Искушая судьбу

Глава 8

Мара осторожно просунула руку в тайник, пытаясь на ощупь найти то, что искала. У дальней стенки она нащупала что-то маленькое и квадратное, с гладкой поверхностью полированного дерева и медленно вытащила наружу.

Когда она села на маленький кривоногий стул и положила резную шкатулку себе на колени, сердце ее отчаянно забилось. Шкатулка была изготовлена из освященного феями дерева – так по крайней мере говорила ей мать, – которое было очень темного цвета, почти черного. Мара провела пальцами по полированной крышке, стирая осевший сверху толстый слой пыли.

Под пылью скрывалась тщательно вырезанная эмблема. Две буквы. Переплетенные между собой Э и Ч, окруженные орнаментом из роз, которые должны были символизировать соединение в браке ее родителей, Эданы и Чарльза. Отец рассказывал ей, что купил эту шкатулку у одной старой мудрой женщины и подарил своей жене в день свадьбы. Мать держала в ней только самые ценные для себя вещи. Письма отца, полные заверений в вечной любви, написанные матери задолго до их свадьбы. Локон детских волос ее старшего брата Колина, перевязанный голубой шелковой лентой. Бутон розы, высохший и хрупкий, когда-то красные лепестки которого давным-давно почернели, подаренный отцом матери после того, как они в первый раз вместе танцевали.

И кулхевенский гобелен.

Все эти вещи бережно хранились в шкатулке, которая должна была перейти к Маре по наследству. Это начинание матери должно было превратиться в традицию, такую, же, как и передача кулхевенского гобелена от хозяйки замка к следующей за ней.

Мара осторожно открыла потускневший бронзовый замочек. Там, внутри, лежало все, что осталось от ее семьи, – последние доказательства самого ее существования. Там она найдет то, что Кромвель и вся его армия не смогли у нее отнять, маленькие, дорогие ей сувениры, счастливые напоминания о минувшем.

Медленно она приподняла крышку.

Сердце как будто провалилось куда-то вниз.

Шкатулка была пуста.

Все эти бережно хранимые предметы, которые должны были перейти от матери к ней, исчезли. Сокровища, которые большинство людей посчитали бы ничего не стоящими, а для нее были гораздо более ценными, чем все эти картины и серебряные канделябры, пропали все до единого.

И кулхевенский гобелен вместе с ними.

Мара смотрела внутрь пустой шкатулки матери, и от понимания того, что гобелена, как и всего остального, там нет, горькое чувство неудачи наполнило ее душу.

Как же они нашли шкатулку? Кто ее нашел? Тайник был совершенно незаметен. Он был изготовлен двести лет тому назад, и до сих пор никто не обнаружил его.

Никто даже не мог и подозревать о его существовании, если, конечно, солдаты не наткнулись на него случайно.

Но если даже это и так, если в поисках добычи они и наткнулись случайно на тайник, то почему положили шкатулку на место? Во всем этом не было никакого смысла.

Внезапно Мара услышала позади себя какой-то звук, как будто кто-то шаркнул ногой по каменному полу наружного коридора. Она захлопнула шкатулку, засунула ее обратно в тайник и, повернув камень, закрыла его. Потом, затаив дыхание, прислушалась, ожидая звуков из-за двери.

– Эй? Есть там кто-нибудь?

Молчание.

Мара подбежала к двери и выглянула в коридор.

Там было совершенно темно и тихо, только где-то у нее над головой, проникая в какую-то трещину в стене, посвистывал ветер. Но кто-то тут был. Она была уверена в этом. Шаги ей не почудились. Кто-то действительно стоял здесь и наблюдал за ней.

Опасаясь того, что Сент-Обин может вернуться рано, Мара поспешила покинуть спальню матери и, торопливо пройдя по коридору, тщательно закрыла за собой толстую дубовую дверь, соединяющую старую и новую части Кулхевена.

В огромном холле и на лестнице ей никто не встретился, и она заторопилась дальше, оглядываясь назад на каждом повороте. Мара не останавливалась, пока не достигла двери своей комнаты.

