Испытание весной

ГЛАВА 12, в которой Реннар фор Гронтеш знакомится с воздухоплаванием, а Женя — с некоторыми методами устранения неприятных кавалеров

День, когда Реннар сумел не просто сесть в седло и сделать с десяток кругов по манежу, но проехать до дворца, можно было, пожалуй, приравнять к выходу заключенного из тюрьмы. Рука все еще слушалась неохотно, зато наконец отступила мерзкая слабость, перестал прошибать ледяной пот, не темнело в глазах от слишком резких движений. Драться пока не сможет, но помочь принцу с делами — вполне.

А то сколько ж можно терпеть квохтание тетки и аханье сестренки, ведь одно слово — женщины, не успели приехать, а ему уж и покою не видать! То «братик, я принесла тебе бульона», то «Рени, ты не должен так напрягаться, доктор еще не разрешал», — квочки и есть, что одна, что другая! Поистине, все зло в мире от женщин, и даже лучшие из них ничего не способны понять в мужских делах!

Так он и заявил, ворвавшись в кабинет Ларка.

Тот рассмеялся, а потом спросил:

— Помнишь рисуночки Джегейль, от которых ты в ужас пришел? Поедем, покажу тебе, что из них вышло. Как раз и обговорим твое ближайшее поручение.

В иное время Реннару не слишком бы понравилось, что Ларк все же прислушивается к странным идеям виконтессы фор Циррент, но сейчас любое поручение вызывало лишь острый прилив радости, азарта и энтузиазма. Лишь бы подальше от докторов, осточертевшей постели и женской опеки!

Так и вышло, что через несколько часов принц Ларк представил своего друга и порученца Реннара фор Гронтеша прочим «заговорщикам от науки», а еще через час Реннар восхищенно ругался, разглядывая окрестности мастерской с высоты полета воздушного шара. Легкая корзина раскачивалась, дергался под порывами ветра канат, гудело пламя в горелке, и Рени пытался представить, каково было бы, если б отвязать сейчас этот шар и полететь, куда несет ветер. Безумное приключение, на войне, или, скажем, в горах — верная гибель, но здесь-то, под столицей? Эх, если бы не секретность!

А ведь шар все равно с земли не увидят, чары господа маги отладили на совесть.

Ларк словно по лицу читал все его мысли и желания. Хлопнул по плечу:

— Налетаешься еще! В бой пойдем — я должен быть на виду и на связи, кому еще доверю такое дело? Так что осваивай. Вся команда пока — мастер, два профессора, два мага и мы с тобой, знают, кроме нас, король и граф фор Циррент. Хочу еще надежных людей, хотя бы с десяток для начала. Отработать разведку, сигналы, быстрый спуск, стрельбу. Может, еще что полезное придумается. Люди — на фор Цирренте, само собой, остальное поручаю вам всем, но ты, Рени, единственный здесь, кто был в бою и знает, что это такое. Я сейчас не могу часто здесь бывать, так что тебе и флаг в руки, действуй. Глядишь, через год-другой воздушные войска у Андара будут!

— Воздушные войска, — ошеломленно повторил Рени.

— А что? Почему нет? — Ларк захохотал, подставляя лицо ветру. — Прикинь перспективы и займись!

Перспективы открывались грандиозные, достаточно было головой повертеть, чтобы осознать. Это ж какой кусок земли виден, как на ладони! А если таких шаров — да с сотню?! Или хоть с десяток, да над вражескими позициями…

Реннар не думал сейчас о Джегейль фор Циррент, ее странных идеях, неприятном характере и опасном влиянии на принца. Его занимали мысли куда интереснее: о том, как отслеживать вражеские перемещения, как направлять сверху пушечный огонь и передвижения резерва, о высадке десанта в тыл вражеских позиций, а то и прямиком на вражеский лагерь. Мелькнула и мысль о том, что для воздушной армии прекрасно подойдут флотские сигналы, хотя бы для координации действий, для разведки нужно бы разработать отдельный код, а вот если прямо здесь, наверху, быстро обозначить все позиции неприятеля на карте, так ее и почтовый голубь в нужные руки доставит. Есть же вроде птицы, то ли приученные, то ли даже заклятые на полет не в родную голубятню, а к конкретному человеку? Вот, аж два мага внизу стоят, у них и спросить!

