Инкуб. Книга 3 (СИ)

Глава 29

Магический кулак вскользь задел Цветанку, и она рухнула без сознания. К счастью, Аспид, творец Ойкумены, успел подхватить девушку до того, как она рухнула на пол террасы, и заключил её в защитный кокон из золотого света.

«Ах ты, сволочь!» — взъярился Юлиан и с его руки сорвался радужный змей, стремительно растущий в размерах. Пока принц Хаоса отбивался от его яростных нападок, он успел прийти в себя и подготовиться к бою. Как и в битве с Раймондом с головы до ног его облекли тёмно-синие шипастые доспехи, а в левой руке возник гудящий золотой овал света, внутри которого бесновался тёмный вихрь. Весело оскалившись, он будто пушинку крутанул громадный магический меч, гудящий от переизбытка энергии, и ринулся в бой.

Адлигвульфы бросилась было ему на помощь, но Аспид заступил им дорогу и приказал установить барьер вокруг места поединка. Они подчинились, но перед этим дружно глянули на отца юноши. Сложив руки на груди, Лазарь стоял у границы барьера и с каменным выражением лица наблюдал за ходом поединка. От него исходили волны такой леденящей душу ярости, что вампиры поспешно занялись порученным делом.

Поначалу принц Хаоса теснил Юлиана по всем фронтам, но только до тех пор, пока их столкновение не вызвало отклик в Мироздании.

Лорд Тьмы встрепенулся и запустил поисковое щупальце. Поняв, что происходит, он захохотал, и из глубины непостижимой бездны к юноше устремилась огромная река магической энергии, с приходом которой у него открылось второе дыхание, а заодно третье и четвёртое.

Когда на лбу противника засиял ритом, принцу Хаоса стало совсем не по себе. Сложная кристаллическая структура говорила о такой силе юного бога, с какой ему ещё не приходилось сталкиваться, но он был не из тех, кто отступает — до тех пор, пока не иссякнет надежда на победу.

Время шло, а Юлиан, переполненный ликованием, не замечал, что нарастающее яростное возбуждение постепенно затмевает ему разум. Когда его глаза почернели, и в их глубине вспыхнули красные огоньки, принц Хаоса помрачнел. «Чёрт! Плохи мои дела! — расстроился он. — Дал я маху, решив, что в одиночку справлюсь с терием»[22].

В то же мгновение рядом с ним с рёвом ударил столб огня, из которого первым выскочил жуткий чёрный пёс с горящими красными глазами, а следом за ним шагнул воин в золотых доспехах, примечательный тем, что не только на его голове, но и в его глазах бились язычки пламени.

«Звали, ваше высочество?» — вопросил он и в его руках вспыхнул магический меч.

«Ваатор!.. Слава Создателю!» — воскликнул обрадованный принц Хаоса, и это чуть не стоило ему жизни. Он едва успел парировать удар юноши. Точней того, в кого он превратился.

«А я всегда лёгок на помине, мой принц. Ух ты, какая драчка!» — весело осклабился огненный пришелец.

Он повелительно просмотрел на пса и тот, распластавшись в длинном прыжке, попытался вцепиться в горло Юлиана. Но радужный змей, магический помощник юноши, был настороже и отбросил его ещё на подлёте. Причём с такой силой, что адский пёс с жалобным визгом покатился по узорчатому полу террасы.

«Силён бродяга! — уважительно проговорил повелитель Адской бездны. — Ваше высочество, нет вам прощения! Как вы могли не пригласить меня к самому началу такого развлечения?» — укоризненно добавил он и немедля подключился к бою.

«Ты прав, я дал промашку!.. Вот ведь чертов мальчишка! — воскликнул принц Хаоса. — Знал бы, что так выйдет, взял бы у Лита его легион Гончих псов».

«Ого! Даже так?» — удивился лорд Ваатор.

«А ты не расслабляйся! Припомни, каково нам пришлось во время битвы с Лордом Тьмы».

«Ерунда! Куда ему до Вечности!»

«Ха! Мне бы твою уверенность! Ваатор, не будь самонадеянным болваном! Иначе плохо кончишь!» — предостерёг принц Хаоса.

Удивлённый повелитель Адской бездны критически глянул на юного бога. Несмотря на мощь, он проигрывал им в боевом искусстве, да и с магией управлялся не слишком умело и это ещё мягко сказано, большая часть его убийственных ударов уходила в пустоту, не достигая цели, причём без сторонней помощи. «Велика федула, да дура!» — пришёл он к выводу и презрительно фыркнул. Но ход боя заставил его переменить мнение. Когда противник встретил его сдвоенным крестом, коронным ударом легиона убийц, он озадаченно хмыкнул. «Такое чувство, что парень совершенствуется прямо на глазах!» И тут его силовой щит отчего-то заело.

«Ах ты, скотина! Что б тебя!» — рявкнул повелитель Адской бездны, едва увернувшись от мощнейшего удара. От бесславной гибели его спас нырок в подпространство. Ругаясь на чём свет стоит, он прикинул местонахождение юноши и, надеясь застать его врасплох, выскочил в реальное пространство. При виде неожиданного зрелища у него полезли глаза на лоб.

