Иномировая работа

Глава 15 Удивительные совпадения

Несмотря на то, что Кирилл посетил уже не один десяток миров, перед каждым новым миром он чувствовал лёгкий мандраж, будто перед прыжком с парашютом. По крайней мере, как он слышал — даже профессиональные парашютисты, совершившие больше сотни прыжков, перед каждым следующим прыжком ощущают одни и те же ощущения.

Также и Кирилл перед каждым новым миром переживал, как будто в первый раз.

Это ощущение новизны и переживание перед неизведанным никогда его не отпускало. Наверное, больше всего ему нравилось детское ожидание перед переходом. Что же он увидит там, за провалом?

Как обычно, он висел в пространстве и при помощи штатива высунув камеру в провал, пытался понять, что же за мир на этот раз перед ним открылся. Повертев камеру и так и этак, он не увидел ничего необычного. Самый обычный мир. Те же самые дома, те же самые деревья, никаких тебе царских построек или развалин, или лесов. Обычная полоса.

Недолго думая, Кирилл шагнул в переход, убедившись, что под ногами будет опора.

Он оказался в самом обычном переулке, какой мог быть в любом другом городе России его мира. Вернадский, по привычке сузив переход, чтобы его никто не заметил, вышел из переулка на широкую улицу, на ходу снимая шлем.

Ему даже стало казаться, что он узнаёт некоторые дома. Сейчас он был на улице Берёзовой. Точно такая же была недалеко от того района, где он жил. А вот тот самый дом с большими балконами — он десять лет мимо него проходил, когда ещё учился в школе. Никакого сомнения, Кирилл находился сейчас в районе, за три квартала от его дома, где он жил со своей бабушкой.

Вернадский огляделся по сторонам. Вокруг ходят обычные люди. По улицам проносятся те же самые автомобили. Вон поехал новенький Москвич — мечта всех мажоров и богатеев из других стран. А вон проехал мотоциклист на ИЖе — точно такой же ИЖ, о котором Кирилл грезил перед походом в армию.

Дальше он перешёл на следующую улицу, Рябиновую. Та же самая улица. И вон магазин «Черёмушки» — совсем такой же, в каком он однажды покупал торт бабушке на юбилей. Удивительно. Будто он попал не в какой-то другой мир, а вернулся в свой собственный.

— Эй, Кирилл! — услышал он окрик.

Вернадский вздрогнул и резко обернулся. Ему махал рукой высокий мужчина в больших зеркальных очках, широко при этом улыбаясь.

— Здравствуйте, — кивнул Кирилл, намереваясь пойти дальше.

Он совершенно не понимал, как действовать в этой ситуации — ведь раньше в параллельных мирах его никто не узнавал. Но мужчина уверенно двинулся к нему навстречу.

— Как дела, дружище? — спросил мужчина, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Когда мужчина подошёл ближе, Кирилл с удивлением обнаружил, что это Дмитрий Сергеевич. У парня глаза на лоб полезли от такого совпадения. Вот только учёный был не в инвалидной коляске, что и сбило Кирилла с толку. Оказалось, что мужчина выше его на две головы, а так и не скажешь.

— Уходи оттуда живо! Сделай вид, что не увидел его, и возвращайся в портал, — тут же затараторил Дмитрий Сергеевич в наушнике, но было уже поздно. По крайней мере, Кирилл замешкался, а мужчина уже подошёл и принялся охлопывать парня по плечам.

— Что-то давно мы с тобой не виделись… Вроде живём недалеко. Даже в гости не заходишь. Совсем про меня забыл, — принялся по доброму отчитывать Кирилла мужчина.

— Извините, Дмитрий Сергеевич, — пожал плечами Кирилл. — Да всё как-то… недосуг было.

— Дмитрий Сергеевич? — расхохотался мужчина, удивлённо подняв брови. — Ну ты дал! Что ещё учудишь? Может, на «вы» меня начнёшь называть?

Кирилл совсем растерялся.

— А как мне вас называть? — удивился он.

— Ну ты даёшь, Киря. Всего неделю не виделись, а какие изменения! Уже дядю своего на «вы» зовёшь.

— Дядю? — дрожащим голосом переспросил Кирилл.

— Ну а кого, не тётю же, — расхохотался Дмитрий Сергеевич. — И, кстати, с каких это пор ты стал меня звать Дмитрием? Я же Деметрий, — поправил он.

— Да, дядя Деметрий, — кивнул Кирилл, совершенно ничего не понимая. — Извините…

— Ты головой случайно не падал в последние деньки? — хмыкнул он, приобняв парня за плечо. — Ну, рассказывай, как там учёба? Как вообще жизнь молодая?

Мужчина повёл Кирилла вдоль по улице.

