Ищу мужчин для совместного одиночества

Глава 17

И вот, наконец наступает день концерта, нет, Великого Концерта! Демидов с раннего утра уже жрет мне мозг (хотя ощущение, что его там и так в дефиците) и просит приехать поддержать, хотя само мероприятие начнется только в семь вечера.

На главной площади города развернулась яркая сцена, украшенная мерцающими гирляндами и сверкающими снежинками. Огромная нарядная ёлка возвышается рядом, переливаясь разноцветными огнями. Вокруг площади работают ларьки с горячими напитками, и аромат глинтвейна и жареных каштанов смешивается с запахом хвои. Люди греют руки о стаканчики с дымящимся какао (и чем-то явно покрепче), потягивая согревающий напиток.

Морозный воздух наполнен праздничным волнением и Пашиным мандражом, отчего мужчина теряется и забывает делать даже элементарные вещи как дышать. Мне показалось, он чуть не задохнулся на последнем прогоне, когда один из операторов забыл включить камеру, а солист встал не на том месте сцены.

Я всеми силами перетягиваю его волнения на себя, травя байки и безостановочно поднося вкусняшки. Заглотив галлон кофе вместе с тонной эклера, Демидова немного отпускает, и к началу выступления он будто переключает тумблер и становится тем борзым кенгуру, который готов скакать по площадке и раздавать лещей тормозным коллегам.

Выглядываю на сцену из-за кулис: толпа зрителей собирается вокруг, их дыхание клубится в холодном воздухе. Люди притопывают ногами, пытаясь согреться, но на лицах сияют улыбки предвкушения. На сцене появляется ведущий в ярком костюме Деда Мороза. Его громкий, жизнерадостный голос разносится над площадью, приветствуя собравшихся. Микрофон даже слегка потрескивает от мороза.

Музыка взрывается энергичным ритмом, и на сцену выбегает группа танцоров. Их блестящие костюмы сверкают в свете прожекторов, когда они синхронно двигаются в зажигательном танце.

Далее выходит певица в роскошном платье, её голос чисто и звонко разносится над площадью. Она исполняет популярную новогоднюю песню, и толпа начинает подпевать, раскачиваясь в такт музыке. Концерт продолжается, наполняя ночной воздух музыкой, смехом и ощущением волшебства. Новый год совсем близко, и праздничное настроение захватывает всех присутствующих.

И вот моя очередь выходить на сцену. Каких-то пять минут работы, ради которых мы трудились и готовились месяцами.

А дальше — счастливый Новый год.

Как два взрослых человека с долгосрочными совместными планами на жизнь (во как сказала!), мы с Никитой тщательно продумали новогодние праздники. Сегодня после концерта поедем ко мне объедаться салатами, и если будет настрой — отправимся кататься на саночках.

Звучит смешно, но недавно в процессе вечернего променада обнаружила у соседнего пруда офигенную большую горку. Несколько раз проезжала мимо и с завистью смотрела на катающихся мальчишек, пока однажды Никита не приехал с салазками. Помните, такие маленькие пластмассовые пластинки в виде жопки? В общем, если нас не одолеет сон, то обязательно протестируем этот привет из 90-х.

Завтра вечером поедем в загородный дом семьи Черноус, по дороге закинув Кактус и Фикус Лёше. Там проведем дня два, потом нас заберут друзья Никиты (офигеть, официальное знакомство!) и повезут на какую-то базу кататься на лыжах.

Мой певец эпатажно появляется на сцене со своей группой, будто телепортировавшись из другого измерения. Толпа мгновенно взрывается ликующими криками подобно извергающемуся вулкану эмоций.

Солист берет первые ноты, его сильный голос разносится над площадью, а я…

Я вдруг понимаю, что совсем не помню слов!

В голове… пустота.

Слава богам, я хотя бы осознаю, где нахожусь.

Но Альцгеймер — почему именно сейчас?

Вселенная, ты серьезно?

Вот она, минута моей славы, чтобы помпезно накосячить.

Прямо сейчас, перед тысячами глаз и камер. Потрясающе.

Так, спокойствие. Глубокий вдох.

Я уже так делала. Когда не помнишь слов — просто танцуешь.

Кто не слышит — и не знают, что песня началась.

Остальные просто думают, что я уже начала перевод.

И вдруг в толпе вижу руки, которые поют мою партию.

Не один человек.

Их двое.

Никита.

И Женя.

Мое сердце пропускает удар, а потом начинает биться с удвоенной силой.

И мои руки, словно обретя собственную волю, поют им о любви.

Я повторяю за ними, и мои пальцы вдруг включают механическую память, как будто кто-то щелкнул невидимым выключателем. Это происходит как раз в тот момент, когда начинаются спецэффекты, словно сама судьба решила подыграть мне.