«Да этот гад полон сюрпризов!» — огорчился лорд Ваатор, увидев, что противник изменил облик. Но стремительный белый дракон не дал ему времени на размышления. Неожиданно он оказался совсем рядом, и повелитель Адской бездны едва успел увернуться от частокола острых зубов, да и то лишь благодаря преданности пса, который бросился наперерез грозному противнику и вцепился ему в нос.

Взбешённый дракон издал жуткий рёв и замотал головой, стремясь сбросить назойливое животное, которое не давало ему покоя, защищая хозяина.

«Ваше высочество, я не знал, что форму творца можно использовать для боя!.. Нет, Рико!.. Сейчас же вернись!» — закричал лорд Ваатор, но было уже поздно, его любимый адский пёс исчез в драконьей пасти.

«Никому другому из богов и не под силу такой фокус! — отозвался принц Хаоса, с трудом преодолевая мысленный рёв окончательно рассвирепевшего юного бога. — К сожалению, это одна из природных форм мальчишки, за что нужно поблагодарить нашего незабвенного Блонди».

«Что?!.. Неужели его папочка наш крошка-дракончик, который обожал откусывать пальцы всем подряд и этим до обмороков пугал несчастных дам при Сияющем дворе?»

«Угадал! Кстати, он тоже здесь. На наше счастье Лазарь держит нейтралитет и лишь смотрит на то, что вытворяет его чадо. Видимо, сам понимает, что с сынулей нужно что-то делать, пока тот окончательно не вышел из-под контроля».

Лорд Ваатор покосился на бледное лицо молодого человека, стоящего за магическим барьером, установленного Квадратурой круга и Адлигвульфами.

«Хотите сказать, что рыжий парень с глазами тигра это и есть Блонди? Мой принц, а вы ничего не путаете? Вроде бы у вашего домашнего любимца были голубые глаза и белые кудряшки. Выглядел он как купидончик, а на деле редкий пакостник. Одно время ваш отец, лорд Хаоса, хотел отправить его в моё ведомство на перевоспитание, настолько его достали жалобами. Зря вы отговорили их божественность, парню не помешала бы хорошая взбучка».

«Хватит того, что по его приказу ты вволю поиздевался над Лозаном…»

Принц Хаоса еле успел выставить многомерный щит, прикрывший их от выдоха дракона, который был опасен не столько огнём, сколько деструкционной волной, превращающей всё и вся в исходную материю.

«Знаю и не виню тебя! Согласен, бедный мальчик был по натуре сущим ангелом, и это сильно помешало бы ему в дальнейшем, — Николс прохладно улыбнулся повелителю Адской бездны, который по совместительству был личным палачом его отца. — Ну, а с Лазарем вы просто давно не виделись. С возрастом многие меняют окраску, причём, радикально. Ваатор, а помнишь хроники о битвах при Азуано?»

«Там, где боги Равновесия выстояли лишь чудом? Причём здесь преданья старины глубокой?.. — и тут из глаз лорда Ваатора сыпанули искры, причём, в прямом, а не в переносном смысле. — Мать моя Тьма! Хотите сказать, что это терий? — согласный кивок заставил его уважительно присвистнуть и сразу же по его золотой броне забегали язычки пламени, признак того что он подключил высший уровень защиты. — Понял! Очередной генетический уродец из паноптикума Лорда Тьмы. Что ж, спасибо ему за этот гнусный подарочек».

«Ошибаешься, мой адский друг, — отозвался принц Хаоса. — Мальчишка настоящий терий, а не генетическая подделка, как наши противники при Азуано. Но ты прав, Лорд Тьмы имеет к нему самое прямое отношение. Ведь он и Леди Света тоже терии[23], а это зубастое сокровище их родной внук».

«Час от часу не легче!.. Слушайте, мой принц, на фига нам мальчишка? Может, слиняем по-тихому? Стыд не дым, глаза не ест…»

Николс не успел ответить. С яростным рёвом дракон заложил крутой вираж и обрушился на неуловимых противников. К счастью для себя, они успели скрыться в наспех созданной пространственно-временной складке. Убежище вышло тесным, но дало им небольшую передышку.

«Ваатор, помнишь случай с Этаном?»

Скрючившийся повелитель Адской бездны недоверчиво покосился на принца Хаоса.

«Вы хотите сказать, что этот сбрендивший творец, почти разгромивший Сияющий двор тоже был терием? Какого чёрта с ними происходит, что они съезжают с катушек?»

По лицу Николса пробежала тень, — ведь Этан был его другом и погиб он по его вине.

«У терия два независимых сознания: мужское и женское, и он абсолютно стабилен, но только до тех пор, пока в его голове полный комплект. Проблема заключается в том, что внутренние близнецы не равноправны. Доминирующая личность определяется полом ребёнка при рождении, и она чаще захватывает контроль над телом. Со временем близнецы начинают конфликтовать на этой почве и рано или поздно один из них избавляется другого. Лазарь это знает, но по молодости лет не усмотрел за отпрыском. Каким-то образом мальчишка умудрился стереть сознание своей сестры — стабилизатора его агрессии — и теперь он как граната с выдернутой чекой».

