Искушая судьбу

Глава 4

Адриан осадил своего жеребца на вершине зеленого холма, пытаясь сохранить равновесие на гарцующем могучем животном. Похлопав по его мускулистой шее, он откинулся назад в скрипнувшем под его весом седле и окинул взором расстилающуюся внизу местность.

Видит Бог, эта земля была, несомненно, красива.

Зимой на вершинах гор белоснежными шапками лежал снег, а деревья стояли голыми под бездонным, ярко-голубым небом. Сейчас же, летом, его первым летом в Кулхевене, их листва была густой и зеленой, а пастбища, покрытые мириадами луговых цветов, простирались вдаль насколько хватал глаз. Высоко над его головой, пользуясь сильным восточным ветром, парила, казалось не прикладывая никаких усилий, одинокая серо-голубая пустельга. Вдалеке подобно осматривающему окрестности гигантскому серому стражу над вершинами деревьев возвышалась башня Кулхевена.

Да, в этом диком, нетронутом месте было что-то неумолимо притягивающее его. Непонятно почему, но с тех пор, как почти семь месяцев тому назад он прибыл сюда, ему казалось, будто он родился и всегда жил здесь.

И все здесь принадлежало ему.

Как бы ему хотелось, чтобы этот образец несовершенства Орест Росс, покойный граф Сент-Обин, являющийся, по мнению большинства, его отцом, оказался сейчас здесь.

Он, его незаконный сын, владел теперь более чем тысячью акров прекраснейшей и самой плодородной земли в Ирландии. Угодья Кулхевена вполне могли поспорить с древним родовым владением Сент-Обинов, Россинхемом, как по красоте, так и по размеру. Он надеялся, что ханжески-благочестивый граф корчится сейчас в аду при мысли о том, что сын, которого он Отказывался признать и на которого постарался навесить унизительный ярлык незаконнорожденного, поднялся выше того положения, в котором он его оставил.

Это было нелегкой задачей. Его отец Орест позаботился о том, чтобы клеймо скандального происхождения осталось на его сыне навсегда, чтобы всю свою жизнь он прожил известным всей Англии как незаконнорожденный граф Сент-Обин. И, как будто ему мало было этого унижения, отец отнял у сына единственного человека, в родстве с которым тот был уверен, – его мать Элизабет, которую Орест застрелил спящей.

Единственным достойным поступком в жизни Ореста было то, что после этого он, направил пистолет против себя самого и покончил со своим никчемным существованием.

Коснувшись пятками боков лошади, Адриан по узкой, заросшей тропинке направил ее вниз с холма.

Мысли об отце испортили ему настроение, и он глубоко вздохнул, пытаясь остановить нахлынувший на него гнев. Позади него, в зарослях, раздался треск. Схватившись за пистолет, он обернулся и увидел белохвостую олениху, выскочившую из высокого кустарника и скрывшуюся в чаще леса.

Адриан дал ей спокойно убежать и спрятал пистолет.

В последнее время он охотился не за оленями, а за этими проклятыми браконьерами, досаждавшими Кулхевену.

Теперь он не спеша ехал вдоль края леса, его конь время от времени срывал пучки высокой сочной травы. растущей по обочине узкой извилистой тропинки. И вдруг Адриан услышал звук, нарушивший царящую вокруг идиллию.

– Тихо, Хугин, – прошептал он гигантскому черному жеребцу, которого назвал по имени одного из воронов, от которых верховный скандинавский бог Один черпал свою мудрость. Затем медленно натянул поводья и прислушался.

До его ушей донесся плеск воды, но не естественное журчание текущего потока, а чего-то или кого-то, двигающегося по воде. Он взглянул на деревья, из-за которых доносились эти звуки. Не предполагая существования там какого-либо водоема, он снова прислушался.

Тишина.

Он слез с седла, бросил поводья на землю, давая Хугину возможность попастись, и вытащил пистолет из седельной кобуры. Потом двинулся по направлению к деревьям, не производя обутыми в сапоги ногами ни малейшего шума.

