Интеллигенция (февраль 2008)

По этому городу трудно ходить. В самом прямом смысле. Потому что все тротуары, дорожки и другие участки земли, предназначенные для пешего передвижения, покрыты льдом. Скользким серым льдом. Без какого-либо намека на песок и другую обработку. Просто скользкий серый лед.

Люди ходят по скользкому серому льду, скользят, падают. От человеческого хождения лед становится еще более скользким.

Еще здесь разрыта земля рядом с вокзалом. Прорыли какие-то траншеи и, кажется, бросили. По крайней мере, в будний день в рабочее время никаких работ не велось.

Рядом с вокзалом стоит одноэтажный кирпичный домик с полностью сгоревшей крышей. Рядом с вокзалом валяются в больших количествах какие-то железки. Судя по всему, строительные. Еще рядом с вокзалом стоит большая бревенчатая церковь, новая, красивая.

Сам вокзал со стороны путей прикрыт какой-то гигантской тряпкой. Она неряшливо свисает с крыши. Вокзал на ремонте, хотя и продолжает работать. Ни суеты строительных рабочих, ни деловитого копошения строительной техники не видно, как, впрочем, и самих рабочих и техники. Может, деньги кончились, кто знает.

Рядом с этим вокзалом останавливается самая знаменитая русская электричка: Москва-Петушки. Да, речь идет именно о Петушках, райцентре во Владимирской области, в двух часах езды от Москвы.

Я вышел на улицу, отходящую от привокзальной площади перпендикулярно железной дороге, и пошел в сторону центра. Мне была нужна библиотека.

На ветхой избушке табличка: «Ул ЛЕН Н». На другой избушке, чуть менее ветхой, табличка: «л. ЛЕ ИН». На красивом новеньком коттедже табличка: «Улица Ленина». Аккуратная такая синяя табличка с белыми буковками. Других подобных зданий и табличек я в городе не заметил (хотя они наверняка есть).

Бабулька шла-шла, поскользнулась, но не упала.

Мужичок шел-шел, поскользнулся, упал. Встал и пошел дальше. Опять поскользнулся, но не упал, устоял.

Я тоже поскользнулся, но не упал. И так было еще раз двадцать или тридцать.

Частный сектор кончился, началась городская застройка. Серые пятиэтажки. Дом культуры. Главная площадь - пустая, равномерно покрытая серым скользким льдом. Площадь окружает непонятно что - какая-то замусоренная пустота. С одной стороны - дом культуры. С другой - какие-то кустики, ларек Роспечати, торец пятиэтажки, еще что-то такое…

Я люблю русскую провинцию. Люблю очаровательную кособокость маленьких русских городков. Даже пятиэтажки люблю - жить в них ужасно, но в их облике есть что-то смиренное, аскетично-прекрасное. Я не фанат порядка и регулярности, подстриженных газонов и вымытых с шампунем тротуаров. Облезлый серый бетонный фасад не вызывает у меня отвращения, вид брошенного мимо урны окурка или валяющейся на дороге пивной банки не вызывает у меня приступа праведного цивилизационного гнева. Я все это понимаю, принимаю и, как уже было сказано, люблю. И еще: когда я еду в какой-нибудь незнакомый город, я всегда заранее по-доброму к нему настроен. Он мне заранее, заочно нравится. И, как правило, разочарований не происходит.

Но тут меня пробрало. Город выглядит без преувеличения безобразно. В прямом смысле этого слова - никакого образа, никакой цельной картины, лишь набор случайно, как попало расставленных неказистых объектов. Причем, нельзя сказать, что картина поражает каким-то особым убожеством. Нет, обычный, в принципе, город, обычные дома и магазины, по улицам ездят красивые машины (за примерно час прогулок по Петушкам мне встретились две старые «двадцать первые» «Волги» в идеальном состоянии, сверкающие и великолепные, одна ярко-синяя, другая черная). Все по отдельности, вроде бы, вполне сносно, но общая картина как-то до ужаса уныла и… да, именно безобразна, другого слова не подберешь. И кругом этот лед, скользкий серый лед.

