Испытание весной

ГЛАВА 6, в которой принц Ларк всерьез задумывается о воздухоплавании

Подготовка к очередной военной кампании, хоть и требует времени, сил и внимания к мелочам, иногда одаривает внезапными передышками. Когда все распоряжения отданы, письма написаны, курьеры отправлены, и остается лишь ждать — ответов, информации, поставок…

Ларк ненавидел ждать. Деятельная натура толкала на авантюры, а нелюбовь к политике заставляла искать приключений подальше от королевского дворца и зорких глаз деда. Еще с полгода назад он использовал бы перерыв в делах для необременительной любовной интрижки, но вконец испорченные отношения с банкирским домом дель Гьяппа и последние газетные сплетни несколько отвратили мысли принца от дамских прелестей: право же, все эти юбки не стоят тех проблем, которые они доставляют!

Если бы не отъезд Джегейль, он воспользовался бы случаем и напросился на очередную порцию занятных бесед. Плевать на сплетни, благо, барышня фор Циррент не придает им особого значения. Зато с ней интересно поговорить, да и вопросы накопились. Но теперь встретятся они не скоро: когда Джегейль вернется из Тириссы, Ларк, скорее всего, уже отправится к театру военных действий. С другой стороны… Ларк достал бережно свернутый лист писчей бумаги, развернул. Небрежный рисунок будоражил воображение, а Джегейль призналась, что очень мало знает именно по этой теме. Значит, пришла пора искать ответы самому.

Ресурсы официально признанного наследника престола позволяют очень многое, и Ларк умел ими пользоваться. Правда, задуманное стоило держать в строжайшей тайне, но дополнительный заказ на особо плотную парусину, канаты разной толщины и легкое каркасное дерево вряд ли кого удивит сейчас. А расчеты…

Нет, принц не совсем еще забыл все те знания, что вдалбливали в его голову домашние учителя и университетские профессора. Кое-что он даже не забросил, в той же картографии, например, считался знатоком, а вот сложные расчеты никогда не были его коньком. Но мэтр Грожкобец, преподававший прикладные вычисления небольшой группе будущих офицеров, был к ним снисходителен, постоянно вдалбливая единственную мудрость: «Вы должны твердо понимать, что сможете вычислить сами, а для чего вам понадобится помощь». Ларк подозревал, что мэтр попросту не желал подпускать дилетантов к своей любимой науке, ведь личных учеников тот гонял, по слухам, в хвост и в гриву.

Человеком тот был надежным, а если еще взять клятву о неразглашении… Ларк свернул заветный листок и отправился в университет.

Кабинет мэтра Грожкобца был все так же тесен и захламлен бумагами, а его хозяин — все так же небрежно-лохмат, одет все в тот же потертый камзол и по-прежнему смотрел на Ларка с добродушной насмешкой.

— О, ваше высочество, что за беда привела вас в эти стены?

— Здравствуйте, мэтр, отчего сразу беда?

— Я не могу, разумеется, сказать, что вас вовсе не отличает тяга к знаниям, однако ваши предпочтения лежат в несколько иной области. Вот если бы вы навестили моего почтенного коллегу профессора Дюкрабьена, тогда другой разговор.

— К мэтру Дюкрабьену я зайду обязательно, картограф мне тоже понадобится, — живо отозвался Ларк. — Но, видите ли, дорогой мэтр, я к вам с идеей настолько новой, что, признаться, даже не знаю, как подступиться к объяснениям. Мне нужна ваша помощь в совершенно необычайных расчетах, причем исходные данные придется, я полагаю, добывать опытным путем.

«Новая идея» и «совершенно необычайные расчеты» — это были как раз те слова, от которых легкая насмешка в глазах мэтра Грожкобца сменялась фанатичным огнем. Ларк прекрасно знал, на какую наживку подловить достойного профессора. Оставалась подсечка, последний, завершающий штрих:

— Вот только, профессор, вы уж простите, я вынужден буду взять с вас клятву о неразглашении. И с вас, и с профессора Дюкрабьена, когда он присоединится к нашему исследованию. Я понимаю всю важность научного общения, но здесь открываются невероятные перспективы, мы не имеем права допустить хоть малейшую огласку.

Мэтр указал принцу на вытертое кресло, в которое он сажал лишь избранных посетителей, закрыл окно и запер дверь.

