Испорченная

ГЛАВА 17

Я побежала, но не смогла избавиться от чувства ужасного, подавляющего, тошнотворного желания утолить голод от вины, которая сопровождала меня.

Кровь была везде: впиталась в мою рубашку, запятнала руки, и все, что я могла сделать, это бежать. Квартира Алисы была прямо передо мной, в нескольких метрах, но я не вошла. Не хочу окружить себя нежно-розовыми и милыми вещами. А сейчас во мне нет ничего милого. Пятна крови на теле. Гнев сердце.

И, конечно, эта отвратительная кровожадность, что еще горела в моих венах.

Как я себя проявила, этакая важная шишка, супер-стремная убийца цыпочек, я в первый раз наткнулась на демона, который напал на человека, а мне ровно ничего не удалось сделать. Ничего.

Хуже, чем ничего, я осквернила ее смерть порочной жаждой крови.

И какой же смысл? Какой смысл в этом, если я не могла спасти невинных? Я вздрогнула, вспомнив блеск холодной, серой смерти в глазах женщины. Вспомнила, как хорошо, что этого блеска не было в глазах моей сестры.

Проклятье! Я должна была постараться. Вырваться из бесполезной хаотичной жизни, где я даже не смогла помочь своей сестре. У меня был выбор. Двинутая спасительница человечества, у которой до сих пор, все было одним сплошным провалом. Женщина в переулке, демон в подвале Зейна, моя сестра — изнасилованная и измученная. Я убила, и, однако, я все еще не смогла никому помочь. Не смогла сдержать свои обещания.

Так как, черт возьми, я могу спасти мир, если я не могу спасти даже одного человека?

Можно себя поздравить; в реальном мире я забуксовала от давления вокруг. Кровожадные демоны в темных аллеях. Девушки с глазами Розы и черной душой.

Сумасшествие какое-то.

С другой стороны, я была вырвана из когтей смерти. Получила новое тело и пошла уничтожать демонов. Да, откровенно говоря, это какой-то удивительный фильм ужасов, в котором характерными особенностями Бостонских тварей являются неуместные эмоции.

Пока мои мысли бушевали в разуме, ноги унесли меня далеко от квартиры Алисы. Темные улицы были почти пустыми, но я поймала на себе несколько взглядов, потом вспомнила, что была вся в крови. О, как мило.

По крайней мере, я ощутила, что кровожадность исчезла. И это было хорошо, потому что если бы я думала об этом слишком много, больше чем надо, я бы серьезно свихнулась.

Красный кожаный плащ скрывал основную часть крови, но белая рубашка выдавала меня. Я выскользнула из пальто, затем сняла рубашку, оставив тонкий топ. Несмотря на октябрьскую прохладу, я не дрожала, жар быстро пробегал по моим венам, достаточно чтобы согреть меня. Я бросила рубашку в мусорное ведро, затем скользнула обратно в плащ и пошла по тротуару. Успех. Я не слышала ничего, кроме биения моего сердца и моих собственных шагов. Но после одной или двух миль, я услышала шаги позади меня.

Я повернулась, схватила нож и оказалась лицом к лицу с Кларенсом.

— Я очень надеялась, что у тебя нет перископа-Лили!

— Я вернулся в твою квартиру,— сказал он.— Хотел проверить, убедиться, что ты в порядке. И лучше бы мне поторопиться,— добавил он, и голос его дрогнул.— Ты наемная убийца, Лили. Не линчеватель.

— Он убил ее. И ты говоришь мне, что я ничего не должна была сделать? — Обеими руками он нащупал короткие, густые волосы.

— Ты сделала нечто превосходное. Великолепно. Ты убила большого, плохого, кровососущего демона. Я поражен.

Я открыла рот, потому что была абсолютно уверена, что попала в страну чудес. Кларенс вздохнул.

— Извини, что эта трепка досталась тебе. Это действительно было сложно — убить. Мерзкий демон отошел в мир иной. Слава тебе, Лили.

— Тогда в чем проблема?

— Ты все еще не понимаешь.— Сказал он.— Речь не идет о ликвидации каждого встречного демона.

— Я не убивала каждого встречного демона,— съязвила я в ответ, а мой разум напомнил мне о Дьяконе прежде, чем я смогла быстро отогнать этот образ.— Я убила одного. Того, который болтался за пределами моей квартиры и убивал невинных женщин.

— Ты думаешь, что ты непобедима? — Он ткнул меня в грудь пальцем.— Нет. Но ты единственная, кто собирается стеречь запертые ворота. И если ты будешь «мочить» всех подряд, ты не сможешь уследить за всем.— Он фыркнул.— Мы проиграли войну, ты будешь счастлива, если убьешь еще демона или трех? Вампа, который неудачно «приклеился» к какой-то тёлке, да он просто снял ... прошмандовку!

— Давай расставим все точки.

Я подняла руки вверх в знак капитуляции и отступила назад.

— Это твоя точка. Можно выиграть битву, но ты уверена, что не хочешь выиграть войну? Не выиграешь, если пойдешь с собственной повесткой дня.