Я шел по улице Маяковского, скользил, спотыкался и думал о библиотеке города Петушки. Моему воображению рисовались, так сказать, мрачные картины. Никому не нужное, жалкое, крошечное учреждение с одинокой сонной библиотекаршей в пустом читальном зале. Ветхие стеллажи с потрепанными, никому не интересными книгами, оставшимися от старых советских времен. Упадок и запустение.

А оказалось все совершенно иначе. Как поется в одной хорошей песне, да только вышло по-другому, вышло вовсе и не так.

Библиотека располагается в первом этаже жилой пятиэтажки. Небольшой холл уставлен картонными коробками с, кажется, мебелью, пачками книг. До открытия еще полчаса, но жизнь в библиотеке, что называется, кипит. Директор, представительная интеллигентная дама, сославшись на необходимость срочно ехать «в область», отвела меня в кабинет, где за новенькими жидкокристаллическими мониторами сидели три других интеллигентных дамы. Вот, поговорите с товарищем, из Москвы корреспондент приехал, расскажите о нашем житье-бытье. Вы уж извините (обращаясь ко мне), что не могу вам уделить внимание - в область надо ехать. И уехала в область.

Из того, что за полтора часа рассказали мне Валентина Михайловна, Алла Леонидовна и Галина Ивановна, стало понятно, что я посетил библиотеку Петушинского района в момент ее наибольшего процветания за последние двадцать лет. Все оказалось не только не так плохо, как я предполагал, а напротив, довольно-таки хорошо. В чем-то даже прекрасно. Хотя и не во всем.

Наконец-то президент повернулся к нам лицом, сказала Валентина Михайловна.

Наконец-то власти обратили на нас внимание, сказала Алла Леонидовна.

Наконец-то нам дали нормальное финансирование, сказала Галина Ивановна.

В 2007 году Петушинской районной библиотеке из федерального бюджета был выделен один миллион рублей. По нашим столичным миллиардным меркам это сущие копейки, а для районной библиотеки - серьезные деньги. После многолетнего перерыва возобновилось поступление в библиотеку новых книг. Библиотека была полностью компьютеризирована, подключена к интернету, для нее была закуплена новая мебель.

Районная библиотека координирует работу еще двадцати пяти библиотек - сельских, деревенских. В небольших деревеньках петушинского района работают небольшие библиотеки. Жители небольших деревенек читают книги, периодику. Для сотрудников сельских библиотек периодически устраиваются семинары, повышение квалификации. Вот оно, оказывается, как.

В библиотеках Петушинского района зарегистрировано двадцать тысяч читателей. Это при том, что население Петушков составляет примерно 18 тысяч, а всего района - 76 тысяч. Больше четверти всего населения, в том числе сельского, пользуется библиотеками. Поразительная цифра.

Вот только зарплаты у нас маленькие, сказала Валентина Михайловна.

Шесть тысяч всего, сказала Алла Леонидовна.

А пенсия у бывших библиотекарей - три тысячи в среднем, сказала Галина Ивановна.

Зарплата у библиотекарей выросла до шести тысяч только после поворота президента лицом по направлению к библиотечной отрасли. А раньше, когда президент был повернут к библиотечной отрасли спиной или боком, зарплаты были еще меньше.

Ну и как на такие деньги можно прожить, риторически спросила Валентина Михайловна.

А коммуналка у нас, между прочим, две тысячи в месяц, сказала Алла Леонидовна.

Никак на такие деньги не проживешь, сказала Галина Ивановна.

При этом каждая из моих собеседниц проработала в библиотеке не один десяток лет. К нам если человек приходит работать, то он или сразу сбегает, или, если не сбегает, то уж остается на долгие годы, сказала Алла Леонидовна. Всего в библиотеке пятнадцать сотрудников. Нужно еще, кадров не хватает. Катастрофически не хватает сотрудников со специальным, библиотечным образованием. В колледже культуры на библиотечном отделении учится то ли шесть, то ли восемь человек, не больше.