– Ух, детка, – сказала Сайма, когда она закрыла за собой дверь, – ты как сквозь землю провалилась, и никто не знал, где ты. А так как Сент-Обина тоже не было, я испугалась, что он, может быть, узнал правду и увез тебя куда-нибудь. Чуть не умерла от страха за тебя.

Мара перевела дыхание.

– Все в порядке, Сайма. Я не видела Сент-Обина Он уехал рано утром, и его не ждут до вечера. А я просто ходила в спальню матери в старую часть Кулхевена, чтобы проверить, на месте ли гобелен.

– Ты нашла его? Гобелен был там, где сказала твоя мать?.

– Нет. Он исчез, Сайма. Не понимаю, каким образом кто-то мог найти его, но, очевидно, что все-таки его нашли. Там ничего нет.

Сайма в изумлении открыла рот – Исчез? Нет, этого не может быть. Как солдаты могли отыскать его в этом тайнике?

Мара прошлась по комнате, нервно потирая руки.

– Не знаю. Я не верю, что его нашли солдаты.

Шкатулка, в которой, по словам матери, он должен был быть, все еще там, пустая, но там. Исчезли также все ее сувениры. Но шкатулка осталась. И это очень странно. Если солдаты взяли гобелен и все остальное, то почему оставили шкатулку? Это какая-то бессмыслица.

Прежде чем Сайма успела ответить, Мара продолжила:

– Нет, солдаты не могли найти гобелена. Это должен быть кто-то другой. Тот, кто знал о тайнике. Но кто это мог быть?

– Не думаешь ли ты, что это Сент-Обин?

Мара перестала ходить и, нахмурив брови, уставилась в пол.

– Не знаю. Он, вероятно, мог бы его найти, но я так не думаю. Во всяком случае, если бы он и нашел тайник, то гобелен должен быть где-то здесь. Сент-Обин сохранил все более-менее ценное, что осталось от моей семьи. И никогда бы не продал гобелен. Просто не смог бы – он стоит дороже, чем тысяча золотых.

Мама сказала, что, прежде чем спрятать гобелен в шкатулку, она аккуратно свернула его и положила в мешочек из вельвета. Нет, он должен быть где-то в Кулхевене.

Сент-Обин, очевидно, где-то спрятал его. Но где?

Она задумалась на минуту.

– Наверное, сейчас самое время воспользоваться любезным разрешением его светлости на осмотр замка.

Если гобелен у него, то он где-то здесь, а если он здесь, я его найду.

Остаток дня Мара провела, осматривая комнаты западного крыла в поисках кулхевенского гобелена, но безуспешно. И весь этот день, пока она осматривала каждый ящик и заглядывала под каждую кровать, ее не покидало смутное ощущение того, что за ней следят – такое же ощущение, какое появилось у нее в спальне матери. Ей казалась, что кто-то или что-то все время следует за ней, но, оглядываясь, он никого не обнаруживала. В конце концов она решила отнести это на счет нервов.

Однако Мара почувствовала большое облегчение, когда позднее, вечером, готовясь спуститься к ужину, убедилась в том, что шаги, которые она слышала в коридоре за дверью спальни матери, все-таки не принадлежали Сент-Обину. Он вернулся уже после заката – весь день объезжал владения и навещал соседа-землевладельца.

Это известие, успокоив ее, вместе с тем дало повод для раздумий. Почему этот человек, после долгих месяцев переписки и ожидания своей будущей невесты, старается свести время, проводимое с ней, к минимуму?

Она знала, что именно Сент-Обин искал этого брака, именно он настойчиво добивался его. Оуэн перехватывал письма Сент-Обина к Арабелле и пересылал их Маре, чтобы она, когда попадет в Кулхевен, знала все, что необходимо.

Письма были полны пылких заверений в желании увидеть ее прекрасное лицо, в том, что он не может дождаться, когда заключит Арабеллу в свои объятия, что все его мысли заполнены ее красотой и что он жаждет провести остаток своих дней вместе с нею.

А теперь, когда «Арабелла» была в Кулхевене, когда эти месяцы ожидания позади, он, кажется, избегает ее, как будто она прокаженная.