Я вскидываю руки, и на огромном экране у моего транслируемого образа вырастают огненные крылья. Эффект настолько потрясающий, что на секунду я сама верю в свою магическую сущность. Я пою им о большой необъятной и запретной любви Ведьмы к Рыцарю, который борется с нечистью и темной магией.

Мои руки рассказывают историю страсти, боли и надежды, каждый жест полон эмоций и силы.

Забавно, что мотив Ведьмака не отпускает меня на протяжении всей этой истории.

Как будто я сама — ведьма, застрявшая между двумя мирами, между двумя мужчинами, между прошлым и будущим.

Звучит последний аккорд. Я вновь вскидываю руки, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах, и за моей спиной небо озаряется россыпью разноцветных огней. Зрители ахают от восторга, запрокидывая головы, их лица освещаются всполохами фейерверка, отражающихся в тысячах восхищенных глаз.

Когда мы уходим со сцены, ноги еле меня держат. Я плюхаюсь в уголке закулисья на какой-то пластмассовый стул и прижимаю колени к груди. Пробегающие мимо люди — ассистенты, костюмеры, визажисты, просто незнакомцы — хлопают меня по плечу и кидают подбадривающие речи.

А я понимаю, что меня накрывает паническая атака.

Кто они все такие?

Почему я здесь в этом костюме?

Что только что произошло?

— Ева, с тобой все в порядке? — склоняется надо мной мужчина.

Он кажется знакомым, но я не могу вспомнить имени. В руках у него красивый букет лилий. Откуда он знает, что я люблю лилии? А я люблю лилии? Люблю ли я вообще цветы?

Чихаю. Нет, явно, что я не люблю лилии. Более похоже, что у меня на них аллергия.

— Я… Нет… Не в порядке, — лепечу я.

Незнакомец протягивает мне руку и помогает встать.

— Ты круто выступала, — говорит Женя.

Да, точно, это же Женя! Мозг, доброе утро!

— Спасибо, — киваю я и снова чихаю, размазывая грим. — Можешь, пожалуйста, убрать букет.

Криптинский виновато отходит и быстро вручает цветы спускающейся со сцены очередной певице, которая расплывается в благодарной улыбке.

— Как твои дела? — интересуется Евгений в своей обычно спокойной манере.

— Все отлично, — стараюсь выглядеть естественно, учитывая, что у меня только что отшибло память прямо посреди выступления, а также приходится общаться с мужчиной, которого молча слила без всякого объяснения. — Как видишь, выступила. Кстати, спасибо большое, что подсобил! Я и не знала, что ты тоже знаешь язык жестов.

— Совсем чуть-чуть. Я просто смотрел твои записи, поэтому запомнил пару движений.

— Честно, это был эпик фейл, — грустно признаю я. — Сильно заметно было?

Неожиданно Женя пропускает вопрос и берет мою руку в свою:

— Ева, слушай, прости меня. Извини, что так надолго пропал. Мне искренне очень жаль. Слушай, если у тебя нет планов на эти праздники, хочешь — уедем куда-нибудь?

Я замираю.

Альцгеймер, снова?

Моя память вроде только что вернулась, словно блудный кот после долгой прогулки.

Или нет?

Я что-то пропустила?

Может, пока моргала, прошло несколько месяцев?

Ощущение, будто часть моей истории с Женей стерта с жесткого диска.

— Можем прямо сейчас купить билеты, заедем домой собрать вещи с паспортом. — Продолжает он с особым пылом. — Отпразднуем Новый год прямо на борту самолета. Как тебе такое предложение?

И тут внезапно до меня доходит. Словно молния озаряет темное небо, освещая все вокруг ослепительной вспышкой понимания. Причем вдруг осознаю всё с такой ясностью, что не могу удержать смех и заливаюсь хохотом буквально как сумасшедшая.

Как это ни парадоксально, среди всех нас, включая меня саму, ТЗ, оказывается, читал только Женя. А я, игравшая роль роковой дамы, ищущей отношения на одну ночь, не придерживалась согласованных правил. Я была как актриса, забывшая свою роль и начавшая импровизировать посреди спектакля.

Только Криптинский следовал договоренности — не привязывался, не питал никаких иллюзий и не планировал строить никаких отношений, со своим техническим складом ума восприняв всерьез правила игры.

Видимо, Александр не передавал никаких слов обо мне. И все это время, что я считала счастливым стечением обстоятельств, Евгений нарочно меня избегал сам!

Пока я грызла и корила себя, что обидела его своим молчанием, на самом деле Криптинский от меня отморозился!

Это он бросил меня, а не я его!

Ирония ситуации настолько велика, что хохочу еще сильнее, явно начиная пугать растерянного Евгения.

— Женя? — узнаю голос Никиты.

Бабуль, ну алё, ну хватит уже сюрпризов. Я знаю, что ты обожала все эти мелодрамы, и решила устроить в моей жизни всю эту чехарду.

Ладно, эти двое знали Лёшу — но друг друга-то откуда?

— Никита? — Евгений выглядит не менее удивленным.