«Тогда нам кранты, — коротко резюмировал Ваатор и с надеждой посмотрел на принца Хаоса. — Надеюсь, на этот случай у вас опять же припасён соответствующий козырь в рукаве?»

«Правильно надеешься, но ещё не время. Хочу, чтобы Лазарь убедился наверняка… О чёрт!»

Пространственно-временная складка изгладилась, и по закону подлости их выбросило прямо перед носом дракона. Он возликовал при виде нежданного подарка, и богам Равновесия пришлось удирать во все лопатки.

Видя, что дела совсем плохи, лорд Ваатор прибег к оружию, которое держал на крайний случай. С его вытянутой руки сорвалась свора огненных змеек. Неотвязные как самонаводящиеся ракеты они впилась в шкуру дракона, и тот бешено взревел. Пока он, яростно извиваясь, избавлялся от деструкционных игл, Николс и Ваатор спешно подзаряжали свои мечи от запасных жезлов с магической силой.

«Ваше высочество!.. Не знаю как вам, а лично мне не хотелось бы разделить судьбу бедного Рико. Вы же видите, поганцу наши мечи, что слону дробина. Драконья шкура спасает его не хуже многомерного щита. Долго мы не продержимся. Давайте уж доставайте ваш чёртов козырь, пока ещё не поздно!»

«Этим и занимаюсь… Создатель! Куда же я его задевал?!»

Принц Хаоса поспешно захлопал себя по бокам, но дракон своими яростными атаками не давал ему сосредоточиться, из-за чего потайные карманы одеяния возникали в самых неожиданных местах, а затем исчезали до того, как он успевал запустить в них руку. Отчаявшись, он стал вышвыривать наружу всё, что было припрятано, и наконец его старания увенчались успехом.

Повинуясь воле принца Хаоса, сдвоенная чёрно-белая лента рванулась к дракону. С силой летящего копья она ударила его прямо в ритом и составляющие его кристаллы с хрустальным звоном осыпались на каменные полы террасы. Коснувшись его, они исчезли один за другим в сопровождении беззвучных разноцветных вспышек.

Облик зависшего в воздухе дракона затуманился и потерявший сознание Юлиан рухнул вниз. Тут же с пальцев принца Хаоса сорвались несколько бешено вращающихся спиралевидных сгустков и они, растекшись, заключили его в туманный саркофаг.

— Нет!

Лазарь легко прорвался через защитный барьер, но не смог разрушить оболочку стасис-поля, внутри которого находился Юлиан. Тогда в его руках появился магический меч. Несколько огненных росчерков огненного лезвия, и он с тяжёлым гневом посмотрел на принца Хаоса, но натолкнулся на его всё понимающий взгляд и поник. Горько скривившись, он упал на колени рядом с саркофагом сына и уткнулся лбом в его поверхность.

Следом за ним на пол террасы попадали Адлигвульфы и Квадратура круга. Смертные изнемогали от усталости. Поддержка защитного барьера вокруг места битвы богов настолько их измотала, что они не сразу поняли, что та уже закончилась, и больше нет смысла его поддерживать.

Лорд Ваатор, которого заинтересовала редкая вариация Квадратуры круга, двинулся было к женщинам, но путь ему заступил вежливо улыбающийся Аспид.

— Ваша светлость, не стоит их тревожить. Пусть они придут в себя, — проговорил он с поклоном.

Повелитель Адской бездны смерил его презрительным взглядом.

— С дороги, придурок! — рыкнул он повелительным тоном.

Но творец Ойкумены не двинулся с места. Он по-прежнему улыбался и был невозмутимо спокоен.

— Лорд Ваатор, если вы подзабыли, то это моё имущество, — произнёс он мягким певучим голосом.

— Ах ты, жалкий атрименишка! Да как ты смеешь мне перечить?!

В руках повелителя Адской бездны вспыхнул магический меч. Он не мог стерпеть такого вызывающего поведения со стороны одного из тех, кого считали париями при Сияющем дворе.

Аспид, не колеблясь, принял вызов. На мгновение его окутал непроглядный мрак, а затем он уже в полном боевом оснащении шагнул навстречу лорду Ваатору, который числился лучшим бойцом Сияющего двора. Конечно же, после самого лорда Хаоса.

Повелитель Адской бездны бросил беглый взгляд на вооружение творца Ойкумены и презрительно фыркнул. Вычурный меч противника был из разряда музейных ценностей. Тусклая чёрная броня даже на неискушённый взгляд по всем статьям проигрывала его гибким доспехам. Она была настолько примитивной конструкции, что сковывала движения своего хозяина, что делало его фигуру массивной и неуклюжей.

«Да! Длительная изоляция не пошла атрименам на пользу. Броня — просто хлам, и остальное оружие не лучше. Неужели этот изнеженный красавчик настолько самонадеян, что всерьёз рассчитывает победить меня этим? Вот дурень!» — насмешливо подумал лорд Ваатор и погасил магический меч. Он посчитал ниже своего достоинства драться с таким слабым противником.