Да, теперь ему будет не до бульончика в постель, как бы тетка с сестренкой ни квохтали. Грандиозное дело. Не то что несколькими днями, месяцем не управишься. А месяца нет, ведь этот шар как-то еще на юг доставлять придется, в строгой тайне. Хоть и отдал бы Реннар многое, чтобы полететь к южным границам своим ходом, но понимал — нельзя. На такой риск они права не имеют. Ничего, вот закончится война…

И вовремя же Ларк перевалил воздухоплавательные заботы на Реннара. Проводил его домой, уставшего, но переполненного впечатлениями и взбудораженного перспективами, все повторяющего о том, насколько это грандиозное дело, рассуждающего, как бы исхитриться и полететь к южным границам своим ходом. И даже до дворца не доехал, как навстречу выметнулся на галопе гонец от фор Циррента.

— Ваше высочество! Вас ждут у его величества.

Ларк кивнул и пришпорил коня. Уж если король и начальник Тайной Канцелярии так жаждут его видеть, что посылают людей на розыски, значит, случилось нечто из ряда вон.

Графа фор Циррента, к слову сказать, у деда не оказалось. В кабинете сидели сам дед и Никодес фор Виттенц, и что-то в их лицах помешало Ларку попросту хлопнуть приятеля по плечу, поздравить с возвращением и спросить, что хорошего привез. Вместо этого вырвалось:

— Что случилось?

Оказалось — многое. И с каждым словом короткого доклада Никодеса, а затем — объяснений деда Ларк воочию ощущал, как на его лице отражается нечто очень… нехорошее.

Так, значит, надменную стерву Клалию напугали до того, что она ринулась из Неттуэ без слуг, без охраны, словно смерть на пятки наступает? Представив, как мачеха справляется в дороге без служанок и камеристок, Ларк даже позлорадствовал. Хотя, конечно, хорошо, что на ее карету натолкнулся отряд фор Виттенца и ди Ланцэ, испробовать немного походной жизни — это одно, а ехать через горы в сопровождении лишь старика Ланкена… Почти безумие. Еще вопрос, не подстегнули ли это безумие намеренно, хотя Клалия и сама может в запале дел наворотить. Но тут уж придется разбираться деду, как и с переданным Клалией предупреждением о заговоре.

Никодес оставил Дастина с отрядом охранять принцессу, поручил их же вниманию захваченного в горах одарского мага, а сам летел в столицу, почти не отдыхая, меняя коней, отчаянно боясь опоздать. И привез, кроме новостей, еще и трофей. Такой же амулет невидимости, какие вовсю изучали сейчас Тил Бретишен и верховный магистр Вальдих.

Вот и говорите после этого, что на войне нет места случайностям. Ланкен с известиями отряд так и не догнал, зато фор Виттенц и ди Ланцэ, ни о чем не зная, почти нашли ту самую базу, на которой готовят невидимок, и даже пленного там взяли. Наверняка магистр не откажется выпотрошить ему мозги, да и дед поучаствует.

— Может, послать отряд навстречу? Свежую охрану, хоть пару-тройку служанок для Клалии, няньку Киру, а пленника галопом сюда?

— Распорядись, — кивнул дед. — И вот еще что, с магистром я сам поговорю, фор Циррент сейчас проверяет недавно приехавших в столицу, а ты, внучек, уж будь так добр, не подставляйся убийцам. А поскольку убийцы нынче могут быть и невидимы… понимаешь?

Ларк едва сдержался, чтобы не выругаться.

— Дед, но не взаперти же мне сидеть. Может, собрать отряд и рвануть отсюда? Вон, хоть их базу накрыть.

— Может быть. После того, как разберемся с добычей капитана фор Виттенца. А пока прекращай свои прогулки, сядь в кабинете и займись ненавистной тебе бумажной работой. Больше толку будет.