— Я готов, ваше высочество. Надеюсь, задача окажется интересной.

— Это я вам гарантирую, дорогой мэтр.

Между тем в Тайной Канцелярии затишьем и не пахло. Графу фор Цирренту оставалось лишь радоваться, что его высочество в кои-то веки использовал выпавшую передышку не на обычные свои эскапады, а на интересные и, возможно, полезные задачи. Плотно следить за принцем и устранять с его пути убийц было сейчас решительно некому, а беседы с почтенным университетским профессором если и обещали проблемы, то разве что в отдаленной перспективе.

Поэтому граф всего лишь запустил проверку по линии Тайной Канцелярии обоих профессоров, которых Ларк намеревался втянуть в свое новое увлечение, и обеспечил им ненавязчивую охрану. Дальше оставалось наслаждаться представлением. Сказать по чести, ему и самому было любопытно.

На три дня Ларк едва ли не поселился в кабинете мэтра Грожкобца. Что уж они там обсуждали, бог весть, но, когда профессор выходил читать лекции, глаза у него нехорошо горели, а мысли явно витали весьма далеко от аудитории. Впрочем, подобное случалось с профессором регулярно, так что никто ничего не заподозрил.

На четвертый день Ларку доставили первые заказы, и граф счел нужным вмешаться.

— Ваше высочество, позвольте поинтересоваться, где вы намерены проводить испытания? Разумеется, я знаю, чем вы так увлечены, — добавил он со вздохом, очень уж явное изумление возникло во взгляде Ларка. Право же, пора избавляться от остатков наивности! — Многообещающая идея, но вам следует тщательней подходить к обеспечению секретности. Могу предложить мастерскую при Тайной Канцелярии, у нас там сидит замечательный слегка безумный механик, он прекрасно впишется в вашу компанию заговорщиков от науки. И, что куда важнее, гарантированно сохранит тайну.

— И станет обо всем докладывать вам?

— А вы против?

Ларк усмехнулся:

— А вы знаете, граф, не против. Я еще и вас приглашу подняться над землей!

— Заранее принимаю столь любезное приглашение. Итак, познакомить вас с мастером Курбом? Пойдемте, я велю заложить карету. Мастерская за городом, ехать туда лучше тайно. Зато ваших опытов никто не увидит.

Мастер Курб — настоящая его фамилия была много длиннее и трудно запоминалась — попал в Тайную Канцелярию лет десять назад с захваченного пиратского брига, да так и прижился. Родом он был из заокеанских колоний, а корнями — откуда-то из тех земель, на которые Джегейль смотрела, листая атлас, с особенною грустью в глазах. К пиратам его занесло с голодухи, корабельным плотником, о его увлечении «всякими рукодельными штуковинами» те не знали, а кто знал, считал блажью. А вот король, когда граф фор Циррент рассказал ему о некоторых идеях занятного пленника, усмотрел в них потенциал.

Повелением короны Курбу дали амнистию и подданство, выделили хорошо охраняемую мастерскую, всеми способами закрыв ее от посторонних, и лично король взял клятву о неразглашении, подкрепив ее ментальным блоком — теперь мастер умер бы, едва пожелав разболтать хоть что-то из доверенного. Благо, он был молчалив и достаточно нелюдим, чтобы это жесткое условие ничуть не мешало ему жить спокойно.

А самое любопытное, что среди задумок мастера было нечто весьма близкое планам Ларка. Не шар, способный поднять в воздух людей, а крылья для одного человека. Мастер колотился над ними уже года три или четыре, пробовал разные материалы и форму, но пока все испытания заканчивались крахом. Возможно, имело смысл давно уже подогнать ему в пару ученого человека для расчетов, но до разговоров с Джегейль граф считал идею полетов блажью и попросту закрывал на нее глаза. В конце концов, мастер делал достаточно по-настоящему полезных вещиц, чтобы позволить ему заведомо неперспективное увлечение.

Простая карета с плотно задернутыми шторками не вызывала любопытства. Путь от дворца к вотчине Курба, если не верхом на горячем скакуне, а в этом вот медлительном экипаже, занимал не меньше двух часов, и все это время граф рассказывал Ларку о мастере: тот должен был знать, с кем имеет дело. Среди вещиц, которые Курб делал для агентов Тайной Канцелярии, были весьма полезные: кубки, шкатулки и зеркальца с хитрыми тайниками, пистолеты с секретом, бесполезные в чужих руках, потайные фонари, узкие лезвия, спрятанные в самых неподходящих, казалось бы, предметах… Боевому офицеру такие ухищрения без надобности, но будущему королю знать не вредно.