Зная, о чём он думает и, боясь, что не сможет удержаться и совершит опрометчивый шаг, который будет стоить ему жизни, Аспид поспешно сменил свою броню на наряд из светового шёлка, вышитый волшебными зверями и растительными узорами. Он не обольщался и понимал, что ему не выстоять в схватке с таким искусным бойцом, как повелитель Адской Бездны. На уме у него был совсем другой расчёт.

— Вот это правильно, атримен. Когда ты с голым задом, то не стоит дразнить гусей, — с издёвкой проговорил лорд Ваатор. — Напрасно ты завёлся, мой чешуйчатый друг. Поверь, я не замышлял ничего недоброго. Просто хотел поближе взглянуть на строение ауры твоих девочек, — вкрадчиво добавил он и попытался по-приятельски обнять за плечи творца Ойкумены, но вышитые на его одеянии чёрно-золотые драконы ожили и, сверкая красными глазами, оскалили зубастые пасти.

Повелитель Адской бездны инстинктивно отдёрнул руку и злобно глянул на Аспида, — тот с откровенно брезгливой миной на лице отряхивал невидимую грязь его прикосновения.

— Я так и понял, ваша светлость, — музыкальный голос творца Ойкумены сочился ледяным холодом. — Но вынужден вам напомнить, по договору Хаоса вы не имеете на это права без моего согласия.

— Ладно-ладно! Извини, я был не прав.

Сделав вид, что ничего не произошло, лорд Ваатор отошёл в сторонку.

«Сволочной извращенец!» — Аспид облегчённо перевёл дух, избавившись от опасного собеседника. Он знал, что нарывается на большие неприятности, в открытую противореча всесильному повелителю Адской бездны, но гордость не давала ему поступить иначе. Как представитель расы атрименов он не мог потерять лицо. Это плохо сказалось бы на его соплеменниках, которым и так приходилось нелегко.

После длительной изоляции атримены лишь недавно получили разрешение находиться при Сияющем дворе Лорда Хаоса. Но даже на самые низшие должности их брали крайне неохотно. Каждому соискателю приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы добиться хотя бы собеседования. И всё же, атримены с невиданным упорством пробивались наверх, невзирая на все притеснения. Дело было в том, что за их расой с незапамятных времён утвердилась слава трусливых пройдох, а ломать стереотипы всегда нелегко.

«Ах ты, изнеженный гадёныш! Да, как ты посмел!.. Ты только что подписал себе смертный приговор!» — с яростью подумал повелитель Адской бездны и… улыбнулся атримену.

Загадочные существа, ведущие происхождение от разумных рептилий, уже давно вызывали у него интерес. Среди четырёх рас богов Равновесия они занимали последнее место по своему влиянию при Сияющем дворе, но далеко не по силе интеллекта. Подумав, он решил, что не мешает навести мосты и всё же привлечь на свою сторону того, кто за столь короткое время сумел добиться расположения принца Хаоса и, что греха скрывать, тянул его к себе совсем по иным причинам.

По некоторым признакам, недоступным простым смертным, Аспид догадался, что буря улеглась, и облегчённо перевёл дух. Помимо гордости его бравада имела под собой скрытный расчёт, который на его счастье полностью оправдался. Недавно занявший свою должность повелитель Адской бездны, ещё не расстался с привычками воинского братства Легиона убийц и больше всего ценил в других прямоту и честность. И хоть ему совершенно не понравилось, что интерес лорда Ваатора носит к нему сексуальный подтекст, тем не менее он находил далеко не лишним расположение к нему такой влиятельной личности.

Правда, свои честолюбивые мечты о карьере творец Ойкумены всё же связывал не с Сияющим двором, а с новым светилом, восходящим на горизонте Мироздания, но как все умники на всякий случай держал запасной аэродром. Ведомая им двойная игра была рискованным делом, особенно при таких своенравных игроках. При малейшей ошибке она могла стоить ему головы, но Аспид был азартен и вдобавок молод (по божественным меркам), потому не боялся рисковать.

«Вот и отлично!» — исподтишка наблюдающий за молодыми богами Равновесия, принц Хаоса чуть приметно улыбнулся. Видя, что разворачивающаяся драма не отклоняется от написанного им сценария, он снова сосредоточил всё своё внимание на её главном участнике, чья сгорбленная фигура у саркофага напоминала статую скорбящего ангела. Опустившись рядом с Лазарем, он тронул его за закаменевшее плечо и крепко стиснул пальцы, не давая стряхнуть свою руку.

— Пойми, малыш, я разделяю твою боль. Ведь ты мне как сын, значит, и этот мальчик для меня не чужой, — после искусно выдержанной паузы, он осторожно добавил: — Лазарь, пойми! Будь у меня хоть малейшая надежда на счастливый сход, я бы ни перед чем не остановился, и сделал бы всё возможное и невозможное, но увы! Как ни крути, прогноз неутешителен. Девяносто девять процентов за то, что природный терий, с потерей своего симбионта, также пойдёт вразнос, как и его искусственный собрат. Нет смысла напоминать тебе, что случилось с Этаном, когда я сдуру отселил от него Этаэль. Если бы не твоя помощь, разрушения при Сияющем дворе были бы гораздо масштабней.