— А ты откуда тут?

Никита встает между мной и Криптинским, будто защищая от Ведьмака, который собирается расправиться с очередным исчадием Ада.

— Я просто пришел поддержать Еву, — Женя держится спокойно и не отходит от своего амплуа.

— Хм… Знакомо звучит, не правда ли? — Брюнет впервые на моей памяти саркастически хмыкает. — Откуда ты ее знаешь?

— Никит, успокойся, Ева работала в моем проекте.

Оу, зря ты так, Жень. Когда советуешь озлобленному человеку успокоиться, обычно это имеет обратный эффект и срабатывает как красная тряпка на быка.

— Какие-то вы слишком близкие коллеги, чтобы ходить друг к другу на концерты, — со сталью в голосе предъявляет Черноус.

— Я его не приглашала, — оправдываюсь я из-за спины Никиты и обращаюсь уже к Жене: — Откуда ты знаешь о концерте?

— Маша позвала.

Фея Крестная, что же ты натворила.

Сама не явилась, якобы занятая приготовлением праздничного стола, зато решила мне тут праздник устроить. Даже не знаю, со зла или Демидова до сих пор верит в наше чудесное воссоединение?

— Так откуда вы друг друга знаете? — вклиниваюсь я, чувствуя себя детективом, пытающимся разгадать сложную головоломку.

— У нас есть общие знакомые, — отстраненно объясняет Криптинский после недолгой паузы, тщательно выбирая слова. Он понимает, что брюнет не собирается предлагать свою версию, как будто между ними негласный договор о молчании.

В памяти всплывает откровение соседа:

— А! Никита и есть хороший друг твоей жены? — догадываюсь я, чувствуя, как кусочки паззла начинают складываться в голове.

Я и предположить не могла, что мои безобидные слова так выбесят Никиту. Его реакция напоминает извержение вулкана, который долго находился в состоянии покоя.

— А, хороший друг, значит. Жень, сказки рассказывать — точно твой конек. Я уже и забыл, насколько ты виртуоз в запудривании мозгов, — выплескивает мой мужчина, будто обливая оппонента ведром с ледяной водой. Его слова звенят в воздухе, как осколки разбитого стекла.

В глазах Евгения промелькнула такая боль, будто его и вправду окатили с головы до ног. На мгновение маска невозмутимости слетает с его лица, обнажая глубокую, застарелую рану.

— Я лучше вас оставлю. С Новым годом, — произносит он тихо.

В его голосе слышится смесь усталости и сожаления, словно он принимает неизбежное поражение в долгой и изнурительной битве. Криптинский быстро удаляется, вскоре растворившись в толпе празднующих горожан.

Воздух между нами становится густым и тяжелым, как перед грозой. Я чувствую, что стою на пороге раскрытия большой тайны двух мужчин, чьи судьбы, кажется, переплетены гораздо сильнее, чем я могла себе представить.

Беру холодную руку Никиты, но он неожиданно резко высвобождает свою ладонь, словно прикосновение обожгло его. Сердце пропускает удар, и я, пытаясь скрыть свою растущую тревогу, тихо прошу:

— Никит, поговори со мной. — Слова словно застревают в горле, а внутри всё кричит — только бы память не подвела меня сейчас, в этот момент. — Что это вообще было? Что происходит?

Он смотрит на меня, его лицо напрягается, и вижу, как его мысли сжимаются в одну точку, прежде чем с трудом выдавливает:

— Между вами было что-то большее, чем работа, так ведь? — Голос звучит как надломленный шепот, будто мужчина вот-вот потеряет контроль над собой. — Я знаю этот взгляд. Знаю, как Женя смотрит, когда влюблён. Они так же смотрели друг на друга.

Его слова повисают в воздухе, превращаясь в нечто большее, чем просто подозрения. Я вижу, как внутри Никиты происходит борьба. Его беспокойство и ревность медленно превращаются в уверенность, и мне кажется, что если не скажу правду сейчас, эта уверенность разрушит нас обоих.

— Никит, — я запинаюсь, но стараюсь говорить ровно, — мы с Женей расстались уже несколько месяцев назад. Это было задолго до того, как я согласилась стать твоей девушкой.

Его лицо замирает, и на мгновение вижу в его глазах такую смесь боли, разочарования и неверия, что внутри всё обрывается. Я словно предала его в этот момент — хотя всё, что сделала, это попыталась быть честной.

— Ева… прости, я… это какое-то дежавю. — Он на мгновение закрывает глаза, будто надеется, что всё окажется глупой игрой. — Мне надо всё это переосмыслить.

— Никит, пожалуйста, не уходи. — Хватаю его за рукав, словно это сможет удержать любимого.

— Я приеду, обещаю, — его голос тихий, как ветер перед бурей. — Но сейчас мне надо побыть одному.

Он уходит, и холод его руки остаётся на моих пальцах, будто маленькое напоминание о том, что я только что потеряла.