Интриги в королевстве теней (СИ)

Глава 10 Подземелья

Я снова видела, как замок погрузился во мрак. И если в прошлый раз он боялся, то в этот скорбел. Нет, он не покрылся черным, не расставил новых рыцарей, не запер все двери и даже не настроил множества лестниц. Нет, он молчал, лишь возведя огромную стену к комнатам Деора — отныне эта часть замка была недоступна. А вместе с замком заперся и Натаниэль, который также как и Элиот не мог принять эту мысль. Но если замку было несколько тысяч лет, и он привык справляться с трагедиями, то Натаниэль застрял в своей комнате, разбирал руны и знаки, пытаясь раскрыть их тайну.

Об этом мне рассказал маг, который сам не верил в нашу находку. Он же рассказал, как исследовал комнату вдоль и поперек, как осмотрел каждый ее уголок с помощью магии, но не смог понять, действительно ли Деор виновен. Сатиф сказал, что вся комната была покрыта колдовством, что старые знаки на двери выполнены кровью и что им уже несколько лет, и знаки эти призваны охранять комнату от незваных гостей. Еще маг рассказал, что все-таки нашел того паука. Он прятался в комнате и явно был сыт, вот только съеденного тела так никто и не обнаружил. Видимо, погиб кто-то за пределами графства Делерей. Паук теперь мертв, чего это стоило магу, никто не знает. Вечером того дня он пришел ко мне в комнату, еле переводя дыхание, выдал странный список и приказал следовать за ним, чтобы приготовить настойку. Уже потом, когда мы вернулись назад, я сидела у камина и вспоминала каждую строчку из того письма, как жаль, что его пришлось сжечь.

Один день сменился другим, меня больше не посвящали в планы, маг о чем-то разговаривал с графиней в ее комнате, Лонц гонял солдат Адриэна, даже не обращая внимания на скромные попытки Матии привлечь его внимание, Натаниэль так и не вышел. А мне удалось только раз поговорить с Элиотом, и стало понятно, что никто не хочет верить в виновность Деора, но и доказать его невиновность невозможно. Замок сам пришел ко мне тогда, и это был единственный раз, когда я разговаривала не со взбалмошным Элиотом, а с тысячелетним существом.

Еще через день пришли первые новости, которые заставили Натаниэля выйти из комнаты, а графиню впервые выехать в холл ко всем слугам. Ее лицо стало серым от волнений и переживаний, вокруг глаз можно было заметить большие круги, а ее руки тряслись, такого не было даже после покушения.

— Сегодня ночью, — произнесла она. — Мы потеряли одно из хозяев замка. Вы должны знать, что сегодня ночью моего сына, моего Адриэна, вашего господина… повесили.

Она не заплакала, только оглядела скорбные лица слуг и направила коляску в сторону своих комнат. Натаниэль кинулся помочь матери, но она подняла руку, показывая, что все сможет сделать сама.

Будто натянутая струна внутри оборвалась, обдав жаром грудь и заставляя замереть на месте, смотря вслед графине. Она была спокойна: не плакала, не пыталась вызвать жалость и не искала с кем можно поговорить. В таком большом доме, среди такого количества слуг, возможных друзей, рядом с собственными детьми или теми, кого она приняла за своих детей, она была одинока в своем горе. Как Натаниэль, Лонц, Сатиф и даже я.

— Деор должен вернуться сегодня вечером, — раздался тихий голос Лонца за спиной, выводя из задумчивости.

Оглядевшись, стало понятно, что слуги уже разошлись, Сатиф с Натаниэлем куда-то пропали, и Элиота я больше не чувствовала. Здесь остались только мы вдвоем.

— Прогуляемся? — предложил секретарь.

Я согласилась. Странно все-таки понимать, что где-то под этим замком уже подготовлена клетка для его управляющего, а в том, что секретарь все подготовил, у меня не было никаких сомнений. Вот только что дальше? Ждать пока графиня родит еще одного сына? Выдать за графа кого-то другого?

Незаметно, мы свернули к двери за кухней, и вышли в сад около замка. Красивые деревья окружали его сплошной стеной, на камне возле окон можно было увидеть еще зеленые листья, витражи с этой стороны переливались, ловя солнечные лучи, рядом росли странные цветы, которых я никогда не видела на этих землях, а сам замок уходил вверх тремя большими башнями, разрезавшими облака. Больше он не казался чудовищем.

— Что ты видишь? — спросил Лонц, подводя меня к беседке, едва заметной за стеной кустарника. — Замок, — понял он мое замешательство. — Каким он стал теперь?

— Красивым, — я снова посмотрела на башни, словно из сна, если он действительно такой, и был таким несколько тысяч лет назад, то, без сомнения, это был самый прекрасный замок на всех землях. — Мне о таких сказки читали.

Лонц смотрел на меня, явно чего-то ожидая. Он молчал, но взгляд был изучающим, заинтересованным, чувствовался в нем какой-то незаданный вопрос.

— Я рад, ученица мага, — неожиданно бодро ответил он, даже как-то слишком бодро для человека, который только что узнал о смерти брата. — Хоть кто-то видит его таким. Для меня он как был тюрьмой, так тюрьмой и остался. За столько лет ничего не изменилось.

— Не тебе стоит переживать, что этот дом превратится в тюрьму.

— Ты снова о Деоре? — Он встал с места. — Не веришь, что это он?

— А ты веришь? — не выдержала я. — Лонц, я не понимаю, зачем ему это. Точнее… я понимаю… я могу представить зачем…

— Когда ничего не знаешь о человеке, представить можно что угодно, — секретарь злился. — Глупая, глупая ученица, ты ведь ничего не знаешь о Деоре, совершенно ничего!

— Вы все так говорите.

— Он считает, что у него есть причины ненавидеть меня и графиню.

— А они есть?

— Их не было! Сначала я старался сделать все, чтобы их не было. Но куда там? Они с Адриэном словно с цепи сорвались. Ирвил хотя бы понимал, что его никто не заставляет здесь быть, а Деору нужно было делать из себя мученика!