Как и исчезновение гобелена, это выглядело бессмыслицей. Неужели он нашел ее настолько непривлекательной, что даже не может находиться рядом? А если это так, то каким образом она сможет вынудить его посягнуть на ее невинность и, следовательно, спровоцировать его на немедленную свадьбу?

И что еще более важно, если там, в коридоре, был не Сент-Обин, то кто же?

От обилия вопросов, на которые у нее не было ответов, у Мары даже разболелась голова. Поэтому, спускаясь по лестнице, чтобы присоединиться к Сент-Обину за ужином, она пришла к выводу, что проще всего будет решать их по очереди.

Первым и требующим немедленного разрешения являлся вопрос о том, как ей скомпрометировать саму себя и вынудить графа на немедленную свадьбу. Она должна была утвердить свое положение в Кулхевене и, разумеется, не могла ждать прибытия своей мнимой матери.

Надо было действовать быстро.

Решив не отступать от плана и приготовившись ко второй встрече с ним, Мара направилась к столовой, но, услышав голоса, раздающиеся из-за двери, остановилась.

– Рыжеволосая фея, плавающая в твоем озере? В следующий раз ты расскажешь мне о своей встрече с гномами. Послушай, Адриан, ты явно слишком долго прожил в деревне. Неужели это бывает со всеми после тридцати двух лет? Ну, тогда у меня по крайней мере впереди шесть относительно нормальных лет. Мне кажется, что ты начинаешь сходить с ума. Может быть, тебе самое время оставить этот чудовищный замок и вернуться к цивилизации, в Лондон?

Этот глубокий и звучный мужской голос был незнаком Маре. Стараясь не шуметь, она продолжала слушать.

– К цивилизации? В Лондон? Туда, где меня знают как незаконнорожденного графа Сент-Обина?

Феи не феи, но я предпочитаю оставаться здесь, в Кулхевене. Знаю, что покажусь тебе полным идиотом, но уверяю, Рольф, я ее видел. Средь бела дня, своими собственными глазами. Плавающую в озере в своей великолепной наготе. Она была прекрасна. Ты же знаешь, мой дядя писал о ней, а люди в замке и его окрестностях верят в ее существование. Эта Огненная Леди – местная легенда.

– А теперь, значит, эта мистическая женщина является тебе. Послушай, если встретишь поблизости еще какую-нибудь голую мистическую женщину, пришли ее сегодня ночью в мою комнату. Я давно уже нуждаюсь в хорошей встряске, а один призрак стоит другого.

Голос Адриана зазвучал тише:

– Говорю тебе, Рольф, это была не просто проходившая мимо незнакомка. В один прекрасный момент она появляется во всем великолепии наготы, а в следующий исчезает. Без всякого следа. Ни одна женщина в замке или в деревне даже близко не походит на нее. Поверь мне, я весь день провел в поисках этого прекрасного создания. Она действительно самая изумительная женщина, которую я когда-либо видел.

Мара не могла поверить своим ушам. Значит, он видел ее! Он видел ее, плавающую в озере совершенно голой, а она стоит тут, размышляя, как его заставить скомпрометировать ее. Пикантность ситуации можно было бы счесть поразительной, если бы не тот факт, что она чуть было не попалась.

Как поступил бы Адриан, если бы она не убежала?

Все ее планы и предосторожности оказались бы напрасными, и, вероятнее всего, она сейчас сидела бы в тюремной камере. Если бы Сайма узнала об этом, она вышла бы из себя.

После того как первоначальный шок прошел, Мара припомнила кое-что из сказанного Сент-Обином. Он не подозревал, что видел в озере именно ее, и был убежден, что повстречал дух, рыжеволосый призрак, называемый Огненной Леди, призрак ее матери, явившийся к нему из могилы. Провел весь день в поисках ее или, во всяком случае, похожей на нее женщины. А его дядя Джеймс даже уверял, что видел ее.

И пока Сент-Обин продолжает верить в существование Огненной Леди, ее тайна будет в безопасности.

Он знал о судьбе его матери, которая никаким образом не могла спастись после атаки солдат. Его собственный дядя писал о ней и уверял, что она ему являлась. Не отыскав никого, кто бы мог быть ею, Адриан действительно поверит в то, что это было видение. Мара собиралась сделать все, чтобы он продолжал так думать.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказала она, входя в комнату.