Дед был прав, но… Да без всяких «но» он был прав, еще бы делам не накопиться, если Ларк наспех разбирался с самым срочным и мчался испытывать шар! Бумаг и впрямь скопилось выше головы — письма, счета, донесения, рапорты… Что ж, теперь шаром займется Реннар, пусть и ему достанется своя часть этого приключения.

Интересно, что скажет Джегейль, когда вернется? И чем она сейчас занята? Ларк подавил вздох: уж наверняка не бумажной работой. Графиня ди Скавалль наверняка взяла «племянницу» под крыло и вовсю вводит в светскую жизнь. А вдруг еще и претенденты на руку и сердце рядом крутятся! При этой мысли Ларк ощутил укол очень неприятного чувства. Не ревность, нет — он ведь не претендует на сердце Джегейль. Но…

Но эта девушка точно не для всяких там, кого она может встретить в Линде. В конце концов, кроме его чувств есть еще и государственные интересы.

Джегейль в это самое время танцевала.

Балы в Линде устраивались чуть ли не каждый день, и посол Андара с семьей посещал почти все. Женя понимала, зачем: удобней держать руку на пульсе, когда тебя считают светским львом, а твою жену — одной из первых красавиц Линда. А теперь еще и племянница появилась, между прочим, незамужняя. Претенденты на руку и сердце так и крутятся рядом, хоть дихлофосом отгоняй. Будто не понимают, что девушка из семьи фор Циррент может выйти замуж только в Андаре!

— Вы так грациозны, виконтесса, танцевать с вами — истинное наслаждение.

— Благодарю, — Женя сладко улыбнулась, мысленно представляя, как пошел бы этому жеманному кавалеру хороший фингал под глазом. До грациозности местных девушек ей все еще было как до Луны, хотя, конечно, богатая танцевальная практика давала свои плоды.

Зато она уже освоила тирисский в том минимальном объеме, который позволял понимать комплименты и отвечать на них. Не так уж это было и сложно, полтора десятка самых ходовых фраз. Честно говоря, Женя чувствовала себя попугаем. Но рассчитывала, что ежедневные занятия скоро это исправят. Что ж, не все коту масленица, а ей — магия! И так три языка на халяву получила.

— Вы подарите мне еще танец, о несравненная грация?

— Это значило бы обидеть других. Уж простите, — и не забыть смягчить отказ улыбкой.

Тщательней всего она заучивала допустимые здесь формы вежливого «нет». Что поделаешь, если прямой отказ считается чуть ли не оскорблением? От витиеватости местного этикета сводило зубы, но племянница андарского посла обязана соответствовать.

Позволить кавалеру проводить после танца на место, принять поклон и присесть в реверансе в ответ, и ни в коем случае не отслеживать при этом чертова кавалера взглядом, иначе может решить, что ему строят глазки. Взглянуть из-за раскрытого веера — кокетство, попросить принести лимонада — чуть ли не согласие на ухаживание, принять непрошенное угощение — боже упаси! Хочешь пить — возьми сама или попроси дядю.

«Другие» не заставили себя ждать — не успел прежний кавалер отойти, как тут же рядом образовался новый, склонился в церемонном приглашении. Подавив вздох, Женя протянула руку. Еще танец, а после она пойдет на галерею подышать воздухом. То есть, простите, полюбоваться на замечательные зеленые деревца в кадках, расставленные между высокими окнами. И не забыть сделать комплимент хозяйке дома, похвалив ее чудесный зимний садик.

— Право, я и не знал, что у господина ди Скавалля, вернее, у госпожи ди Скавалль, столь интересная племянница. Вы не слишком похожи с нею. Совсем другой тип лица, глаза…

— А вы думали, нас отливали в мастерской по одной форме?

— О, беру свои слова обратно, остроумием вы схожи. Можно ли надеяться, что вы еще долго будете украшать своим присутствием наше скромное общество? Знаете, одни и те же лица так… м-м-м, предсказуемы. Вы как глоток свежего воздуха в нашем болоте.

— Я бы не назвала Линд болотом. Прекрасный город.

— Лишь потому, виконтесса, что для вас он внове. Дайте срок…

Женя молча повела плечами: мол, посмотрим.

