Интеллигенция (февраль 2008)

***

Начало пятидесятых… Статейки про театральных критиков-космополитов казались мне невинными шуточками. Настала пора массового увольнения с работы сотрудников-евреев (из так называемых идеологических учреждений) независимо от заслуг и талантов. Начались аресты, и наконец пришла пора «врачей-убийц». Помню, одна тихая молодая учительница сказала: «А я еще не верила…» Во время наших частых вечерних прогулок с Фридой Вигдоровой мы делились с ней впечатлениями от происходящего. И вот почему-то именно эта фраза - «А я еще не верила» - произвела на Фриду самое тяжелое впечатление.

Но были и приятные неожиданности. Преподавательница истории и секретарь парторганизации Раиса Васильевна не вызывала у меня симпатий: грубоватое лицо с некрасиво вздернутым носом, всегда один и тот же выглядевший казенным пиджак… И вот представьте, Раиса Васильевна, в отличие от большинства коллег, не безмолвствовала, когда директор начинал свои разговорчики про Рабиновичей. Она тут же вмешивалась: «А я вот знала на фронте одного Иванова, ну и трус же был, и пройдоха к тому же. Дезертировал в конце концов».

Однажды нам, классным руководителям, велели провести с учениками беседу о «врачах-убийцах». Я шла как на казнь. Не могла же я сказать детям, что не верю в эти провокационные выдумки. Но мои семиклассники не дали мне открыть рот и загалдели: «Да не надо!… Зачем? Мы и так все понимаем». Зина мне потом рассказала, что Раиса Васильевна во всех классах, где преподавала, провела беседу, говорила об имеющих место «перегибах», что плохих наций не бывает, напомнила и об интернационализме.

Я посмотрела на нее другими глазами…

А когда вождь опочил и воздух несколько очистился, я подошла к Раисе Васильевне и сказала, как она мне помогла, поблагодарила. А она мне: «Пустяки. Иначе и быть не могло». Но явно была тронута. Мужества этой бывшей фронтовичке было не занимать.

Пожалуй, закончу описание этого мрачного времени еще одним светлым штрихом.

В редкие свободные часы я бывала в доме моей школьной подруги Лены Конюс. Мать Лены Эсфирь Мироновна (кстати, родная тетка замечательного актера Александра Калягина) была известным врачом-педиатром. В один из моих приходов, когда страсти по поводу «врачей-убийц» достигли особого накала, Лена, угощая меня вкуснейшей квашеной капустой, сказала: «Это вчера принесла дочь одного священника из Подмосковья, мать маминого пациента. Вдруг привозит всякие плоды их сада-огорода и говорит: „Батюшка просил вам передать, что он вас о ч е н ь уважает“».