Принц Хаоса повернул к себе лицо воспитанника и смешался, захлестнутый искренней жалостью: в горящих золотых глазах Лазаря плескались трогательная беззащитность и бескрайнее горе.

— Создатель! Так мальчишка на самом деле был тебе дорог! — невольно вырвалось него. — Как же так? Ведь вместе вы были всего ничего!

— А ты как думал? — Лазарь с гневом отбросил его руку. — Что я сижу здесь и просто строю из себя убитого горем отца?

— Тихо-тихо, малыш! Я и в самом деле понимаю, каково тебе сейчас. Сам чуть не побывал в твоей шкуре, — мягко проговорил принц Хаоса и попытался поймать ускользающий взгляд золотых глаз.

— Нашёл, что сравнивать! В отличие от тебя у меня нет иного выхода! — взорвался Лазарь. — И ты ни черта не понимаешь! Юлиан не просто кусок моей плоти, он часть моей души, с которой мы неразрывно связаны! Умрёт он и умрёт всё лучшее, что есть во мне. И это не метафора к твоему сведению!

Принц Хаоса выпрямился.

— Хорошо, Блонди! Скажи, что я не прав, и я без промедления уберу стасис-поле. Пусть будет, что будет!

— Я же просил, не называй меня этой дурацкой кличкой! — злобно прошипел Лазарь, вскакивая на ноги. — К чему все эти лицемерные разговоры? Ты же знаешь, что я страж Мироздания и никогда не поставлю его под угрозу. Ведь смысл моей жизни в том и заключается, чтобы уничтожать тех, кто угрожает его равновесию…

С внезапно вспыхнувшей надеждой он заглянул в лицо брата по матери — Леди Света, которую при Сияющем дворе знали, как Лилит, Радужнокрылую богиню счастья. Несмотря ни на что, он не мог ненавидеть убийцу своего сына.

В своё время Николс случайно подобрал и выходил беспомощного малыша-дракончика, даже не подозревая, кто он такой на самом деле. С неисчерпаемым терпением он сносил его злобные выходки, ни разу не подняв руку на неразумного зверёныша. А когда выяснилось, что его питомец совсем не зверушка, а отпрыск двух самых могущественных сил Мироздания принц Хаоса взял его на воспитание, и это оказалась нелегкой задачей. Особенно с того времени, когда дракончик, имеющий душу, но изначально не имеющий истинной формы, с превеликими трудами научился её принимать. Вот тут и началось самое веселье.

Мальчишка вволю порезвился при Сияющем дворе властителя Хаоса Двенадцатого временного континуума, — вспыльчивый и самолюбивый он задирал всех и вся. Такая тактика принесла ему не слишком много друзей, зато врагов — сколько угодно. Лишь благодаря заступничеству Николса, милорда Океана и сводного брата Ареса он выходил сухим из воды. Старый наставник принца старался взять его лаской, а бог-убийца спускал ему с рук все проказы. Потому Николсу то и дело приходилось устранять возникающие перекосы в воспитании своенравного мальчишки. Он не миндальничал с ним, и помимо строгих нотаций мог запросто выпороть за особо злостные провинности.

Несмотря на возмущённые вопли и угрозы о мести, заполучивший выволочку Лазарь не особо долго обижался на старшего брата, зная, что тот любит его ничуть не меньше, чем своего сына Лозана. Вот того он из ревности донимал так, что мальчик, не выдержав, однажды сбежал из дома и угодил в большую передрягу. К счастью, всё закончилось без трагических последствий, но с тех пор Лазарь серьёзно взялся за ум. После побега сына Николс был в таком состоянии, что он впервые испугался, что тот откажется от него и выгонит из дома.

В общем, где кнутом, где пряником, но принцу Хаоса удалось сгладить самые отвратительные черты его характера. Лазарь это прекрасно понимал и, любя брата, преклонялся перед ним ничуть не меньше, чем Лозан, который боготворил своего отца.

Вот и теперь в нём вспыхнула детская надежда на чудо. Ведь старший брат был всесилен в его глазах. Он мог даже укротить лорда Хаоса, который в то время был страшен из-за потери любимой жены. Тогда ещё никто при Сияющем дворе не знал, что Лилит и есть Леди Света.

— Ники, может…

— Нет, даже не надейтесь, Эль-Эльйон, — перебил его принц Хаоса. — Это не тот случай, когда можно слегка поинтриговать ради собственного удовольствия.

У Лазаря ёкнуло сердце, ему показалось, что старший брат намеренно отдаляется от него и потому называет на «вы» и официальным титулом.

— Ладно. Поступай, как знаешь, я не буду тебе препятствовать, — проговорил он и его голос предательски дрогнул. — Но не жди, что я прощу тебе убийство сына. Думаю, ты меня понимаешь.

За его спиной развернулись огромные полотнища полупрозрачных чёрно-белых крыльев. Он шагнул было прочь, но вернулся и снова склонился над силовым саркофагом. Туманный силуэт юноши понемногу таял и оттого обретал потустороннюю призрачность.