— Теперь ты можешь быть спокоен — твои братья получили сполна.

— Посидит в клетке — ему полезно!

— А Адриэн? Ему было полезно умереть?!

— Замолчи! — закричал Лонц.

— Почему же?! Да это ты их ненавидишь, ты собственными руками приготовил клетку одному из своих братьев, это ты собирался переспать с баронессой, которой оставалось всего ничего до замужества. Так сильно не хотел, чтобы она стала графиней?!

— Замолчи!

Он сел на ступеньку беседки и опустил голову, чтобы не было видно лица. А я была зла, даже не знаю, отчего вдруг именно злость стала моим исцелением, но теперь не было страшно, плохо или одиноко, не хотелось разговаривать или бежать спасаться, хотелось только закончить все здесь и больше никогда не видеть этих людей.

— Я думал, что ты сможешь понять меня, после всего. Хотел поговорить, — произнес секретарь, не поворачивая головы в мою сторону, а его голос дрожал. — Это я виноват во всем. Только я. Это из-за меня умер Адриэн.

— Наверно, так оно и есть.

— Только так. — Казалось, он хотел, чтобы я начала возражать, но я молчала, и Лонц продолжил. — В ту ночь я специально позвал баронессу к себе. Хотел позлить Деора и мать. Конечно, после такого позора она все еще могла стать графиней, да и им бы пришлось принять этот выбор, но в памяти все остается. Она мне даже не нравилась, Тиана. Не люблю таких. Но так хотелось сделать что-то такое, так хотелось вызвать ненависть к себе. И вот, что получилось.

— Зачем?

Я не понимала Лонца. Да, мне говорили, что секретарь делает много безумных вещей, но чтобы настолько глупых — это было странно даже для него.

— Мне нужно было, чтобы Деор перестал опекать меня. Я хотел, чтобы он меня призирал, ненавидел, не считал достойным себе.

— Тогда можешь радоваться, насколько я знаю, ты добился, чего хотел.

— Мне удалось.

Лонц провел рукой по волосам и поднялся с места, повернувшись ко мне. Его глаза были красными, а на щеке остался след от руки.

— Прости, что привел тебя сюда. Я думал получить ответы, а получил только вопросы, — он подошел, не отрывая своего взгляда. — Не знаю, что будет дальше, но я хочу, чтобы ты знала, я буду счастлив, если ты останешься со мной до самого конца.

Он подошел еще ближе и поцеловал. Это оказалось настолько неожиданным, что я даже не смогла понять, что именно произошло. А Лонц быстро вышел из беседки и скрылся за поворотом, войдя в одну из боковых дверей замка.

О поцелуе я старалась не думать, но осталось странное чувство. Ведь я могу просто уйти. В этот самый момент взять и уйти, никому ничего не говорить, не объяснять, не дожидаться окончания всего, даже не зная, будет ли этому конец. Если я пойду за Лонцем, то могу погибнуть от рук короля, лап химеры или решений графини. Нужно только пройти сад, выйти во двор, пройти ворота и передо мной откроется весь мир, как перед Натаниэлем. Это только Элиот прикован к замку, а я свободна. Сердце бешено колотилось.

Я сделала шаг, вышла из беседки, прошла по саду, зашла за стену замка и открыла большую деревянную дверь, чтобы снова войти в дом, полный боли, скорби и страха. Они здесь все сходят с ума, и я не стала исключением — только сумасшедший может по собственной воле вернуться назад, когда перед ним открываю двери в нормальный мир. Но, что бы ни говорил Лонц, я продолжала верить в невиновность Деора. Не мог граф устроит все это, я была уверена, что не мог.

Я уже поднималась по лестнице, как неожиданно столкнулась с камеристкой графини. Вот кого не хотела сейчас видеть, так это Матию. Но нет, судьба отчего-то на меня зла, так что в самый неподходящий момент, когда нет никакого желания что-то объяснять, делиться тайнами или выслушивать жалостливые речи, я встречаю человека, с которым все это придется делать. И ведь не скажешь ей ничего.

— Тиана, подожди.

Ее фраза показалась мне насмешкой в такой ситуации. Мне бы добраться до комнаты Сатифа, еще раз поговорить с магом, попытаться понять, но нет.

— Я очень спешу, — попыталась я завершить так и не начавшийся разговор.

— Я не отниму много времени, — сказала она и посмотрела на меня жалостливым взглядом. Просто невыносимо.

— У меня нет настроения, вечером должен вернуться Деор.

Камеристка заметно побледнела от одного упоминания управляющего. Для нее он так и остался монстром, с которым невозможно договориться, это для меня он был другим. Действительно, когда не знаешь человека, придумать можно все, что угодно.

— Это правда? — с еще большим ужасом спросила она.

— Мне сказали, что он вернется сегодня…

— Нет, — перебила Матиа. — Правда, что он и есть тот колдун?

А слухи здесь разлетаются намного быстрее, чем я могла представить. Ведь еще недавно о комнате никто ничего не знал, а здесь уже все слуги решают сложную задачу: колдун ли их управляющий? Хотя, может, оно и к лучшему, никто не удивится, когда Деора схватят и отведут в подземелье.

— Сатиф не может точно сказать, да и никто не может, Матиа. Это только слухи, которые нужно проверять.

— Прости, но здесь нечего проверять. Тиана, я знаю, о твоем отношении, но, поверь, он именно такой, каким его все считают. А если не веришь, то лучше уехать и больше не возвращаться.

— Мне кажется, или ты очень сильно хочешь, чтобы я уехала?

Теперь я злилась на Матию, сама не понимая, что происходит. Я знала, что девушка желает только добра — она настолько запугана, что боится собственной тени, больше похожа на серую мышь, которая лишь изредка высовывает нос из норки. Глупо на нее злиться, но сделать с собой хоть что-то я не могла. К тому же мне казалось, что случившееся — самое настоящее предательство.

— Конечно, нет, — залепетала она. — Но, если бы я могла, я бы обязательно уехала, а ты вот остаешься, еще и веришь управляющему. Почему?

