимость здесь и сейчас, внутреннее чувство подсказывало ей, что на другом уровне бытия это бессмертное и вдобавок очень могущественное существо. Но ей было всё равно. После нечеловеческих испытаний в мире Аспида она больше не испытывала страха ни перед кем и ни перед чем.

Пока могущественная колдунья рассматривала его с интересом естествоиспытателя-натуралиста, обнаружившего новый вид букашки, Юлиан лихорадочно прикидывал свои шансы в случае её нападения и пришёл к неутешительному выводу, что они не велики. Слишком уж легко Царица вампиров справилась с его друзьями, и хоть он злился на Финиста, он понимал, что без него ему не справиться. Вот только сокол внезапно исчез, оставив их наедине с нешуточной опасностью, и сколько он его ни звал, тот не хотел отзываться. Ко всему прочему, положение осложнял незнакомый вампир. Хотя Царица вампиров приказала его убить, со злодейкой его связывали непростые отношения, поэтому было неизвестно, на чьей стороне он выступит, если она надумает напасть.

«А вдруг? Не дурак же он и наверняка понимает, что мы в одной лодке», — Юлиан сжал вспотевшей ладонью рукоятку меча и покосился на высоченного блондина. Прочитать его мысли Царица вампиров не могла, но по его лицу она догадалась, о чём он думает.

— Не суетись, дружок. Если я захочу, тебя никто не спасёт, — её медоточивый голос сочился ядом. — Хоть ты божественных кровей, но я могу порвать тебя на атомы.

— Мадам, мне неинтересно ваше предложение. Предпочитаю находиться в том виде, что есть.

— Хохоришься, дружок? Ну-ну!

— Дружок? Извините, мадам, но я не дружу с чудовищами.

— Чудовище? — Царица вампиров медленно улыбнулась. Жезл исчез и на её ладони расцвёл прекрасный цветок, переливающийся всеми оттенками крови. — Правда, красиво? Не знаю, как ты, а я очень люблю сказку об Аленьком цветочке.

— Видимо из-за того, что там фигурирует близкий вам по духу персонаж, — с готовностью предположил Юлиан. — Колдунья, которой шкура чудовища пришлась бы впору…

— Замолчи, пока я не разозлилась!.. Скажи, зачем ты понадобился Аспиду, и я оставлю девчонку в живых.

— Мадам, ещё бы понять, о чём вы бредите.

— Не хочешь говорить? — Царица вампиров притворно вздохнула. — Бедная девочка! Выходит, я права, она ничего для тебя не значит.

— Не передёргивайте! — с холодной яростью отозвался Юлиан и его глаза загорелись золотом. — Не стоит мерить других своим аршином. Что может знать о любви та, что променяла её на жалкие игрушки власти…

Выговор юноши вызвал у Царицы вампиров сильнейший приступ раздражения. Его голос, обретший необычную звучность и глубину, сейчас походил на голос Аспида.

— Замолчи, щенок! — прорычала она. — Сначала пройди через то, через что прошла я, а потом суди.

Лепестки на её ладони закрылись в плотный бутон, а затем выстрелили множеством тончайших нитей. Друзья бросились к Юлиану, но были вынуждены отступить, натолкнувшись на невидимый защитный купол. Командиры храмовых носферату вопросительно посмотрели на полковника, но тот дал знак не вмешиваться, и Долгорукий расслабился. Он пока ещё колебался, не зная, стоит ли защищать тех, кто ему незнаком; с другой стороны их было мало и среди них были женщины.

Тем временем цветок-кровосос не терял времени. Под действием его наркотика на лице Юлиана блуждала бессмысленная улыбка, и он даже не пытался сопротивляться. Опутанный присосавшимися, как пиявки, нитями он постепенно терял силы.

Видя, что ещё немного и будет поздно, Аделия схватилась за кайд и воззвала к Лазарю. Как только она это сделала, в следующий миг раздался такой жуткий рёв, что окружающие их носферату шарахнулись прочь.