«Прощай, мой мальчик! Прости, что из меня получился никудышный отец, — Лазарь сморгнул слёзы и коснулся саркофага в том месте, где, не находя выхода, радужной бабочкой билась душа его сына. — Теперь ты будешь жить только в моём сердце да в памяти той глупой девочки, что прикипела к тебе душой».

— Прощай и ты, Ники, — глухо проговорил он и, видя, что принц Хаоса озабоченно хмурится, добавил: — Не беспокойся. Я не буду мстить ни тебе, ни твоим близким. Просто постараюсь позабыть о вашем существовании. Как бы я ни сходил с ума от горя, я отдаю себе отчёт, что безумие Юлиана — это такое бедствие, с которым ничего не сравнится, — на его губах промелькнула горькая улыбка. — Спасибо, Ники, за этот последний подарок. Я всё понимаю, ведь ты избавляешь меня от убийства собственного сына.

— Не горячись, малыш! — Николс не скрывал своей тревоги. — Что бы ни случилось, всегда помни, у тебя есть дом, где тебя любят и ждут…

— Замолчи! — выкрикнул Лазарь и его крылья почернели. — Больше у меня нет семьи, и никогда не будет!.. Это… это слишком больно, — с трудом закончил он. — Всё! Я ухожу… больше не могу это видеть…

— Нет! Постойте, Эль-Эльйон! — вдруг окликнул его Аспид, наконец-то, решивший внести свой вклад в разворачивающуюся драму. — Думаю, у меня есть способ спасти вашего сына, — проговорил он, кланяясь.

— Так какого чёрта ты молчал?!

Взволнованный Лазарь бросился к нему, но его попытка приблизиться кончилась тем, что неконтролируемая магическая мощь отбросила Аспида к балюстраде террасы. Удар был такой силы, что каменное кружево потрескалось, и его куски полетели в озеро.

— Потише, Эль-Эльйон! — прохрипел творец Ойкумены, корчась от боли. — А то некому будет проводить обряд по воссоединению душ.

Взгляд Лазаря метнулся сначала к девушке, плавающей в световом коконе, а затем к принцу Хаоса.

— Это возможно?

— Атримены — скрытный народ. Даже местонахождение их родины — тайна за семью печатями. Поэтому у них вполне могут быть такие знания, о которых никому неизвестно.

— Ники! Не медли! Живо убери свой чёртов саркофаг!

— Хорошо, если ты настаиваешь.

Перед тем как выполнить требование брата, принц Хаоса выразительно посмотрел на творца Ойкумены, но тот с сосредоточенным видом отряхивал своё нарядное одеяние, и завеса из блестящих волос полностью скрывала его лицо. Тогда он попытался прочитать его мысли, но и они оказались наглухо закрыты ментальным щитом.

«Чёрт возьми! Что происходит? Мы так не договаривались! — рявкнул Николс на мысленной волне. — Зачем ты мучаешь мальчишку и подаёшь ему ложную надежду?»

В ответ на его нескрываемое раздражение, Аспид отбросил волосы с лица и напряжённо улыбнулся.

«Ваше высочество, доверьтесь мне, я знаю, что делаю».

«Очень на то надеюсь, — холодно отозвался принц Хаоса и предупредил: — Смотри, Аспид, ещё не поздно отказаться от дурацкой затеи. Поверь, не стоит разочаровывать стража Равновесия. В гневе он тебе не понравится».

«Я беру ответственность на себя». Чувствовалось, что творец Ойкумены волнуется, но уверен в своих силах.

«Что ж, тогда дерзай».

Но дав разрешение на рискованный эксперимент, принц Хаоса попытался сбить волну воодушевления брата.

— Не слишком-то надейся, малыш. Лично я никогда не слышал о таком обряде, — проговорил он, встревожено наблюдая за лихорадочным оживлением Лазвря.

— Между прочим, я тоже, — вмешался помалкивающий до этого повелитель Адской бездны.

— А мне плевать! — рявкнул Лазарь и, взяв свою силу под контроль, оказался рядом с Аспидом. — Приступай! — приказал он. — Спасёшь Юлиана, проси что угодно. Если нет, убью.

— Ваша воля, Эль-Эльйон, — пропел атримен, не смущаясь такой бескомпромиссной постановкой вопроса.

Жестом фокусника он достал из широченного шёлкового рукава старинный свиток — набор бамбуковых полосок, скреплённых кожаными ремешками. Лёгкий пасс и едва видимые письмена ярко засветились. Свиток завис в воздухе и он, раскинув руки, с отрешённым видом закрыл глаза.

Боги, внимательно наблюдавшие за его действиями, поражённо переглянулись. Всем кто был вхож и не вхож в сферу искусства был известен удивительный театр Инасееко[24]. И это при том, что достать билеты на его очень редкие и неприлично дорогие представления (плата взималась только жезлами силы) было совершенно нереально, — ведь их рассылал сам загадочный певец, и чем он при этом руководствовался было тайной за семью замками. Но никому даже не приходило в голову, что хозяин Инасееко и есть обладатель того волшебного голоса, легенды о котором ходили по всем двенадцати временным континуумам.