— Потому что привыкла смотреть на поступки людей, а не слушать чужих разговоров. Чего и тебе советую.

— Но ты сама не знаешь его. Об этом тебе даже Лонц говорил!

Она готова была заплакать, но потом испуганно посмотрела на меня, закрыв рот рукой и замерев на месте. Я же пыталась успокоить собственное волнение.

— Ты подслушала? — этот вопрос дался нелегко.

— Я нечаянно, мне нужно было помочь… собрать в саду… а там вы.

— И много ты услышала?

— Нет, я только… только самое начало, потом поняла, что это вы разговариваете и ушла. Тиана, ты же знаешь, для меня важно все, что делает Лонц. Не надо так.

Не знаю даже, чего я больше боялась: того, что она подслушивала и теперь может кому-то рассказать или того, что она могла услышать, останься слушать до конца. Хотя, если бы Матиа услышала признание секретаря, то точно не тряслась бы здесь, а рыдала где-нибудь рядом с его комнатой. Мне стало жаль ее.

— Тиана! — раздался голос Натаниэля на лестнице.

Голос алхимика заставил удивиться. Кто угодно мог позвать меня, кто угодно, но только не он. Я даже забыла про Матию. Натаниэль же, кажется, о ней вообще не вспоминал. И выглядел он странно: весь в какой-то пыли, подпаленная одежда, на волосах, если присмотреться, можно заметить пепел. Но алхимика внешний вид не волновал.

— Ты видела Сатифа?

— Нет, но я иду в его комнаты.

— Тогда идем вместе. У меня к нему важное дело и к тебе тоже.

Я еще раз посмотрела на камеристку, но девушка только опустила голову, чтобы не смотреть на Натаниэля. Боги, неужели она и его боится?

Вместе с алхимиком мы проходили один зал за другим, поднимались по лестницам, проходили коридоры. И все это в полном молчании. Чтобы увидеть насколько ему плохо, не надо было долго обучаться в королевской академии, быть шпионом или магом, в отличие от Лонца он плохо скрывал свои чувства, но держался достойно, не каждый так сможет.

— Зачем тебе маг? — спросила я, чтобы хоть как-то отвлечь его от плохих мыслей.

— Что? — он не сразу понял вопрос. — А, Сатиф. Я почти разгадал, что означали те руны в комнате колдуна.

— Это может помочь Деору?

— Да, если он невиновен.

В голове не укладывалось, мне казалось, что Натаниэль точно должен понимать, что графу нет смысла совершать все эти убийства.

— Ты тоже думаешь, что он виновен?

— Нет, — твердо сказал алхимик. — Но даже если так, то его наказание будет не по закону, а по нашим правилам.

— Значит, все-таки не уверен.

— Я ни в чем не уверен, Тиана. Если подумать, то у него были причины напасть на нас.

— О чем ты?

— Не имеет значения, — спокойно сказал Натаниэль, продолжая идти также быстро. — В одном я уверен точно, он не имеет никакого отношения к смерти Адриэна. Он действительно поехал его спасать.

— Понятно, — сказала я, ничего не понимая.

В комнату мага Натаниэль вошел первым, а я застыла на пороге, думая, стоит ли вообще появляться здесь без предупреждения. Но алхимику было безразлично, чужие это покои или его собственные, важность его сообщения перевешивала чашу весов в сторону плохих манер. Так что, как только он кинул недовольный взгляд на меня, что было совершенно не похоже на Натаниэля, я сделала шаг вперед.

Комнаты Сатифа были немногим больше моих, да и с момента нашего появления, здесь ничего не изменилось, разве что свободное место обросло еще большим количеством книг, свитков и пергаментов. Здесь их было столько, что впору делать из комнат вторую библиотеку. Но алхимик даже не посмотрел в сторону заваленных столов, а сразу направился в другую комнату, где, по его мнению, и должен быть маг.

— Чем обязан? — произнес Сатиф с удивлением посмотрев в нашу сторону.

Он сидел на полу, среди разложенных листов в каком-то странном, известном только магу порядке. Можно было понять, что он уже долгое время что-то ищет, перерывая все известные и неизвестные история, предания, легенды и заклинания. В этот момент я почувствовала маленькую надежду, что Деора все-таки оправдают. Вот только маг ничего не мог сказать в пользу управляющего, и это стало понятно, как только он встал с колен и откинул в сторону листы, которые держал в руке, как ненужный мусор.

— Сатиф, — начал Натаниэль. — Я почти разгадал те руны. Еще не до конца, но уже с уверенностью могу сказать, что это старинное заклятье. Думаю ему уже несколько тысяч лет.

— Почему ты так решил?

— Мы можем где-нибудь сесть?

Маг огляделся, рассматривая собственный беспорядок и пытаясь найти место, где можно разместиться втроем. Не найдя ничего лучшего, он одним движением скинул с небольшого стола исписанные листы, придвинул еще два стула и пригласил нас присесть.

— Я видел их в нашей библиотеке, — спокойно начал Натаниэль, словно это само собой разумеется, вот только его слова все больше и больше оборачивались против управляющего. — Часть из них. В одной из книг есть несколько строк о начале рода Делерей и строительстве этого замка. Там, в самом конце, говорится, что какой-то голос камней стал пророком и дал великое заклинание, которое необходимо спрятать подальше от чужих глаз.

Маг задумался. Он еще раз посмотрел на Натаниэля, на меня, и отошел к окну, то ли внимательно разглядывая сад, то ли просто размышляя, смотря в пустоту. Его молчание било сильнее набата, и становилось не по себе от угрозы, видной в каждом движении Сатифа. Маг словно что-то понял, нашел недостающее звено всего происходящего, вот только с нами он своими знаниями делиться точно не собирался.

— Это интересно, — сказал он только через несколько минут.

И от этих слов мое самообладание разлетелось на куски.

— Интересно?! Сатиф, о чем вы?! Вам интересно?!

— Тиана. — Я почувствовала на своей руке руку Натаниэля. — Сядь на место.