Кавалер ей не понравился. Дядюшка Винс предупредил, что тирисские коллеги дядюшки Варрена наверняка ею заинтересуются. Может, этот тип как раз из них? Явно же отходит от схемы «комплимент-ответ-еще комплимент», раскручивает ее на более живой разговор! Или это его способ заинтересовать собой девушку?

Хорошо хоть, что молчание Жени он понял правильно и соизволил заткнуться.

Линд Жене и в самом деле нравился — сам город. Красивый, просторный, шумный, чем-то неуловимо напоминающий о доме — о том, прошлом доме. Наверное, ритмом жизни, смешением языков на улицах, разнообразием лавок, магазинчиков, небольших кондитерских и помпезных ресторанов… Даже театра здесь было аж три, не считая варьете.

Что же касается «высшего общества»… наверное, везде оно примерно одинаково.

С кавалером Женя распрощалась с облегчением. Что-то в нем чудилось все же… нехорошее, опасное. Нужно будет спросить у дядюшки, что за тип. А сейчас — быстренько улизнуть из бального зала, дышать воздухом и любоваться на зимний садик!

Благо, что ту самую галерею с зимним садиком прочно оккупировали дамы в возрасте — те, которым было уже куда интересней не самим танцевать, а следить исподтишка за «безумствами молодости». Соответственно, прогуляться здесь в одиночестве не считалось для девушки предосудительным: как же, едва выскользнешь из бального зала, тут же окажешься под пристальным и пристрастным наблюдением местного клуба завзятых сплетниц!

Прикрыв нижнюю половину лица веером — знак для кавалеров «хочу побыть в одиночестве», — Женя медленно шла по галерее. Раскланивалась с дамами, которым тетушка Цинни успела ее представить, отвечала на изрядно уже надоевшее: «Как вам нравится Линд», «Надолго ли задержится с нами столь очаровательная девушка» и даже: «Не пришелся ли по сердцу кто-нибудь из наших кавалеров». Похвалила роскошно цветущие деревца, спросив название и выслушав длинную тираду о том, как сложно заставить их цвести зимой.

Отметила про себя, что племянница графини ди Скавалль уже перестала быть сенсацией. Не то чтобы она успела стать своей в этом обществе, но появились более свежие сплетни и темы для разговоров.

Со всеми раскланявшись и посетовав на усталость, Женя отвернулась к высокому окну. Смотрела, как вьются редкие снежинки, как под неверным ветром крутятся флюгеры. Позади гремела музыка, мерным рокотом прибоя шумели голоса, а ей хотелось тишины. Странно, в родном мире она никогда не уставала от шума. Правда, шум там другой…

— Скучаешь? — рядом остановилась тетушка Цинни. — Ты пропустила три танца, пора возвращаться.

— Долго еще?

— Не знаю, — тетушка беспечно повела плечами. — Никогда не загадывай, когда придется уходить с бала. Дурная примета.

Женя фыркнула:

— Я вам не рассказывала сказку о Золушке?

— Расскажешь, — улыбнулась тетушка. Поправила и без того безупречную прическу, подхватила у идущего мимо официанта бокал с лимонадом. Сказала тихо: — Твой последний кавалер. Он тебе не понравился?

— Скользкий, — поморщилась Женя. — Взгляд противный. Вроде и в рамках приличий держится, а нервирует.

— И все же, если снова пригласит, не отказывай. Молчи, улыбайся и слушай, интересно, какие он станет искать к тебе подходы.

— Кто он?

— Разве вас не представили? Граф Ликаис ди Лореан.

— Тетушка! Я имела в виду — кто он такой?

— О, не волнуйся, ничего серьезного. Дома расскажу.

— Ну-у, — Женя демонстративно вздохнула. — Хорошо. Но только один танец. А то еще прилипнет, не отвяжешься.

— Он умеет, — негромко рассмеялась тетушка. — Но это даже к лучшему. Ну, ступай и будь неотразимой.

Музыка смолкла, и Женя вернулась в зал. Опустила сложенный веер: «Готова танцевать». И тут же услышала:

— Разрешите умолять вас о еще одном танце, виконтесса.

