Глава 2

— Да, Андрюха, натворил ты дел, — с какой-то грустью разрушил тишину Степан Иванович. — Вот надо было тебе бегать по тому заводу, вот именно по нему, — он тяжело вздохнул, последний раз клацнул мышкой и тихонько загудел принтер.

— Я…, - хотелось начать оправдываться, но слова просто не желали быть произнесёнными. С одной стороны, знал, что виноват, но с другой верил, что поступаю правильно.

Дядя Саша молча поставил передо мной чашку ароматного кофе и присел на стул, напротив. Они переглянулись и теперь уже дядя Саша почему-то горестно вздохнул.

— Что, совсем ни как по-другому нельзя выйти из этой ситуации? — спросил он.

— Нет, иначе уладить данный конфликт не получится.

Я сглотнул. Кажется, что вляпался куда серьёзнее, чем думал.

— Это конечно не моё дело, наверное, но что хотел здесь полицейский из столицы? — спросил, стараясь сделать это как можно увереннее, но голос всё равно звучал предательски тихо.

Они оба какое-то время молчали, попивая кофе, наконец Степан Иванович произнёс: — За тобой Андрюха, за тобой.

— Но я же ничего такого не сделал, да, прокрался на заброшенный завод, но он ведь заброшен! Какое им может быть до этого дело?

— Самое что ни есть прямое, Андрюха, самое прямое. Да, данный завод заброшен, вот только владеет той землёй фирма из столицы, выкупили её не так давно недавно, буквально лет пять назад, планировали запустить здесь какое-то химическое производство, только вот не задалось у них там что-то и отложили данную идею, — он ненадолго прервался, сделал глоток, а затем продолжил: — Ни кто кроме нас не обратил бы на тебя внимания, ведь как полиция данного города мы на данный момент обязаны охранять то место. Да только вот кто-то из них приехал недавно, увидел, что по объекту кто-то носится и решили обратиться не к нам, а к тем, кто выше сразу стучать!

Я в очередной раз сглотнул.

— А вы откуда узнали, что я там?

— Так этот стукач и позвонил, сразу после того, как выше постучал, — в сердцах произнёс Степан Иванович. — Понимаешь, Андрюха, мы, как и некоторые другие, похожие на нас, в какой-то мере не в почёте у других участков, ты прекрасно должен понимать ситуацию в нашей стране, не буду ничего тебе рассказывать про коррупцию и тому подобное, ты достаточно взрослый, чтобы это осознавать.

В кабинете вновь повисла тишина, хотел задать главный вопрос, но не решался. Почему-то начали лезть совершенно отстранённые мысли в голову. Я прекрасно понимаю, почему наших полицейских не любят, ведь они почти насильно «свергли» предыдущих полицейских. Даже мне, тогда ещё бывшему ребёнком была очевидна разница между работой разных групп. Дети перестали сбегать из детдома, количество побоев сократилось в разы, раньше в новостях крутилось: там избил муж, тут прибила жена, про грабежи в последние лет пять не говорят, об убийствах тем более ничего не слышно. Не знаю, как остальные граждане посёлка, но мы, детдомовские, практически всем обязаны им и не хотелось бы подвести никого их них. Собрав начавшую уже сыпаться сквозь пальцы волю в кулак, спросил:

— Что… теперь будет со мной?

К счастью, меня не стали томить ожиданиями и сразу же ответили.

— С тобой? Ничего не будет с тобой Андрюха. Проверяющего мне удалось спровадить, так что за свою судьбу можешь не переживать, по крайней мере, пока что, если конечно ещё какую глупость не совершишь, ты теперь, так сказать «на карандаше».

В этот момент как-то неопределённо хмыкнул дядя Саша.

У меня отлегло от сердца. Неужели пронесло? Внутри начало разливаться живительное тепло, подрагивавшие всё это время руки начали успокаиваться, даже почему-то улыбка на лице появилась. Шутки шутками, в колонию, а тем более в тюрьму совсем не хотелось.

Но счастье продлилось не долго. Всё хорошее когда-либо как начинается, так и заканчивается.