— Нет! Я больше не желаю в этом всем участвовать. Сатиф, либо вы мне говорите, что здесь происходит на самом деле, что вы поняли и кто на самом деле виновен, либо я ухожу!

— Тиана…

— Не стоит, мальчик мой, — так же спокойно ответил Сатиф, лишь мельком взглянув в мою сторону. — Пускай уходит. Стоит ей только покинуть графство, как верные слуги короля и ее бывшие друзья с радостью выдадут ее замуж на прекрасного герцога. А дальше жить баронессе останется всего несколько лет, пока она не родит первого и единственного наследника.

— Я смогу спрятаться.

— Возможно. Вот только отомстить королю за свою семью ты не сможешь, да и почтить их память тоже. Я говорил тебе уже, тебя все здесь искали, следили, старались защищать. Ты ведь не думаешь, что семья Делерей относится так к каждой девушке, которую лишили семь и земель? — Он посмотрел прямо в глаза, лучше бы он этого не делал. — Или ты думаешь, что письма, которые нам удалось переписать — это всего лишь обычный разговор короля со своими подданными? Твой отец всегда выступал за свержение власти, и голос его был важен намного больше, чем голос любого из баронов и многих герцогов. Ваши земли — это самое ближайшее место к короне и на него всегда возлагал надежды этот род, как и на твоего отца. Но ты хочешь уйти, хочешь, чтобы и без того ослабленное сопротивление лишилось своего последнего и, может, единственного шанса на победу. Иди, никто не держит тебя силой. Но каждое утро, просыпаясь в постели с мужем, который будет тебе ненавистен, ты будешь думать, что могла спасти не только себя, но и помочь тысячам жизней. Так ты уходишь?

Он первый раз смотрел вот так: безразлично, холодно, отстраненно и с невероятной жестокостью. Казалось, что время остановилось, а все тело зажали в тиски, страх внутри перерос в понимание всего происходящего. Нет, я не знала, что произошло в замке, кто на самом деле убил баронессу или что означают те руны, мое понимание было другим, худшим из всех чувств. Я отчетливо увидела, что у этой семьи есть только одна общая цель — выжить и сместить власть, вот только этой цели кто-то яростно желает помешать, возводя все новые и новые преграды. Пусть это будет враг, друг, да хоть сам граф и хозяин этого замка, поколения боролись за эту свободу и тому, кто решил ее отнять, больше не жить. Я поняла графиню, которая так спокойно похоронила своего сына, поняла секретаря, который спокойно поведет собственного брата на казнь, алхимика, занимающегося только рунами и мечтающего сбежать из этого замка. И от этого понимания стало жутко.

— Я остаюсь, — только и смогла ответить, не узнав собственного голоса и ненавидя саму себя за то, что стала одной из них.

— И ты не будешь пытаться помешать нам, схватить Деора? — маг говорил это так, словно читал меня, как книгу.

— Нет, не буду.

— Молодец, девочка. Натаниэль, продолжи изучать руны, и если будет еще хоть что-то, то сразу приходи ко мне.

— Сатиф, — не дал договорить алхимик. — Может, Тиану тебе и удалось запугать разговорами, чтобы она не задавала вопросов, но на мой вопрос придется ответить. Что же тебе показалось настолько интересным в моих словах?

Маг улыбнулся и потер ладони.

— Я рад, что теперь ты задал этот вопрос. Так будет правильно. Мне интересно, что делало здесь все это время такое заклинание. Я знаю только об одном омерзительном заклинании, которое действует замке. Мы все о нем знаем, и что-то мне подсказывает, что это не простое совпадение.

Мне не удалось даже попытаться что-то сказать, стоило только открыть рот, как Натаниэль крепко схватил за руку и потащил за собой к выходу, а маг и не посмотрел в мою сторону. Возражения не принимались, и я все больше и больше ненавидела себя за невозможность что-либо ответить, спросить или сделать. Им было безразлично, а мне больно и противно. Только покинув комнаты Сатифа, я почувствовала свободу — алхимик отпустил руку и даже остановился, явно желая что-то сказать.

— Слушай меня, — полушепотом начал он. — Если со мной что-то случится, то не дай Деору воспользоваться кольцом.

— О чем ты?

— Ты не понимаешь, что я говорю?

Он смотрел на меня, как на глупую девчонку. Такой взгляд я видела в академии, видела в таверне у дороги, где работала, у родителей, когда спрашивала что-то смешное и нелепое. И вот сейчас — алхимик. Но говорил он при этом вещи, которые я не готова была принять.

— Деор не мог взять… — попыталась я оправдать управляющего.

— Тиана, я не хочу слышать твои домыслы. Послушай ты.

Он огляделся по сторонам и отвел меня ближе к лестнице, в тот угол, из которого прекрасно видно большинство проходов замка.

— Я повторю еще раз, и мы больше никогда не вернемся к этому разговору. Прошу тебя, как единственного человека в этом доме, которому важен не только статус семьи. Деор не должен использовать кольцо.

— Да почему ты вообще решил, что кольцо у него?

— Я знаю, — уверенно ответил Натаниэль. — Сейчас тебе многое кажется непонятным и странным. Тебе кажется, что мы хотим обвинить его в том, чего он не делал. Я не знаю, правда это или нет. И, если правда, то у него действительно были причины ненавидеть нас всех, а графиню особенно. Но даже так, даже если это правда, то не дай ему использовать кольцо. Сделай все, что потребуется, укради кольцо, если увидишь, начни уговаривать, умолять, не знаю… Все, что угодно. Если я буду рядом, то я сам это сделаю, но если нет…

— Натаниэль, я не понимаю.

— Тебе и не нужно понимать. Это не символ власти, Тиана, это знак проклятья, которого нельзя избежать. И мы все связаны только им. Но я желаю добра Деору и считаю его более достойным…

Алхимик замолчал, оборвав себя на полуслове, так и не закончив фразу. Он явно хотел назвать какое-то имя или указать на кого-то, но вовремя опомнился или просто передумал.