Яростную атаку огромного радужного змея Царица вампиров сдержала лишь благодаря Долгорукому, который пришёл ей на помощь. Змей обвил юношу, и когда тот пришёл в себя, снова бросился в атаку. Он проломил защиту Долгорукого и нацелился ударить по Царице вампиров.

— Давай убей меня, и девочка тут же умрёт! — выкрикнула она и засмеялась. — Не веришь? А ты рискни!

— Стой, Финист! — выкрикнул Юлиан.

Радужный змей послушался и, вернувшись к юноше, улёгся около его ног; но стоило Долгорукому или Царице шевельнуться, и он злобно шипел, раздувая игольчатый воротник.

«Не нервничай, малыш!.. Ну, надо же! Я даже не подозревал, что в истинной форме ты у меня такой красавец». Желая успокоить своего защитника, Юлиан погладил громадную рептилию по жуткой чешуйчатой голове, украшенной многоцветной короной. «Возвращайся к отцу. Думаю, он не зря тебя отозвал. Наверняка ему позарез нужна твоя помощь. Не бойся, теперь я справлюсь», — добавил он, видя, что вионет медлит, не решаясь его покинуть.

— Похоже, ты всего лишь пешка в могущественных руках, — язвительно проговорила Царица вампиров, когда удивительное существо исчезло.

— Ошибаешься! Я сам себе хозяин, — жёстко проговорил юноша, и его кожа слегка засветилась.

— Марионетки всегда в этом уверены.

— У каждого свои заблуждения…

Царица вампиров предостерегающе подняла руку.

— Хватит спорить, а то передумаю! Кем бы ты ни был, я жду тебя в канун Кровавой жатвы, и лучше не опаздывай. Сам понимаешь, когда агнец съеден, кости немногого стоят.

Она обратилась в белую волчицу и, сделав гигантский прыжок, исчезла в зеве открытого портала.

— Сука! Только тронь Цветанку, и я не знаю, что я с тобой сделаю! — разъярённый Юлиан добавил ещё несколько нецензурных выражений, и тут от сильнейшего удара у него потемнело в глазах.

— Заткнись! — рявкнул Долгорукий. — Посмеешь ещё раз обозвать Гемму, и я откручу твою пустую голову!

— Какого чёрта?! Ну, ты и придурок! Если кому и нужно открутить пустую голову, то это тебе.

Приподнявшись на локте, Юлиан осторожно потрогал стремительно опухающую челюсть и мрачно посмотрел на своего обидчика. Неожиданно тот улыбнулся и протянул ему руку.

— Вставай! Нефиг валяться.

И Долгорукий покосился на носферату, приготовившихся к нападению.

— На твоё счастье я не злопамятный, — Юлиан не принял его помощь и самостоятельно вскочил на ноги. — Одного не пойму, как ты можешь заступаться за эту кровавую стерву, — не унимался он.

— Думай, что угодно, но Гемма не стерва и не убийца.

— Кто бы сомневался! Как только увидел её, то сразу же подумал, что вижу бедную овечку в волчьей шкуре. А уж как она сентиментальна! Видимо, в своё время начиталась Стендаля и теперь как госпожа де Ла-Моль[15], жаждет лично похоронить твою башку. Правда, чего-то она не хочет дожидаться, когда ты сыграешь в ящик и решила поторопить события.

На лице Долгорукого заиграли желваки.

— Тебе уже сказано, не болтай, о том, чего не знаешь! — жёстко проговорил он. — Если ей пришлось пройти через то же, что и мне, то я её не виню.

— А мне наплевать через что она там прошла!

Их ссора не успела разгореться — храмовые носферату вяло зашевелились, постепенно выходя из странного оцепенения.

— Кончайте таращить глаза, недоумки! Вперёд! — рявкнул Антоний Центурион, который первым пришёл в себя.