Усовершенствовавшись в искусстве смотреть поверх оправы своих очков, Мара смогла вполне хорошо рассмотреть второго мужчину. Он был высок, молод, довольно красив, хотя не настолько, как Сент-Обин, и не так прекрасно выглядел, стоя рядом с хозяином у камина с бокалом вина в руке.

– Добрый вечер, Арабелла, вы сегодня очаровательны. Позвольте представить вам Рольфа Бродигана, виконта Блеквуда. Рольф, это моя нареченная, мисс Арабелла Вентворт.

Рольф выступил вперед и, взяв ее руку, приложился к ней губами. Взглянув в ее скрытые за стеклами очков глаза, он улыбнулся.

– Весьма польщен, мисс Вентворт. Адриан, – сказал он, поворачиваясь к Сент-Обину, – ты совсем не преувеличивал, сказав, что она очаровательна. На самом деле она просто изумительна.

Мара кивнула, как, по ее мнению, поступила бы Арабелла, и направилась к своему месту возле Сент-Обина.

Этот человек, должно быть, слепец, а к тому же еще и лжец. Разве может какой-нибудь мужчина в здравом уме найти ее изумительной? Ее платье было простым, коричневого цвета и совершенно безвкусным, а волосы гладко зачесаны и спрятаны под уродливым белым чепцом – и все-таки он называет ее очаровательной. По всей видимости, очки были необходимы именно ему.

Хотя Мара и была рада тому, что не оказалась с Сент-Обином наедине, однако присутствие гостя могло затруднить задачу спровоцировать графа на компрометирующие ее действия.

Но Сайма заверила ее, что отвечает за все. Маре оставалось только положиться на это обещание.

Ужин, приготовленный кухаркой, весьма крупной и крепкой женщиной по имени миссис Филпот, которая, приветствуя прибытие «Арабеллы» в Кулхевен, так крепко прижала ее к своей груди, что чуть не задушила, прошел весьма приятно. Жареный фазан был восхитителен, молодой картофель в пикантном соусе весьма нежен, а дополнением к этому было присутствие лорда Блеквуда.

Глядя на него поверх очков, Мара думала, что он представлял собою тот тип мужчин, от которых матери обычно предостерегают своих дочерей, – с его волосами, чернее, чем грех, и живой, победоносной улыбкой, которая, несомненно, в прошлом вскружила голову не одной женщине.

Как и у Сент-Обина, от долгого пребывания на солнце лицо у него было темным, если не сказать смуглым, но, сравнивая гостя с хозяином, Мара чувствовала, что в лорде Блеквуде чего-то недостает, хотя и не могла понять, чего именно. И все же он вел себя настолько легко и беззаботно, рассказывая забавные случаи из своей жизни, что, будь обстоятельства этих историй иными, не описывай он оборотных сторон войны, он непременно понравился бы Маре.

Лорд Блеквуд побывал в новых колониях, за океаном, в месте, которое он называл Вирджинией. Он рассказывал о поселенцах, начавших там новую жизнь, красочно описывая нетронутую природу колоний и дикую красоту реки с названием «Джеймс». Во время рассказа Мара молча ела, потягивала вино и наблюдала за двумя друзьями. Было очевидно, что их отношения были близкими и долгими, потому что они вели себя совершенно свободно друг с другом, легко переходя от темы к теме.

Она обратила внимание, что если на губах Рольфа улыбка была частой гостьей, то Адриан улыбался редко, как будто считал это за своего рода слабость. Но в этом человеке не было слабых мест, подумала Мара, рассматривая его пальцы, спокойно лежащие на бокале. И подумала, какую боль могут причинить ей эти пальцы, если он узнает, кто она такая на самом деле.

За остроумными замечаниями и историями о своих мальчишеских приключениях Рольф, однако, съел достаточно, чтобы можно было накормить взрослого жеребца, и завершил все это выпитым одним глотком полубокалом вина.

– Довольно скучных историй, – сказал он, вытирая рот салфеткой и откидываясь в кресле. Потом взглянул на Мару. – Я слышал, что они предложили Кромвелю корону Англии и что он отказался. Поэтому скажите, мисс Вентворт, каковы же тогда планы у вашего крестного?