Как будто этот тип и в самом деле за ней следил!

Женя молча протянула руку. Как же хорошо, что здесь в моде бальные перчатки!

«Молчи, улыбайся и слушай»… Женя рада была бы молчать, но не получалось. Что делать, если здесь не принято оставлять вопрос совсем уж без ответа — хоть слово, да скажи!

— Я заметил, вы ходили любоваться на цветение этих кустов — простите, все время забываю название! Что делать, я совсем не интересуюсь всей этой модной флорой. Но вам понравилось? Любите цветы?

— Какая девушка не любит цветы?

— О, поверьте, милая виконтесса, девушки бывают всякие. Иная сочтет подаренный букет за оскорбление.

«Предположим, я бы тоже сочла за оскорбление, если бы конкретно вы начали дарить мне букеты», — вслух Женя этого, конечно, не сказала, но какого труда ей стоило сдержаться…

— Будет ли мне позволено поинтересоваться, какие цветы любите вы, милая виконтесса? — Пухлые губы сложились в улыбку, а взгляд… Женю передернуло. Взгляд этого смазливого графчика словно лип к коже, пачкал, обещал нечто такое, о чем не принято говорить с невинными девицами. Женя даже задумалась, не помогает ли тот себе какой-нибудь магией: без своего прежнего опыта она точно приняла бы такое за увлеченность, даже страсть. Юные дурочки, наверное, к его ногам падают штабелями.

— Какая разница, граф? Вы ведь сами сказали, что не интересуетесь модной флорой.

— Но вы интересуетесь, — «вы» у него получилось с выразительным придыханием, дескать, ваше мнение, милая виконтесса, для меня все… ага, все и еще немного.

— Мне есть с кем поговорить о моих интересах, — улыбаться Женя уже не могла, спасибо, хоть в такт попадала. Интересно, если сейчас влепить ему чем-нибудь по завитой башке, скандал получится очень громкий? — Вы приглашали меня на танец, а не на разговор о цветах, позвольте напомнить.

— Ох! Неужели я имел несчастье испортить вам удовольствие от танца?!

«Представьте»? «Много чести»? Нет, хамить нельзя, а хочется!

— Удовольствие от танца трудно испортить.

«Боже, зачем он вообще понадобился тетушке… или дядюшке?»

— И все же я горю желанием загладить свой промах. На ваш выбор, виконтесса, еще танец или лучшие цветы по вашему выбору?

Вот теперь Женя улыбнулась — так сладко, как только могла, представив, как берет с подноса официанта бутылку с вином и разбивает о голову кавалера.

— Какой нелепый выбор. Или лучше было бы сказать: какая примитивная ловушка? Ни то, ни другое. Вы чересчур назойливы, граф. Не верю, что вы не понимаете, когда девушке нравится ваше общество, а когда нет.

Словно соткавшись из воздуха, рядом появился дядюшка Винс.

— Граф ди Лореан. Мне кажется, вы позволили себе огорчить мою племянницу.

— Но, помилуйте…

— Дядя?

— Дорогая, ступай к тете. Господин ди Лореан, вам достаточно лет, чтобы отвечать за свои действия. Ваше поведение недопустимо для человека из приличного общества.

— Право, граф, вы что-то надумали… Ваша племянница отнюдь не в претензии.

— Я достаточно знаю свою племянницу. Сейчас она мечтает вас убить, и я, пожалуй, сделаю ей приятное. Господин ди Лореан, я вызываю вас.

— Но…

— Немедленно. Джегейль, я же сказал, ступай к тете.

— Вы знаете толк в приятном, дорогой дядя. Уже ушла, — Женя огляделась в поисках Цинни, и успевшие столпиться вокруг зеваки расступились. — Тетушка!

— Да, детка, я уже слышала. Не волнуйся. Мы можем посидеть в буфете, пока мужчины заняты вопросами чести.

«Все вопросы дома», — сказал строгий тетушкин взгляд, и Женя молча кивнула. Что ж, по крайней мере, с танцами на сегодня точно покончено.