Дверь неожиданно распахнулась и в кабинет влетел странный мужик в форме. Колючий взгляд, густые брови, очень знакомые усы. Что-то мне подсказывало, что ничем хорошим это не закончится.

Он оглядел нас троих и его взгляд остановился на мне, какое-то время усач смотрел на меня, а затем едко произнёс: — Мда, хорошо вы устроились на шее у полиции. Ну вы посмотрите на него, сначала нарушает закон несколько раз подряд, а затем, улыбаясь, пьёт кофе в кабинете у начальника. Ах, да, точно, простите — у бывшего начальника полиции. Ну что, малолетка преступная, готов отправиться в колонию? — На его лице проявилась самодовольная улыбка.

Кружка кофе, недонесённая до рта, едва не выпала у меня из рук. Я начал переводить взгляд от Степана Ивановича, к этому мужику и обратно. В горле пересохло.

В колонию? Но, мне же сказали, что всё хорошо, как же так? И что значит, бывшему начальнику полиции?!

Дядя Саша нахмурился, а Степан Иванович сложил руки в замок на столе и хмуро посмотрел на вошедшего.

— Не помню, чтобы разрешал вам войти, Егор Дмитриевич. Я всё ещё здесь главный, хоть и до конца дня, так что, живо пошёл вон из моего кабинета, — не повышая голоса, приказал он, начиная подниматься.

Вошедший усач было дёрнулся, как от оплеухи, но всё же не поддался и не вышел сразу, было видно, как он сжал зубы и ненавидяще посмотрел сперва на меня, а затем и на Степана Ивановича.

— Я предупреждал тебя, что пропадёшь ты с ними! Но ты не послушал, и что теперь? Посмотри на себя, перевёлся из столицы в этот захудалый городок, хотя тебя давно могли повысить, а теперь ещё и увольняют с позором! Ты! — он указал на меня. — Каково это, быть причиной вечных проблем? Как был мелким эгоистом в детстве, так и остался, одной большой проблемой, — он буквально выплюнул данные слова. Заметив, что Степан Иванович тянется к телефону, резко развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

Поставив кружку, я сцепил руки под столом и посмотрел на дядю Сашу, а затем на садящегося на место Степана Ивановича.

— Но… Вы же сказали… — к горлу подступил ком и стало тяжело произносить слова. Где-то внутри стала нарастать тревога, что меня могут отправить в колонию или того хуже в тюрьму. — Вы же сказали, что всё хорошо и уже улажено? — спросил я, с надеждой взглянув на Степана Ивановича.

— Да, можешь не переживать, всё хорошо Андрей, в колонию тебя никто не отправит, по крайней мере, пока ты не совершишь какой-нибудь очередной проступок. Например, не сунешься на этом треклятый завод, — он откинулся на кресле и сложил руки в замок за головой.

Не смог сдержаться и шумно выдохнул. Если бы меня отправили куда подальше, боюсь, что не смог бы добиться своей цели.

— Ох, Андрюха, ты уже взрослый парень, семнадцать лет, скоро свою семью заводить, а так и не научился думать о других, — как-то горько произнёс дядя Саша.

Поднял взгляд на него, а затем на Степана Ивановича, медленно начало приходить понимание, что, думая только о себе, упустил часть диалога. Про увольнение.

— Степан Иванович, вас… увольняют? Из-за меня? — спросил, стараясь не смотреть ему в глаза, потому что было стыдно смотреть в глаза человеку, который отдал себя служению народу, его жена часто рассказывала, как он любит свою работу, а я разрушил его будущее.

Он отвёл взгляд в сторону и невесело улыбнулся, а затем произнёс: — За всё в этом мире нужно платить, Андрей, за всё. Я делал ставку на вас, ещё детей, потому что сам был как вы, в том же приюте. Благодаря своим новым родителям, смог выбраться из болота и стать успешным человеком, чего желаю и вам, поэтому, за каждого из вас, готов лишиться даже любимой работы.

На душе начали скрести кошки. К горлу вновь подкатил комок.

Идиот. Какой же я идиот. Эти люди на всё ради нас готовы, а я… Подставил Степана Ивановича.