— Это для его же блага, — быстро продолжил он. — Ты обещаешь мне? Только одна вещь, которую я прошу.

— Обещаю.

Два дня прошли в раздумьях, страхах и непонимании. Я только несколько раз видела мага, но даже так он был сильно занят и избегал разговоров. Один раз мне удалось случайно подсмотреть, как графиня выезжает из своей комнаты в сопровождении Матии, о чем-то с ней перешептываясь. Полностью проследить их путь так и не удалось, но я отчетливо видела, как они выехали во двор, и вернулись только через несколько часов. Я видела, как женщина была сильно взволнована, ее черное платье, в знак траура по Адриэну, покрылось дорожной грязью, а тонкие пальцы с большими кольцами нервно стучали по подлокотникам кресла. В отличие от графини камеристка выглядела спокойной и даже довольной.

К тому же я больше не видела Натаниэля. Он засел в своих комнатах и не выходил даже к столу. Зато от скуки и переживаний меня взялся спасать Лонц. Мы случайно встречались в коридорах замка, за столом, даже в библиотеке, когда я пыталась найти книгу, о которой говорил алхимик. Лонц рассказывал мне о прошлом замка, о прекрасных землях, которые были вокруг, пока власть короля не стала всесильной. Рассказывал о семьях за замковой стеной и небольшом доме Делерей, недалеко от границы, о котором никто не знает. Я слушала его рассказы и ловила себя на мысли, что в замке все тихо и спокойно. Слишком спокойно, чтобы быть правдой. А вот Деора не было, и вестей о нем не приходило.

— Началось, — зашептали ранним утром стены в моей комнате.

Этот шепот был похож на звук ветра в трубе.

— Началось, — повторил знакомый голос, и я открыла глаза.

— Что началось? — сквозь сон было сложно понять, о чем говорит Элиот. — Солнце еще не встало.

— Деор вернулся.

— Нет. Как?! — Вскочив с постели, я кинулась одеваться, даже не думая прятаться от Замка. — Где он? Что с ним?

Признаться честно, собственное волнение оказалось для меня открытием. Я недовольно отметила, как руки не хотят слушаться, а к горлу подкатывает ком. Это оказалось слишком неожиданным и каким-то неправдоподобным.

— Его схватили при подъезде к замку, — прошептал Элиот, видимо, опасаясь, что нас могут подслушать. — Сейчас отвезли в подземелье.

— Я могу туда попасть? — пришлось забыть о мече — слишком много мороки с ремнями, а бегать по замку с перевязью в руках и привлекать к себе лишнее внимание не хотелось, так что я схватила острый тонкий ножик и аккуратно вложила его в сапог.

— Тебе нельзя. Жди, сейчас все заняты, я скажу когда.

— Что они с ним делают? Элиот? Элиот?

Стены замолчали. Я было ринулась к двери, но, только схватившись за ручку, поняла, что Замок прав, и лучше не рисковать. Пока все забыли обо мне, пусть так и будет. Я потом все узнаю и потом смогу поговорить с Деором. В конце концов, он граф! Никто не станет издеваться над ним, пытать его или убивать. По крайней мере, я на это надеялась.

Первые несколько часов было сложно, потом вовсе стало казаться, что обо мне забыли не только жители замка, но и сам Элиот. Я верила, что ради управляющего он сделает все, вот только, может, в эти планы теперь не входила я? Только через несколько часов Элиот вернулся.

— Я открою тебе проход, — раздался голос Замка, когда я уже не могла найти себе места и готова была отправиться в подземелье без приглашения.

— Почему так долго?

— Все собираются в главном зале. Так что у вас будет время поговорить, — ушел от ответа Замок.

— Он знает, что я приду?

— Он сам просил тебя привести.

Комната зашаталась, а в стенах раздался стук и скрежет. Пришлось даже схватиться за изголовье кровати, чтобы не упасть, но, помня о том, как мы вылетели в окно замка в прошлый раз, я сильно сомневалась, что смогу удержаться. Несколько минут все продолжало скрипеть, комнату окутала дымка и пыль, от которой начался дикий кашель.

— Что… кх-кх… что происходит?!

— Обернись.

Не отпуская изголовья, я повернулась. Стена, освещенная солнечным светом, где еще до появления Замка стоял огромный шкаф, покрылась дымкой и исчезла. А вместо нее можно было наблюдать длинный и темный коридор, из которого веяло холодом и странным могильным запахом.

— Здесь все время был проход? — Я сразу вспомнила паука, химеру и страшного колдуна, который мог в любой момент пробраться ко мне. И если с химерой я уже сталкивалась, и осталась жива, то вот после встречи с пауком или колдуном лично, могла пострадать намного сильнее.

— Нет, — гордо ответил Элиот, довольный результатом. — Я сам его создал. Только что.

— И куда он ведет?

— К подземелью, конечно. А куда еще? На решетки маг сам накладывал заклинания, поэтому к Деору я провести не могу, и в подземелье быть с тобой не получится, но до клеток ты доберешься быстро. И никто не заметит.

Было бы у Замка лицо, я бы точно увидела самодовольную ухмылку, но и так понятно, что Элиот неимоверно гордится собственной работой, прямо как Натаниэль, когда тот что-то открывает. Да, кажется, я слишком давно здесь.

Я не стала спорить с Замком, надеясь, что на этот раз у него действительно все получилось, и он не убьет меня где-нибудь по дороге между комнатами слуг и собственным подземельем.

Сделать первый шаг оказалось самым трудным, но стоило мне ступить на твердый пол тайного хода, как вокруг загорелись маленькие огоньки, переливаясь голубым и желтым цветом, они плавно парили в воздухе, указывая направление. Там дальше была темнота, но, еще несколько шагов, и огни также пришли в движение, сопровождая вперед. Через пару минут за спиной послышался скрежет, и я невольно вздрогнула, вспомнив о странном звере, обитающем в замке. Все было почти так… почти. Выход в комнату захлопнулся, оставляя меня одну в темноте с мерцающими огоньками.