— Он. Убил. Ее.

— Все умирают,— сказал он.— Как говорят — это жизнь.

Я скрестила на груди руки, посмотрела на него исподлобья.

— Я не умерла.

— А я думаю,— сказал он.— У тебя есть работа, которую надо сделать. У тебя есть цель. Не бросай ее ради туго натянутого чувства справедливости.

— Туго натянутого?

— Эта женщина умерла бы, несмотря ни на что. Может быть, не сегодня. Может быть, не в следующем году. Но она не жила бы вечно, и, в конце концов, с ее точки зрения, итог один. То, с чем ты борешься — вечно. Более того, ты послала это все на хрен, и возможно, что у души маленькой леди нет такого хорошего места, куда можно отправиться теперь. Capisce[10]? Ты, должна увидеть всю картину, Лили. Потому что, если ты собираешься идти и тратить время на ерунду, то у тебя появятся большие проблемы. Ты поняла?

— Я поняла,— сказала я. Ведь именно этим я и занималась. Я пыталась помочь. Использовала эти новомодные силы, чтобы защитить слабых и невинных. Таких, как Роза. Но мне не позволяют это делать. Вместо этого, я должна строго придерживаться миссии и отвалить, когда мне скажут. — Жалкое зрелище, а не супер-цыпа.

— Супер-цыпа, которая спасет мир, малыш. Поверь, спасти всех невинных нельзя.

Я знала, что он прав, но должен же быть другой путь.

Он посмотрел на меня, сузив глаза и угадывая мои мысли.

— Ну, же. Выше нос. Ты не можешь позволить себе отвлекаться. Слишком многое поставлено на карту.— Он резко обнял меня, прижав к себе, как девочку.— Уже почти три, вы с Зейном сядете на поезд в десять, то есть у тебя есть время посидеть в пабе. Ты, возможно, не нуждаешься во сне, поэтому неплохо проведи время там. Иди, отдохни немного.

Я кивнула и провела пальцами по волосам. Он был прав, но это не значит, что его идея привела меня в восторг. Я была намерена вернуться домой и провести ночь в постели Алисы — то бишь в своей собственной — и позволить мечтам унести меня подальше от всего этого.

Так говорила я себе, продолжая шагать по извилистым улицам и переулкам, не обращая внимания на то, куда, собственно, направляюсь. Ночь вела меня.

Частый басовый ритм задрожал в воздухе; тротуар у меня под ногами трепетал в его отрывистом ритме. Я остановилась, повернулась, пытаясь найти источник музыки.

Тут-то я и поняла, как далеко забрела. Я оставила жилые районы далеко позади, и теперь была окружен складами малого бизнеса. Такого рода места располагаются в стороне от проторенных дорог; тут можно отремонтировать ваш автомобиль или старинную пишущую машинку. Размещаются они в основном в металлических зданиях с гаражным типом дверей.

Шум. Я повернула за угол заброшенного склада, покрытого рекламными плакатами различных групп, которые я никогда не слышала. Я последовала за музыкой и увидела перед собой парня в армейском камуфляже, курившего сигарету. Он развалился в садовом кресле. Парень скользнул по мне взглядом сверху вниз и остановился возле моего ножа на бедре.

— Сколько?

— Пятнадцать,— сказал он.— Мы только что завели музыку, и мы не закрываемся до рассвета. Есть любые наркотики и алкоголь, но я не говорю об этом, потому что возможно ты считаешь это злом.

Я дала ему двадцатку.

— Сдачи не надо,— сказала я и сделала шаг к двери. Он положил руку мне на грудь, останавливая меня. Я посмотрела на его ладонь поверх моей груди, потом вверх, на его лицо. Его рука тут же отлипла от моей груди и полетела вверх в жесте мира и доброй воли.

— С оружием нельзя,— сказал он, кивая на мой нож.

— Мне казалось, что дала чаевые.— Я наклонилась и расстегнула кобуру на бедре. Потом я закатала штанину своих джинсов, снова закрепила хитрое изобретение на своей голени, и расправила джинсы поверх всего этого. Довольно очевидная выпуклость, но не настолько плоха, чтоб это разрушило гештальт[11] высокой моды моей экипировки. Это означает, плевала я на ваши правила.

— Не совсем то, что я имел в виду.

— Ну, я полагаю, сейчас тебе предстоит выбор,— сказала я.— Ты впустишь меня, чтоб я смогла потанцевать и повеселиться. Или же я пойду домой, топя мои печали в пиве из моего холодильника, и, проклиная всех и вся, набираю полицию и сообщаю им о сомнительных делах, происходящих за этими дверями. Не хотелось бы такого исхода.

Он отступил в сторону.

— Хороший мальчик,— сказала я и потрепала его по щеке, затем проскочила мимо в оглушительный рев клуба. Эти виды клубов меняли свое географическое положение почти каждую ночь. Но это то, что нужно — тесно, мрачно, шумно и чертовски громко, чтобы даже думать.

Я устала думать.

