Англия. Иностранец ее Величества

Второе явление короля Артура

Представьте себе картину в английском суде: судья сидит в парике и своей мантии, а напротив него, на скамье — обвиняемый — тоже в чем-то торжественно архаичном, только вроде бы более древнем. В робе друида или как там еще называют этот белый балахон. В руке у подсудимого — нечто крупное и грозное. Меч! Да-да, по виду — настоящий средневековый меч.

Удивительное дело: судья разрешает подсудимому оставаться в его одеждах и держать в руке меч. Мало того: принести присягу, поклясться говорить правду не на Библии, а на этом самом мече. Ведь меч не простой, а магический и, возможно, даже священный.

Это Экскалибур, меч короля Артура, который ему вручила по преданию фея Моргана. Так, по крайней мере, утверждает подсудимый.

Любители английской рок-музыки семидесятых не могут не вспомнить замечательный альбом Рика Уэйкмана «Мифы и легенды короля Артура», украшенный эффектным изображением: из середины живописного озера торчит рука с огромным красивым мечом. Кстати: в Англии в древние времена действительно существовал обычай бросать мечи в водоемы при определенных обстоятельствах — в случае гибели владельца или горького поражения и так далее.

В ответ на вопрос, как его зовут, подсудимый четко и ясно произносит имя: Артур Утер Пендрагон. Судья не удивлен. Он уже в курсе. И возразить нечего, поскольку это настоящее, официальное имя подсудимого. Так у него и в паспорте написано, да и в других документах.

А то, что это именно то имя, которое по легенде носил король Артур, ну что же поделаешь. Ведь каждый в Англии имеет право поменять свое имя — путем юридического акта, именуемого «deed poll». Удовольствие недешевое, но и не баснословно дорогое.

Артур ужасно не любит, когда ему напоминают, что при рождении его все-таки звали немного иначе: Джон Тимоти Ротвелл.

Но настал момент, и на мистера Ротвелла нашло озарение: он в действительности никакой не Джон Тимоти и даже не мистер, а его величество — реинкарнация легендарного короля Артура. Причем Утер Пендрагон — это как бы отчество, поскольку родителем Артура был Утер, Главный Дракон. Так это звучало на древнекельтском.

Король Артур, в реальном существовании которого некоторые историки сомневаются, якобы правил британским государством (у него, конечно, было в то время совсем другое название) в IV–V веках нашей эры. Население страны и тогда уже было изрядно смешанным: несколько разных волн кельтов, пришедших из континентальной Европы перемешались друг с другом, да еще и варяги-викинги своей крови добавили, равно как и римляне и те всевозможные «метисы», самых разных кровей, которых римляне привели с собой.

Но теперь на Англию через Фолкстон и прилегающие районы надвигалась новая волна завоевателей, на этот раз выходцев из Центральной Европы — германские саксонские племена. Они были свирепыми, воинственными и бесстрашными, но зато помимо умения воевать несли с собой и новые важные хозяйственные навыки.

Отважный король Артур при помощи доблестных рыцарей Круглого стола, гениального мага Мерлина, феи Морганы и меча Экскалибур победил превосходящие силы противника, проявив при этом чудеса героизма в защите родины от захватчиков. Торжество, правда, оказалось недолгим: саксы, вместе с англами и ютами, возобладали и подчинили-таки себе Британские острова. Впрочем, все относительно. Как заметил кто-то из историков, жители этих островов всегда умели побеждать, даже проигрывая: при каждом новом завоевании победители постепенно растворялись в местном населении, и на свет рождалась принципиально новая нация, которая могла называться как угодно — хоть англосаксами, хоть британцами — в любом случае плавильный котел рождал нечто новое и небывалое.

Но король Артур все равно остался символом отваги, самопожертвования, лидерского таланта и патриотизма.

Так что престижно, конечно, быть его реинкарнацией в наше время. Но и ответственно. И «Друидский король Британии» (титул, который Джон Ротвелл получил на церемонии коронации в январе 1998 года) эту ответственность глубоко осознает. Почему и подвергался арестам и задержаниям не менее тридцати раз. Но не за какую-нибудь уголовщину или мелкое хулиганство, а за свою принципиальность. Например, один раз он попал на скамью подсудимых, а потом и за решетку за отказ платить так называемый «poll tax» — подушный налог, введенный Маргарет Тэтчер для того, чтобы найти средства на нужды местного самоуправления, и вызвавший ярость и ненависть всей левой интеллигенции (и не только).