— Элиот? Элиот!

— Не кричи, — раздалось от стен и эхом полетело дальше. — Здесь я, здесь. Что будет, если кто-нибудь зайдет в твою комнату увидит этот путь? Мне не хотелось рисковать.

— Ты никогда не рискуешь, — зачем-то огрызнулась я. — Тебя убить невозможно и изгнать, насколько я помню, тоже.

— Нет, я не рискую, а вот Деор. Иди уже.

Второй раз просить не было необходимости. Я быстрым шагом двинулась по темному проходу, сопровождаемая огоньками и странным скрежетом в стенах. Дотронувшись до стены, пришлось сразу убрать руку — камень оказался обжигающе холодным. А под ногами почувствовался песок.

Как ни странно, но долго идти не пришлось. Мы сделали несколько поворотов, прошли по нескольким наспех сделанным лестницам, собственно, лестницами эти горки просила сделать именно я, Элиот же был уверен, что спуститься по почти пологому склону для человека проще простого. Зато мне все сильнее и сильнее становилось не по себе. И свет в конце этого длинного хода стал настоящим спасением.

Несколько огоньков растаяли в воздухе, и сразу это не было заметно, затем еще несколько, и еще. Когда я поняла, что огни больше не сопровождают меня, вокруг стало намного светлее. Это не было солнечным светом, но отголоски горящих факелов дарили едва заметное желтое свечение, достаточное, чтобы я могла разобрать дорогу и выйти из темноты тоннеля в темноту подземелья.

Так вот откуда шел этот могильный запах. Здесь все пропахло плесенью, сыростью и чем-то давно сгнившим. А передо мной открылась подземелье размером с самый большой зал замка. Только в отличие от зала, здесь не было окон, красивого убранства, шикарных диванов и мягких ковров. Всего три факела освещали его, троном возвышалось в дальнем углу кресло с шипами, несколько цепей длинными нитями валялись на полу, бочки стояли возле стены, груды вещей сброшены рядом с выходом, да несколько деревянный дверей отделяли камеры.

За одной из них послышался шорох, и только я хотела подбежать, желая быстрее увидеть Деора и так сильно сопротивляясь этому желанию, как в темноте возле выхода послышался шелест, словно по земле везли что-то тяжелое, только шагов не было слышно.

Проход за мной оказался закрыт, и я юркнула к ближайшим бочкам, стараясь спрятаться в темноте подвала и понаблюдать за происходящим. Сперва ничего не происходило, но звук никуда не делся — он продолжал приближаться. Я даже была готова увидеть зверя и где-то внутри надеялась, что настоящий колдун посетит пленника, но вместо существа из легенд или мага в проходе появилась коляска, на которой гордо восседала графиня.

Хозяйка дома неспешно подъехала к одной двери и прижалась лицом к дереву.

— Это ты? — раздался такой знакомый голос за дверью, и сердце сжалось. — Не молчи. Это ты пришла, чтобы снова пытать меня?

Женщина молчала, и мне было отчетливо видно, как по ее щеке стекает слеза.

— Я больше не могу ходить, — спокойно ответила она, голос графини никак не выдал ее.

— Не по моей вине. Я не делал этого.

— Деор, мальчик мой.

— Не смей. — Мне было слышно раздражение, и даже ненависть в его голосе. В темноте я могла представить, как он стоит за той стеной, облокотившись на дверь и готовый вырваться из своего заточения. — Замолчи. Я знаю, для чего ты пришла. Ты думаешь, что это я решил расквитаться с вами за все, что вы сделали? За все, что я должен буду сделать?

— Ты прав, — призналась графиня, после долгого молчания.

— Я признаюсь только в одном. Я дико хотел сделать это, хотел убить тебя, но не своих братьев. Признаюсь, не было и дня, чтобы я не думал о твоей смерти. Я ведь верил тебе, верил твоей любви, твоим стараниям, твоему терпению и надеждам, которые ты на нас возлагала. Верил каждому твоему слову. И только представь, как сильно я тебя возненавидел, когда узнал правду. Ты была моим героем и моей единственной любовью!

— Деор, я знала, что именно ты скажешь мне это.

— А кто еще, графиня? Кто еще? Это меня ты половину жизни обманывала, это мне ты врала, остальные не были в такой ловушке, у остальных был выбор! А я верил, как последний дурак, надеялся, что смогу быть нужен тебе, старался быть лучшим во всем, всегда защищал его.

— Это обида, мальчик мой. В тебе говорит ревность и обида.

— Обида? Ревность? Я не мальчишка, которого можно так обвести вокруг пальца! — зарычал Деор. — Не надо теперь мне говорить про обиду и ревность! Я хотел уничтожить тебя, расквитаться с твоим магом, но я всегда помнил, кому обязан жизнью. И я всегда отдаю долги. — Неожиданно для графини Деор засмеялся, и его смех был призрением. — Теперь я точно понял, зачем ты снова посетила меня! Ты хочешь, чтобы я исполнил свой долг, признал себя твоим сыном и покончил с этим до следующего наследника. Уходи.

— Ты сделаешь это?

— Уходи! — закричал управляющий.

— Ты сделаешь это, Деор?

— Я сказал, уходи! Когда? Когда тебе нужно, чтобы я уничтожил себя? Сегодня? Завтра? Когда?

— Кольцо у тебя, ты волен распоряжаться сам своей судьбой, — успокаивающим тоном ответила женщина. — Но, пока ты не скажешь мне «да», ты не сможешь выйти отсюда.

Графиня еще немного подождала, но, так и не получив ответа, развернулась и уехала прочь. Я слышала, как за ней хлопнула дверь, а в камере раздалось несколько ударов. Мне бы подойти ближе, сказать, что я здесь. Но я сидела на сыром грязном полу, вжавшись в бочки и снова, и снова пыталась понять услышанное.

— Кто здесь? — снова раздался голос Деора. — Я слышу твое дыхание. Это ты?

