Испытание Тьмой

Еще не сон, уже не явь. Нереальный мир

Бледное рассветное солнце, раздражающее слипшиеся глаза. Вспоминаются остатки сна — смутные, неясные картины; которые, однако, чем-то привлекают, манят вернуться в нереальный мир грез, где сны — реальны, а видящий их становится кем угодно, от раба до властелина, и при этом всегда сознает, что все происходящее с ним — не более чем грезы, а значит, можно позволить себе расслабиться и не придерживаться правил, так связывающих в реальной жизни…

В голове, заполненной туманом, пробегают отзвуки слов, сказанных неведомо кем и неведомо когда:

Сны реальны ровно настолько, насколько в них верят. Когда говорят, что сон есть отражение иной, отличной от нашей реальности, в которую может проникнуть лишь чистый разум, но не плоть, — означает это только то, что говорящий сам не знает, о чем говорит. Оно и к лучшему: каждый видит сны, но далеко не каждому следует знать о том, какая связь существует между миром грез и миром яви.

Мысли свободно плавают вне тесных рамок реального мира, перехватывая слова, автор которых счел за лучшее остаться безвестным:

Грезы, мечты, видения, миражи, мороки; много названий имеют образы, порожденные нереальным миром снов. И очень мало число тех, кто властен не только узреть их, но и отделить от сонного тумана.

Стихи неведомого поэта, оставшегося за гранью сновидения, упрямо стучатся в окно наполовину проснувшегося разума, не то отдаляя пробуждение, не то желая поведать нечто такое, на что не хватило запомнившихся картин сна…

Слова бессмысленны, если нужно описывать нереальный мир. Краски художника и резцы скульптора также не помогут, ибо слишком тонка ткань сновидений для грубых инструментов реального мира. Музыканты, поэты, художники и прочие «артисты душ» веками обманывали доверчивых зрителей, когда обещали им «прикосновение к тайному». И этот обман — из тех, что считаются «ложью во спасение».

Потому что лишь для Знающего прикосновение сие не окажется гибельным. Если повезет. Обычному же смертному в эти материи вообще лучше не соваться.

Но как же часто мы, настаивая на своем праве выбирать свою собственную дорогу и набивать о преграды свои собственные шишки, отказываемся слушать советы Знающих и лезем туда, где не только погибаем сами, но и тащим за собою половину мироздания!

Строки уходят в серый туман сна, оставшегося где-то далеко позади. Туман медленно исчезает, возвращая разум в край реальности — твердой реальности, от которой никак, никогда и никуда не сбежать, сколько ни старайся.

И все же иногда…

Да, иногда нам грезится, что существует Путь туда, где всякий — всякий, а не только Избранные! — властен действовать по собственному усмотрению и отвечать лишь перед самим собой, самым строгим и самым справедливым судьей из всех возможных. Но это — лишь грезы, которые реальны только в нереальном мире сна.

И не потому ли иногда нам так не хочется просыпаться?