При первых же звуках чудеснейшего пения, казалось, что весь подлунный мир потрясённо замер и это не было плодом разыгравшейся фантазии. Вокруг Аспида происходили удивительные метаморфозы. Замолчали птицы и насекомые, присмиревший ветер улёгся на ветки близлежащих деревьев, и даже вода приглушила свой бег. Фонтаны застыли ледяными изваяниями, а бурные речки, берущие своё начало в голубой жемчужине, словно старались передвигаться на цыпочках. Казалось, даже луна заслушалась и остановила свой бег в вышине.

Со всех четырёх сторон по лестницам огромнейшего амфитеатра поднимались самые разные существа. Скользили призрачные нимфы и дриады, топали подкованными сапожками крошечные гномы и пыхтели неуклюжие тролли-великаны, а среди множества сказочных персонажей шли вполне реальные животные. Неуклюже карабкались по ступеням ленивцы, огненными стрелами мелькали лисицы, серыми тенями скользили волки и гордо вышагивали разнокалиберные кошки в окружении шустрой мелочи. Не отрывая взгляда от певца, парящего над озером, зрители чинно рассаживались по скамьям и вскоре их ряды ещё пополнились.

Привлечённая волшебным пением в небе показались целая флотилия воздушных корабликов. Их оказалось так много, что они окружили террасу плотным кольцом. Правда, никто из придворных Сияющего двора не переступал невидимую воздушную границу, хотя все подходы к ней были плотно забиты.

Тем временем, ничего не видя и ничего не слыша, Аспид продолжал петь, и его зачарованных зрителей попеременно бросало то в жар, то в холод. Они взирали на него так, будто от него зависела их жизнь.

Поначалу пение того, кого называли Унико, было хоть и прекрасным, но хаотичным. Словно божественный художник бросал отдельные мазки на полотно, используя вместо красок палитру чувств. В его голосе звучало:

— то озарение отчаявшегося учёного, то плеск воды в ручейке;

— то безумная ярость воина, то капелька росы на кончике листа;

— то крик страсти на пике наслаждения, то свежесть весеннего утра;

— то тихое умиротворение матери у колыбели ребенка, то басовитое жужжание шмеля.

Наконец, голосовое полотно обрело завершённость. Многообразие мазков слилось в единую картину и, взорвавшись мощным крещендо, перешло в печальную, рвущую душу песнь.

Искушённые знатоки, восседающие на корабликах, восхищённо выдохнули. Они сразу же признали знаменитую песнь Сотворения мира, о которой ходило множество слухов, но слышать которую повезло лишь считанным единицам.

Настроение дождя.

Что есть пение? По сути, ничто. Звук. Банальное сотрясение воздуха.

В чём же фишка?

В Мастере. Лишь он один имеет ценность. Он не поёт, а играет на потаённых струнах души и его потрясённых слушателей бросает то в жар, то в холод.

Мастер. Кто он?

Бог и дьявол в одном лице. Силой своего таланта он возносит слушателей в такие горние высоты, что мир обыденного отступает. Он поёт и больше не нужны декорации, чтобы в полной мере ощутить ужас смерти и ликование возрождения.

Дьявольский дар.

Божественный дар.

И ангел в теле Квазимодо — глупое человеческое сердце, разбитое напополам.

Разговоры смолкли, и вскоре потрясённые слушатели позабыли обо всём. Набрав полную силу, голос легендарного певца то увлекал их за собой в пучину падения, дрожа от непереносимого отчаяния, то ликовал, вознося к сияющим горним высотам.

И постепенно перед мысленным взором слушателей начали разворачиваться одна картина за другой. Своей трагичностью они выворачивали души наизнанку, а неумолкающий голос Унико всё рисовал и рисовал взлёты и падения Изначального. Его бесконечное отчаяние, когда он очнулся во тьме Мироздания; его тернистый путь к познанию самого себя и как следствие возникновение света и тьмы. И наконец осознание своего одиночества и первые пробы в сотворении себе подобных.

Это было не пение, а волшебство в чистом виде. Наичистейший восторг, причиняющий боль своим совершенством. Путеводная нить, ведущая по тончайшей грани между светом и тьмой.

Но даже находясь во власти чудесного пения, Лазарь не сводил взгляда с неподвижного тела сына и его лицо попеременно озаряли то надежда, то страх.

Принц Хаоса, тем временем, не скрываясь, плакал и алмазные капельки его слёз, срываемые порывами тёплого влажного ветра, оседали на нежных лепестках, кружащихся вокруг него цветочных вихрей. Лишь сейчас он осознал всю неотвратимость своей потери и горько оплакивал погибшую возлюбленную.

Адлигвульфы и женщины застыли изваяниями; жили лишь их лица, отражающие череду бушующих чувств. Божественное пение было не для смертных детей Изначального, которые в силу своего несовершенства были наиболее подвержены влиянию света и тьмы. Но и душевная буря восьмёрки постепенно затихала, уступая место безмятежной отрешённости.