— Стоять! — приказал Долгорукий и носферату его послушались, невзирая на гневные крики полковника. — Правильно! — он весело оскалился. — Папочку нужно слушаться, а то он повыдёргивает ножки непослушным деткам и забудет приставить их на место. Всем спать!

Носферату снова смежили веки и их ряды слаженно закачались, будто прибрежный ковыль под слабым бризом. Долгорукий поглядел на многочисленные бледные лица, обращённые к нему, и в его холодных глазах промелькнуло сожаление. «Бедняги!.. Малявка, ну ты и натворила дел! Странно, что прародитель оставил твою самодеятельность без внимания. За гораздо меньшую провинность лично меня он упёк в такую психушку, что до сих пор тошно вспоминать».

Пока Долгорукий пытался избавиться от неприятных воспитаний, Юлиан тем временем разглядывал его одежду, состоящую из джинсов и потрёпанной кожаной куртки с множеством молний. «Так-так! Очень знакомый прикид!»

— Слушай, а ты откуда? — спросил он, уже подозревая, что не только Царица вампиров является его землячкой.

— Из Подмосковья, — машинально ответил Долгорукий.

— Прасковья из Подмосковья? Да ладно тебе, не злись! Будем считать, что я не слишком удачно поддержал беседу, — Юлиан фыркнул. — Видимо, уже как триста лет открыта космическая линия «Нью-Васюки — Ойкумена», а я сижу здесь как дурак и ломаю себе голову, как отсюда выбраться. — Он смерил высокого светловолосого парня оценивающим взглядом и протянул руку. — Будем что ли знакомы? Юлиан Соколовский или в местном варианте барон де Фальк.

— Глеб Долгорукий. Не князь, а уличная грязь, — без тени улыбки отрекомендовался новый знакомый.

— Заниженная самооценка? — усмехнулся Юлиан.

— Нет. Пролетарское родословное дерево и, между прочим, я этим горжусь.

— Тебе повезло. Хотел бы я знать, кто я такой.

— Ты что сирота?

— Нет, подкидыш. — Не удовольствовавшись рукопожатием, Юлиан порывисто обнял Долгорукого и засмеялся, когда тот напрягся. — Да не смотри ты на меня волком! Глеб, ты даже не представляешь, насколько я рад. У чёрта на куличках да встретить землянина, это же чудо из чудес.

— Согласен, — Долгорукий неохотно улыбнулся. — А теперь будь добр отвали от меня, а то получишь в зубы за домогательство. Между прочим, я сразу понял, что мы земляки, а ты всё тормозишь, — немного подумав, он поинтересовался. — Слушай, а ты в каком году отчалил с нашей старушки Земли?

— В две тысячи десятом, а ты?

— В две тысячи пятнадцатом.

— Чудеса релятивизма. Если вы знакомы с Царицей вампиров, значит, ты добирался сюда триста лет, а вот мой путь занял всего два года. Что ни говори, а полезные знакомства — великая вещь, особенно, среди демонов.

Во время бессвязного разговора, перепрыгивающего с темы на тему, Долгорукого не покидало странное чувство узнавания, хотя он был готов поклясться, что впервые видит своего собеседника. Наконец, в его голове забрезжила невероятная догадка. Взволнованный, он нашарил в кармане пачку сигарет и протянул её Юлиану. Когда тот отказался, он щёлкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся сигаретным дымом.

— Ратуешь за здоровый образ жизни? — осведомился он с ехидцей в голосе.

— Нет, никогда не курил, и даже не тянуло, — миролюбиво ответил юноша.

— А я вот балуюсь чуть ли не с пелёнок, — Долгорукий замялся, не зная, как поделикатней сформулировать свой вопрос, но тут носферату снова вырвались из-под его контроля. Причем на этот раз гораздо быстрей, чем в первый раз. Предупредил его об опасности темноволосый зеленоглазый вампир — один из тех, что были заодно с Юлианом