Возможно, это действительно была не самая удачная форма местного налога (хотя обойтись без него невозможно). В восьмидесятых было очень модно отказываться платить новую подать, и существовала утопическая надежда, что можно будет заставить правительство пойти на попятную. Шли бурные демонстрации, множество людей попало под суд, было оштрафовано и даже лишено свободы. И популярность премьер-министра сильно пострадала.

В итоге был достигнут некий компромисс или его видимость (а это иногда тоже помогает): налог был слегка видоизменен и переименован в council tax, его тоже мало кто любит, но все платят, хотя и ворчат.

Но тогда, в восьмидесятых, «король Артур», конечно же, должен был быть со своим народом или, по крайней мере, на стороне наиболее продвинутой его части. То есть входить в оппозицию превосходящим силам правительства. Из-за чего и угодил в очередной раз на скамью подсудимых.

Вот что поразительно: прямо как кельты в древности, новоявленный «король Артур» вроде бы терпел поражения, которые каким-то образом оборачивались потом победами. И по экологическим делам, и по правам представителей экзотических меньшинств и эксцентриков.

Особенно широкую известность получила десятилетняя тяжба с государственной организацией «English Heritage» («Английское наследие»), занимающейся охраной исторических памятников. «Король Артур» вступил с ней в конфликт из-за того, что организация эта отказывалась разрешить друидам свободный доступ к Стоунхенджу — феноменальному памятнику кельтской дохристианской культуры. Весь мир гадает, как друиды тех времен исхитрились приволочь такие тяжеленные каменные плиты на эти холмы через несколько километров пересеченной местности и устроить здесь свой храм под открытым небом.

Друидов в Англии насчитывается сегодня больше десяти тысяч, религия эта (или языческая секта, как скажут некоторые) возродила древний культ духов природы и Солнца. Главные даты в году для них — дни солнцестояния в июне и в декабре. Много лет добивались друиды от «Наследия», чтобы их свободно и бесплатно пускали в эти праздники к святилищу для коллективных молитв и религиозных церемоний.

Фонд долго сопротивлялся, «король Артур» и его подданные дошли до Страсбургского суда, проиграли там дело, но в конце концов взяли правительство измором. Множество демонстраций, арестов и судов спустя Артур Утер Пендрагон добился-таки своего — доступ к Стоунхенджу в заветные дни друиды теперь имеют.

Небольшого роста, коренастый, похожий на актера Пуговкина, если бы тот отрастил седую гриву на голове и окладистую бороду, «король» всегда и всюду носит с собой святую воду и письмо на бланке Crown Prosecution Office — прокуратуры. В письме подтверждается, что его не станут преследовать, если он будет просто носить с собой меч (подразумевается, видимо, что меч нельзя обнажать и тем более пускать в ход — за это могут и привлечь).

Дома, за шкафом, у него имеется маленькое секретное помещение, мини-тронный зал. Там он восседает на своем королевском троне, верша друидские дела и судьбы.

Но неужели этот человек всерьез верит, что он — реинкарнация короля Артура? Неужели это не шутка? Играет и вошел в роль? Или выжил из ума? Но на другие общественно-политические темы он рассуждает вполне здраво. Например, в интервью Генри Хеммингу, автору замечательной книги «В поисках английского эксцентрика», он сказал: «Мы — перемешанная нация. Англия никогда не отталкивала своих маргиналов, своих чудаков и юродивых. Тех, кто выходил за грань обычного».

И затем дал свое определение сущности английской эксцентрики, вполне в духе Джона Стюарта Милла: «Сутью английскости была и, будем надеяться, всегда останется вера в принцип честной игры. А этот принцип несовместим с отторжением меньшинств. Имея независимый суд, Англия терпимо относилась к таким явлениям, как марши в поддержку „толпаддлских героев“ и тому подобное. В Англии понимают: маргиналы, возможно, видят то, чего не видно другим. И что если дать им шанс, они помогут и всем остальным стать лучше».

Тут, кстати, «король Артур» выдает некоторые пробелы в своем образовании. С этими самыми «толпаддлскими героями» все обстоит несколько сложнее. Хотя события, с ними связанные, сыграли крайне важную роль в английской истории.