Хотя Ларка — вполне ожидаемо! — заинтересовало совсем другое. Проект безлошадного экипажа, приводимого в движение самими седоками, и такой же безвесельной лодки. Система движущихся зеркал для мгновенной передачи сигналов — вполне рабочая на самом деле идея, только финансов и материалов требует слишком много. Те самые крылья.

— Право же, граф, вы могли и раньше свести меня с настолько интересным человеком.

Фор Циррент не стал напоминать, что еще с полгода назад принц куда больше интересовался веселыми красотками. Лишь сказал:

— Всему свое время и свой черед, ваше высочество. Раньше это знакомство лишь потешило бы ваше любопытство, но теперь из него может вырасти нечто весьма полезное.

— И почему вы всегда оказываетесь правы? — проворчал Ларк. Этот вопрос ответа явно не требовал, и граф лишь усмехнулся.

После серии неудачных опытов к отряду «заговорщиков от науки» присоединился маг — все тот же Тил Бретишен, уже знакомый Ларку по работе над амулетами невидимости. Тогда, правда, Ларк и помыслить не мог, что из короткого и весьма эпизодического знакомства вырастет что-то полезное. Тем не менее с появлением в их команде мага дело не просто сдвинулось, а понеслось вскачь.

От него всего и требовалось наложить на пробный шар огнеупорные чары, чтобы увеличить мощность горелки, но Тил оказался натурой увлекающейся. Расчертил на пустыре за мастерской большой ритуальный круг и дал себе волю. Огнеупорные, укрепление, облегчение веса, чары отвлечения внимания, привязка вещи к хозяину…

— Жаль, невидимость еще не отработана, — вздыхал он, алчно разглядывая покрытые пиктограммами дуги новенького каркаса и критически — обгорелые останки дюжины пробных шаров, не усиленных магией. — А вот если привязать еще «бродячий глаз», хм, надо бы проверить, магической емкости может не хватить, тогда понадобится накопитель.

— Я думал, ты менталист, — не выдержал Ларк, вволю наслушавшись подобного бормотания и насмотревшись на результаты, весьма, надо сказать, впечатляющие.

Тил отчего-то смутился.

— Я тоже думал. Опять же, магистры у нас все из менталистов, зря, что ли, к Страунгеру в ученики пробивался. Дурак был. А потом, ну, так вышло, натерпелся страху, да еще его величество лично мне сказал, что не мое это. Точно сказал, ну, вы-то должны понимать, ваше высочество.

Ларк кивнул: о ментальных возможностях законного короля он знал, да и историю Тила слышал от графа фор Циррента во всех подробностях.

— Вот тогда я задумался, — продолжил Тил, — начал так и эдак прикидывать, что же мое. Что мне нравится, от чего, ну, как бы сказать-то, вот аж в кончиках пальцев зудит!

— Знакомо дело, — неторопливо кивнул мастер Курб.

— И что же? — заинтересовался принц. — Я думал, ты в полиции прижился, экспертом. Слышал, там тобой довольны.

— Сам удивляюсь, — Тил почесал в затылке, взъерошив отросшие волосы до полного неприличия. — Я-то помню, как господин начальник полиции поначалу на меня смотрел, и понимаю, за что. Дурак был. А там интересно, такие случаи занятные бывают, одно мозгами шевелить. Но самое увлекательное, это когда сделанное в руках подержать можешь. Вот мастер наверняка поймет. Когда из бестолковой деревяшки или железки, из мусора какого твоим трудом волшебная вещь получается. Теперь обидно, столько времени упустил, и учителя искать поздно, куда такому лбу великовозрастному в ученики, кому я сдался-то. Зато понимаю все ж больше, чем когда мальчишкой был, можно и по книгам изучить, что нужно, или вон, пару-тройку уроков в частном порядке, за плату. И что придумаю, все мое, по-честному.

— Теперь понимаю, отчего ты с нами здесь застрял, — рассмеялся Ларк. — Амулеты, значит, накопители, чары на вещах и все в таком духе?