А раньше, когда я поступала, конкурс был восемь человек на место, сказала Валентина Михайловна.

Спрашиваю, что же удерживает этих образованных, умных и интеллигентных женщин здесь, в библиотеке, при практически полном отсутствии материального стимулирования. Спрашиваю и знаю, что они ответят. И, к счастью, они говорят именно то, что я ожидал услышать.

Профессия для нас - не пустой звук, сказала Валентина Михайловна.

Мы любим свою работу, сказала Алла Леонидовна.

Неизвестно еще, что важнее - деньги или возможность делать хорошее, нужное дело, сказала Галина Ивановна.

«Мы любим свою работу» - так многие говорят. Такое частенько можно услышать от разнообразных столичных менеджеров и прочего офисного пролетариата. «Мы любим свою работу, вау». Только вот когда слышишь это от менеджера, сразу становится понятно, что любит он не саму работу, а те реальные и, в большей степени, воображаемые бонусы, которые она приносит (статус, деньги, образ жизни). Потому что любить работу менеджера - это все-таки очень трудно, на грани возможного. Такое мало кому под силу.

А когда такое говорят библиотекари петушинской районной библиотеки - как-то им веришь. Да, они действительно любят свою работу. Потому что с бонусами тут не густо.

Библиотеку посещает в среднем около пятидесяти человек в день. Читательская аудитория состоит из двух групп - учащаяся молодежь и пенсионеры. Люди работающие в библиотеку не ходят. Вообще. Разве что как редкое исключение. Молодежь берет учебники и справочную литературу, пожилые - массовое чтиво типа Донцовой, книги исторической тематики, периодику (видел на стенде «Роман-газету» - я думал, ее уже давно не существует). Классику, что русскую, что зарубежную, читают очень мало.

Читатели не только берут почитать библиотечные книги, но и дарят библиотеке свои собственные. Много дарят того самого бульварного чтива - такие книги не ставят на полку, не перечитывают. Прочитал один раз - и отнес в библиотеку. Пусть другие почитают.

Однажды нам целую пачку «Госпожи Бовари» подарили, сказала Валентина Михайловна.

Даже не знаем, кто это был, сказала Алла Леонидовна.

Утром приходим на работу, а на пороге - пачка книг, двадцать штук, сказала Галина Ивановна.

Впрочем, нынешнее библиотечное оживление может скоро закончиться. Валентина Михайловна рассказывает, что над библиотекой дамокловым мечом висит федеральный законопроект, согласно которому все библиотеки должны финансироваться только из бюджетов городских и сельских поселений, а поступления из федерального центра и субъектов федерации прекращаются. Это вернет всю ситуацию с библиотеками фактически в 90-е годы, то есть попросту убьет библиотечное дело в российской провинции. В частности, это будет означать полное упразднение сельских библиотек. Валентина Михайловна со смехом рассказывает, что в неких инстанциях есть «чудесный» план - ликвидировать все деревенские библиотеки и заменить их «библиобусами» - передвижными библиотеками. Один такой библиобус уже есть - автобус с книжками и читальным мини-залом колесит по Ленинградской области. Представляете, вместо библиотеки - какая-то автолавка, говорит Валентина Михайловна. По ее словам, если закон будет принят, ни о каком библиобусе в Петушках нечего будет и мечтать - на его покупку денег в городе не найдется никогда.

А что, спрашиваю, в девяностые люто, наверное, было. Да даже не люто, а просто ничего не было, отвечает Алла Леонидовна. Просто ничего не было, вообще ничего. Как выжили, как библиотеку сохранили, до сих пор непонятно. Чудо.

Но мы не унываем, надеемся на лучшее, сказала Валентина Михайловна.

Бог даст, не примут этот закон, только ведь налаживаться все стало, сказала Алла Леонидовна.