Как только Адриан вошел в подлесок, плеск воды возобновился с новой силой. Ему захотелось поймать браконьеров врасплох. Годы воинской тренировки давали ему уверенность, что, несмотря на его большой вес, его никто не услышит. Он двигался медленно и легко, стараясь не спугнуть браконьеров и поймать их за установкой одной из этих проклятых ловушек. Только за последнее время Адриан потерял несколько овец и кобылу с жеребенком, а всего лишь вчера одна из его лучших охотничьих собак охромела – ее нога была искалечена железными челюстями капкана.

Остановясь у края зарослей, Адриан одетой в перчатку рукой отвел в сторону густую ветвь. На незначительном расстоянии от себя он увидел небольшое озерцо, вода которого поблескивала в лучах солнца, проникающих сквозь разрыв в густой листве деревьев. Местечко было замечательным, и он удивился, почему не наткнулся на него раньше. На противоположном от него берегу озерка, в тени могучего дуба, лежали два покрытых мхом, древнего вида валуна. На них виднелся какой-то необычно окрашенный предмет, выглядевший здесь совсем не к месту и поэтому привлекший его внимание.

Может быть, это своего рода маскировка для одной из браконьерских ловушек?

Адриан двинулся было вперед и вдруг заметил что-то движущееся прямо под поверхностью воды.

Он замер.

Из воды, как богиня Афродита из пенящегося моря близ острова Кифера, показалась огненноволосая женщина. От потряс головой в надежде избавиться от этого наваждения, но женщина – несомненно, просто призрак, предмет воображения – не исчезла. Сначала на поверхности появились ее плечи, точеные бедра, округлые ягодицы, затем стройные ноги, сужающиеся к изящным лодыжкам. Мокрые волосы, липнувшие к белоснежной спине, достигали поясницы.

Ошеломленный и онемевший, Адриан смотрел, как она, выйдя на берег, взяла лежащий на валуне цветной предмет и начала энергично вытирать свои густые темно-красные волосы, пока они свободно не распустились по всей спине.

Боже милостивый, она была так красива, что от одного взгляда на нее глазам становилось больно. Он отступил под прикрытие деревьев, стараясь не упускать из виду ни одного дюйма белоснежного тела. Ее груди были округлыми, с розовыми сосками, но не слишком большие, как будто специально предназначенные под размер мужской ладони. От тонкой талии соблазнительно изгибались бедра. Ниже темно-красных завитков в месте соединения бедер начинались точеные стройные ноги, казавшиеся бесконечными.

Как бы почувствовав чужое присутствие, женщина отвернулась, и Адриан ощутил, как бьется его сердце Даже не бьется, а отчаянно колотится. При виде ее, подобно лесной нимфе стоящей во всем великолепии своего обнаженного тела, его пронзило мгновенное, почти болезненное желание. В горле пересохло, как у портного Тома, глазеющего на прекрасную леди Годиву Адриан представил себя стоящим перед ней, привлекающим ее на себя, представил, как они падают вместе в кристально чистую воду. Как ее груди – почему-то он был уверен, что их кожа нежна, как шелк, – заполняют его ладони, как он берет их в рот, как его плоть погружается в нее, как ее нежная горячая плоть окружает его и он растворяется в ней. Представил, как пробегает языком по этому прекрасной формы животу, и вкус этой белоснежной кожи.

И чуть не застонал вслух.

Девушка, это прекрасное создание, без сомнения, являющееся лесной феей, наклонилась, и Адриану показалось, что она вот-вот взлетит – настолько грациозны были ее движения. Потом подняла руки и натянула цветной предмет, простое платье голубого цвета, на голову, полностью скрыв под ним свое тело. Черт побери!

Запустив пальцы в волосы, она расчесала ими начинающие подсыхать локоны, каждый из которых вспыхивал подобно языкам пламени. Казалось, что от прикосновения к ним можно обжечься. Интересно…

– Милорд!

Адриан оторвался от своих мыслей.

– Вы здесь, милорд?

Вовремя повернувшись, он успел заметить голубое платье, в последний раз мелькнувшее за деревьями.

Через секунду девушка без малейшего шума скрылась из виду. Воцарилась полная тишина, как будто она ему просто привиделась. Еще мгновение назад она была здесь, наполняя все его чувства, его мысли, само его существо, и вдруг исчезла, оставив после себя лишь чувство неудовлетворенного желания.

Адриан выругался.