Крестьяне, масоны, мученики

Сначала английская судебная система с героями этими обошлась довольно скверно: из-за чего их и объявили «martyrs» — то есть не просто героями, но и «мучениками». Хотя никто их не убивал и не пытал, но все же они пострадали за правое дело.

Толпаддл — это название деревушки в графстве Дорсет, где в начале тридцатых годов XIX века было создано нечто вроде тайного крестьянского общества, с торжественными клятвами верности и неразглашения и так далее. На церемонии посвящения было выставлено большое изображение Смерти в виде скелета с косой и с песочными часами — символом быстротечности времени. То есть это было нечто среднее между масонской ложей и крестьянским профсоюзом.

Но в том-то и дело, что, в отличие от масонских лож, профсоюзы в тот момент в Англии были запрещены и действовали нелегально. Заниматься общество собиралось не чем иным, как защитой материальных интересов и прав крестьян, уже превратившихся в наемных рабочих. Объективно это был прогрессивный процесс, но на уровне субъективном материальное положение средней крестьянской семьи поначалу достаточно резко ухудшилось, по сравнению с тем, как жили предыдущие поколения, опиравшиеся на общинное земледелие и лишь дополнявшие свой доход заработком от наемной работы на крупных землевладельцев.

К тому же именно в том районе Дорсета в силу разных причин оплата труда была ощутимо меньше, чем во многих других. И сначала требования организации носили сугубо местнический характер и сводились к одному — необходимости уравнять почасовые ставки с соседними районами.

Но постепенно толпаддлское движение стало превращаться в общенациональное. Чему способствовало решение суда, приговорившего «мучеников» за нелегальную деятельность к высылке в Австралию. Суд, кстати, действовал в точном соответствии с законом.

Так что «король Артур» выразился неточно: в данном случае дело не в независимости суда, а в реакции английского общества. Восемьсот тысяч подписей собрали в поддержку «толпаддлской шестерки», по всей стране «прокатились» (помните любимое выражение советских журналистов?) марши протеста.

Но ведь действительно — прокатились. И правительство решило изменить закон, а шестерку — амнистировать. Они вернулись на родину, и, представьте себе, их до сих пор чтут в Англии как национальных героев: работает посвященный им музей, поддерживается в достойном виде памятник.

Мало кто уже помнит суть дела, чего именно добивалась «шестерка». Но не забыто другое: эти люди поднялись против вопиющей несправедливости, рискнули своим личным благополучием и свободой, и нация их поддержала.

Так что по большому счету «король Артур» прав: Англия — страна справедливой, честной игры. И это ее определяющее качество.

Замечательно в этой истории еще вот что: во-первых, сельское хозяйство окончательно коммерциализировалось, как сказали бы марксисты — перешло на капиталистические рельсы. Во-вторых, крестьяне, не знавшие крепостной зависимости уже добрых три столетия, превратились совсем уже в настоящих наемных рабочих. Что, с одной стороны, усложняло их жизнь, но одновременно и делало их более свободными: впрочем, для того, чтобы они смогли оценить последнее обстоятельство, потребуются еще десятки лет. В-третьих, с этого момента сельские жители завоевали себе право создавать профсоюзы, которые могли защищать их экономические интересы. В-четвертых, права этого им никто не дарил, за него пришлось бороться, но английское общество, средний класс, интеллигенция и просвещенная часть городских рабочих оказались готовы эту борьбу поддержать.

В-пятых, правящая элита созрела до того, чтобы понимать: к такому протесту необходимо прислушиваться, надо идти на уступки и искать компромиссы с трудящимися и обществом в целом.

Произошло очередное революционное по сути изменение в общественных и производственных отношениях, Англия поднялась на еще один уровень, и при этом — что крайне важно! — достигнуто все это было опять без насилия, эволюционным путем, хоть и не без протестов, жестких и обидных заявлений, демонстраций и прочего. Плюс готовности «шестерки» к самопожертвованию. О многом говорит, по-моему, и тот факт, что в Англии их память чтут до сих пор.

И все это происходило как раз в то время, когда в России после подавления обреченного декабристского восстания наступило время махровой реакции во всех областях жизни. Но даже если бы каким-то чудом восстание и победило бы, представить себе, что оно в итоге могло привести к торжеству демократии и развитию гражданского общества, невозможно.