Музыка колотилось в моей груди, когда я вошла через внутреннюю дверь. Хотя «музыка» — слишком растяжимое понятие, учитывая, что она была слишком громкой, чтобы услышать что то, кроме басов. Насколько я могу сказать, песня должна быть доступной тем, кто может улавливать колебания в воздухе, как будто тут одни летучие мыши собрались, или кто-то вроде них.

Моя метафора не так далека от истины. Я стала ночным жителем по умолчанию.

— Лили,— прошептал я,— ты несносна.

Лысый мужчина с татуировкой на коже головы, бросил на меня любопытный взгляд. Я проигнорировала его и подошла к импровизированному бару из фанеры и пивных ящиков. Я заказала двойную порцию текилы, и пока бармен нес ее мне, рассказал, что у них отродясь не водилось алкоголя.

— Я не коп,— сказала я и хлопнула пойло одним залпом. Хорошо прошла, и поскольку я полагала, что хорошая карма не должна быть потрачена впустую, я заказала еще порцию и пошла через толпу в дамскую комнату, якобы поправить макияж и за сплетнями.

Две чересчур причесанные принцессы стояли рядом с девушкой с фиолетовым ирокезом и пирсингом на губе. Все трое повернулись и посмотрели на меня. Я, в свою очередь, посмотрела на раковину и направилась к ней. Поставив свой стакан на край, принялась смывать последние остатки крови с моей руки и пальто. Потом я взяла малюсенькое бумажное полотенце.

— Подралась с дружком,— сказала я, расплываясь в милой улыбке; не слишком трудный подвиг, учитывая, чье лицо я носила. Даже после моего тяжелого вечера Алиса по-прежнему выглядела симпатичной и веселой. Учитывая мое старое тело с мешками под глазами если бы я осталась здесь до девяти тридцати, приходится признавать, что моя новая кожа имеет определенные плюсы.

Минусы я обнаружила, как только вышла из дамской комнаты. Не менее семи человек толкнуло меня, когда я шла обратно через зал, и один из них протянул руку и схватил меня за зад. Вряд ли я сломала ему нос, но он скользнул обратно в толпу так быстро, после того, как я двинула ему, что я засомневалась.

Я скользнула в толпу, руки выше, тонкая ткань моего топа натянулась на груди. Разноцветные огни бегали по полу, потные тела, движущиеся в ритме вокруг меня, мы все перешли в один восхитительный, чувственный ритм.

Поджатый парень в фиолетовой рубашке оказался рядом со мной, и я схватила его за пояс джинсов и потянула ближе. Теплая, сексуальная сила наполнила меня, и мне захотелось большего, проверить возможности своего тела. Я улыбнулась ему и поняла, что он просто в восторге от моего миленького порыва.

Его рука обхватила мою талию, а его бедра прижались к моим; мы вращались в такт музыке, в чувственном такте, лишь отдаленно напоминающим танец.

Я закрыла глаза, когда его руки скользнули с моей талии, приближаясь к груди, дразня меня. Мое тело горело в огне, мои мысли улетели прочь в чистое, физическое удовольствие от прикосновения.

И да поможет мне Бог, я хотела потеряться сейчас, даже если это только на мгновение. Я не хочу этого человека, мне плевать на него. Другое лицо мелькнуло в моей голове, но я оттолкнула это видение, вцепившись в безопасность.

Все, что я хотела, чтобы этот человек прикасался ко мне, и если бы я только могла перестать думать, может я и смогла бы потерять себя на несколько минут в его прикосновениях.

Мы двигались в безумном ритме тепла и желания. Его прикосновения разжигали мое желание, но я не была достаточно отчаянной, чтоб пойти куда-то там с этим парнем. Было достаточно чувствовать власть над ним, власть, которую я не понимала, но это, тем не менее, поглотившую меня.

Я хотела его, впрочем, мне хотелось прикосновения столь интимного, чтоб оно закрыло мой ум, сделало так, чтоб все мои мысли, страхи, и сомнения ушли.

Я хотела его, и это одновременно и ужасало, и очаровывало меня, что кто-то настолько доминирует в моих мыслях — человек, который влияет на мое распутство, тот, который не может быть моим. Я говорила себе, что не хочу его.

И, черт возьми, этот человек шагал сейчас ко мне через танцпол. Океан тел расступился перед ним, как перед Моисеем Красное Море.

Дьякон.

Мое сердце забилось чаще. Я сказала себе: я должна бояться его, должна, по крайней мере, быть осторожной с ним.

Вместо этого, я просто хотела его.

— Она моя,— сказал он, отталкивая моего партнера в сторону и буравя его взглядом. Его руки обвились вокруг меня, потянули ближе, мое тело трепетало от грозы, окружающей эту силу природы.

— Я не твоя,— возразила я, но тем не менее осталась в его руках, искушая судьбу и тестировав пределы моего вновь обретенного чувственного очарования, не говоря уже о моем самообладании. Он снял руку с моего плеча, пальцем приподнял подбородок и запрокинул голову вверх. Самодовольная ухмылка тронула уголки его рта.

— Может, и нет,— сказал он с хитрой ухмылкой.— Но хочешь.