Все- таки, президент повернулся к нам лицом, сказала Галина Ивановна.

Галина Ивановна провела меня по помещениям библиотеки. В читальном зале царил беспорядок, впрочем, по приятному поводу: привезли и устанавливают новую мебель. На одном из столиков - два только что распакованных компьютера. В книгохранилище - ряды стеллажей, уставленных многочисленными и довольно потрепанными книгами - в основном, наследство советской эпохи. Большой, тщательно подобранный краеведческий раздел. В отделе комплектования, которым, собственно, и заведует Галина Ивановна - стопки совсем новых книг. Разных - учебников, книг для детей. Есть и современная литература - Прилепин, Дмитриев, Улицкая, Быков, Слаповский. Галина Ивановна рассказывает, что каждый раз, бывая в Москве, изучает новинки современной литературы, но заказывает мало и осторожно: знаете, говорит Галина Ивановна, у меня такое ощущение, что большинство книг современных российских писателей в состоянии читать только, извините, сумасшедшие. Нормальный человек такое читать не будет.

Хотел было сказать Галине Ивановне, что и пишут эти книги по большей части люди, которых нормальными назвать затруднительно, но не стал. Из соображений писательской солидарности.

Галина Ивановна берет в руки какую-то красивую детскую книгу в твердом переплете и говорит: такую книгу и в руках подержать приятно, ведь правда?

Правда.

В библиотеку пришел дедушка. Симпатичная молодая сотрудница, сидящая на, как бы сказали в Москве, ресепшене, разговаривала с дедушкой не как с клиентом, а как с добрым соседом. Дедушка вернул какую-то книжку и взял две других, по виду - старых, советских. В названии одной из них присутствует слово «выстрел» - про войну что-нибудь, наверное. Дедушка ушел, и тут же прибежала девушка, старшеклассница или студентка. Быстренько взяла какую-то толстенную книженцию и убежала. Получилось, что передо мной промелькнули представители двух основных категорий читателей - пенсионеров и молодежи.

У нас замечательный коллектив, практически семья, сказала Галина Ивановна. Бывает, допоздна засиживаемся. У нас тут литобъединение «Радуга» собирается, оно уже больше сорока лет действует. Что, и молодые литераторы есть? Да, и молодые тоже есть. Стихи пишут, рассказы.

У нас, можно сказать, очаг культуры, сказала Галина Ивановна.

Мы привыкли к тому, что словосочетание «очаг культуры» произносится с иронией, при его произнесении надо тонко улыбнуться. А тут почему-то не захотелось иронически улыбаться, даже про себя. Потому что действительно - очаг культуры. В полном смысле этих затасканных слов.

Иду к станции, впереди меня идет семья - коренастый мужичок в кожаной куртке, дородная высокая дама в длинной шубе. Они держат за руки маленького мальчика в комбинезончике и валенках. Мальчик то и дело поскальзывается и не падает только потому, что его придерживают за руки родители. Пытаясь удержать мальчика от падения, мужичок и дама сами то и дело чуть не падают. У дамы к тому же высокие каблуки.

Очень скользко.

Перед входом в какой-то магазинчик видны следы воздействия человека на лед. Примерно два квадратных метра ледяной поверхности тротуара истыканы ломом. Человек взял ломик, подолбил им лед несколько минут, умаялся и бросил это бесполезное занятие.

Какой- то паренек поскользнулся и упал. Полежал, встал. Пошел, скользя.

Подумалось, что у молодого человека, живущего в таком городе и имеющего склонность к самовыражению посредством художественного слова, есть все шансы вырасти в мрачного гения, певца тотальной абсурдности и бессмысленности, и литобъединение «Радуга», по идее, должно изобиловать новыми местными кафками, беккетами и ерофеевыми (венедиктами). Но, скорее всего, дело, увы, ограничивается подражанием «деревенской» прозе 70-х, складно рифмованной «любовной лирикой» и стихами о «природе родного края».

А вдруг нет?