— Ну так да, — Тил бережно погладил заготовку под каркас большого шара, пока еще девственно чистую. — Эх, было б магии побольше! Хотя, с другой стороны, даже интереснее, когда извернуться нужно, чтоб вложить чары послабее, да чем их усилить без лишнего расхода. Вызов! Иной раз думаешь, думаешь, аж ночью снится…

Мастер тем временем собрал каркас, пристегнул к нему сшитый из парусины шар, напоминающий огромное яйцо, приладил корзину с горелкой — все тщательно измеренное и взвешенное мэтром Грожкобцом. Вогнал в землю костыль с привязанным к нему канатом.

— Ну, с богом и святым древом, зажигайте.

Пыхнула горелка, мэтр засек время, спросил:

— Останетесь, ваше высочество, или поедете? Судя по прежним опытам, ждать придется долго.

— Я не спешу. — Ларк пытался представить на месте опытного образца рабочий шар, способный поднять хотя бы одного наблюдателя. Судя по предварительным расчетам, объем будет больше раз в десять. Надо прикинуть, как быстро можно будет его подготовить в полевых условиях…

Граф фор Циррент знал, разумеется, что дело у «заговорщиков от науки» продвигается весьма неплохо, но в подробности не вникал: не до того было. И то, до применения новшества в полевых условиях еще ждать и ждать… Он лишь следил, чтобы безопасность и секретность небывалого предприятия оставались на должном уровне, да поставил надежного человека особо проверять качество доставляемых по заказам принца материалов.

Судя по количеству этих самых материалов, от пробных малых шаров уже перешли к образцам «в натуральную величину», а судя по тому, что охрана вокруг мастерской не замечала ничего необычайного, опыты Тила с невидимостью увенчались успехом по крайней мере, на неживых объектах. И вот последнее было уже интересно — в практическом плане куда интересней возможности подняться над землей на неуправляемом баллоне из дерева и парусины с горелкой в качестве движущей силы! По-хорошему, давно пора было выдернуть Тила из теплой компании принца Ларка, профессора Грожкобца и мастера Курба и напомнить, что невидимость остро требуется не только воздушному шару. Но отчего-то не хотелось. Возможно, в графе проснулась интуиция, до сих пор свойственная лишь женщинам семьи фор Циррент, а может, это его знание натуры человеческой подало вдруг голос? Граф уверен был, что бывшему ученику магистра Страунгера пойдет на пользу и внезапная увлеченность, и общество трех таких же увлеченных собратьев по… по исследованиям или по безумию? Или в данном случае — без разницы?

Да и Ларку не помешает маг не просто преданный, а вошедший в «ближний круг». Может, в конце концов, именно так и удастся переломить давнее противостояние короны и гильдии?

Чтобы окончательно прояснить для себя этот вопрос, граф выкроил — не без труда — свободные полдня и отправился в мастерскую. Доклады докладами, но самому посмотреть всегда надежнее.

Он был здесь всего-то дней десять назад, но в первый момент показалось, что заехал куда-то не туда. Выложенная толстыми досками приподнятая площадка сбоку от мастерской, на которую раньше, как помнил граф, сгружали все то, что боится воды или контакта с голой почвой, теперь была чисто выметена и расчерчена разноцветными линиями и пиктограммами — очевидно, именно здесь Тил обустроил для себя постоянную ритуальную площадку. Обойдя ее на приличном расстоянии, граф свернул на пустырь за зданием, на котором, вроде бы, и велись основные работы. Вокруг стояла тишина, снег чуть слышно скрипел под ногами, и снова, совершенно иррационально, показалось, что попал не по адресу, что здесь людей нет и давно уж не было… Граф резко мотнул головой и сжал кулак, активируя на полную мощность кольцо с заклятиями ментальной защиты и защиты от мороков.

Тишина рассыпалась острым звоном, затем сквозь звон пробились отдаленные голоса и едва слышимое басовитое гудение. Граф ускорил шаг, мысленно усмехнувшись: ай да Тил, не рассчитывает, значит, только на охрану Тайной Канцелярии, добавил и магической защиты, причем с ментальными штуками. Видна школа, что ни говори!