— Погодка-то какая замечательная! Ну, так что, как дела-то? Нашёл себе девчонку?

— Да не до девчонок мне как-то, — пожал плечами тот в ответ.

— А на учёбе как? — не унимался Деметрий.

— На учёбе? — переспросил Кирилл. — Да вроде тоже нормально должно быть, скорее всего, — неуверенно ответил он, совершенно не понимая, как отвечать и вести себя.

А в голове в это время завертелись шестерёнки — он вдруг вспомнил, что бабушка когда-то действительно рассказывала ему о том, что у него есть дядя. Вернее, был. Вот только он то ли умер, то ли пропал без вести и уже довольно давно. И звали его как раз Деметрий. Он тогда ещё удивился, как необычно звучало его имя.

— Странный ты какой-то, Кирюха, — покачал головой дядя Деметрий. — Может, я тебя обидел чем?

— Да нет, — замотал он головой.

— А как там мама с папой? Тоже к ним давно не заходил.

Сердце Кирилла пропустило удар.

— Кто? Мама с папой? — переспросил он.

— Ну да, — кивнул мужчина. — У тебя что, с ушами что-то случилось? Застудился?

— Нет, — замотал Кирилл головой, не веря тому что услышал.

Он едва сдержался, чтобы не схватить дядю Деметрия за грудки и не начать его трясти, выспрашивая все подробности. За всё это время Кирилл только сейчас понял, что Дмитрий Сергеевич на том конце из другого мира уже кричит что есть мочи, призывая поскорее сбежать из этого мира, что ничем хорошим это не закончится. Но Кирилл его не слышал. А теперь и слушать не хотел.

Где-то здесь его мама и папа. Живые! Самые настоящие! И он сможет их снова увидеть. Надо только понять главное. Если здесь всё точно так же, как и в его мире, то, наверное, они живут в той самой квартире, которую они с бабушкой сдавали после смерти родителей.

— Дядя Дима… — кое-как успокоив дыхание и сердцебиение, произнёс Кирилл, — Мне нужно по делам сбегать. Ты уж меня извини. Я сегодня к тебе зайду, хорошо? А ты это… Тоже сам заходи в гости, когда время будет.

Кирилл обнял Деметрия так сильно, что у того, казалось, затрещали рёбра. Затем развернулся и не оглядываясь побежал вперёд к своей старой квартире. И уже не сдерживал слёзы, которые сами собой катились по щекам градинами.

— Кирилл, не делай этого, ничего хорошего из этого не выйдет! Ты только расстроишься, тебе будет больно, не надо, не делай этого! — надрывался на том конце Дмитрий Сергеевич. Или дядя Деметрий? Но кто ж это разберёт теперь…

Но сейчас Кирилл был не способен размышлять хоть о чём-то. Он обязательно узнает об этом позже — у самого Дмитрия Сергеевича или у бабушки, но не сейчас. Он мчался изо всех сил, спеша к неожиданной цели, о которой пару минут назад даже не догадывался.

Два раза он едва не споткнулся и не покатился кубарем, а один раз чуть не снёс женщину, что зазевалась и на углу дома пыталась прочитать название улицы.

Он мчался сломя голову, пока наконец не застыл перед тем самым домом, где прошло всё его детство. Дом был точно такой же. Кирилл абсолютно забыл о том, что это не его настоящий мир, что этот мир лишь похож на его. Всё было таким же, родным и таким узнаваемым. Даже трещина там же. И вон там написано большими буквами «Я тебя люблю» между седьмым и восьмым этажом. Это написал дядя Боря, пожарный, в день рождения своей жене.

Да это же его родной мир! Это никакой не параллельный. Это какая-то глупость. Дмитрий Сергеевич, он ошибся. И незачем отсюда убегать.

Кирилл посмотрел на время. Восемь вечера. Да, он понимал, что время здесь может течь иначе и здесь сейчас вовсе не восемь вечера, но Кирилл об этом не думал. Он подбежал к домофону, набрал номер квартиры «93» и с замиранием сердца принялся слушать протяжные гудки.

— Алло? — послышался бодрый и такой до боли знакомый голос, который он не слышал целых четыре года.

— Мама, это я! — воскликнул Кирилл, неспособный сдержать крика.

— Божечки, да не надо так кричать, — рассмеялась мама. — Ты что, ключи дома забыл?

— Да, да, забыл. Открывай, — прокричал он.

— Поднимайся, — произнесла она.

Кирилл напрочь забыл про лифт и сам не заметил, как забежал на восьмой этаж. Он так был рад и взволнован, что не слышал даже стука своего сердца, что готово было выпрыгнуть из груди.

— Мама, открывай!

Мама уже ждала его, открыв дверь.

— А ты чего не на лифте? — удивлённо расхохоталась она.