Однако сослагательное наклонение вряд ли здесь уместно: победить декабристы, конечно, никак не могли. И до первых попыток освобождения крестьян оставалась еще четверть века, да и то навязанные Александром II сверху реформы натолкнутся на мощное сопротивление помещиков и не вызовут особого энтузиазма среди крестьянства.

Представить себе в 1834 году смесь тред-юниона с масонской ложей в каком-нибудь дальнем селении, в глубине Орловской губернии, например… Нет, не хватает воображения.

Впрочем, далеко до развитого сельского капитализма было в то время и Пруссии, и Австрии, и другим сугубо континентальным странам… Так называемый юнкерский (прусский) путь становления капитализма — это прежде всего сильно запоздалый путь, и опоздание это станет одной из главных причин затяжного и трудно исправимого общественного дисбаланса, толкавшего Германию к агрессивному империализму, а в итоге и нацизму.

И даже Франция, с ее «свободой, равенством и братством», в те самые годы переживала тяжелые времена, чудовищное похмелье после кровавой вакханалии якобинства, гражданской, а потом и наполеоновских войн. Путь до появления серьезных профсоюзов (не то что в деревне, но и в городе) был еще совсем не близким.

Но, спросите вы, разве профсоюзы, их легальное и активное существование так уж важны с точки зрения экономического и социального прогресса? По-моему, чрезвычайно: они суть если не причина, то важнейшее мерило развития, показатель прогресса, это уж точно. Другое дело, что нельзя доводить ситуацию до крайностей: если профсоюзы начинают диктовать свою волю всему обществу и государству, как это случилось в Британии в семидесятых, то это уже не прогресс, а его противоположность.

И последнее: конечно, «толпаддлские герои» поначалу выглядели чудаками, эксцентриками, с этим своим деревенским тайным обществом, скелетом и тайными клятвами, но в итоге они вышли победителями в противостоянии с парламентом, судом и вообще всем истеблишментом. И очень помогли важным переменам в обществе.

Замечательный пример для многих других стран — существующая сегодня в Великобритании удивительная организация, называющаяся ACAS (The Advisory, Conciliation and Arbitration Service). Служба консультации, примирения и разрешения споров. Она именуется «Королевской» и, следовательно, является государственной, общенациональной. Но ни в коем случае не правительственной! Финансируется из госбюджета, но управляется своим собственным независимым советом. И выполняет роль честного, доброжелательного и абсолютно непредвзятого посредника в трудовых конфликтах. За многие десятилетия своего существования ACAS уладила бессчетное число подобных конфликтов, помогая найти компромисс между непримиримыми поначалу противниками — забастовщиками и профсоюзами, с одной стороны, и предпринимателями или администрацией, с другой. В своем нынешнем виде ACAS существует с 1975 года, но первый его прообраз появился аж в 1896-м. А можно вести его родословную и от триумфа «толпаддлских героев».

Что, собственно, возвращает нас к «королю Артуру» и его успехам на том же пути — борьбы за права различных меньшинств и чудаков.

Находясь в тюрьме, «король» отказывался переодеваться в тюремную одежду, мотивируя это также религиозными соображениями. В результате он оставался вовсе нагим и в этом виде помещался в одиночную камеру. Вокруг этого тоже начала развертываться общественная полемика, дело могло опять же дойти до Страсбурга, и снова правительство сдалось. Друидам было официально разрешено носить за решеткой свои робы. Такой вот он эксцентрик, «король Артур»…

Но разве не эксцентрична и настоящая королевская семья, настаивающая на своих старинных ритуалах и торжественных нарядах? Кейт Фокс в своей книге «Наблюдая за англичанами» обращает особое внимание на одежду Елизаветы II, видя в ней признаки этого национального явления. А тот же Генри Хемминг зашел еще дальше, утверждая, что сам институт британской монархии — это самая настоящая эксцентрика и даже карнавал высшей марки.

Не все в Англии любят карнавалы, не все любят и королевскую семью. Нашелся даже человек, который утверждает, что Виндзоры — не люди, а совсем другой биологический вид. Причем человек этот не в сумасшедшем доме сидит, а с большим успехом читает лекции и большими тиражами выпускает и продает свои многочисленные книги.

Долой тиранию ящериц!

Бывают моменты, когда моя симпатия к английским эксцентрикам и приверженность свободе слова подвергаются тяжкому испытанию. Яркий пример — две мощные фигуры современной английской жизни, по-своему внесшие большой вклад в развитие общественной мысли во всем мире. Это Брайан Хоу и Дэвид Айк. Только насчет направленности их вклада в копилку человечества — со знаком «плюс» или «минус», — есть большие сомнения.