– Милорд, вот вы где! Слава Богу, милорд! Мы нашли вашего жеребца без всадника и боялись, что на вас напали браконьеры.

– Черт побери, Дейви, – сказал Адриан, испытывая желание ударить парня. – Даже если бы в пределах мили отсюда и были браконьеры, то давно бы убрались подальше после твоих воплей. Для того чтобы поймать браконьера, совсем не обязательно предупреждать его о своем присутствии.

Дейви, юноша лет шестнадцати, чей отец, Пудж, был лесником Кулхевена, а с недавних пор еще и кучером, при виде гнева хозяина склонил голову, спрятав глаза под полями своей грубой коричневой шляпы.

– Простите, милорд. Я забеспокоился, когда увидел вашего жеребца, пасущегося в одиночестве.

– Да ты уже говорил мне! – Адриан снял с Дейви шляпу и потрепал его светлые волосы. – Ладно, Дейви, все в порядке. Как видишь, со мной ничего не случилось. Мне показалось, что в озере кто-то есть, и я решил спешиться, чтобы проверить.

– Вы не поймали никого из этих проклятых браконьеров?

Адриан недоуменно поднял брови.

– Простите, милорд.

Граф усмехнулся:

– Ладно, Дейви. Что касается браконьеров, мои чувства к ним совпадают с твоими. – Он снова повернулся к озеру, надеясь, по всей видимости, что каким-то чудом женщина появилась там вновь.

Но ее не было.

– Но боюсь, что браконьеров я здесь не нашел, Дейви. Во всяком случае, на этот раз.

«Да, но зато нашел нечто гораздо более интересное».

Собравшись уйти, Адриан в последний раз бросил взгляд на то место, где впервые появилось прекрасное видение. Сейчас водная гладь была совершенно спокойной, как будто ее никогда ничто не беспокоило. Может быть, это все-таки было своего рода галлюцинацией, возникшей у него в мозгу? Да, должно быть, это так и есть – результат того, что в его постели давно уже не было женщины.

И все же ему не хотелось уходить, хотя он отлично знал, что не может ожидать появления своей лесной феи, стоя здесь вместе с Дейви.

– Что ж, нам пора возвращаться в Кулхевен. Солнце скоро зайдет, а так как сейчас новолуние, то нечего нам оставаться здесь в темноте.

Очевидно обрадованный тем, что настроение хозяина изменилось к лучшему, Дейви улыбнулся:

– Конечно. И кроме того, сегодня должна прибыть ваша невеста. Отец был очень польщен тем, что именно он привезет ее к вам в Кулхевен. А мать сказала, что ваша помолвка с мисс Арабеллой, когда вы даже не видели друг друга, очень романтична. Но, как я слышал, вам нечего бояться, милорд. Говорят, она прекрасна как ангел. Неудивительно, что вы так спешите вернуться в Кулхевен. Вам, наверное, не терпится ее увидеть.

Улыбка исчезла с губ Адриана. Его невеста. Он совершенно забыл о том, что должна прибыть Арабелла, забыл или, что вернее, предпочел вовсе не думать об этом, как будто, игнорируя сам факт этого прибытия, он мог предотвратить его.

Арабелла. Одно только это подействовало на него как холодный душ. Любое желание заполучить женщину в свою постель исчезало при одном его упоминании.

Какое же тогда действие окажет на него ее вид? Несомненно, всякое плотское желание при взгляде на нее покинет его окончательно.

Для того чтобы организовать эту встречу, понадобились месяцы тщательно спланированных действий и скрупулезной разработки малейших деталей. И он понимал, что должен был сам быть в Кулхевене и приветствовать ее, стоя на верху парадной лестницы, чтобы дать понять ей и ее матери, что будет подходящим мужем. Что ж, для того чтобы достичь своего настоящего положения, в последние несколько лет ему приходилось совершать гораздо более недостойные поступки.

Оставалось довести до конца это заключительное дело, и он сможет быть полностью уверен в своем положении.

Да, он должен желать увидеть ее хотя бы для того, чтобы наконец-то достигнуть своей цели. При этом не имело никакого значения, была ли она ангелом, или обладала лошадиной физиономией. Главным для него было то, что принесет ему эта свадьба.

Если бы только сама мысль об этой женитьбе не заставляла стынуть кровь в его жилах!