Он сидит словно зверь в клетке. Кольцо у него, он сам признался, что хотел убить, сам загнал себя в эту ловушку каким-то обещанием. И зачем мне все это?

— Я слышу тебя! — снова раздалось за дверью.

Нет, нет, нет! Это неправда, все происходящее не может быть правдой, всему должно быть объяснение. Вот только теперь я не могла придумать ни одного подходящего объяснения для всей этой ситуации.

— Скажи мне, кто ты?

— Это Тиана, — ответила я, встав с пола и подойдя ближе.

Он замолчал, словно услышал голос призрака. Хотя, наверное, именно призраком я и была сейчас. Без прошлого, без будущего, с непонятным настоящим.

— Дай мне тебя увидеть, — сказал он, и я подошла к двери, пытаясь заглянуть в небольшое окошко.

Деор стоял в центре комнаты. Всего три шага в ширину и пять в длину, вот и все место для жизни. Здесь солома вместо постели, здесь и отхожее место с решеткой сверху. Так могут жить псы, но не люди, что бы они ни сделали. Сам управляющий выглядел уставшим, осунувшимся и, кажется, избитым, но это сложно рассмотреть при свете только одного факела и то с моей стороны.

— Что с тобой сделали? Как они могут?

— Ты про синяки и порезы? — Он попытался улыбнуться. — Нет, это когда я старался отбиться от стражи короля. На нас напали сразу возле стены, и я не успел спасти своего брата.

— Я знаю, мне жаль.

— Мне тоже. Мне тоже очень жаль… — Деор подошел ближе к окошку, так, что я могла рассмотреть каждый шрам на его лице. — Это Калирис сообщил гвардейцам, что мы будем там. И все сорвалось. Если я не умру раньше, то клянусь, я убью эту мразь.

— Деор…

— Я не делал этого, Тиана, — предвосхищая мой вопрос, ответил управляющий. — Поверь мне, у нас было много разногласий, но ты ведь была здесь, ты же слышала графиню. Прошу поверь.

— Я всегда верила в твою невиновность. Но что я могу сделать?

— Открой мне дверь. Выпусти меня. Всего на один день, я должен выйти. Всего на один день.

Как же мне хотелось поверить, отпереть дверь, обнять Деора, кинуться ему на шею и никогда больше не отпускать. То письмо затуманило мне разум, заставило поверить в невозможное, но я быстро взяла себя в руки, и отошла от клетки.

— Все хорошо, так и должно быть, — сказал он и замолчал.

Свет тускло горел, тишина обволакивала, холод пробирался сквозь одежду, а от запахов начинали слезиться глаза. Ошибка за ошибкой. Я совершаю одну ошибку за другой и ничего никогда не могу исправить.

— Как же я тебя ненавижу! — сказала я в пустоту и кинулась к двери.

Небольшой тонкий нож, спрятанный в сапоге, спокойно мог сломать замок, теперь главное, чтобы не заклинило.

— И почему я вечно ввязываюсь в неприятности?

— Судьба? — усмехнулся Деор.

— Глупость. Ладно я, а ты? Как с тобой могло такое приключиться? Что у вас вообще происходит, что графа могут спокойно посадить под замок в собственном доме?

— О чем ты? — искренне изумился Деор, замок тем временем щелкнул, дверь открылась.

И управляющий вышел из своего заточения. Он сделал всего шаг в мою сторону и оказался так близко, что сердце невольно забилось сильнее. Только теперь я окончательно поняла, что желаю быть с ним до самого конца, что бы ни случилось. Его поцелуй был легким и нежным, но в холоде этого места настолько горячим и обжигающим, что жар разлился по всему телу, а крепкие объятья, казалось невозможно расцепить.

— Мне нужно уходить, — прошептал он. Всего день, Тиана. Я должен расправиться с бароном, прежде чем…

— Что?

— Просто поверь. Я хочу быть с тобой и из-за тебя хочу жить. Ты веришь мне?

— Да, — прошептала я в ответ, так не желая снова расставаться. — И ответ на твой вопрос, «да».

Деор посмотрел с недоверием. На секунду мне даже показалось, что он передумал.

— Какой вопрос?

— Который ты задавал мне в письме.

— Объясни.

— Что объяснять? После того, как ты уехал, тем самым утром, я нашла у себя в комнате письмо от графа. Деор, я не хочу объясняться. Если ты не хочешь, или передумал, то просто скажи и все. Я пойму. В письме ты признался во многом и говорил, что не хочешь врать.

— Тиана, девочка, милая, я никогда не врал тебе и не желаю врать. Но я не писал никаких писем. И я уже говорил тебе, что я не граф.

Теперь это все казалось глупой шуткой, неприятной и очень злой. Если Деор хотел поиздеваться надо мной, то мог выбрать другой способ.

— А кто написал то письмо? Ты писал про наш поцелуй, про ночь вместе. Как ты можешь не помнить?

Деор отстранился.

— После той ночи, — его голос был холодным. — У меня не было времени писать письма, у меня не было времени даже поесть. Я не знаю, что тебе сказать. И уже нет желания говорить. Я не убивал никого в этом замке, не колдовал, не разводил пауков, а теперь еще и не писал писем, и я не граф Делерей, я его проклятый всеми брат. Но даже здесь этот сукин сын… Прости. Мне необходимо остановить барона.

Он быстро отошел от меня, взял из груды скинутых в углу вещей плащ и меч, и спешно вышел из подземелья, снова оставив в одиночестве, даже не обернувшись.

Стоять и смотреть вслед уходящему Деору было страшно. Но намного сильнее я корила себя за глупость. И как можно было поддаться минутной слабости? Как можно было так ошибиться? И что теперь правда из того, что, оказывается, я сама себе придумала? Не знаю почему, мне стало стыдно перед управляющим, стоило только представить, что он мог подумать после моих слов.