Первый из них, Брайан Хоу, все же фигура более симпатичная. Он буквально отдал свою жизнь борьбе за права других, неизвестных ему людей, пытаясь изменить непонятные ему реалии. В 2001 году он начал одинокую кампанию протеста против «империалистической внешней политики», разместив свою палатку с сердитыми лозунгами прямо напротив парламента. И покинул ее только много лет спустя, когда смертельно заболел. А так жил там днем и ночью, нес свою вахту. Самоотверженность в духе лучших английских первопроходцев и героев войн. Вывешивал яростные нонконформистские лозунги, клеймил, обличал, кричал в мегафон. Шумом изрядно мешал работать парламентариям, которые годами пытались через суд выдворить Хоу с парламентской площади, но так и не смогли добиться своего.

Главное острие протеста этот бунтарь направил поначалу на одно требование — отменить санкции против саддамовского Ирака. В иракской ситуации при этом он не понимал ничего. О природе режима Саддама Хусейна не имел ни малейшего понятия. Считал его честным борцом против империализма, почти своим единомышленником. Гибель десятков тысяч ни в чем не повинных кувейтцев, в том числе женщин и детей, в результате иракской оккупации не беспокоила совесть Хоу, не подвигала на протесты. Равно как и массовое уничтожение шиитского мирного населения и применение горчичного газа против курдских деревень. Все это его не трогало, потому что он был не в курсе. Зато узнал из левой прессы, которой привык доверять, о бесчеловечности санкций и ринулся в бой. Опять же не пытаясь даже разобраться в том, почему ооновские санкции настолько больно бьют по простым иракцам (так ловко повернул дело сам Саддам, надеясь этим заставить всех Хоу мира содрогнуться, и преуспел в задуманном).

Потом, когда началась иракская война, у Хоу появился дополнительный повод для протестов, его действия получили широкую поддержку. Тысячи людей выходили на улицы британских городов с теми же лозунгами, что вывешивал напротив парламента Хоу, а его палатка превратилась в место паломничества противников войны, которыми в конце концов оказалось большинство населения.

Отношение к подвигу Хоу у меня было двойственным. С одной стороны, меня, специалиста по Ираку, не могло не раздражать его воинствующее невежество. То интеллектуальное высокомерие, с которым он позволял себе выступать судьей по проблеме, о которой так мало знал. Отсутствие тени сомнения в своей абсолютной правоте и полной неправоте своих оппонентов, которых он и слушать не желал. Не хватало еще слушать этих «наймитов империализма»! Ведь ясное дело, раз «защищают войну», то наймиты, кто же еще…

Ужасала его уверенность, что вбивать клин между населением и правительством — благое дело. Чем больше клин, тем лучше. Я почти готов был согласиться с теми, кто ставил вопрос еще жестче и утверждал: вот с таких идеалистов-фанатиков и начинается большевизм, кровавые революции, ведущие в ГУЛАГ. Сто процентов. Один в один. Но, опомнившись, я говорил себе: нет, не один в один. Англии бесконечно далеко и до Февраля и до Октября. По Герцену: «Волны революции разбиваются об английский берег».

И не страшны революции Британии в значительной степени благодаря тому, что никаким Хоу здесь ничто не угрожает. Жители континента смеются, издеваются над тем фактом, что годами продолжались судебные процессы, апелляции и контрапелляции по искам полиции и депутатов, упорно пытавшихся убрать «этот балаган» с парламентской площади. Но суды не то чтобы вставали на сторону Хоу (нет, они скорее симпатизировали его оппонентам), но хотели проявить максимальную сдержанность и осторожность при вынесении вердиктов. Ведь судьи понимали, что речь в данном случае идет об основах основ британского общества, о свободе мысли и слова, о праве на инакомыслие, и что прикасаться к этим столпам можно только с крайней деликатностью. Гости с континента смеялись и говорили о позорном бессилии британской Фемиды, а я восхищался, честно говоря. Вспоминал знаменитое: «Ваша точка зрения мне ненавистна, но я готов отдать жизнь, защищая ваше право на нее».

Ну, если честно, жизнь за Хоу я отдавать был все же не готов, но очень бы огорчился, если бы с его протестом покончили быстро, брутально и эффективно, как это происходит в некоторых других странах.