– Рольф, – вмешался в разговор Сент-Обин, прежде чем Мара успела ответить, за что она была ему весьма благодарна, так как не имела ни малейшего понятия о том, что ей сказать, – Арабелла ничего не знает о планах своего крестного. Ни о военных, ни о каких-либо других.

Что-то в его тоне сказало Маре, что за этими словами таится нечто иное, что-то такое, во что она не посвящена.

– Простите меня, мисс Вентворт, – сказал Рольф, обменявшись взглядами с Сент-Обином. Он покаянно склонил голову. – Кажется, я перешел границы. Разумеется, такая очаровательная молодая леди, как вы, не может что-либо знать о планах своего крестного. Извините меня за нескромность.

Прежде чем ответить, Мара отпила маленький глоток кларета и неторопливо проглотила его.

– Все в порядке, лорд Блеквуд. Забудьте, пожалуйста, об этом.

Он улыбнулся, показав ровные белые зубы.

– Вы не против, если мы покончим с формальностями? Я бы предпочел, чтобы вы звали меня Рольф. В конце концов, вы собираетесь стать женой моего ближайшего друга.

– Согласна, Рольф. И пожалуйста, зовите меня Арабелла.

– Она увидела, что высокая двустворчатая дверь столовой приоткрылась и в нее проскользнула Сайма, машущая ей рукой. – А сейчас, если вы, джентльмены, не имеете ничего против, меня зовет моя служанка.

Адриан поднялся со своего стула.

– Конечно, Арабелла. Пока вы займетесь со служанкой, мы с Рольфом продолжим разговор за бокалом портвейна. Но потом я хотел бы, чтобы вы оказали нам честь и мы составили в гостиной партию в ломбер.

Мара взглянула ему в глаза. Она была немного удивлена этой просьбой, зная неодобрительное отношение пуритан» к картам и вообще ко всякой игре. Может быть, он просто проверяет ее? Хотя если он сам играет, то не будет осуждать и других. Поэтому она улыбнулась и просто сказала:

– Как вам будет угодно, милорд.

Сайма вышла вслед за Марой из столовой и закрыла за собой дверь.

– Я приготовила питье.

– Питье? – Мара оглянулась вокруг, моля Бога, чтобы поблизости не оказалось слуг. – О чем ты говоришь? – спросила она шепотом.

– Питье, которое ты должна дать его светлости Сент-Обину, чтобы он посягнул на твою честь.

– Ты хочешь, чтобы я дала ему питье? Мы не можем сделать это сегодня, Сайма. Здесь Рольф… – она запнулась, – лорд Блеквуд.

– Но ты должна дать ему питье сегодня Через двадцать четыре часа питье потеряет свою силу. И некоторое время я не смогу приготовить его. Вербену очень трудно найти, и у меня могут уйти дни, даже недели, чтобы отыскать другое растение. А насчет друга Сент-Обина тебе беспокоиться нечего. Для него я тоже приготовила питье и посыпала на его подушки свежие шишечки хмеля, так что он проспит до утра, как младенец у материнской груди.

– А как насчет слуг? Что, если кто-нибудь заметит что-то странное?

– Его светлость уже отпустил прислугу. Даже своего дворецкого, этого носатого Хантингтона. Сегодня прекрасная возможность. Нам нельзя терять времени. Надо действовать быстро, чтобы ты смогла выйти замуж за его светлость, прежде чем он начнет удивляться, почему это не едет мать Арабеллы. Как бы отвратительно тебе это ни показалось, другого случая может и не представиться.

Она протянула Маре поднос, на котором стояли два бокала.

– После ужина джентльмены всегда пьют бренди.

Правый бокал предназначен для Сент-Обина, другой – для лорда Блеквуда. Не перепутай, потому что в этом случае последствия будут катастрофическими. А теперь иди, и когда убедишься, что они выпили все, возвращайся в свою комнату. Если мы хотим сегодня преуспеть, то нам есть чем заняться, а времени очень мало. – Она похлопала Мару по плечу и добавила:

– Если все пройдет как надо, к концу этой недели ты произнесешь свою свадебную клятву.