Интеллигенция (февраль 2008)

I.

Имя обязывает: «Общество ревнителей старины Стрельны». Ревнители - не любители, у них не хобби какое-то там - у них долг, и миссия, и задача, а в глазах сухой аввакумовский пламень. Руководитель общества Олег Павлович Вареник, 63 лет, бывший инженер, бывший депутат районного собрания, создатель общественного музея «Морская Стрельна», за четыре часа разговора и глотка чая не выпил - не до баловства, все говорил про музей да про князей, про ментов да про Господню помощь, не оставляющую его в самые роковые моменты его священной борьбы с «бандюганами» за сохранение материальной памяти любимого города.

Кажется, дай ревнителям волю - и потребуют церковной канонизации всех общественно местночтимых. Вот, например, священные даты: 130 лет со дня рождения Матильды Кшесинской и 100 лет со дня рождения натурщицы Елены Григорьевой, модели кустодиевской «Русской Венеры». Что связывает этих дам - первую грацию империи и розовую, как помадка, парную мещаночку с березовым веником над лобком? Обе жили в «милой Стрельне» - «наши», родные, наша гордость и краса. Поэтому электрический столб с дачи Кшесинской Олег Палыч выкапывал собственноручно, в одиночку, и неистово заговаривал зубы нетерпеливому шоферу грузовика, чтобы только не уехал, дождался. «В Константиновском дворце, - говорит возбужденно, - керосинками освещались, а на даче и в саду Матильды была полная электрическая иллюминация! Первая электростанция в Стрельне!» Первая. В Стрельне. Сакрально? - Сакрально!

И пусть Леличка Григорьева всю взрослую свою жизнь прожила в соседнем Петродворце, но к Кустодиеву-то она ходила из Стрельны, отсюда же и уезжала в 1926 году на юга с задачей накушать тело, ибо художник нашел будущую модель «постноватой» и дал денег на откормочный тур. Стрельну она любила нежно, выйдя на пенсию, делала искусственные маки и посвящала стихи улице Труда: «Погустели у деревьев ветви, заросли окраины травой, до чего ж уютен и приветлив переулокдетства моего». Где же делать Леличкин музей? - в баньке, конечно же, на берегу Ижорки (речки, какой надо речки! - прославленной еще Михаилом нашим Юрьевичем в стихотворении «Уланша»); банька, правда, пока в проекте, но мелодекламация с последующим посещением парной и купанием уже запланирована. А Лермонтов, а последняя любовь Тараса Шевченко Гликерия Полусак, а новосвященномученик Измаил, а Блок, а «гуманный внук воинственного деда» Александр Аркадьевич Суворов (всех не упомнишь)? - не говорим уже про пышные аристократические кусты Орловых и Львовых, про великого князя Константина Николаевича, с которого и началось процветание полузаброшенной Стрельны, этого недо-Версаля. И вот про каждого, про каждого почти выдающегося или героического стрельнинца написана книжечка - брошюрка, отпечатанная на принтере, томов премногих тяжелей, потому что «издано за счет семьи автора» (так щемяще!). Жанр - народное литературо(крае)ведение, интонация взволнованно-патетическая, слог без пяти минут одический («Открылась необычайно женственная фигура богини с округлыми плечами, трепетно-нежной грудью, стройными бедрами, крепкими ногами, струящимися божественными золотыми волосами. Стыдливый девичий жест руки с веником… Борис Михайлович был счастлив».) В музее же работали соответствующие тематические экспозиции.