— Да захотелось размяться, — рассмеялся он в ответ, заходя в квартиру и не зная, как себя вести.

Ему хотелось наброситься на мать, прижать её к своей груди, начать её целовать в щёки, но в то же время Кирилл понимал, что это может показаться совершенно странным, поэтому держал себя в руках.

— Я думал, ты позже будешь. У тебя ведь… Свидание? — рассмеялась она.

— Да, решил пораньше закончить. Слушай, я так много хочу тебе сказать, — выпалил он.

— Правда? Ты уверен, что прям всё хочешь мне рассказывать? Ты имеешь право на свою личную жизнь, — произнесла мама.

— Да я не о том, — отмахнулся он.

— Что-то случилось, Кирюша? — спросила мама заглядывая в глаза сыну.

— Да нет, просто я очень рад тебя видеть!

Мама удивлённо пожала плечами.

— Ну, пойдём, зайдём в комнату, что ли, или на кухню. Тебе чай налить? Я как раз закипятила.

— Да, да, конечно, буду, — произнёс Кирилл, заходя в такую знакомую квартиру — она совершенно ничем не отличалась от той квартиры, где он вырос. Те же самые обои, тот же самый пошарпанный шкаф в коридоре, который мама давно порывалась заменить, а папа сопротивлялся из последних сил. Мол, зачем от раритета избавляться.

Он увидел все те же самые фотографии, что были выставлены на серванте и на комоде. Были и новые фотографии. И Кирилл на какое-то время забыл, что на этих фотографиях изображён совсем не он, а другой Кирилл, из этого мира. Об этом он совершенно не думал. Еще он заметил фотографию бабушки, правда она была чёрно-белая и с чёрной ленточкой в углу. Но Кирилл не придал этому значения. Он просто не мог думать ни о чём другом.

Он видел маму, свою маму, которая была жива и здорова, которая спустя четыре года снова улыбалась и смеялась, как тогда, в последний раз, когда он её видел живой.

— А папа скоро будет? — проглотив ком в горле, спросил Кирилл.

— Так он дома, душ принимает, — улыбнулась мама.

— Душ? — улыбнулся Кирилл.

— Ну да, — хохотнула она, продолжая заваривать чай.

Кирилл уселся на стул на кухне и закинул в рот сушку. Мама такие всегда покупала. Кирилл их жутко не любил тогда, но после смерти родителей пересмотрел свои вкусы и это стало чуть ли не любимым его лакомством.

— Такой сегодня заведённый, — рассмеялась она. — Точно всё хорошо?

— Мамочка, всё просто замечательно, — улыбнулся Кирилл.

— А что на тебе за одежда? — вдруг спросила она. — И что это за шлем?

— Да это так, по работе, — отмахнулся Кирилл.

— Опять с Деметрием всякими глупостями занимаетесь? — изображая строгость спросила она. — А мне соврал, что на свидание пошёл?

— Да нет, кстати, я его видел, ну, дядю Диму. Он обещал зайти в гости и спрашивал, отчего вы ему не звоните.

— Так он же был недавно, — отмахнулась мама. — Вечно он драматизирует.

В этот момент из душа вышел папа в не распахнутом халате и длиннющих семейных трусах.

— О, Кирюха, чё так рано? — спросил он.

А Кирилл уже не сдерживал слёз, катящихся по его щекам.

— Кирилл, что случилось? Тебя что, расстроил кто-то?

— Да какое расстройство! — воскликнул он и бросился отцу на шею. — Папа, как же я рад тебя видеть!

— Да я тоже тебя рад видеть, — похлопал по плечам Кирилла отец, явно не понимая причин его такого поведения. — Мы же виделись пару часов назад.

— Да ты не понимаешь! — отмахнувшись и смахивая слёзы расхохотался он.

Сказать, что сегодня был самый счастливый день Кирилла — ничего не сказать. Он был одновременно и в недоумении, и счастлив, и совершенно не понимал, как себя вести.

Ещё он был очень благодарен Дмитрию Сергеевичу. Правда, и к нему накопились вопросы. Ему действительно очень много чего хотелось рассказать родителям, но при этом он совершенно не знал, с чего начать, да и как рассказывать. Ведь это не его родители. И они думают, что не виделись с Кириллом четыре часа, а не четыре года.

Он хотел всё рассказать о своей жизни, но это была не его жизнь, не местная. О чём бы он рассказал? О том, что он сходил в армию? Но, судя по всему, Кирилл из этого мира пошёл учиться в институт и не был в армии.

В этот момент щёлкнул замок. Кирилл не сразу придал значение этому звуку, а родители переглянулись.

— Мам, пап, я дома, — раздалось из коридора.

— Это ещё что? — спросил папа хмуро.