Но не только стыд перед Деором, выгрызал все изнутри, мне было стыдно и перед настоящим графом Делереем. Все-таки я не сразу поняла, кто написал то письмо, а осознав, даже закрыла глаза от подступившего чувства неловкости. Лонц — вот, кто действительно следил за мной все это время, кто займет место хозяина замка, вот человек, который предлагал выйти за него замуж. Он был все время рядом и даже спрашивал меня, а я отвечала невпопад, даже не подумав, что это может быть он. Моим оправданием могло быть только то, что тот поцелуй все-таки не был настоящим, а ночь вместе — всего лишь ночь, проведенная за разговорами и старинным вином.

И только вспомнив это, я поняла, что многое становится на свои места. Теперь мне стало понятно вечное соперничество Деора и Лонца, когда один приемный сын, прекрасный управляющий и достойный стать настоящим графом, должен мириться с выходками настоящего наследника, спасать вместе с графиней его из плена, терпеть выходки, рисковать собственной жизнью, чтобы защитить и ничего не получать взамен. Но все же мне стало действительно жаль Лонца — всегда видеть перед собой того, кто кажется всем более достойным… наверное, это невыносимо. А ведь даже Сатиф не сразу принял секретаря за достойного кандидата на титул графа.

Этот многолетний спор, многолетняя ссора объясняла многое: и ненависть к роду, и вечное недовольство, и разделение дома на «за» и «против». Она не объясняла только одного — кто настоящий убийца, чей такой знакомый голос я слышала за стеной, кто же в этом доме колдун.

Я стояла в подземелье, совершенно забыв о том, что необходимо срочно убегать, пока никто не застал меня здесь. Лишь странный звук отвлек от неприятных мыслей. Сначала показалось, как что-то загремело. Это могло быть что угодно: посуда на кухне, упавшая со стены картина, разбившаяся ваза в каком-нибудь из залов, громко хлопнувшая дверь. Но то, что произошло потом, заставило меня бежать из подземелья со всех ног, опасаясь за жизнь Деора и его свободу.

По всему замку разнесся страшный мужской крик. Я была уверена, что мужчина кричал намного тише, но Элиот, то ли специально, то ли случайно, сделал, чтобы весь замок мог отчетливо слышать этот крик. Была бы моя воля, я бы заткнула уши и спряталась где-нибудь в самом дальнем углу, стараясь оставаться незамеченной и забытой всеми. Но ноги сами несли вверх по лестнице, сердце забилось быстрее, дыхание сбилось, и я уже не понимала, по какому коридору бегу и в какую сторону, но отчего-то была уверена, что двигаюсь в правильном направлении.

Одна дверь, вторая, зал, коридор, еще одна комната. Я вбежала в библиотеку замка, в тот самый момент, когда все засветилось огнями, распахнув двери и застыв на пороге, крепко сжимая небольшой стилет. В центре библиотеки лежал Натаниэль, его кровь была повсюду, а над ним, присев на одно колено и склонившись над его лицом, стоял Деор, держа в руке окровавленный меч.

— Так это ты? — только и могла сказать я.

— Помоги ему! — прокричал Деор. — Графине скажешь, что я выполню ее просьбу! Быстрее.

Он встал с колен и побежал к тайному ходу, так ничего и не объяснив, а я бросилась к Натаниэлю.

— Деор! Куда ты?

— Он сказал мне, кто убийца, — ответил управляющий и скрылся за стеной.

Стоило только Деору скрыться в проходе, как в библиотеку вбежали Лонц и Парэль, кинувшись к своему брату и господину.

— Что с ним? — прокричал Лонц, стараясь зажать огромную рану на плече Натаниэля.

Только сейчас я поняла, что стою на коленях в луже крови. Крови ни в чем не виноватого алхимика, а Натаниэль на последнем издыхании пытается бороться за свою жизнь. Парэль кому-то крикнул нести повязки, сам куда-то убежал, Лонц что-то говорил, но все было словно в тумане.

— Элиот! — неожиданно для самой себя крикнула я.

— Что «Элиот»? — Лонц не отстранился от своего брата.

— Он, — я пыталась подобрать слова. — Он говорил… он может… вы говорили.

— Тиана!

— Он может сохранить душу человека, если тот еще не умер.

— Он никогда этого не делал.

— Ну и что?! — времени не оставалось, а Натаниэль стонал все тише, и в его взгляде уже не было той боли. — Лонц! Прошу! — я закричала, чтобы хоть как-то достучаться до графа.

— Элиот!

Молчание казалось слишком долгим.

— Не надо, — просипел Натаниэль. — Здесь ловушка, он… не… услышит тебя…

— Тише, тише. — Мне казалось, что это Лонц сейчас был в бреду, а не его брат, по крайней мере, он принялся рисовать на полу кровью алхимика символ для вызова Элиота.

— Тиана, не надо, — прошептал Натаниэль.

— Потерпи. Он поможет, обещаю.

— Тиана, не надо. Я узнал…

— Потом, Натаниэль, все потом, ты все расскажешь.

— Это важно, — не унимался алхимик, а я видела, как его глаза закатываются.

Ну где же Элиот! Почему его всегда нет, когда он так необходим!

— Натаниэль, — словно в ответ моим мыслям раздался голос стен.

— Элиот, прошу, помоги ему, — прокричал Лонц, в ужасе. Я и подумать не могла, что граф способен испытывать такие чувства.

— Но я никогда… я никогда…

— Элиот, прошу, — уже я не могла сдержать себя.

— Не надо, Тиана, — только и смог произнести Натаниэль.

Но он в бреду, нам нет смысла его слушать.

— Так не должно быть, это неправильно, — испуганно проговорил Замок.

— Элиот! — прикрикнул граф.

В этот момент в дверь вбежал Парэль, а за ним и слуги, он нес какие-то тряпки, воду, кажется, еще что-то, но все утонуло в ярком голубом свечении и заглушилось диким криком Натаниэля.

— У меня мало времени, — сквозь свет прошептал алхимик.

Мне не было видно его лица, но я слышала, что говорить ему также трудно, как и раньше.

— Останови Деора…

— Натаниэль, не сейчас.

— Тиана, останови Деора. Ты не понимаешь. То, что он сделает сейчас — это…

Элиот