Он продолжал ещё что-то говорить, а я уже не слышал, в голове намертво отпечатались слова «За всё в этом мире нужно платить». Мне было тяжело осознавать, что нанёс прямой вред человеку, который заботился обо мне всё это время. Пускай и не я был явной целью его заботы, а целый приют, но всё же именно ради меня он пошёл на такой шаг.

— Как это произошло? Вы взяли мою вину себя?

— Что? — непонимающе переспросил Степан Иванович, а затем, когда осознал мои слова начал громко смеяться. К нему подключился дядя Саша. Я и сам понимал, как звучали мои слова, но ничего другого в голову не пришло.

Наконец они отсмеялись и дядя Саша произнёс: — Боюсь, что так это не работает, не может начальник полиции взять чужую вину на себя.

— Вот тебе второй закон жизни, Андрей, связи в этом мире — решают многое! — произнёс уже Степан Иванович.

— Связи? — непонимающе переспросил я. — Вы обращались в столицу?

— Не совсем, дело в том, что у моей жены, отец — генерал-лейтенант полиции. Не хотел прибегать к его помощи, хоть у нас и очень хорошие отношения, но жена настояла, так что не забудь поблагодарить Анастасию Евгеньевну, при вашей следующей встречи, — он улыбнулся при упоминании о жене.

— Но всё же, что теперь будет с вами? Ведь это не бесплатно, несмотря на то, что у вас такие родственники.

— Со мной? Да что со мной может случиться? Конечно же это не бесплатно, я тебе уже говорил, наш отдел капает многим на нервы, кого только сюда не пытались посылать, но всех лиходеев мы старались, если не выжить отсюда, то хотя бы исправить, — на этом моменте он помрачнел. — Не всех конечно удалось выгнать или исправить, крысы ещё остались, но, что радует, очень мало. А я теперь на заслуженный отдых, на пенсию! — он встал и подошёл к окну. Какое-то время что-то разглядывал на улице, а затем повернулся к нам. — Анастасия хоть порадуется, может даже сможем съездить куда-нибудь. В Париж там, в Венецию, или на рыбалку сходим. Давно мы с ней вдвоём уже не отдыхали. Даже как-то дышать проще стало. Может я и в правду засиделся в кабинете этом?

— Париж, Венеция и рыбалка это конечно хорошо, но как мы теперь без вас, Степан Иванович, — горестно вздохнув, обратился официально к нему дядя Саша. — Пришлют сейчас непонятно кого и пропало наше дело, — в сердцах, не заметив это, очень сильно ударил он кулаком по столу.

Я посмотрел на него и почему-то вспомнились лица проходящих мимо полицейских, особенно новичков, они все смотрели на меня, они уже знают, и… ненавидят меня. Степан Иванович для всех молодых был кумиром, а я, своими действиями убрал его с доски. Мда, теперь меня, скорее всего, ненавидеть будет большая часть города, полиция имела добрые отношения со многими. Видимо придётся переезжать. Хотя, какой смысл об этом задумываться, в любом случае собираюсь заглянуть в «изнанку», так что помимо увольнения любимого начальника полиции, они получат ещё и хладной труп, чего уже давно не было. Молодец Андрей, ты умеешь скрасить жизнь людям.

— Вы чего такие хмурые? — весело спросил Степан Иванович. — Да ладно вам, ну подумаешь увольнение, вы даже не представляете, что из этого ещё можно и выгоду получить.

Мы переглянулись с дядей Сашей.

— Какую? — спросил он.

— Наше отделение не единственное, кто не продался коррупции. Есть много других, которые следили за нашей жизнью и сейчас они поймут, что делают верное дело и ещё яростнее будут за это бороться.

— Но, это странно, — возразил я, — чего хорошего в том, что уволили начальника полиции, разве это не должно подорвать их «боевой» дух?

— Эх, Андрюха, всё-таки ты ещё совсем зелёный. Да, уволили начальника, но не смогли отправить в колонию невиновного пацана! Понимаешь? Вижу, что не понимаешь. Салага ты всё же ещё. Да, ты бегал по заброшенному «новому» объекту, но кому ты навредил, что такого ужасного ты сделал? То предприятие пока не работает, так что через тебя пытались просто воздействовать на нас. Ты просто был ими выбран, как точка опоры, а сейчас они обломились! Хотели показать, что мы допускаем промахи! Ведь наша статистика за последнее время стала очень чистой, — Степан Иванович откровенно веселился, но дядя Саша не разделял его веселья.