А Кирилла будто электротоком прошибло. Он так и застыл с глупой улыбкой на лице, совершенно не понимая, что делать дальше. Ведь там пришёл его двойник, настоящий Кирилл этого мира, и он был у себя дома. А Кирилл Вернадский, наш герой, был здесь нежданным и незваным гостем.

Улыбка сползла с его лица. Он посмотрел сначала на своего отца, потом на мать. Затем осторожно поднялся и вдруг бросился к выходу. Он пронёсся мимо так похожего на него парня, едва успев подхватить обувь. О том, чтобы обуться, речи не шло. На улице обуется.

— Постой, Кирилл! — послышалось позади, но он не останавливался.

— А я тебя предупреждал, — послышался в ухе грустный голос Дмитрия Сергеевича. — Понимал ведь, что так будет. Что ж ты меня не слушаешь-то, а Кирюха?

Если до этого он не слышал Дмитрия Сергеевича, то теперь слова учёного звучали для него громче грома среди ясного неба.

Он также по лестнице сбежал на первый этаж и, уже не сдерживая слёз, уселся на последнюю ступеньку и принялся обуваться. Сцепив зубы, он вытер рукавом глаза и вышел из подъезда, глубоко дыша и кое-как пытаясь держать себя в руках. Да как-то не по-пацански это — реветь, — даже в таких ситуациях.

— Надо успокоиться, надо успокоиться, — бормотал он себе под нос.

Он быстрым шагом направился в обход дома, затем свернул на Югославскую улицу, прошагал вдоль пары домов, затем свернул на Берёзовую. Он эту улицу никогда не любил. Там часто ошивались хулиганы, которые, ещё в детстве, когда Кирилл ходил в дальний магазин «Семёрка» за гречишным хлебом, что так любил папа, бывало отбирали у него деньги.

И как ни странно, пускай прошло столько времени, и Кирилл давно вырос, но он надеялся, что сейчас кто-нибудь из тех самых хулиганов ему встретится. Он прямо мечтал об этом.

— Эй, паря, а ну-ка, постой! — бальзамом на душу разнеслось у Кирилла за спиной.

Он рывком обернулся.

— Ого-го! Здорово! — К нему подходили двое ребят. Один рыжий с широким лицом и короткой стрижкой. Второй был смуглым и худым, с чёрными бровями. — Давно тебя не видел, здесь. Как дела? Как житуха? Куда спешишь так быстро? — спросил рыжий.

Это был Борька Смирнов из параллельного класса — круглый двоечник. Системы образования не действовали на него совершенно. И учителя не раз ставили его в пример, как учиться не надо. И что, мол, вся жизнь у него расписана наперёд в трудовых повинностях и вечных курсах профпереподготовки.

Вторым был Денис Козлов. Этот был более здравомыслящий, хорошо учился, но без проказ жить не мог. И вечно кого-то шпынял.

— Здорово, парни! — улыбнулся Кирилл во все тридцать два зуба. — Вы здесь какими судьбами? Как дела? Ничего не беспокоит?

Парни удивились, переглянулись.

— Да мы-то нормально. Ты это, деньгами богат? Нам надо учебники по истории купить, — хохотнул рыжий.

— Деньгами? — расхохотался Кирилл. — Охрененно как богат.

Он достал из нагрудного кармана пятитысячную купюру и помахал перед ними.

— Надо? У меня ещё есть. Только вам не дам ничего.

Парни сначала округлившимися глазами посмотрели на купюру, потом посмотрели на Кирилла, затем переглянулись между собой.

— Вот это да. Да у нас сегодня счастливый день! Иди-ка сюда, Кирюша. Разговор к тебе есть.

— Ну давайте, подходите. Денег вы не получите, зато кое-чего другого отсыплю каждому, да так, что не унесёте, — хищно улыбнулся Вернадский.

— Кирилл! — шипел в ухо Ильич Сергеевич. — Я сказал тебе, возвращайся. Нечего здесь тебе делать. Мы о чём говорили? Вмешиваться в дела чужих миров нельзя. Ты и так уже напортачил столько, сколько не нужно. Не усугубляй ситуацию. Ты так местного Кирилла до тюрьмы доведёшь.

— Да ну его, этого местного Кирилла, — процедил он.

Затем ушёл влево от удара, после чего, резко, без замаха, двинул рыжему прямо в челюсть. Кирилл в армии большое внимание уделял спорту и рукопашке. А ещё в нём говорила огромная злость на всю эту ситуацию. От мощного удара, рыжего чуть ли не подкинуло воздух. Рука Кирилла взорвалась от боли, но он был только рад этому.

Он с широкой улыбкой, в которой смешалась и боль, и горечь, и радость от победы над старым врагом, повернулся к Козлову.

— А теперь ты сюда иди.