А вот он был готов отдать (и отдал-таки) жизнь за то, во что так страстно верил. Конечно, непрерывное курение было, наверное, главной причиной его преждевременной кончины, но прожить на каменной мостовой несколько лет — это само по себе равносильно смертному приговору.

И, кстати, о «либерализме» Фемиды. Когда в августе 2011 года на Лондон и другие города обрушилась волна погромов и беспорядков, британские суды показали, насколько они могут быть жесткими, даже беспощадными, когда речь идет не о политическом протесте, а о массовом хулиганстве и уголовщине.

Мое отношение к этому запутанному делу — о границе между свободой и ответственностью — еще более осложнилось, когда я узнал, кто поддерживал Хоу морально и материально. Это были не только представители левых, и в их числе и некоторые радикалы-лейбористы, но хорошо в Англии известный Дэвид Айк — именно он платил за лечение Хоу в Германии.

Вот Айк — это еще более удивительная фигура, мягко говоря. Это уже образец такого эксцентрика, который многих заставит задуматься о том, всегда ли подобные фигуры безвредны.

Некоторые даже считают его теоретиком заговоров номер один во всем мире, наносящим человечеству, его психическому здоровью реальный ущерб.

И судя по тому, что именно Айк находит немалые деньги для помощи людям типа Хоу, зарабатывает он на своих теориях очень неплохо. А значит, у его книг есть значительная аудитория.

Интересно, что Айк поначалу прославился и привлек к себе внимание, когда уверенно, с какими-то «научными» выкладками и цифрами, предсказывал приближение конца света. Был назван и последний год существования нашей цивилизации — 1997-й. Когда все сроки прошли и, казалось бы, наглядное опровержение пророчества должно было низвергнуть с пьедестала и самого пророка, ничего подобного не случилось. Айк объяснил свою ошибку следующим образом: мол, какой-то «голос» говорил все это вместо него, он же сам всегда понимал, что это чушь.

И принялся развивать свои теории дальше. А именно вот что установил Дэвид Айк. На Земле уже давно существует тайное всемирное правительство, которое всем заправляет. В своих корыстных интересах оно периодически устраивает катастрофы, войны, террористические акты и даже природные катаклизмы, вроде землетрясений и цунами. Американские президенты, лидеры других западных государств — это все либо сами представители некоей высшей расы, завоевавшей Землю, либо их безвольные марионетки. Ну и ООН, МВФ, НАТО — это тоже послушные инструменты в руках завоевателей.

Кто же эта высшая раса? Да некие отвратительные рептилии-ящерицы о двенадцати лапах, питающиеся кровью: потомки пришельцев из космоса, из созвездия Дракона. Называются они аннунаки и живут в подземных туннелях, но при этом заправляют всем, что происходит на поверхности.

Бред? Разумеется, но просто удивительно, сколько людей готовы читать книги Айка и слушать его лекции-пророчества. Нашлись у него апологеты и среди интеллектуалов, объявивших, что его теории надо воспринимать в переносном смысле, как метафору. Но подавляющее большинство поклонников Айка совершенно буквально поверило в страшных ящериц. Пытаясь внести ясность в этот спор, сам Айк указал на один из источников своего исследования — «Протоколы сионских мудрецов».

Тут вроде бы действительно все стало на свои места: вот кто имеется в виду под страшными рептилиями, вот на кого намек — на евреев и их «всемирный заговор»!

После этого Айка объявили антисемитом, некоторые страны даже стали отказывать ему в получении визы. Но он выступил с решительным опровержением, заявив, что ему чужд любой расизм. Продолжал, правда, утверждать, что тот, кто писал «Протоколы», «знал план игры XX века».

Существует большой соблазн положить предел свободе эксцентрики. Именно на фигуре Дэвида Айка. Но, наверное, это опасный соблазн. Стоит ведь только начать…

А его в Англии терпят. Никто не хватает Айка, не тащит в кутузку или психиатрическую больницу. Несмотря на то даже, что в числе главных отпрысков рептильего племени он называет королевскую семью, во главе с самой королевой. Теоретически — оскорбление Величества. На практике — нехай себе брешет. Do we care? Keep on fibbing…

А Величество умалить такими фантазиями невозможно. Да и остальные члены королевской семьи тоже не обращают на подобную «беллетристику» ни малейшего внимания.