— Наше дело правое, Степаныч, но не за всеми стоит такой отец, боюсь, что в их случае они не смогут так же вывернуться.

— А вот тут ты не прав, Саша. Евгений Владимирович следит за всеми, кто решил не продаваться. И в случае, если возникнет какая-то похожая ситуация, мы, теперь уже вместе с ним, сможем помочь другим, уверен, что у нас получится излечить полицию нашей страны, не сейчас, не сразу, но мы сможем! — всё это время он очень широко улыбался, словно уже видел, ту самую, изменившуюся полицию и нашу страну.

Честно говоря, сейчас он больше похож был на фанатика. Скорее всего я просто не вижу общей картины, да, раньше наша полиция была ужасна, сейчас она стала другой и заметно, как поменялась жизнь вокруг, но мне почему-то не верится, что так уж много ужасных полицейских в нашей стране, но, скорее всего он просто видит больше. Да и вполне возможно, что дело не в самой полиции, а в тех, кто выше. Олигархи, министры и им подобные, как принято считать, да и я склоняюсь к этому, что это они отравляют полицейских.

— И да, держи, Саша, — он нагнулся за распечатанным листом, вложил его в какой-то документ и протянул дяде Саше.

Пару секунд спустя, лицо дяди Саши словно вытянулось, как будто там было что-то очень жуткое.

— Ааа, эээ… — невнятно протянул он, затем перевёл взгляд с документа на Степана Ивановича, опять на документ, а затем на меня.

Я пожал плечами.

— Вот видишь, не уйдёт наш участок никому другому! Поздравляю с повышением, старый друг!

Вот тут уже я охренел и даже на эмоциях присвистнул.

— Поздравляю дядя Саша, вы это заслужили.

— Скажешь тоже, — он зло взглянул на меня. — Заслужил блин, называется, друга можно сказать подсидел. Не готов я, Степаныч, тут всё на тебе держится, как же мы без тебя.

Степан Иванович неожиданно встал и резко гаркнул: — Капитан полиции Скворцов Александр Владимирович.

— Я! — тут же вскочил, надел фуражку и козырнул дядя Саша.

— Согласно приказу, который находится у вас в руках, с сегодняшнего дня вы получаете повышение до майора полиции, а также, с завтрашнего дня вы вступаете в обязанности начальника данного отделения полиции, приказ понятен?

— Так точно! Спасибо за оказанную честь! — буквально выкрикнул дядя Саша, при этом максимально вытягиваясь вверх, казалось, что сейчас его рубашка просто порвётся от гордости.

— Вольно. Такое дело, — Степан Иванович подошёл к шкафчику, откуда достал коньяк, — можно и отметить маленько. Тебе не предлагаю, сам понимаешь, — он посмотрел на меня. Я кивнул. — К одному делу, к моему последнему, мы ещё вернёмся, а пока рассказывай Андрюх. Ты ведь после того, как получил вольную год назад и тебе разрешили снимать квартиру отдельно, совсем пропал с радаров, не видно тебя было, только один раз заходил, и-то на десять минут, стариков совсем не проведывал.

Я вздохнул и перевёл взгляд на окно, разглядывая плывущие по небу облака.

— Да нечего толком рассказывать, пытался устроить свою жизнь, нашёл подработку хорошую, официально ведь нельзя устроиться, но мне и так хватает, пособие по потере родителей, плюс получка, так что на жизнь не жалуюсь, в обычном плане, — рассказывал обо всём, что случилось за полгода моей жизни, до момента «х», всё говорил и говорил, мне нужно было выговориться и я был уверен, что меня внимательно слушают. — А потом ко мне, как и обещала одиннадцать лет назад, приехала Аня.

Повернулся к ним, прекрасно осознавая, что наступил самый тяжёлый момент разговора, который и вовсе не хотелось поднимать, но раз уж собрался в изнанку, то и скрывать уже нечего.

Загрузка...