Среди всего этого водоворота возвышенных чувств лишь повелителю Адской бездны по-прежнему приходилось несладко. Он до последнего сопротивлялся, но от волшебного пения не было защиты. Голос Унико выворачивал его буквально наизнанку, причём не только в переносном смысле. Чтобы скрыть свою слабость, он отступил в укромный уголок и упал на скамейку.

«О, мать моя Тьма! Нужно было делать отсюда ноги, пока не поздно!.. Неужели на свете есть идиоты, которые по своей воле рвутся слушать распроклятого атримена?!» — простонал лорд Ваатор и согнулся от очередного рвотного спазма.

— Скотина! — рявкнул он, — заткнись хоть на мгновение, чтобы я мог перерезать тебе глотку! Единственно, что его поддерживало это мысль, что певец когда-нибудь замолчит и его пытка кончится.

Увы! Это были ещё цветочки. Когда Унико перешёл к главному, и его голосом запела сама Любовь — великая и непостижимая во всех своих проявлениях, вот тогда повелителю Адской бездны пришлось по-настоящему туго. Не знающий жалости палач, потрясённый до глубины души, больше был не в силах сопротивляться. Ваатор вскочил и на его месте ударил ввысь столб вихрастого пламени. Весело хохоча, в нём заплясал беззаботный огненный фейри.

Это зрелище привело в чувство принца Хаоса. Поняв, что взбешённый Лазарь собирается прикончить сошедшего с катушек повелителя Адской бездны, он накрыл беднягу силовым саркофагом и тот, зашипев, без чувств упал на каменные плиты. «Не нужно, братишка! — поспешно проговорил Николс, видя, что Лазарь не отказался от своего намерения. — Ваатор вполне вменяем. Просто у него временное помешательство, вызванное нравственной перегрузкой. Но при его работе такая встряска пойдёт ему только на пользу».

К счастью, произошедший инцидент не сбил Унико, подошедшего к финальной части своего волшебного соло. Как только его голос достиг апогея, бамбуковый свиток с письменами ярко полыхнул. Охваченный пламенем он исчез и на его месте появился чёрно-белый шар. После бешеного вращения он замер и распался на две половинки, а затем ожившие символы Инь и Янь в виде небольших крылатых драконов устремились каждый к своей цели. Они подхватили юношу и девушку и зависли со своей ношей над серединой озера.

Тогда Аспид резко взмахнул правой рукой, и в нижнем парке вспыхнуло призрачное голубое сияние. Из четырёх симметричных столбов ревущего пламени выползли огромные драконы, несущие своих всадников — королей Времён года. Первыми появились братья-близнецы, облачённые в рыцарские доспехи. Рихард стоял на спине белого дракона Зимы, а Раймонд — на спине чёрного дракона Лета. Следом за ними появились Ив на багряно-золотом драконе Осени и Курт на зелёном драконе Весны. Но этим дело не ограничилось. Перед мордами злобных рептилий возникли четыре тоненьких фигурки и повелительно взмахнули зажатыми в руках светящимися жезлами. Драконы дохнули пламенем и женщины, запечатав его в шары, послали их в направлении Инь и Янь.

Зрители на воздушных судах многозначительно переглянулись. Как правило, Магические Квадратуры круга являлись принадлежностью лордов хаоса. Правда, встречались крайне редкие исключения, но чтобы их полный комплект находился во владении рядового бога Равновесия — это было уже неслыханным дивом. И уж полнейшим нахальством было демонстрировать дуплет в присутствии Лита, владыки местного временного континуума, тоже явившегося на необычное представление.

Внешняя стража напряглась, готовая по знаку лорда Хаоса схватить наглеца, но по его лицу блуждала рассеянная улыбка. Он поглаживал запястье удивительно красивой синеглазой богини-воительницы, и было не ясно, замечает ли он что-нибудь из происходящего внизу или полностью поглощён флиртом.

Аспида не волновало притворство Лита, — ему было не до политесов. Находясь на грани своих возможностей, он буквально вибрировал от напряжения, стараясь справиться с архисложной задачей. Само по себе управление сдвоенной Магической Квадратурой круга требовало ювелирного мастерства, а тут ещё ему приходилось петь, чтобы не исчезли Инь и Янь.

Наконец, всё было готово, и он вложил всё своё умение в финальную песнь Единения.

Инь и Янь снова образовали единый чёрно-белый шар, и окутанные цветным туманом молодые люди потянулись к нему. Их руки встретились, и они замерли нерасторжимые в своём единстве. Призрачный силуэт юноши обретал всё большую реальность, в то время как силуэт девушки постепенно таял.

Со стороны Цветанки это был осознанный дар. В отличие от своего возлюбленного она сознавала, что происходит. Прощаясь, она выдохнула слова Любви, и… в наступившей мёртвой тишине голос певца задохнулся от невыносимой нежности. А когда его отзвук умер, амфитеатр взорвался громом аплодисментов.

Ухнувший с высоты Юлиан вынырнул на поверхность озера и ошарашено огляделся по сторонам, не понимая, где находится. Вскоре рядом с ним вынырнул Аспид, чуть живой от усталости, но у него хватило сил вежливо улыбнуться спасённому юноше.