В следующий миг он сбился с шага и замер, не веря глазам. Посреди пустыря болталась чуть приподнятая над землей огромная корзина, увешанная по наружному краю мешками. Взгляд скользил снизу вверх: по толстому канату, привязанному к вбитому в землю крюку — к корзине, от мешков — на ровно гудящий язык пламени, выше — на узкую горловину шара, оплетенного крупноячеистой сетью, и еще выше — на сам шар, огромный, серебристо мерцающий, похожий на исполинскую дождевую каплю.

— Красиво, правда? — невесть как оказавшийся рядом Ларк улыбался гордо и счастливо. — Сейчас он держит вес трех взрослых мужчин. Вы вовремя, мы как раз собирались испытать его на подъеме.

— Почему такой цвет? — из всех рвавшихся на язык вопросов отчего-то первым выскочил самый глупый и неважный, чего с Варреном фор Циррентом не случалось уже, пожалуй, лет десять.

— Так это заклятие, — подтянулся к беседе Тил. Выглядел он довольным, как обожравшийся кот, и возбужденным, как игрок, поставивший на кон последнее — сочетание совершенно невероятное и даже дикое. — Вы, господин граф, сами поглядите, вот сейчас поднимется… Мастер, травите канат помалу!

Только сейчас граф заметил в корзине, за пламенем горелки, коренастую фигуру мастера Курба.

— Управление канатом мы решили сделать из корзины, — быстро пояснил Ларк. — Надежнее. Сверху все же обстановка видна, яснее, когда нужно срочно спускаться. Ничего сложного, обычный барабан с воротом.

Шар двигался вверх медленно, как всплывающая из глубин медуза. Оторвать от него взгляд граф решительно не мог: зрелище завораживало, наполняло странным восторгом — похожее испытал Варрен в далеком детстве, впервые увидев развернутые паруса уходящего в море фрегата. Серебристое мерцание усиливалось, и в какой-то неуловимый миг шар словно растворился в ясной небесной голубизне. Корзина еще несколько мгновений виднелась, поражая своей несуразностью и невозможностью, а потом незаметно расплылась, как расплывается комок глины в быстром течении реки.

— Все-таки невидимость? — моргнув несколько раз и убедившись, что по-прежнему видит лишь чистое небо, спросил граф. — Потрясающе!

— К сожалению, очень ограниченная невидимость, — вздохнул Тил; впрочем, сожаления в его голосе не было вовсе, а была лишь вполне заслуженная гордость. — Скорее, отвод глаз. Действует при взгляде с земли и только на объекты, находящиеся в небе. То есть, к примеру, можно будет обработать этими чарами паруса корабля, но не сам корабль.

— Невидимые или почти невидимые паруса? Полагаю, вы должны рассказать это адмиралу Гронтешу, он оценит.

Ларк сверкнул улыбкой:

— Я могу оценить с позиции сухопутного наблюдателя — это опасно! Такой корабль может подойти очень близко, прежде чем его заметят. А шар… Что ж, полагаю, от вражеских стрелков это защитит.

— А как же вы собираетесь принимать сигналы — от невидимки?

— Есть задумка, — неопределенно сказал Ларк. — Только нужно придумать, как обойти некоторые ограничения…

— А именно?

— Зеркала, — коротко сказал Ларк, как будто одним словом объяснил все. Впрочем… и в самом деле, если вспомнить идею мастера Курба с передачей сигналов зеркалами.

— Только днем и в солнечную погоду.

— Вот именно, граф… вот именно. Но мы еще думаем. Кстати, не желаете подняться? Знаете, лишь поглядев на землю с высоты, я в полной мере оценил то, что мы создали. Из всех идей Джегейль эта — самая… даже не знаю, наверное, воодушевляющая. Потрясающая. Невероятная!

Граф достал из кармана часы, щелкнул крышкой. Времени оставалось вполне достаточно, и почему бы не поучаствовать в числе первых в этом прекрасном безумстве? Не настолько уж он закостенел на кабинетной работе, чтобы разучиться рисковать и получать удовольствие от риска!

— Почту за честь, — он снова оглядел небо, ясное и чистое, свободное. — Но, скажу честно, я уже потрясен.

Ларк и Тил расплылись в очень похожих, широких и предвкушающих улыбках.

— Его высочество прав, господин граф, это нужно испытать самому.

— Да, граф, поверьте, оно того стоит!

— Верю, — усмехнулся фор Циррент, — верю. Но и проверить не откажусь, благо, вы уже предложили.